Давай разрушим стену между нами.

Никогда не думал, что тишина может быть такой громкой. После ухода Ларри я будто слышал какой-то звон. Звон, который сводил меня с ума. Я упал на кровать, уткнувшись изуродованным лицом в подушку. Ощущение было, будто я километров сорок пробежал, с кандалами, после двадцати выкуренных сигарет. Лёгкие рвало на части, а орать хотелось до боли в горле. Скула все сильнее начинала ныть, а на запястье чётко ощущалось прикосновение Джонсона. Я считал, нет, был абсолютно убеждён, что делаю всё правильно. Правильно говорю, правильно держу дистанцию. Но действительно ли так? Сердце орало как не в себя, что я идиот, что, возможно, шатен — мой последний спасательный круг; что я захлёбываюсь в своём одиночестве и пора уже, наконец, глотнуть свежего воздуха. Но мозг уже затыкал сердце, надевая на него смирительную рубашку и жёсткий тяжёлый кляп. Заткнулись бы вы оба! Я просто хочу понять, как мне жить дальше! Эта уверенность в глазах Ларри. Как он держал меня за руку. Так сильно, будто мы были посреди бури, и он ни за что не хотел меня потерять в ней. Я глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь. Джонсон никогда не причинял мне боли. За тот короткий период нашего общения он всегда говорил, что хочет помочь. Слова, слова, слова! Что они вообще значат? Боже мой, в моей голове сейчас будто огромный миксер, который превращает мои мысли и чувства в ёбаный смузи, и как вырвать из этой каши действительно правильные вещи? Впервые за долгое время я задумывался о правильности своей позиции. Ну окружали меня не те люди. Ну их ещё семь миллиардов. Неужели не найдётся хотя бы один, который сможет стать для меня кем-то близким. А Ларри. Он ведь такой же припизднутый, как и я. Может, это мой большой куш. А я сам, как долбоёб, отказываюсь от своего выигрыша. Мои мысли резко прервал звук входящего сообщения. Я клацнул кнопку блокировки телефона. Что? Уже почти час валяюсь тут как овощ. А сообщение от Ларри. Я долго не мог открыть его. Боялся увидеть, что там. Точнее, боялся каких-то конкретных слов. Например, о том, что он больше не хочет меня видеть. Я бы не удивился: меня самого от себя тошнит. Хотя с другой стороны это все упростило бы в разы. Пока я решался прочитать сообщение, в догонку пришло ещё одно. Не будет же он действительно посылать меня дважды. Дрожащими руками я всё-таки нажал эту кнопку «прочитать». А вот то, что я прочитал, вызвало очень смешанные чувства. Всего пара строк. Но в них было так много того, о чём я никогда не задумывался. О Ларри. Мой эгоизм достиг таких высот, что я ослеп для вещей, находившихся у меня перед глазами. Я резко ощутил ещё большую схожесть между мной и Джонсоном. И его мне стало даже больше жаль, чем себя. Чтобы ненавидеть меня и бросать, у людей были веские причины. А чтобы бросить Ларри. Добровольно. Надо быть конченным уродом. Я столько раз прочитал фразу: «Я один». Сколько боли было в ней. Возможно, дикое желание парня помочь мне — было в первую очередь желанием помочь себе самому. Обрести друга с похожими проблемами и тревогами. Я схватился за голову. С силой сжимая волосы, я даже не чувствовал боли. Как одна фраза, одна направленная в правильное русло мысль, может так резко изменить ситуацию. Я идиот. Я просто конченый человек. Я такой же, как и все те, кто бросал меня. Я бросил, когда во мне нуждались. Резко кинув телефон куда-то в угол кровати, схватив протез, я кинулся к лифту, на ходу застёгивая пластмассу на лице. Лифт ехал мучительно долго. Казалось, прошло ещё несколько часов перед тем, как я оказался у дверей квартиры Джонсона. Лиза работала. Я уже давно выучил её график. Я мог спокойно зайти в квартиру, как к себе домой, но что-то держало меня на пороге. Реально, как в дешёвых мелодрамах. Он такой бежит за мной, я такой посылаю его на хуй, а потом такой бегу за ним. Лёгкая усмешка коснулась моих губ от этих мыслей. Думаю, Ларри тоже бы заценил. Ну, мне нечего бояться. Джонсон не раз прощал мне мои истерики. Правда, не такие, как сегодня. Я сделал глубокий вздох. Для него я все-таки постараюсь найти гладкое, чистое место в моей душе. Свободное от рубцов и шрамов. Дверь легко поддалась моей руке. — Это, блять, ещё что за херня?! — первое, что вырвалось у меня, когда я увидел два лижущихся тела на кухонном столе. Одно явно принадлежало Ларри. А шкура под ним. Боже! Эшли! Я слышал треск стекла в голове. Это треснул тот самый чистый кусочек. Это был просто пиздец! Других слов найти я не мог. Не знаю, сколько я ещё стоял и пялился на них. А они на меня. Не размыкая своих сраных объятий. — Сука, я так и знал, —второе, что вырвалось у меня после n-ного количества времени, которое мы вот так тупо пялились друг на друга. Помню ошеломление в глазах Ларри. Стыд в глазах Эшли. Как она дрожащими руками пыталась опустить свитер. Господи! В тот момент мне было так мерзко, настолько отвратительно. Я не знал, что говорить, что думать, что чувствовать. Я просто хотел больше не видеть этого. Поэтому, как только оцепенение спало, рванул к лифту. Он всё ещё был в подвале, так что в своей комнате я оказался довольно быстро. Я бродил, как пёс на цепи. От стены к стене, от окна к двери. Поплёлся в ванную. Снял протез и уставился на своё лицо в зеркале. Урод. Монстр. Чего я только не слышал. Оно и понятно. Рубцы, рваные куски кожи, где-то даже дыры. Это ужасно. Конечно, кому я такой нужен буду?! Ларри нашёл прекрасное утешение в объятиях Эшли. Кулак сам собой резко пробил зеркальную поверхность. По костяшкам потекли тёплые струйки крови. Моё отражение исказилось и стало ещё более уродливым. Так мне и прожить всю жизнь. Ужасным и разбитым.