***
Пробившиеся сквозь пастельного цвета шторы солнечные лучи казались слишком приветливыми, а и без того хорошее настроение поднималось ещё выше благодаря великолепной погоде. Эдвард Элрик неуклюже сел на кровати, потёр глаза и, потянувшись всего пару секунд, принялся одеваться. Одежда была приготовлена ещё с вечера, а потому не пришлось рыться в шкафу или просить Ризу прогладить складки. Краем глаза глянув на небольшой будильник на тумбочке, мальчик улыбнулся: семь ровно. Он проснулся самостоятельно и очень вовремя. Когда из одежды осталось надеть только носки, Эдвард переключился на заправку постели, а после — на расчёсывание волос. Вернее, вычёсывание. Его шевелюра хоть и была подстрижена, всё равно имела привычку сбиваться по ночам в колтуны, расчесать которые было делом долгим, нудным и болезненным. Смахнув с глаз непроизвольно выступившие слёзы, оглядев расчёску на количество вырванных пучков светлых волос и осторожно проведя ладонью по болящим участкам головы, Эдвард закончил приводить себя в порядок и отвесил шторы. Свет залил комнату, а с подоконника тотчас слетел сизый голубь. Эта птица была частым гостем, и Эдвард всерьёз задумывался дать ей имя. «Может, Грашка?» — форточка открылась, пропуская в комнату прохладный утренний воздух, и Эдвард довольно отстранился от окна. — «Интересно, это мальчик или девочка? Как узнать пол птицы?» — Уже поднялся. С добрым утром. — Мальчик резко повернулся в сторону голоса. Риза Хокай стояла опершись о дверной косяк, полностью одетая и почти готовая идти. Оставалось только волосы собрать в привычный пучок и сбросить с плеч домашнюю кофту персикового цвета, больше носимую как накидку от сквозняков. — С добрым, — кивнул в ответ Эдвард и счастливо улыбнулся. Сегодня был важный день. — Завтрак я уже сделала, так что давай поедим и пойдём. Доктор сказал, что попросит дежурную пропустить нас пораньше. — Угу. — Мальчик снова кивнул и немного закусил губу от волнения: наконец-то их пустят к полковнику. С момента аварии прошло полторы недели и всё это время Мустанга продержали в реанимации. Никто не говорил Эдварду точных причин, а врач отвечал загадками и типичными байками, коими «кормят» детей. То «нужно ещё понаблюдать», то полковник вдруг «что-то нехорошее вытворил» и прочее в этом стиле. Элрик искренне не желал знать, что мужчина подразумевал под фразой «вытворил», но надеялся, что это никак не было связано с остановкой сердца или каким-нибудь заражением. Поэтому вечерний звонок лично от доктора и его сообщение о переводе полковника в отделение терапии стало приятной неожиданностью. И Эдвард и старший лейтенант хотели приехать прямо тогда, но были остановлены строгим и безапелляционным «нет» от того же врача и были вынуждены смириться и ждать нового дня. В предвкушении встречи Эдвард даже заснул быстрее обычного, а вот Риза Хокай наоборот проворочалось полночи и смогла уснуть только под утро. Ворох разноцветных мыслей не давал покоя, вылавливая из подсознания сотни «что, если», «а вдруг» и иже с ними. Раньше девушка не замечала за собой паранойи, а потому не имела ни малейшего понятия, как отделаться от наваждения и заставить мозг замолчать и дать поспать. Она пыталась убедить себя, что всё будет хорошо, что кризис миновал и волноваться не о чем. Она поможет Рою, станет его руками-ногами-глазами, если придётся, и вместе они выберутся из этой неприятной ситуации, как выбирались и из худших. Просто придётся подождать чуточку дольше, чем обычно и проявить чуточку больше настойчивости — полковник славился своим умением нестись вперёд паровоза и устраивать драмы. Возможно, ей даже придётся пару раз огреть его по голове чтобы вытащить из депрессии, которая (девушка была уверена) обязательно последует, стоит Рою узнать приговор врача. Сможет ли он так просто отступиться от своей мечты? Поставить перед собой новую цель? За этими размышлениями её и настиг сон, а проснулась Риза уже через несколько часов, уверенная, что пока они живы, пока вместе, смогут преодолеть все невзгоды. Омлет, сэндвич с маслом и сыром и немного остывшее какао — завтрак, ставший привычным не только для неё, но и для Эда за последнее время. Питательно, вкусно и быстро. Девушка допивала свою чашку и бросала взгляд в соседнюю комнату, в которой меньше минуты назад скрылся её подопечный. Он упомянул что-то про подарок полковнику, и Риза была готова поставить всю свою зарплату на то что знала, что именно за подарок приготовил Эдвард. И то было нормально, но и немного странно. Хокай не была уверена, чем вызвано изменение в поведении мальчика, но подозревала, что события с Роем ускорили этот процесс и не за горами будущее, в котором от подросткового сознания бывшего Стального алхимика ничего не останется. Будет только пятилетний Эдвард Элрик. Обычный ребёнок с обычным мировоззрением и потребностями. Но по-прежнему гений. — Нашёл! Риза повернулась к вбежавшему в кухню ребёнку и мысленно сжала кулак: ну да, как она и предполагала. — Как думаешь, ему понравится? — Я в этом уверена, Эдвард. Очень красиво. — Девушка осторожно взяла в руки рисунок и пробежалась глазами по контурам и краскам. Это было обычное изображение семьи, какой её обычно рисуют дети. Было видно, что Эдвард искренне старался вывести не каракули, а полноценный рисунок. Быть может поэтому Рой, одетый почему-то не в военную форму, а в гражданку выглядел чуть более похожим на себя, чем в предыдущих эдовых версиях? Да и Риза рядом (тоже без формы и почему-то в платье) уже не напоминала палку с руками-ногами и жёлтым кружком вместо головы. Навыки рисования Эдварда определённо улучшились. Пусть и не намного. Но лучше всех получился парящий где-то в воздухе Ураган — как заметила Хокай ещё при рассматривании первых мальчишечьих художеств — животные у Элрика получались просто великолепно. Если бы ещё и люди… Но один момент Ризу всё же смутил. — А почему на рисунке нет тебя? — Ну… Я… — Эдвард как-то вмиг съёжился и виновато опустил голову. Губы его попеременно закусывались зубами, а глаза метались из стороны в сторону. — Это из-за меня он там, поэтому… Девушка мягко улыбнулась и погладила мальчика по плечу, призывая отвлечься от самобичевания. Что было то прошло — она не раз твердила ему это, но ребёнок с завидной регулярностью продолжал взваливать на себя вину и никак не хотел успокоиться. — Знаешь, он обидится, если не увидит тебя рядом. Слова возымели нужный эффект, и в следующий миг глаза Эдварда загорелись надеждой. Маленькой, но всё-таки. — Думаешь? — Знаю. — Риза провела ладонью по мягким светлым волосам и убрала с глаз мальчика чёлку. — Решит, что ты не хочешь с ним общаться. Шок, отразившийся в глазах Элрика и немного колыхнувшаяся в разные стороны чёлка, стоило мальчику быстро замотать головой, заставили девушку закусить внутреннюю сторону щеки чтобы не заулыбаться. Иначе Эдвард решит что она шутит и обидится. — Я быстро! Подождёшь пять минут? — Конечно, я ещё не допила какао, — она подняла кружку, — и не помыла посуду. Время у тебя есть. — Спасибо, старший лейтенант! Эдвард стремглав убежал в отведённую ему комнату, по пути сбив табурет, вешалку и едва не налетев на Урагана. В который раз уже. Пёс поспешно отскочил к стене, проводил убегающего мальчика удивлённым взглядом и, чихнув, подошёл к хозяйке. Хокай подняла глаза к потолку, но кричать мальчику всё исправить не стала – у того мысли сейчас были явно не о порядке. Потрепав питомцу шерсть на голове, девушка сделала последний глоток, вытерла тыльной стороной ладони следы от напитка и поставила чашку в мойку. Повернув кран и отрегулировав до приемлемой температуры, принялась за мытьё посуды. Госпиталь встретил снующими туда-сюда медсёстрами, редкими посетителями, стоящими в очередь в аптечное окно, и почти полной тишиной. Часы посещения начинались с полудня, поэтому пока было просторно. Врач полковника действительно попросил дежурную, и та без возмущений пропустила девушку и ребёнка на этажи. Подниматься пришлось аж на седьмой этаж, и к концу нужных ступенек Эдвард искренне жалел, что вместе с возрастом потерял и свой рост — из-за коротких ног он значительно отставал от Ризы и был вынужден чуть ли не запрыгивать на ступеньки (какой идиот сделал их такими высокими и практически вертикальными?!), что изрядно выматывало. Но в итоге они добрались до нужной палаты. — Эдвард, — Риза перегородила мальчику путь рукой и опустилась на корточки. Интуиция говорила, что лучше сказать мальчику сейчас. — Полковник может отличаться от того полковника, каким ты его запомнил. На нём будут бинты, гипс, всякие провода и он может быть очень усталым. Возможно, даже ещё спит. Поэтому если тебе будет тяжело или ты устанешь и захочешь выйти на улицу, пообещай, что останешься на площадке. Хорошо? — Я знаю, что такое госпиталь, я ведь много раз лежал здесь. — Элрик нахмурился совсем как подросток и сложил руки на груди. — Ладно. Если полковник меня не захочет, я не уйду с площадки. — Хорошо. Риза отстранилась от мальчика, понимая, что подростковая сторона Эда завладела сознанием, и мысленно похвалила себя, что положила рисунок мальчика к себе в сумку. Как чувствовала! Семнадцатилетний Элрик ни за что бы не отдал это полковнику, а маленький бы расстроился, что Рой не получил его подарок. Хокай подавила усталый вздох и, постучав, осторожно открыла дверь в палату. Из соображений безопасности, удобств и прав на определённые привилегии Огненного алхимика поместили в отдельную палату с красивым интерьером, большими окнами и целой кучей различной аппаратуры. Размеренный писк кардиомонитора сообщал, что жизни пациента ничто не угрожает, а чуть приоткрытое окно пропускало в палату свежий воздух, выдворяя запах медикаментов. — Полковник? Риза подошла к шторке и отвесила её, открывая себе вид на потрёпанного начальника. Где-то сзади раздался шокированный вздох Эдварда. Ну, этого следовало ожидать. Рой выглядел ужасно: бледный, обросший, с перебинтованной головой и большими мешками под глазами. Правая рука была в гипсе и покоилась на платке, обе ноги были приподняты над койкой и подвешены к какой-то штуке и тоже находились в гипсе, а сквозь разъехавшиеся полы больничного халата виднелись тугие бинты на груди. Более беспомощным Рой Мустанг не выглядел ещё ни разу. И судя по эмоциям, отразившимся в ониксовых глазах, мужчина был в абсолютном ужасе, что в таком виде его увидел кто-то из подчинённых. — Я… — Даже не старайтесь! — перебила начальника старший лейтенант и гордо выпрямила спину. — Все за Вас очень переживали, и я не собираюсь отговаривать их приходить сюда. Даже не старайтесь. Мужчина недовольно поджал губы и прищурил глаза, но, так и не добившись от подчинённой другой реакции, сдался. Переубедить эту девушку было невозможно, но по крайней мере он пытался. — Как Вы себя чувствуете? — Как будто по мне прошёлся каток. Дважды. Туда и обратно. Это же была легковушка, а не грузовик, так какого хрена? И я не ничего не вижу с левой стороны, но врач сказал, что это должно пройти… По крайней мере я не совсем слепой. — Мустанг говорил устало, медленнее, чем обычно, и иногда прерывался чтобы набрать новую порцию воздуха. Потом внутри него что-то щёлкнуло, и он резко поднял голову, поморщившись, когда перед глазами заплясали цветные круги. — Стальной. Эдвард в порядке? Он жив? — Да, сэр, Эд в полном здравии. — Риза немного отстранилась, пропуская мявшегося позади мальчика вперёд и внимательно наблюдая за его реакцией. Видимо, подросток внутри него ещё остался, потому как Элрик спокойно стоял рядом, хоть и пытался совладать с дрожащими руками и сокращающимся горлом. — Привет. На полухриплый голос мальчишки Рой нахмурился. Несмотря на то что старший лейтенант заявила, что с ребёнком всё в порядке, уверенности в этом как-то резко поубавилось. Потому что нормальный Стальной никогда не будет мяться перед ним и смотреть в пол, даже если натворил что-то очень страшное. А его травмы к последнему вряд ли относятся, учитывая, как пацан не желал с ним общаться. Или же Рой сам себя накручивал? — Как себя чувствуешь? — Хорошо? — Элрик поднял голову, явно смущённый вопросом. — Это ты здесь весь в бинтах и гипсе, а интересуешься моим состоянием?! Совсем идиот? Что ж, оскорбления в планы точно не входили и Эдвард пожалел, что не успел прикусить язык. Такими темпами Мустанг действительно решит, что он его ненавидит. А этого нужно было избежать любой ценой. Мальчишка и сам не знал, чего разозлился. Просто вдруг стало обидно от такого отношения. Он ведь причинил опекуну столько проблем, столько боли, а тот всё равно печётся о нём. — Вижу, ты и правда в порядке. — полковник прикрыл глаза, позволяя губам скривиться в ухмылке. А потом посмотрел на подчинённую: — старший лейтенант, окажи мне услугу. — Да, сэр? — Возьми ремень и надери задницу этому наглецу, чтобы неповадно было в другой раз на дорогу выскакивать. — Палата погрузилась в напряжённую тишину, и только сам Рой похоже не понимал причины общей неловкости. Переведя взгляд с подопечного на Ризу, он на всякий случай решил уточнить: — Не здесь, понятное дело, когда домой вернётесь. Он ведь теперь у тебя живёт? Молчание стало ещё более неловким, и лишь когда девушка наконец собралась с мыслями и открыла рот для ответа, Эдвард отмер и ударил кулачком по тумбочке. Несильно, но достаточно чтобы обратить на себя внимание. — Д-дурак! Хлопок дверью отозвался по коридору эхом, а брошенная чуть ли не с визгом фраза мальчонки некоторое время стояла в ушах обоих офицеров. Первым в себя пришёл Рой и, закрыв глаза, довольно хмыкнул. Лицевые мускулы, горло и плечи расслабились, мужчина наконец почувствовал себя комфортно. — Вы сделали это специально. — Мы здесь одни, нечего «выкать». — Мустанг чуть-чуть приоткрыл глаза, но почти сразу снова закрыл. И хотя в голосе Хокай не было вопроса, скорее тихий упрёк, мужчина чувствовал потребность объясниться. — Он и так меня ни во что не ставит, а увидев таким и вовсе с грязью смешает... Я не знаю, как быть с этим пацаном. Пробовал найти подход, хвалить, ругать, что-то делать вместе — ничего не помогает... Наверное он просто меня ненавидит. Мужчина старался говорить безразлично, но всё равно вышло как-то грустно. Он давно привязался к мальчишке, и потому подобное отношение со стороны Эдварда причиняло боль. Не сильную, но всё-таки. Он не мог ни с кем поделиться своим чувствами и единственным исключением всегда была Риза. С этой девушкой он прошёл больше половины своей жизни, ей же доверял больше чем себе. У Хокай была потрясающая особенность — возможно, пресловутая женская интуиция — видеть вещи несколько глубже, чем они были на самом деле. И в девяноста девяти случаях из ста её догадки оказывались верны. Поэтому, делясь с ней своими проблемами, он всегда надеялся, что она подскажет выход или даст повод поверить, что всё разрешится лучшим образом и само. Старший лейтенант на размышления начальника грустно улыбнулась кончиками губ и, поудобней перехватив сумку, принялась искать подарок Эдварда. Лист бумаги, предусмотрительно положенный в файл, аккуратно лёг на живот полковника. Потратив долгих две минуты на рассмотрение рисунка, Рой вопросительно изогнул бровь, на что Риза лишь пожала плечами. — Эдвард всё больше напоминает ребёнка. — Ты тоже заметила? Я подозревал, что что-то такое происходит… В смысле, ещё до того как он закатил мне истерику на улице. Он помнит и знает всё что знал помнил в подростковом возрасте, но вот его поведение всё больше напоминает поведение пятилетки. Даже когда мы поругались, говорил в нём подросток, а вот телом управлял явно малыш — топанье ногами, выпяченная нижняя губа, сжатые кулачки — Стальной никогда так себя не вёл. — И сегодня тоже, — согласно кивнула девушка и вспомнила резкий «перескок» сознания Эдварда от малыша к подростку и обратно. Пусть Эдвард и оскорбил полковника прежде чем пулей выскочить из палаты, внимательный взгляд Ризы уловил в глазах мальчишки слёзы. Было очень похоже, что ребёнок принял слова Мустанга всерьёз. — Ну и, по-твоему, нужно об этом волноваться? Риза снова пожала плечами, так как однозначного ответа у неё не было. — Если мы не можем вернуть его в прежний возраст, будет лучше, если он начнёт вести себя как обычный пятилетка, а если такая возможность есть — страшно потерять уже знакомого нам Эдварда. — Вот и я так думаю, но мне страшно, если честно. Совсем не умею с детьми общаться. — Думаю, его рисунок лучше всего показывает как ты не прав. — Может быть, всё может быть… — мужчина перевёл взгляд в окно и остановился на маленькой светловолосой фигурке, сгорбившейся на качелях. Мальчик послушно ждал Ризу на площадке и не собирался кидаться под машины, что неимоверно успокаивало. — В любом случае, меня мой врач поставил перед жутко неприятным фактом, и я сейчас очень надеюсь, что ты скажешь, что это у него просто чувство юмора такое своеобразное. Молчание со стороны верного адъютанта заставило Роя напрячься. До этого он не очень всерьёз воспринял слова доктора, оставляя мысль о врачебных шутках, стимулах и так далее по списку, но грустный взгляд Ризы вызвал табун мурашек по коже. Неужели правда? — Старший лейтенант? — голос Мустанга как-то резко сел, стало трудно дышать из-за подкатившего кома слюны и нервов. — Мне жаль, полковник. Вот и всё. Тихо, но чётко. С разноцветной гаммой эмоций, отнюдь не радостных. Рою показалось, что его мир раскололся напополам: до и после страшного врачебного приговора. Он не мог даже представить себя где-то кроме армии. Уйти из вооружённых сил только потому что сбила машина — наверное, глупее причины для Огненного алхимика было не сыскать! Мужчина облизнул ставшие сухими губы. — Это окончательный вердикт? Неужели без вариантов?! — Доктор сказал, если продолжите сдавать нормативы, стрелять и выполнять миссии — последствия могут быть самыми страшными. Вплоть до коляски. И эти слова окончательно разрубили тонкую нить ещё теплящейся надежды. Оказаться в инвалидном кресле было перспективой ещё худшей и страшной чем уход с поста офицера, поэтому выбор был очевиден. И всё-таки принять горькую правду было отнюдь не просто. Ветер за окном усилился, солнце на несколько минут скрылось за длинным облаком, нагоняя тень и очень точно отражая внутреннее состояние молодого полковника. — Чёрт. Почему в палату проникают капли дождя? Так не должно быть. — Ты прав. Я скажу ответственным, чтобы заделали дыры в окне. Этот дождь и на меня попал. — Риза приблизилась к полковнику, осторожно обняла за плечи и затылок, положила подбородок ему на голову, закрывая от озлобившегося мира. Горло продолжало сжиматься в спазмах, а глазам никак не удавалось остановить поток слёз, что стекали по лицу и прятались в тёмных волосах её уже почти бывшего начальника.11 - Разбитые мечты
12 июня 2019 г. в 21:02
Эдварду показалось, что вода затопила уши, а воздух резко вышибли из лёгких. Иначе почему вдруг стало так больно и невозможно дышать? Мозг всё прокручивал и прокручивал слова врача, будто бы пытаясь найти что-то, что указало бы на несерьёзность брошенной фразы, на глупую, жестокую шутку. Но в речи мужчины не было и намёка на иронию или сарказм, а потому Эдварду понадобилось куда больше времени, чтобы принять озвученную истину.
По его вине Рой Мустанг, Огненный алхимик, его бывший начальник и нынешний опекун не сможет продолжить военную карьеру.
Не достигнет своей мечты.
И наверняка впадёт в депрессию или сопьётся, так как только слепой бы не заметил, насколько сильно он любил свою работу.
И всё лишь потому, что он бросился на дорогу, спасая Эдварда.
Мальчик обхватил себя за плечи и мешком осел на холодный пол, подтянув колени к груди. Ему не хотелось верить в страшный диагноз, поставленный его начальнику. Не хотелось вспоминать, из-за кого это произошло. Хотелось стать невидимым или исчезнуть с лица земли, так как никому и никогда он не приносил ничего кроме неприятностей. Винри из-за его выходок часто плакала, Альфонс — обижался и замыкался в себе, Риза Хокай — неодобрительно косилась, а Рой Мустанг прямым текстом заявлял, что с появлением мальчишки в его жизни у него на голове раньше времени появится седина.
Однажды, когда Эд набедокурил особо сильно, даже бросил банальную, но страшную фразу «ты меня в гроб сведёшь».
Элрик вздрогнул, понимая, что — ещё чуть-чуть, не успей скорая на каких-то одну-две минуты — и эти слова полковника стали бы пророческими.
На периферии сознания был слышен приглушённый, плохо разборчивый разговор Хокай с врачом, её сломленный, хриплый голос и слишком явственная в нём дрожь. Доктор, судя по интонации, не собирался обнадёживать и спокойно, пропуская нотки участия, рассказывал о каждой полученной офицером травме, её влиянии на организм и времени, которое потребуется для исцеления. Эдвард не особо концентрировался на его словах, несмотря на искреннее желание послушать о состоянии опекуна. Частично из-за разделявшего их расстояния, частично — из-за невозможности сосредоточиться. Просто всё ещё до конца не осознавалось, что это реальность, а не глупый страшный сон.
Глаза выловили стоящую к нему спиной фигуру врача, то как он жестикулировал, и Эдвард вдруг понял, что увёл лейтенанта мужчина не просто так. Не только потому что собирался рассказать о травмах полковника. Должно было быть что-то ещё! Что-то, что он не хотел говорить при нём, при ребёнке. Чувствуя, как дрожат ноги, мальчик поднялся и сделал несколько шагов в сторону взрослых. Потом ещё несколько. Он не дошёл до них, но всё ещё приглушённый разговор стал отчётливее, и он мог разобрать отдельные фразы. Что-то про зрение и силу. О чём это они? Эдвард не понимал. Мозг словно опутала дымка, не позволяющая адекватно воспринимать реальность.
— Молитесь, чтобы пережил ночь, иначе… — прорвавшаяся сквозь пелену сознания фраза заставила Эдварда встрепенуться и посмотреть в сторону врача, который развёл руками для большего эффекта.
«Что?»— мальчишка обескуражено наблюдал, как доктор сказал ещё что-то (он не услышал, так как, кажется, потерял способность слышать), отрицательно покачал головой и скоро удалился обратно к тяжёлым дверям, за которыми несколько часов назад исчез опекун.
Полковник не мог умереть. Не мог. Просто не мог. Не имел права! Эдвард отчаянно пытался понять подслушанную фразу, разгадать её тайный смысл, который определённо был, потому что Рой Мустанг не мог умереть от какого-то ДТП. Потому что он был сильным, он был Огненным алхимиком, чёрт возьми! Автомобиль для него — пара пустяков, пусть и болючих! Он не мог балансировать между жизнью и смертью по такому дурному поводу. Доктор наверняка имел в виду что-то другое. Что-то, чего Эдвард понять пока никак не мог, сколько ни силился. Мужчина прошёл мимо него, в этот раз не улыбаясь и не смотря в глаза, скрылся за тяжёлыми дверьми, оставляя мальчика наедине со старшим лейтенантом и собственными мыслями.
Лёгкий скрип сдвигаемого с места пластикового стула несколько всколыхнул сознание, прояснил. Эдвард потёр глаза, оттянул кожу щёк и несколько раз мотнул головой. Коридор госпиталя никуда не исчез, а в воздухе по-прежнему витал запах лекарств и чего-то ещё, что можно было унюхать только в медучреждениях. Элрик никак не мог запомнить название. Мальчик некоторое время смотрел на двери — вдруг доктор вернётся? — но после сдался и, обхватив себя руками за плечи, заковылял к так и не изменившей позу старшему лейтенанту. Хокай упёрлась локтями в колени, переплела пальцы в замок и прижала их ко лбу. Она всегда так делала, когда хотела успокоиться. Эдвард сглотнул и оттянул низ кофты, не уверенный что сказать и стоит ли говорить вообще.
Но он хотел узнать, что сказал врач. Хотел убедиться, что неправильно истолковал его слова, и полковник скоро будет в порядке. Он боялся.
— Эм…старший лейтенант?..
Слова прозвучали настолько тихо, что даже сам Эдвард не был уверен, что расслышал их. В горе стоял ком слюны, по телу периодически пробегали навевающие ужас мурашки, сердце бешено колотилось о грудную клетку, что мальчику казалось странным: он чувствовал себя развалиной. Заторможенным и разбитым. Откуда такой быстрый пульс?
— Эдвард, тебе придётся пожить у меня, пока Рой тут. — Хокай отняла руки от лица и пустыми глазами посмотрела на съёжившегося перед ней мальчика. Эдвард казался напуганным и потерянным, ничего не понимающим. В золотистых глазах застыла вина, но девушка не могла его винить. Даже если он намеренно выскочи на дорогу (во что она так и не поверила), он вряд ли желал такого поворота событий. — Я доверенное лицо полковника, поэтому с органами опеки проблем не будет.
— Да.
Элрик низко опустил голову, понимая, что сказать больше вряд ли сможет. Точно не сейчас. Он неловко переминался с ноги на ногу, не зная, что должен делать и может ли хоть немного помочь. Хотелось утешить находящуюся в шоке Хокай, но он также понимал, что скорее она будет утешать его, если он таки осмелится приблизиться ещё хоть на шаг. А жалости Эд хоть и очень хотел, но не заслужил, потому продолжил стоять на расстоянии вытянутой руки и мять полы кофты, пытаясь найти подходящие слова.
— Мне надо сообщить команде и родным полковника, — Риза откашлялась, прогоняя с голоса хрипотцу, — ты можешь подождать их, а можешь начать собирать свои вещи — я подвезу к дому Роя, встречусь со всеми, а потом поедем ко мне. Тут недалеко. Как хочешь?
Мальчик раздумывал всего ничего. Несмотря на желание остаться рядом (пусть и не очень) с опекуном, он жутко боялся встретиться с его родными и с командой. Может они и не будут прямо обвинять его, но он не был уверен, что смог бы смотреть им в глаза. А игнорировать будет просто невежливо.
— Я хочу домой.