Сомнения прошлого.

За последующие три недели общения ни Джим, ни тем более Бен не поднимали тему насчёт случившегося в их второй день знакомства. Николсу до сих пор иногда чудилось, будто бы он и сейчас находился в квартире своего нового знакомого, и они с Джимом стояли там, у окна, крепко обнявши друг друга, и просто молча разделяли совместное чувство утраты. У Бена порой обрывками всплывали воспоминания о том дне: как Кеннетт жался к нему, как тихо сопел ему куда-то в ключицу, как сам Бен почти расплывался от ощущения тёплого тела под пальцами, как медленно отказывал ему разум, стоило поглубже вдохнуть тот странный, но неимоверно приятный, притягательный аромат, исходивший от Джима (мужчина ломал голову, наверное, всю следующую неделю, думая, почему запах так отличался от запахов альф и омег — ведь беты и вовсе никак не пахли, а гаммы начинали лишь после перестройки организма под партнёра). Бен даже помнил, как неожиданно тело Джима обмякло в его руках, а сам мужчина задышал глубже и ровнее. Николс тогда не смог сдержать доброй усмешки и, ловко подхватив светловолосого, отнёс того в его комнату, аккуратно уложил на кровать и заботливо укрыл одеялом. Он вернулся на кухню и вымыл использованную посуду, а потом совершенно случайно наткнулся на магнитные стикеры на холодильнике. Бен начеркал на самом верхнем свой номер совершенно от балды, даже и не надеясь, что ему позвонят или напишут, но уже тем же вечером ему пришло сообщение с незнакомого номера. «Спасибо, что донёс меня до кровати.» А у Бена в груди разлилось странное, пока ещё самому ему неясное чувство теплоты и нежности. В тот день Николс не пил, и даже мыслей о том, чтобы напиться, у него не возникло. Как и на следующий день, и на послеследующий. Он мог позволить себе выпивку лишь при встречах с Джимом, а встречались они не так уж и часто и ходили в бар совсем ненадолго — Джим был сильно загружен работой (о чём никогда не забывал пожаловаться) и очень редко заказывал себе что-то алкогольное, чаще всего ограничиваясь колой или каким-нибудь соком. Бену казалось, что встреча с Джимом дала толчок к переменам. Он свёл свои пьянки к минимуму, потихоньку разобрал кавардак в квартире, собрался с силами и забрал наконец свои документы из школы (его звали назад, но мужчина с благодарностью отказался, сказав, что не сможет преподавать что-то детям в таком состоянии — ещё не до конца пришёл в себя), и занялся поисками подработки. Он нашёл её спустя неделю, когда шёл домой после очередной быстрой встречи с Кеннеттом, случайно увидел объявление на двери небольшой кофейни «Требуется официант, возраст от двадцати до двадцати семи лет» и подумал, что это ему подходит. Мужчина зашёл в небольшое, но весьма уютное помещение сразу же, чтобы узнать поподробнее все детали. Режим работы был смешанный, график три через два, месячная зарплата чуть больше двух с половиной тысяч долларов, но Бена вполне устраивала — для такого-то богом забытого места. К тому же кофейня находилась всего в паре кварталов от его собственного дома, грех упускать подобную возможность. Николс вышел на работу через день, в пятницу, и убедился в своей правоте, когда думал, что заведение не особо сильно пользуется популярностью, а оттого и народу в нём было не много. Дни проходили тихо-мирно, без лишней суматохи, а персонал оказался дружным и миролюбивым коллективом в шесть человек (включая и его). Бен даже смог в буквально рекордные сроки сблизиться с одним парнем. Это был весёлый, открытый, самоуверенный и порой вспыльчивый мужчина несколько старше него самого, с короткостриженными русыми волосами и примерно на полголовы выше, от которого резко, горьковато-кисло пахло альфой, и шатен допустил мысль, что они могли бы стать неплохими приятелями (а может, даже друзьями). Именно от Этана он узнал о причинах, по которым этому заведению срочно потребовался новый работник. Или, точнее сказать, одну-единственную причину: прошлая официантка попала с мужем в автомобильную аварию и не то что работать, она попросту ходить не могла, отлёживаясь сейчас в больнице с переломами обеих ног, правой руки и лёгким сотрясением мозга. Сегодня был вторник, и в распоряжении Бена оставался последний выходной, который по счастливой случайности совпал с выходным Джима, так что ещё прошлым вечером тот позвонил Николсу, заранее зная, что он свободен, с предложением наведаться в бар и вместе выпить. Бен согласился сразу же, практически не задумываясь, а на душе у него посветлело и затеплилось от предвкушения скорой встречи. Иногда Бен думал, мимолётно, казалось, даже неосознанно, что случайное столкновение с Джимом перевернуло в нём всё вверх дном и одновременно расставило все его мысли и чувства по своим полочкам, ящичкам, шкафчикам. По специально выделенным для них местам. Бен и сейчас задней мыслью размышлял об этом, пока спешно натягивал на себя осеннюю куртку и кроссовки, вместе с этим оббегая всю квартиру, проверяя, всё ли он взял и везде ли всё выключил. В последний раз проверив карманы куртки на наличие телефона, ключей и кошелька и убедившись, что всё на месте, Бен тихо покинул квартиру. Николс почувствовал внезапный детский восторг, когда открыл дверцу уже немного породнившегося ему помещения и отыскал глазами знакомый силуэт. Джим сидел на их любимом месте, за барной стойкой, вполоборота к нему. Спина его была ровной, выпрямленной, а правая рука устало подпирала немного заострённый подбородок, одна нога закинута на другую, а глаза наполовину прикрыты веками и спадающей на них светло-русой, почти пшеничного цвета чёлкой. Джим не обернулся на звон колокольчика, кажется, заслушался плавной, неторопливой музыкой (Бен почти сразу же заметил за ним любовь к джазу и блюзу), и, переведя дух, мужчина уверенно переступил порог, юркая в тепло, на ходу снимая с себя куртку. — Долго ждёшь? — подойдя к Кеннетту, Бен с улыбкой пару раз хлопает его по плечу и обменивается приветственными кивками с барменом. Джим рассеянно мотает головой и отпивает немного тёмно-красноватой жидкости из бокала. Бен по запаху чует — вино, а по чуть затуманенному взгляду приятеля понимает — врёт. — Сколько он уже выдул? — обращается Николс к высокому мужчине за стойкой, головой коротко кивая в сторону медленно потягивающего вино Джима. — Около четырёх-пяти бокалов, — пожимает тот плечами. — Он тут уже почти два с половиной часа торчит. Бен нахмурился от услышанного: они договорились встретиться в шесть, то есть буквально минут десять назад. Зачем тогда Джим пришёл в бар так рано и даже не предупредил его? Шатен закусил губу. — Сколько он должен? Бармен выдал ему чек, и Бен, вновь надевая куртку, полез в карман за кошельком, уже через минуту доставая нужную сумму, расплачиваясь. Он одарил Джима тяжёлым взглядом, но тот, казалось, вообще ни на что вокруг не реагировал, и мужчина, немного раздражённо хватая его под локоть, рывком потянул приятеля на себя, другой рукой выхватывая у него бокал с вином и залпом допивая его остатки. Джим, кажется, хотел было возмутиться, но так и застыл, придерживаемый Николсом, со слегка приоткрытым ртом. Бен с глухим стуком поставил посудину на стойку и, снова кивая бармену, свободной рукой схватил пальто светловолосого, на котором тот сидел, после чего вытянул его самого из бара, по пути кутая в верхнюю одежду. Бен подумал, что слегка морозный, октябрьский воздух хоть немного остудит голову Джима, но тот лишь по истечении нескольких минут молчаливого следования за Николсом стал упираться, пытаться расцепить пальцы Бена на своём локте и требовал вернуть его обратно в бар. Николс терпел это недолго, всего лишь квартала два-три (ну ладно, четыре — с большой натяжкой). После чего остановился и, развернувшись к Кеннетту, внимательно посмотрел ему глаза в глаза. — Ч-чего?.. — Джим даже притих от столь пристального взгляда, поведя плечами от ощущения то ли неуюта, то ли холода. — Ничего, — спустя мгновение пожал плечами Бен и разжал пальцы на чужом локте, застёгивая пропущенные в недавней спешке две верхние пуговицы на тёмно-кремовом пальто Джима. — Мне завтра на работу, так что мы идём пить чай, — почти сразу же сообщил он, приподнимая ворот верхней одежды мужчины, и прищурился, чуть пониженным голосом добавляя: — А задумаешь сбежать от меня, догоню, закину на плечо и утащу силком. Я, между прочим, был в университетской сборной по лёгкой атлетике. И улыбнулся довольно, даже капельку горделиво, протягивая Джиму руку. Джим думал примерно с минуту и, кажется, понял, что в этой битве ему явно не победить (особенно в опьянелом состоянии), а потому протянул свою руку в ответ, крепко хватаясь за чужую ладонь, сжимая её своей. На удивление Бена весь оставшийся путь до его дома Джим вёл себя тихо, следовал за ним с полуопущенной головой и почти не смотрел на дорогу, находясь где-то глубоко в своих мыслях (или попросту засыпая). Он несильно потянул мужчину ближе к себе и тут же мягко, аккуратно приобнял его за плечи, ненадолго утыкаясь носом в его макушку; странноватый запах мешался с морозной свежестью и дурманил голову, наверное, ещё сильнее, чем прежде, а внутри у Бена вновь разливалось такое щемяще-нежное, тёплое и, казалось бы, так давно позабытое чувство, что Бен уже прочно осознавал: встреча с Джимом изменила не только его жизнь, она поменяла и его самого — до сих пор меняет. Встреча с Джимом, Бен уверен, несомненно спасла его.