Ночь прошла абсолютно спокойно, без кошмаров, криков и вытекающих из этого стрессов. Эдвард открыл глаза, осматриваясь из положения лёжа. Полежав так некоторое время, осторожно перевернулся на живот, медленно сел. Он чувствовал себя хорошо. Вся усталость и печаль, навалившиеся на него после успешной трансмутации, исчезли, оставляя лишь лёгкий привкус горечи. Уже было не больно. Во всяком случае, не так, как ещё неделю назад.
И у мальчишки была версия, что послужило таким переменам в его самочувствии.
Однажды, когда он был ещё девяти- или десятилетним пацаном, ему довелось услышать термин «дельфинотерапия», но тогда он не придал этому значения, решив, что такого просто не бывает. В Ризенбурге животных использовали исключительно в бытовых и хозяйственных нуждах, и ни о какой зоотерапии и речи не шло. Да и как животные могут лечить, они же не доктора? Улучшить настроение — да, конечно, но лечить? Теперь же, больше не чувствуя на себе груз, что пришлось тащить столько лет, Эдвард был готов забрать свои слова. Купание и игры с дельфинами действительно помогли.
«Только пусть полковник не рассчитывает, что после этой поездки я начну его слушаться!» — Бывший Стальной нехорошо усмехнулся, понимая, что вчера ни разу не огрызнулся мужчине. Нужно было срочно исправлять эту оплошность, пока Мустанг не привык к его хорошему поведению.
Решив, что валяться в постели и дальше не было смысла, мальчишка спрыгнул на пол, кое-как застелил покрывало и пошёл к комоду, в котором лежали его новые вещи. Половина из них была с различными рисунками, смешанной цветовой гаммой и вообще… слишком детской. Семнадцатилетний подросток внутри Эда негодовал, мальчонка — радовался, а рациональная часть, отстранённая от эмоций одного и другого, приняла всё как есть, осознавая, что на детской одежде обязательно будут какие-нибудь рисунки и мультяшные герои. В любом случае, Рой очень старался выбрать наиболее нейтральный наряд для своего подопечного, а потому среди приобретённых кофт и маек преобладали те, на которых красовались различные геометрические фигуры, «кляксы», линии и, конечно же, алхимические символы. Последних, кстати, было совсем немного, но они были самыми любимыми у Эдварда Элрика.
Особенно прикипел душой мальчик к красной футболке со знаком Фламеля на груди. Он честно не знал, где полковник вообще такую нашёл и был ли в этой покупке какой-то подтекст или же мужчина действовал совершенно искренне, просто желая порадовать своего подопечного. Но в любом случае, надевал её в разы чаще, чем все остальные. Этот раз не стал исключением, и убедившись, что верх хорошо сочетается с белыми хлопковыми штанами, пацан сунул ноги в тапочки и покинул комнату.
Кухня встретила его открытой форточкой, из-за чего были отчётливо слышны трели птиц, ветер и гудение редких машин, а также сосредоточенно что-то готовящим Роем Мустангом, одетым в пижамные штаны и широкую майку. Видимо мужчина решил сначала обеспечить себя и Эдварда едой на ближайшее время и только потом заняться приведением себя любимого в порядок. Эдвард потёр глаза и подавил зевок, всё ещё не собираясь давать опекуну знать о себе и наблюдая за его действиями. Судя по скорлупе яиц на столешнице, пакету муки, полупустой бутылке молока, а также старательно что-то взбивающего в глубокой миске мужчине — на завтрак можно было ожидать блины.
Элрик приободрился.
Блинчики со сметаной, а ещё лучше — клубничным вареньем, были одним из самых любимых блюд Стального Алхимика. На втором месте после рагу. И это несмотря на то что молоко было чуть ли не основным ингредиентом, да.
— Привет! Давно встал?
Эдвард встрепенулся на вопрос и понял, что слишком задумался чтобы не заметить, как Мустанг повернулся чтобы долить на сковороду ещё подсолнечного масла.
— Не, минут пятнадцать назад. — Эдвард скучающе посмотрел на кивнувшего ему полковника и дал себе мысленную затрещину: не было ровным счётом ничего хорошего, что Рой его заметил — ещё решит, что он так сильно хотел увидеться, что едва продравши глаза вышел на его поиски. Потому что чувство собственного величия у мужчины явно завышено и он никогда не поверит, что в кухню мальчика привёл запах готовящейся еды и звуки потрескивающего масла.
— Садись, первые блины вот-вот будут готовы. — Мужчина вытер руки о полотенце, скомкал его и бросил на спинку стула. На миг остановившись, смерил мальчика оценивающим взглядом и недовольно прищурился. — Хотя нет, сначала иди умойся и приведи волосы в порядок, а потом — есть.
— Я сам решу, что мне делать, — пробурчал сам себе Эдвард, но так как Мустанг его или не услышал, или просто сделал вид, то выбора особого у мальчишки не было. Да и самому себе он отдавал отчёт, что редко когда садился завтракать едва продравши глаза и покинув кровать. Обычно ему требовалось хотя бы минут пятнадцать-двадцать прежде чем желудок давал понять, что не прочь подкрепиться.
Ванная комната стала для мальчишки настоящим кошмаром ровно с тех самых пор, как его тело превратилось в тело пятилетки. Всё вокруг было слишком большое, слишком высокое и слишком тяжёлое, чтобы в полной мере использовать санузел по назначению. Приходилось вставать на цыпочки чтобы открыть кран в умывальнике, со всей силы давить на кнопку на унитазе, разве что не подпрыгивать в ванной, если он желал принять душ, чтобы дотянуться до дождика — полковник наверняка специально вешал его на верхний крюк, а не на нижний, возле крана.
Вот и теперь юный Элрик сверлил злым взглядом зеркало, в котором отражалась только его макушка. Это было слишком непривычно. Слишком…
глупо. Мальчик плеснул водой себе на лицо, потёр глаза и недовольно поморщился, когда чёлка прилипла ко лбу и щекам. Во всяком случае, теперь его лицо было чистым и не носило следы сна и подушки, что, несомненно, хорошо. Расчёска нашлась на нижней полке, и ещё около пяти минут ушло на вычёсывание сбившихся за ночь колтунов и приведения шевелюры в нормальный вид. Последним штрихом утренних процедур была чистка зубов, но так как полковник так и не сказал, куда именно положил его зубную щётку (если вообще купил таковую), Эдвард справедливо решил, что может пропустить эту часть и с чувством выполненного долга покинул ванную, легонько похлопав себя по щекам для придания бодрости.
Теперь не стыдно было сесть за стол и можно было вернуться на кухню.
«Полковнику лучше, чтобы его блины оказались вкусными». — Мальчик поправил лезшую в глаза чёлку, отряхнул низ футболки от невидимых пылинок и с гордым видом прошествовал обратно на кухню. Организм просил, нет, требовал пищи, и Эдвард не собирался ему в этом отказывать.
— Ну, совсем другое дело! Садись давай. — Рой по-доброму улыбнулся, увидев вернувшегося из ванной Эдварда с всё ещё мокрой (несмотря на яростное растирание полотенцем) челкой. Вид у мальчишки был голодный, а судя по тому, как блестели его глаза, ребёнок не собирался ждать больше и намеревался в один присест опустошить свою тарелку, а потом — если порции окажется недостаточно — и его. Это они уже проходили, а потому мужчина заблаговременно положил мальчику четыре свёрнутых трубочкой блина, щедро полив их клубничным сиропом.
Эдварду повторять не пришлось, и мальчик в мгновение ока оказался за столом, с жадностью смотря на блинчики и бегая взглядом по столу в поисках вилки. Когда блины были политы сиропом есть руками было плохой идеей — сладкая жидкость стекала между пальцев, по рукам и делала кожу невероятно липкой. Заметив его взгляд, полковник тихо ойкнул и, порывшись в шуфлядке, протянул подопечному столовый прибор.
— Держи.
— Угу. — Эдвард переложил вилку в левую руку, а потом, немного подумав, вернул её в правую. Раз уж автоброни у него больше не было, то не было и никакого смысла беречь нервы руки и пытаться «быть левшой». Делать всё правой всегда было удобнее.
Сироп растёкся по тарелке, постепенно покидая уже вдоволь пропитавшийся им блин, и Эдвард, наколов на тот вилку, заводил по дну. Когда блин вновь оказался полностью в сиропе, мальчик сдержал порыв облизнуться и сразу отправил еду в рот, недовольно поморщившись, стоило небольшой красной капле стечь по подбородку. Он вытер сироп ладонью, которую в свою очередь вытер о вовремя кинутое Роем полотенце.
— Я сказал не вытирать руки о стулья!
На ругань опекуна Эдвард лишь пожал плечами и поскорее принялся за очередной блин. Ссориться во время принятия пищи было не круто, и мальчик рассудил, что всегда сможет наверстать упущенное после. Да и злился Мустанг сейчас совершенно напрасно — он не успел провести ладонями по мягкому сидению, а значит и не испачкал ничего. Сзади послышался усталый вздох, и скоро рядом опустилась тарелка. Тоже с четырьмя блинами. Рой мельком глянул на сосредоточенно жующего мальчишку и, вздохнув ещё раз, взялся за свою вилку.
Следующие пять минут они провели в тишине.
Лёгкий звон ударяющихся о тарелки вилок был единственным источником шума, в то время как Рой с Эдвардом старательно не смотрели друг на друга и ни о чём не говорили. Это было непривычно, и казалось неправильным. За этот небольшой срок, что бывший Стальной провёл в доме своего бывшего начальника они практически никогда не ели вместе. За одним столом. Иногда Мустанг мог сделать себе кофе и бутерброд и меланхолично жевать его стоя у окна, подпирая боком стену, в то время как Эдвард доедал свою порцию за столом. Иногда мужчина начинал есть после того как подопечный поест и уйдёт в свою комнату. Мимолётно Элрик подумал, что с момента продления опекунства Мустанг ни разу не сказал ему вымыть за собой посуду или помочь прибраться в доме. Мужчина делал всё сам, даже не пытаясь привлечь его к бытовым заботам, и Эдвард честно не понимал, что за этим кроется: желание дать ему отдохнуть и освоиться на новом месте? Мнение, что он будет только мешаться? Или же полковник не был уверен, что Эд без криков согласится помочь? В любом случае, нового постояльца политика хозяина дома более чем устраивала, и ребёнок не собирался давать опекуну повода как-то приобщить его к работе по дому. Если бы Мустанг так уж нуждался в его помощи, вряд ли бы остался молчаливым.
Залпом осушив стакан с соком, Эдвард со стуком поставил его на стол, протёр губы салфеткой и, скомкав и бросив в свою тарелку, пошёл прочь из кухни. Благодарить Мустанга за еду казалось чем-то неловким, да и вряд ли полковнику была нужна его благодарность.
«Мог бы и «спасибо» сказать, но да ладно», — Рой молча проводил уходящего ребёнка взглядом и продолжил ковырять вилкой в тарелке. Аппетит сошёл на нет. Он не строил иллюзий и понимал, что мальчишка вряд поменяет своё к нему отношение — во всяком случае, не в ближайшем будущем точно, — но небольшая надежда всё же была. Он действительно старался порадовать подопечного. Даже заменил сметану на сироп, который так любил Эдвард, но… мальчик, видимо, не собирался идти на примирение. Прошлой ночью ему показалось, что стена между ними дала трещину, однако теперь стало неприятно очевидно, как неправ он оказался. Ребёнок просто находился под впечатлением от представления и слишком устал за день, чтобы дерзить или закатывать истерики.
Теперь же он отоспался и был готов наверстать упущенное.
Прожевав последний кусок и запив всё это дело настоявшимся чаем, полковник не спеша убрал со стола и помыл посуду, после чего подошёл к окну, облокотился о подоконник и принялся наблюдать за снующими по только-только проглянувшейся траве воробьями. Птицы о чём-то громко спорили на своём языке, ерошили перья и периодически набрасывались друг на друга. Вряд ли они не поделили еду, так как кормушки ещё многие не сняли, поэтому Рой принялся искать глазами причину воробьиного раздора. Нашлась та не сразу, и мужчине пришлось изрядно поломать голову, прежде чем он заметил небольшой кусок пушистой ткани валяющийся рядом с кустом жасмина.
«Вроде для гнездования ещё рано. Погреться хотят, что ли?» — закинув в рот пару мелких печенюшек, мужчина безразлично пожал плечами и, решив, что заняться всё равно пока нечем, прошёл в гостиную. Маленький чёрно-белый телевизор был чудом отечественного производства и был презентован полковнику самим генералом Грумманом в благодарность за безупречную службу. Рой даже не хотел думать, сколько денег пришлось потратить старику на эту штуку, но она неплохо разбавляла серые будни и помогала «убить» время. И, насколько офицер помнил, как раз подходило время одной комедийной передачи, длящейся от силы полчаса.
— Эд, будешь телевизор смотреть? — крикнул Мустанг вглубь дома и не получив от мальчишки ответа, махнул рукой и плюхнулся в мягкое кресло. Если у пацана были другие планы, кто он такой, чтобы ему мешать? Да и, наверное, в одиночку он сможет больше насладиться шоу, чем если бы под боком сидел вечно чем-то недовольный Эдвард и комментировал каждый шаг и слово персонажей.
Нажав кнопку пульта мужчина уверенно переключил на третий канал и погрузился в музыкальную заставку комедии, зазывающей на новую серию.
***
Эдвард размышлял, какую из книг прочесть, когда полковник позвал его на просмотр телепередачи. Поморщившись от перспективы провести ближайшие полчаса бок о бок с Мустангом, мальчик решил проигнорировать зов и наконец выбрав книгу, разлёгся на кровати, с головой погрузившись в чтение. Обычно он обходил приключенческие романы стороной, отдавая предпочтения алхимическим исследованиям или — на крайний случай — детективам, но в этот раз, разрываясь между романом и сборником каких-то документальных рассказов, выбрал первое.
Книга оказалась на редкость интересной, и уже после первой страницы мальчик полностью забыл про реальный мир.
Благодаря сохранившимся навыкам чтения, а также совершенно не изменившейся (слава Небесам!) скорости, Элрик сам не заметил, как прочёл четверть истории и как успел представить себе главных персонажей и полюбить их.
***
С улицы послышались крики детей, и, не сдержавшись, Эдвард оторвался от книги и влез на стул рядом с окном, чтобы посмотреть в чём дело. Меж домов сновали соседские дети, судя по росту, его нынешнего возраста, верещали и, по всей видимости, играли в «салки». Иначе объяснить, зачем они носились друг за другом было невозможно.
Элрик почувствовал смятение: в детстве он не очень ладил с ровесниками и играл только с братом и Винри, а потому и в подростковом возрасте не мог завести друзей-погодок. Лучше получалось строить отношения со взрослыми. Но порой очень хотелось почувствовать себя самым обычным подростком и припустить по улицам на велосипеде или на своих двоих, наслаждаясь беззаботным времяпрепровождением. Вот только любые попытки познакомиться и подружиться с кем-либо были жутко неуклюжими и терпели фиаско. Иногда с первых минут, иногда — спустя день-два.
Теперь же, когда он вновь стал маленьким и примерно помнил, какие ошибки совершал раньше, у него была возможность снова попытать счастья и подружиться с кем-нибудь. Наверное. Он всё ещё не был уверен.
— Сходи на улицу, погоняй мяч с местными или побегай.
Эдвард вздрогнул и повернулся на голос начальника, про себя злясь на то что не заметил, как мужчина вошёл в его комнату. Как долго он наблюдал за ним, сколько увидел?
— Мне семнадцать.
— Насколько могу судить, твоему телу сейчас пять. — Офицер подпёр плечом косяк двери и ухмыльнулся: — не вижу смысла тебе сидеть дома и вздыхать, наблюдая за ровесниками, когда можешь пойти познакомиться и поиграть. Пока они не убежали дальше, у тебя есть прекрасная причина выйти к ним. Уверен, против никто не будет: чем больше людей, тем интереснее «казаки-разбойники».
— Казаки-разбойники?
— Только не говори, что никогда не играл в неё в детстве? — Рой искривил бровь в искреннем недоумении, но быстро вернул маску невозмутимости. — Те же «салки», но с дополнительными правилами, мелками и кодовым словом.
— Мелками?
— Да. Ими «разбойники» отмечают свой путь. Забавная игра. Уверен, ребятня объяснит правила, если попросишь.
— Ещё чего!
— В любом случае, не сиди дома, развейся. Тебе полезно будет.
Мустанг подошёл к комоду, вынул лёгкий спортивный костюм и бросил на кровать.
— Куртку тоже надень — ещё не настолько тепло. И шапку.
— Отстань!
— Всё-всё, ухожу.
Мужчина поднял руки в примирительном жесте и, старательно пряча улыбку, вышел из комнаты, оставив мальчика наедине со своими мыслями. Думал Эдвард недолго: несмотря на показушное безразличие, потребность общения со сверстниками росла и теперь, когда появился шанс её удовлетворить, мальчик не собирался отказываться. Вот только он всё ещё не был уверен, как подойти к ребятам и влиться в компанию. Натянув костюм и недолго повоевав со шнурком, фиксирующем штаны, Эдвард застегнул мастерку, переложил книгу на полку под столом и вышел из комнаты. Куртка висела на ручке входной двери, под ней же стояли кроссовки на толстой подошве.
«А он и не сомневался, что я пойду». — Эдвард недовольно фыркнул, поняв, что бывший начальник каким-то непостижимым образом залез ему в голову и прочёл мысли. Это напрягало и раздражало одновременно, но отказываться от собственного решения только потому что полковник угадал ход его мыслей было бы верхом глупости.
Одевшись, мальчишка нарочно громко хлопнул дверью и припустил к той стороне улицы, где в последний раз видел веселящихся детей. Он действительно надеялся, что за время пока он собирался те не поменяли место игры и не ушли. На его счастье, ребятня всё ещё дурела возле одного из соседских домов, правда, в этот раз они разбились на две группы: шестеро продолжали носиться друг за другом, а трое — видимо, не самые быстрые, а оттого выбывшие — бросали друг другу мячик, хлопали в ладоши и что-то кричали.
Чувствуя, как сердце зашлось где-то в районе глотки, Эдвард тяжело сглотнул и направился к играющим в мяч мальчишкам. Он не знал всех правил «казаков-разбойников» и не хотел показаться глупым в глазах этих детишек. Мало ли ещё пересекутся когда?
«Уверен, против никто не будет».
— Надеюсь на это, — пробормотал себе под нос Эдвард, вспомнив слова опекуна, и нерешительно подошёл к заметившим его и с интересом оглядывающим ребятам. — Это… Можно с вами?
— Конечно! Я Астар, это Ганс и Клос, — более старший и самый бойкий мальчик с каштановыми волосами и ярко-синими глазами приветливо заулыбался, представляясь сначала сам, а затем и своих друзей. Достаточно щуплых ребят, как и Эд нерешительно переминающихся с ноги на ногу. — Мне шесть, а им пять.
— А… Я Эдвард, мне пять.
Эдвард чувствовал себя крайне неловко, представляясь таким глупым образом, но для детей такого возраста оно было самым нормальным.
— Мы тебя раньше не видели, ты недавно приехал?
— Да, я здесь ненадолго. У знакомого живу.
— Ух ты! А родители где?
«Умерли» — едва не ляпнул Элрик, но вовремя спохватился. Кто знает, как отреагируют эти шкеты на подобное заявление? — Они в отъезде. Потом заберут.
— А-а-а.
— Давайте игл-р-рать! — мальчик, которого Астар представил как Клоса поправил съёзжающие с носа очки и тряхнул светлой чёлкой, скалясь во все свои молочные зубы, которые уже начали меняться: Эдвард прекрасно видел пустоту на том месте, где должны были быть нижние резцы. Наверняка ребёнку это доставляло хлопот — начиная от невозможности нормально питаться и заканчивая непроизношением отдельных звуков. Эдвард едва не вздрогнул, вспомнив собственный опыт. Это было довольно неприятно. Особенно в тот жуткий день, когда он забыл про шатающийся клык и впился им в твёрдое сочное яблоко. Клык тогда так и остался во фрукте, а Эдвард получил резкую боль в челюсти, слёзы и огромную нелюбовь к периоду смены зубов.
«Минуту, мне ведь не придётся снова пережить всё это?!»
Бывший Стальной почувствовал как по спине пробежал холодок. Ответ был очевиден и отнюдь не удовлетворительный. Только потому что его тело претерпело «отмотку назад» не значило, что естественные процессы не произойдут так как уже произошли раньше. Это было бы нелогично.
— В «горячую картошку» неинтересно, мало людей. Давайте в «вышибалы»? — Ганс, мальчик с довольно смазливой внешностью, зелёными глазами и россыпью веснушек на носу, которые ничуть не умаляли ему очарования, подбросил мяч в воздух и успел три раза хлопнуть в ладони, прежде чем поймать.
— А давайте! Эд ты как? — Астар излучал энтузиазм и сложно было отказать его блестящим в предвкушении интересной игры глазам.
— Я «за».
Эдвард не особо раньше играл в вышибалы — как правило, его «выбивали» с первых минут игры (тогда он не особо умел уклоняться, да), но теперь, когда он прошёл столько драк и сражений с опасными — между прочим — типами, он был уверен, что не упадёт в грязь лицом. Потому и согласился.
— Отлично! — Клос вскинул руки и указал на невысокую, но довольно длинную плиту, наполовину вкопанную в землю. — Давайте у неё!
***
Заслышав довольный детский визг, Рой оторвался от документов и подошёл окну, предварительно распахнув его. Проветрить всё равно не мешало, а так он сможет нормально разглядеть своего подопечного, который, похоже, уже полностью влился в коллектив местной шпаны. Мужчина улыбнулся, наблюдая, как Эдвард мастерски уворачивается от летящего прямо на него мяча, показывает язык «вышибале» и с самым деловым видом становится на прежнее место. Вокруг него собрались почти все ребята и даже отсюда было слышно, что они восхищались его умением уклоняться. Даже Астар — местный заводила — признавал умения бывшего Стального, хоть и всеми силами пытался сохранять на лице раздражение. Это было очень хорошо видно.
«Веселись, малыш», — мужчина прикрыл глаза, чувствуя, как ветер растрепал ему волосы, и постояв ещё немного, вернулся к заполнению документов. Пусть он и в законном отпуске, работы накопилось столько, что не разбирать её сейчас было равносильно подписанию себе приговора.
