Кристаллическое вещество

В жилом отсеке давно выключили весь свет. Но глаза Тридцать Восьмого привыкли к темноте, и он отчетливо мог видеть свои сморщенные от обезвоживания руки. Ночью он никак не мог уснуть из-за адской, жгучей боли в глотке. Внутренние биологические часы подсказывали Эльсену, что сейчас около четырех часов ночи. Он не сможет работать завтра, если не уснет. Да ладно, что уж там. Он в принципе не сможет работать. И тогда его отправят к Директору еще один раз… И на этот раз его не просто заставят есть сахарозаменитель. «Это конец. Я умру» — подумал Тридцать Восьмой. Как же не хочется умирать… Помогите… Он перевернулся на живот и, уткнувшись лицом в подушку, стал крупно содрогаться от всхлипываний. С каждым всхлипыванием горло драло еще больше. Рыдания Эльсена затихали и затихали и затихали, и наконец, он перевернулся набок и тихо всматривался в темноту. Слезы из его глаз беззвучно собирались в капли и скатывались по щеке на грязную подушку. Может быть, на столах еще остались чьи-то недопитые кружки с чаем? Если выпить чая, станет немного полегче. А то, что Тридцать Восьмого засекут камеры — ничего страшного. Он все равно скоро умрет. Эльсен тихо соскользнул с кровати и в одной пижаме вышел из спальни. Столовая была абсолютно пуста. На столике для грязной посуды стояло несколько тарелок и кружек. Тридцать Восьмой жадно вылакал объедки несладкой каши и горького кофе. Каша будто покрывала его глотку мягкой пленочкой, и боль стала стихать. Снаружи в столовую проникал мягкий сумеречный свет. Эльсен решил, что небольшая прогулка ему бы не помешала. Он на цыпочках вышел на улицу и присел на край железной платформы, уставившись на туманный горизонт. Он вдруг почувствовал себя так спокойно и расслаблено. Плеск жидкого пластика, скрежет фабричных механизмов и тяжелое дыхание самого Тридцать Восьмого. Ветер, пахнущий дымом, ерошил короткие волосы эльсена, щекотал его круглые оттопыренные ушки. Тридцать Восьмой ни о чем не думал. Его грустные мысли вдруг куда-то улетучились, будто смылись жидким пластиком. Так спокойно и хорошо… Медитацию вдруг прервали странные звуки. Они были похожи на звук тихого чавканья, или же звук шлепанья по луже. Он резко отрыл глаза и повернул голову в сторону звуков. В тумане вырисовывался силуэт эльсена. Тридцать Восьмой встал и осторожно, пытаясь не издавать лишних звуков, приставными шагами подошел поближе. Охранэльсен стоял на краю платформы. По его подбородку и пальцам струилась кровь. Немного постояв, Охранэльсен поднес руку ко рту и начал кусать запястье, коротко всхлипывая.  — Ч-что ты делаешь? — вырвалось изо рта у Тридцать Восьмого. Охранник дернулся от неожиданности и повернулся к эльсену. Его глаза сверкнули.  — Я… я л-лакомлюсь. — Охранэльсен вдруг улыбнулся. — Зн… знаешь, из чего делают с-сахар? Он снова поднес руку ко рту и вонзил зубы в свою собственную плоть. Он с мурлыканьем пососал рану и затем снова взглянул на Тридцать Восьмого.  — Вкусно… *** Утром Тридцать Восьмой встал позже всех. Охранэльсен сердито растолкал его, и Тридцать Восьмой, пока пытался продрать глаза, все не мог отвести взгляд с руки охранника, покрытой свежими шрамами. Этот рабочий день обещал быть невыносимым. Заполняя документы, эльсен несколько раз порывался уснуть: его мысли спутывались, голова опускалась, глаза слипались… Срочно нужен был сахар, но… Во рту все еще стоял мерзкий вкус сахарозаменителя. Пить хотелось адски даже после того, как Тридцать Восьмой заглотил всю обеденную кашу разом. От обеденного перерыва оставалось еще несколько минут, и эльсен решил пойти в курилку. Он раньше никогда туда не ходил. В курилке стояло много бутылок с дымом, поставляемых эксклюзивно для третьей зоны. Люди подносили их ко рту и жадно, с упоением высасывали дурманящий дым. Там все было настолько покрыто смогом, что видно было лишь одни силуэты, как во сне. Охранэльсен тоже был там. Его можно было легко распознать по вечно трясущимся конечностям и подрагивающей походке. Тридцать Восьмой облокотился на стенку и прикрыл глаза, втягивая ртом витающий в воздухе дым. Его всего заполняло какое-то приятное покалывание. Со вдохом голова шла кругом, с выдохом опускались плечи и прояснялись мысли. Дым — это чудесно и необходимо. Но сахар… Сейчас его хотелось так сильно, как никогда. Эльсен попытался отвлечься от мыслей о сахаре, но его думы вновь и вновь возвращались к этой теме. Похоже, кристаллическое вещество овладело сознанием Тридцать Восьмого. Люди стали выходить из курилки. Эльсен остался почти совсем один. Кто-то прислонился к нему сбоку, прижавшись лицом почти к уху.  — Пс… — тихо прошептал этот кто-то. Тридцать Восьмой вздрогнул и обернулся.  — Знаешь, я недавно был у Директора. Он похвалил меня. — на лице Охранэльсена (это был именно он) сияла странная улыбка.  — А, молодец. — Вздохнул Тридцать Восьмой и снова отвернулся. Охранник встал некомфортно близко…  — Пс. — снова шикнул Охранэльсен. — У меня кое-что есть. Сахар. Хочешь сахар? Эльсен встрепенулся. Конечно же он хотел сахар. Охранник мягко взял Тридцать восьмого за руку, положил в ладонь какой-то предмет и тихо отошел.  — Только никому не говори, что я это украл… Тридцать восьмой побежал на выход из курилки, распахнул дверь, выбежал наружу и быстро-быстро засеменил в спальню, бросился на кровать и накрылся одеялом с головой. Никто не должен видеть, что ему достался дополнительный сахар. Он с упоением запихнул в рот кусочек, доставшийся ему от охранника и начал рассасывать вещество. Его рот внезапно обожгло. Тридцать Восьмой резко откинул одеяло, свесился с кровати и сплюнул на пол. Согнулся в три погибели с попыткой отдышаться. Из его рта струйкой тянулся дым. Гребаный сахарозаменитель… В следующую смену по громкой связи объявили, что очередному эльсену надо подойти к секретарю. Охранэльсена не стало.