- Я дам вам знать, если сдохну, хорошо?

      – Если бы я попросила полапать меня, то, поверь мне, я так бы и сказала, – я несильно бью по пальцам парня, как бы отстраняя его от себя – А сейчас я хочу есть, достань мне, пожалуйста, хлопья.       Закатив глаза и надув губы, Вудс отставляет меня в сторону, наконец снимает свой пиджак и кладёт его на стол, встаёт на табуретку и тянется за коробкой. Я ухмыльнулась и ущипнула парня за зад, от чего тот заёрзал.       – Ты хочешь, чтобы я ёбнулся отсюда? – недовольно проговорил тот, отмахиваясь от смеющейся меня руками.       Я отошла и терпеливо ждала, пока мне достанут еду. Я окинула взглядом кухню и нашла несколько конфет, чёрный хлеб и просроченный, засохший кекс. Наконец, я слышу шлепок об пол, который мог означать только одно – моя еда спустилась с небес на землю.       – Спасибо! – мило улыбаюсь я, наклоняясь ближе к полу.       – Пока ты ешь, я собираю твои шмотки, – предупреждает меня надзиратель, удаляясь в направлении к лестнице на второй этаж, до куда я физически не могла докричаться.       «– Надо попробовать хоть раз просто довериться ему,» – я ещё раз улыбнулась, смотря на остывающий горячий след уходящей фигуры.       Достала миску, достала молоко из холодильника, вытащила пакет с хлопьями и замешала всё вместе. С довольным лицом моя светлость села кушать, как вдруг дверной замок опять начал издавать скрипучий звук, от которого я выронила из руки ложку на пол.       С рассеянным видом в квартиру заходит отец, с порога начинающий искать что-то… Или, возможно, кого-то. Секунды наблюдаю за прекраснейшей картиной, но в итоге встаю из-за стола и кричу куда-то вглубь:       – Пап, твои ключи на верхней полке, где ты их всегда оставляешь.       – О, правда? Благодарю, – отвечает мужчина, схватывая связку ключей и вновь идя к выходу – Будете из дома выходить – не забудь сказать мистеру Вудсу надеть его пиджак, на улице холодно. И входную дверь запереть не забудь.       – Я помню, пап.       – Рей, я нашёл у тебя в ящике блокнот, он тебе нужен? – с лестницы послышались тяжёлые шаги. В сердце что-то защемило.       – Я сейчас поднимусь к тебе, не спускайся! – в панике говорю я, бегом срываясь с места.       – Чего говоришь? – переспрашивает тот, полностью выходя с лестницы на первый этаж.       Я посмотрела на неуспевшего выйти мужчину, посмотрела на успевшего слететь с лестницы парня и глупо, широко улыбнулась, закрыв глаза и думая: «Ну, всё, пиздец».       Открываю очи и вижу недоумевающее лицо родственника, который с брезгливостью осматривал лицо Джеффри. В голове крутятся сцены, как меня сажают под домашний арест, якобы из-за того, что я "не знаю, чем это может закончиться", а убийцу сжигают на костре, а пепел заряжают в пушку и выстреливают в сторону теперь несуществующей Речи Посполитой, как это было с Лжедмитрием I*.       – Классный грим, – посмеивается мужчина и выходит квартиры.       Господи, спасибо, что наградил меня настолько тупым отцом.       – Кажется, я уже говорил, что твой отец – необразованный и глупый мерзавец, не так ли? – выдаёт темноволосый, проводя по разрезанной улыбке пальцами, будто проверяя, на месте ли они – Так что с блокнотом? Там в конце интересная фраза, к слову. Брать его с собой?       – В душе не ебу, дай посмотреть, – отвечаю я, забирая свою маленькую книжечку, почти полностью состоящую из пустых белых страниц, и подхожу к столу с миской моей еды, которую я всё ещё не могу съесть.       Замечаю на страницах записи трёхлетней давности, с содержимым вроде:       «Я люблю Васю. А, нет, не Васю, я люблю Диму. Нет, не люблю, мне больше нравится Ваня. Ваня хороший.       Ваня тупой дебил, я его ненавижу, пускай он горит в аду синем пламенем, а я обожаю Костю».       Причём написано всё так, как я ещё не писала никогда: каждое слово, как исчадье геенны, переполнено ошибками до такой степени, что читать невозможно.       Проскальзываю взглядом по всем страничкам, украдкой читая несуразные фразочки, перелистываю на последнюю страничку и, по закону жанра, там точно такая же дебильная фраза:       «А Криппипаста всё равно лучше».