Пристань

Насколько уместно было предложение Сида, Лайла поняла, увидев его место работы. Паб "У Джека" находился прямо на берегу реки у пристани. В это время здесь было очень мало народу, дул свежий от воды ветер, заставлявший немного поёжиться, но ободрявший. Этот ветер утвердил приход весны. Солнце лениво плыло в сторону запада. Здесь пахло сладкой ватой и жареными сосисками. Это был район маленьких уютных пабов, не конфронтирующих друг с другом. Один был спортивным, в другом играла современная музыка - каждый мог найти что-то для себя. Зайдя в бар "У Джека", Лайла села с краю за барную стойку и осмотрелась. Тёплый рыжевато-коричневый свет окутывал помещение. Дубовые столы, тёмно-жёлтые стены - за счёт этих цветов создавался уют. В нём не было окон. Лайле больше всего нравилось отсутствие окон: здесь не было времени суток. Не тёмная комната с одеялом, конечно, но здесь тоже можно было спрятаться от мира. Потом она посмотрела на Сида. Он приводил своё рабочее место в порядок и прощался с предыдущим барменом, который напоследок, присвистнув, сказал: - Сид, вот скажи мне, почему на тебя клюют всякие симпатичные ципочки, а я, как лошара, всё ещё один. - Ой, Боб, иди в жопу! - Так прям сразу? Может, хоть поужинаем? - Нет, дорогой, денег и времени у меня на тебя нет. Боб изобразил вселенскую грусть. - Ну, ладно, не буду вам мешать, воркуйте. - Проваливай уже. - А с девушками ты гораздо вежливее. - Боб, мать твою, кончай с этим. Сид закатил глаза, а Боб заговорщически улыбнулся: - Всё, исчезаю. Прощайте, прекрасная леди! - Всего доброго! - вежливо улыбаясь, ответила Лайла. Сид покачал головой. - Ты извини, он обычно нормальный. - Да ладно, он просто душка, - искренне улыбнулась Лайла. В баре была пара-тройка человек, заскочивших на обед. В основном это были тридцатилетние, которых впору можно было бы назвать стариками: они устали от жизни так, будто проторчали на этой бренной земле полвека с четвертью, а то и больше. Они лениво потягивали кофе, стараясь не смотреть на часы, так как прекрасно знали, что через пятнадцать минут закончится этот спасительный перерыв, они опять уйдут в офис: печатать документы, слушать вечно недовольного начальника-холерика-психопата, изображать бурную деятельность аж до шести вечера. Дома они покормят кошку, и на очередное предложение друга выбраться хоть куда-нибудь ответят закаменелым "нет, завтра на работу", что выдаст их с головой: они живут, чтобы работать. Работать там, где их нервирует и раздражает всё. Они в упор не видят, что постарели. Молодые неморщинистые старики. Но есть эти прекрасные пятнадцать минут и три-четыре глотка свежесваренного американо. Именно эти моменты ещё держат в них силы. - Ты пьёшь? - В смысле, алкоголь? - В смысле, да. Что тебе налить, мать? - Лайла рассеянно хлопала глазами. - Сид, у меня с собой нет денег. Я вынуждена отказаться. - Ты думаешь, я возьму с тебя деньги? Мы своим бесплатно наливаем, - Сид, сказав это, про себя подумал о рокировке между "своими" и "чужими". Как быстро "чужой" может стать "своим" и наоборот. По мимолётной детали. По полупроизнесённому слову. По милисекундному взгляду. Сид абы кому никогда не наливал бесплатно. И как эта девчушка моментально стала "своей"? Он даже не здоровается с некоторыми одноклассниками. Сид определённо проморгал этот момент. Настаёт иногда в жизни бесповоротное "А почему бы и нет". И это бесповоротное второй раз за день настигло Лайлу. - Спасибо тебе большое. А это правда удобно? - Так. Ясно. Понял тебя. Кофе любишь? Профессиональная проницательность? Если не она, то как Сид догадался? В последнее время, если Лайла с Арнольдом ходили в кафе, он заказывал чайник душистого жасминового чая на двоих. Ему всё хотелось делать вместе, даже если дело касалось банального чаепития. А Лайле иногда хотелось просто маленькой чашечки эспрессо... - Кофе по-ирландски. Не обожгись только. - Люблю всё ирландское! Спасибо! - восторженно воскликнула Лайла, не раздумывая о том, что же такого ирландского в этой кружечке кофе.