Взаимопомощь

      — Хэй, Сынмин. Это что ещё такое? Опять Хёнджин? Мне надрать ему зад? — Минхо, едва завидев Сынмина, тут же преодолевает расстояние между ними и схватив парня за подбородок, вертит из стороны в сторону, рассматривая ссадины, синяки и царапины на щеке.       — Нет, хён. Всё хорошо, — пытается сказать ему Сынмин, но старший его резко перебивает.       — Какое «хорошо», ты, чёрт возьми, побитый! Ещё и очки свои куда-то девал. Я скажу Уджину с Чаном и мы прикончим любого мудака, который сотворил с тобой это, — всё сокрушается секретарь студенческого совета, и Сынмину приходится взять его за руку, чтобы успокоить.       — Правда, хён. Не надо. Это не Хёнджин. А очки я сломал... — говорит Сынмин, заглядывая старшему в глаза. Но вместо того, чтобы успокоиться, Минхо находит новую причину для своего ярого беспокойства. Глаза у Сынмина совсем опухшие от недосыпа.       — У тебя чего вид такой уставший? Опять ночью не спал?! Ладно, если бы ты по клубам таскался, в твоём возрасте я тоже так делал, — Сынмин глаза закатывает, тихонько бурча, что тот старше него всего на год, — но ты ведь себя буквально в книжках хоронишь!       — Я же не виноват, что на меня повесили так много работы! Сегодня анатомия, а мне проект задали, я всю ночь его делал! — возмущается Сынмин громко. И после его слов Минхо наконец замолкает. Но не успевает младший и вздоха спокойного сделать, как секретаря начинает ещё больше распирать.       — То есть как?! Тебе Чан, идиота кусок, ничего не сказал? Преподы ошиблись, не тебе надо было проекты эти делать! Неужто он забыл? Я точно ему зад надеру, кенгуру несчастное. А Уджин в это время Хёнджином займется пусть, — Минхо продолжает сокрушаться, не обращая внимание на то, что многие на них косятся. Правда большинство, увидев, что это тот самый Ли Минхо из студенческого совета, тут же отвернулись, ибо привыкли.       Не сказать, что Сынмин с Минхо такие уж прям лучшие друзья не разлей вода. Но их отношения определенно были очень хорошими. Это странно, ведь Сынмин просто среднестатистический скромный отличник. А Минхо… Ну, это Минхо. Он совмещает в себе несовместимое. Хорошо учится, выполняет свою работу в студенческом совете на отлично, но при этом настолько экспрессивный и взрывной, что от него проблем не оберешься. Минхо был очень подвешенным на язык, и не всегда его окружению удавалось с этим справиться. Именно поэтому Сынмин часто попадал в кабинет студсовета в те моменты, когда Ли дрался с Чаном. Его тогда Уджин закрывал собой и со спокойным лицом говорил подождать, пока эти не прекратят.       Минхо определенно отличается от всех, он необычен и имеет нестандартное мышление, немного вспыльчив и у него непростой характер. Но о Сынмине он заботится правда искренне. Говорит, что ему всегда хотелось себе младшего брата, но всё, что он получил — сестренку, чей характер может с легкостью посоревноваться с его. Поэтому прилежный Сынмин занимал далеко не последнее место в его сердце. Ким очень ценил это. И Минхо любил не меньше, чем тот его.       Правда секретарь был для него всё же как старший брат. К кому ты очень привязан, кого любишь безмерно и доверяешь. Но лучшим другом Сынмина был всё же глупышка Чонин. И именно это чудо сейчас налетело на него, когда он еле оторвал от себя обеспокоенного Минхо.       — Минни, боже, прости, я ужасный друг. Я искал тебя после занятий, когда ты ушел к библиотекарю. Но не нашел. А там Чан хён… И потом… — Чонин почти что плачет, обнимает Сынмина крепко-крепко и не перестает что-то невнятно тараторить о том, кто посмел его побить и вообще он всех сейчас разнесет к чертям. Ага, конечно.       — Подожди. Чан хён? — переспрашивает Сынмин, потому что этот пункт ему явно намного более интересен, чем обсуждение его не очень приятной встречи с какими-то отморозками (Хёнджин тоже входит в их число).       — Ты про Бана Кочана сейчас? — удивленно говорит Минхо, и Чонин кивает, не переставая Сынмина обнимать. Забавно, что потрясающую шутку секретаря никто не заметил, и это его весьма заметно расстроило.       — Нини, не надо просить прощения. Ты же не обязан меня всё время охранять, — говорит Сынмин, поглаживая парнишку по голове. — Тем более всё ведь обошлось. Ты лучше расскажи, что там с Чаном.       — А давай у него самого спросим. Вон он, идет ямочками светит, — хмыкает Минхо, завидев Чана, идущего к ним со сверкающей улыбкой. Чонин тут же подскакивает и покрывается розовеющим румянцем, бормоча со смущенной улыбкой тихо «привет, хён».       — Привет, Чонин-и, — улыбается также Чан, протягивая пальцы к младшему и заправляя ему спадающую прядь волос за ушко. Минхо тут же пялится на него шокированно, а Сынмин буквально чувствует, что Чонин сейчас взлетит от эмоций. Ему уже не терпится узнать, что между этими двумя произошло. Но всё потом. Не тогда, когда здесь Минхо, а.к.а главный защитник Сынмина и борец за справедливость.       — Скажи мне, ты почему Сынмину не сообщил, что никакие проекты делать не надо? Бедный ребенок всю ночь не спал, — сразу начинает отчитывать его Минхо. Сынмин боится, как бы эти двое здесь не вцепились. Уджина на фоне не видно, а значит успокоить их будет проблематично.       — То есть как не сообщил? — Чан хлопает ресницами, подвисая. — Я точно помню, что искал тебя вчера, но не нашел. Спросил потом у Чонина, но и он не знал, где ты. Так что я подумал, что Хёнджин уж точно встретится с тобой, поэтому передал через него.       — Нашел кому довериться, Чан, — Минхо глаза закатывает. Но внезапно тот факт, что передать информацию попросили Хёнджина, плавно так соединился с избитым Сынмином, у которого, помнится, уже были когда-то на теле последствия драки с ним. Тогда Минхо промолчал, видя гематомы на теле младшего, потому что все парни дерутся. Но явная разница в физической силе заставляла вскипеть в нем кровь от несправедливости. Так что повторного случая Ли терпеть был ненамерен. Да и бесит его Хёнджин, что уж тут скрывать. Но это уже их чисто личные дела. А сейчас главное Сынмин.       Пока Чан о чем-то тихонько переговаривается с Чонином, а Сынмин старательно делает вид, что не вслушивается с интересом в их разговоры, Минхо начинает озираться по сторонам в поисках Хёнджина, дабы хорошенько так врезать. Пусть Сынмин и сказал обратное, у него все ещё были сомнения по поводу того, что все эти ссадины на Сынмине не его рук дело. Да и Минхо был бы не Минхо, если бы упустил возможность в лишний раз устроить взбучку спортсмену. Потому что между ними и правда были не очень хорошие отношения.       Наконец заметив высокую подтянутую спортивную фигуру, Минхо сжимает кулаки, а Сынмин уже чувствует нагрядающий пиздец, тоже заприметив того на горизонте. Сейчас ему безумно не хватает Уджина. Потому что Чан, судя по всему, деактивирован Чонином и его улыбкой. Так что он здесь единственный оставшийся здравомыслящий. Ну, есть ещё маленькая надежда на друга Хёнджина, с которым тот вместе зашел в столовую, но что-то Сынмин сомневался, что от него будет толк, судя по тому, как тот очень громко о чем-то визжит.       А сам Хёнджин же шел в это время и ни о чем не подозревая, болтал с Джисоном о том, как бы разыграть Феликса с Чанбином на их годовщину отношений — ровно год спустя первого поцелуя, ставшего для парочки всеми точками над «i».       — Хван, иди-ка сюда, засранец, — Минхо приторно мило улыбается, громко подзывая Хёнджина к себе. Джисон рядом с ним пугается, смотрит на оскал секретаря, прикидывает масштаб пиздеца, и тут же разворачивается в противоположную сторону, убегая, бросив друга одного на съедение всей компании Сынмина. А сам Ким думает о том, что паренек и правда ведь здравомыслящий, раз решил не лезть в это дерьмо. Сынмин бы и сам рад, не будь эта заварушка вокруг него и отчасти из-за него.       — Кажется, его другу мы не нравимся, — хмыкает Минхо, провожая взглядом парнишку и отмечая его очаровательные пухлые щечки. Но после тут же переводит недовольный взгляд на Хёнджина.       — Чего тебе, Ли? — хмыкает Хёнджин, подходя ближе и засовывая руки в карманы. Чану и Минхо ему врезать хочется за неуважение, но не при детях же. Так что они просто пропускают этот эпизод. Всё же Хван как был занозой в одном месте, так ею и остался.       — Скажи-ка две вещи перед тем, как я размажу тебя по стенке, — начинает Минхо.       — Во-первых, соизволь объясниться, почему не передал Сынмину мои слова? — Чан встает рядом с ним, скрещивая руки на груди.       — А во-вторых, как ты объяснишь то, что Сынмин побитый? Не твоих ли это рук дело? — тоже подскакивает Чонин, губы в тонкую полоску поджимая и на Хёнджина смотря враждебным лисьим взглядом. Чан приятно удивляется при виде такой стороны Яна, и прячет незаметно легкую улыбку.       Хёнджин не понимает, что вообще сейчас происходит и почему армия преданных фанатов Ким Сынмина на него сейчас наезжает. Разве они не должны ему в ножки кланяться за спасение своего чуда. Ведь если бы не Хван, Сынмина вчера бы избили и трахнули в той подворотне.       Хёнджина самого передергивает от промелькнувшей в голове мысли и кулаки на автомате сжимаются от злости. Его почти трясёт от гнева, когда он вспоминает, как руки одного из мудаков скользили по тонкой талии Сынмина, пока он шептал ему быть тихим и не рыпаться.       — Не бил я вашего Сынмина, — почти рычит Хёнджин, не в силах совладать со своей злостью. Только вот знал бы кто истинную причину такого гнева. А Хван сильнее сжимает руки в кулаки, до побелевших костяшек, и Сынмин это замечает, пусть и весьма размыто.       — Так, всё, заканчивайте этот цирк, — восклицает Ким, поднимаясь, а затем недовольно скрещивает руки на груди и встает прямо перед Хёнджином, загораживая его собой от своих же собственных друзей. — Хёнджин тут вообще не причем. Ко мне пристали какие-то мудаки, а он помог. Так что закругляйте свой отряд защиты меня и идите займитесь своими делами. У вас они явно поважнее, — на последнем предложении Сынмин выразительно смотрит на Чана с Чонином, отчего те тушуются.       — У меня там это… ну… в общем, я пойду, — бормочет неловко Чан, и спешит ретироваться из столовой.       — Свободен, — фыркает Минхо, одарив Хёнджина презрительным взглядом. А затем подходит к Сынмину, наклоняясь и шепча, — Я пойду разузнаю всё у Бана Кочана, а ты тут с лисом разберись.       Уходя, Минхо конечно же демонстративно пихает плечом Хёнджина, и уходит вслед за президентом студсовета. А Хван лишь глаза закатывает и тоже разворачивается, уходя на поиски предателя Джисона, что испугался встречи со своим грозным крашем.       Чонин остается наедине с Сынмином и его ну очень выразительным взглядом. Ян тут же прячет взгляд и мнет пальцами рукава своей кофты, прекрасно понимая, что от Сынмина ему не отвязаться. И поэтому, когда тот подходит к нему с протяжным «Чонин-а», сдаётся.

Небольшой флешбэк

      Чан, особо не церемонясь, после уроков сразу же заглядывает в класс Чонина. Вообще, он отмазывается, мол причина вовсе не в милашке с очаровательной улыбкой, а в Сынмине, которого ему всё же нужно было найти на всякий случай. Но, как и до этого, когда он заглядывает внутрь, и видит сразу заметившего его Чонина, что начинает заметно волноваться, мысли о Сынмине мигом испаряются из его головы, и он даже не замечает того, что Кима в классе не было, хотя тот уж точно не имеет привычку прогуливать.       — Чонин, — зовет он с улыбкой, и Ян вздрагивает, роняя свои учебники. Чан вновь тихо смеётся, потому что божечки, как это мило.       Чувства Чонина ведь совсем на поверхности лежат, о них даже догадываться не нужно. Только какой-нибудь дурак не увидит, что Бан этому парнишке безумно нравится. Сам он частенько замечал на себе влюбленные взгляды, восхищенные вздохи и огоньки в глазах. Чонин смотрел на него, как на какой-то идеал. И, честно сказать, по началу Чану это очень льстило. А после он стал всё чаще приглядываться к пареньку, и не заметил, как тот и сам запал ему в душу. Потому что очаровательнее Чонина, пожалуй, нет никого и ничего в этом мире. Он безумно неловкий, неуклюжий и всё такое, но Чан находил это почему-то очень милым. Ему, как весьма ответственному и организованному человеку, хотелось заботиться об этом малыше. Наблюдать за Чонином издалека, не подавая виду, вошло в привычку. И вот совсем не так давно, Чан наконец осознал, что похоже успел действительно влюбиться.       Делать первый шаг было не страшно, потому что Чан абсолютно точно знал о взаимности. Так что он без всяких раздумий позвал Чонина прогуляться, ибо тот не откажет. Но признать честно, волновался старший безумно. Даже слишком, пусть и умело это скрывал. Но чувствовал себя в тот момент Чан младшеклассницей, влюбившейся по уши в парня из классов постарше. Сердце в груди стучало безумно, как бешеное, от одного только взгляда на милую улыбку с брекетами.       Как Чан будет справляться сейчас, на прогулке, он не знал. Чонин, вообще-то, тоже. Потому что эмоции у обоих одинаково штормом бушевали внутри. Но младший всё же собирается и подходит к нему, неловко топчась на месте.       Вместе они выходят из школы и направляются гулять по улицам Сеула. Между ними от неловкости повисает тяжелая тишина, и Чан усердно думает, как бы её разрушить, подыскивая темы для разговора.       Не зря же говорят «скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». А кто друг Чонина? Бинго, это Сынмин. А Сынмин заядлый книголюб и ботаник. Так что может Чонина книгами и подбить на разговор?       — Чонин-а, скажи, а какие книги тебе нравятся?       — Ох, если честно, я не очень большой любитель книг… — бормочет неловко Чонин, а сам в мыслях агрессивно паникует, ибо «о боже, что делать, он подумает, что я тупой, книги не читаю, чёрт». Но знал бы он, что на деле Чану приятно, что Чонин не старается специально показаться умным и начитанным. Чонин настоящий.       — Тогда что тебе нравится?       — Ну, это немного по-детски, но… мне нравятся супергеройская тематика, — неловко бормочет Чонин.       — Ох, серьезно? Я огромный фанат Marvel! — удивленно восклицает Чан. — У меня дома даже плакат «мстителей» висит!       И как-то так вот они находят общую тему для разговора и всю неловкость как рукой сняло. Общие интересы заставляют людей очень быстро сближаться, и в итоге они говорили очень много. Даже умудридись вступить в горячий спор на тему: «кто сильнее — капитан Америка или железный человек?». В итоге правда сошлись на том, что самый сильный вообще Тор. А от обсуждений супергеройской киновселенной парни перешли на комиксы, а от комиксов к различным мангам, а после и к аниме. Парни и подумать не могли, что у них ТАК много общего. И для обоих это было очень приятным удивлением.       — Чонин-а, — уже под вечер, пока они шли по мосту реки Хан, внезапно прерывает Чан свой рассказ об очередной манге. Он замечает, каким взглядом на него смотрит Чонин. И решает, что сейчас лучший момент. — Не подумай, что я такой вот прям самовлюбленный и слишком наглый, но… Я ведь нравлюсь тебе, верно?       Чонин замирает и останавливается на месте, шокированно поднимая взгляд. Но не видит в глазах напротив и капли неприязни или насмешки. Наоборот, Чан смотрит с какой-то нежностью и легкой улыбкой на губах. Эта улыбка и эти ямочки, обычно выбивающие почву из-под ног Чонина, сейчас наоборот придают ему сил и уверенности, отчего он признается:       — Нравишься.       — Ты мне тоже, Нини. — выдыхает Чан, и подходит ближе, беря за руку и переплетая пальцы.

Конец столь сладкого флешбэка.

      Чонин не успевает закончить свою историю, как Сынмин начинает буквально визжать, умильно дергая друга за руку и вереща на высоких тонах аки девочка. Чонин смущенно прячет покрасневшее лицо.       — То есть вы теперь встречаетесь?! — восхищенно восклицает Сынмин.       — Угу… — а теперь Сынмин визжит еще громче, а Чонин пихает друга в плечо, чтобы успокоился. Но не срабатывает. И после он сдается тоже. И они начинают визжать вместе.

***

      — Хэй, Феликс, — на плечо парня, обреченно сидящего на подоконнике окна, находящегося возле лестницы, мягко опускается чья-то рука. — Ты чего здесь сидишь киснешь?       — Ох, Сынмин. How are you, sweetie? — Феликс голову поднимает и улыбается парнишке, двигаясь, чтобы Ким мог сесть рядом, свесив ножки.       — Я прекрасно. Что-то случилось? — спрашивает Сынмин. — Ты выглядишь подавленным.       — Переживаю за Чанбина, — вздыхает Феликс, — Ему самому на учебу плевать вообще-то, но его родители бизнесмены, а иметь двоечника сына не престижно. Поэтому у него с ними отношения сейчас напряженные.       — Ну, мне это знакомо, — кивает Сынмин.       — Вот. А он из-за своей продюсерской деятельности пропускает много. Вот ему и выдвинули ультиматум. Мол либо он готовится к урокам, либо они от него откажутся и лишат абсолютно всего. — Феликс обреченно стонет и закрывает лицо руками, тяжело сопя куда-то в пальцы.       — Ужасно, — выдыхает Сынмин, откидываясь назад и прислоняясь затылком к окну.       — Не будь ты таким воспитанным, выразился бы поострее, — тихо смеётся Феликс.       — Ну ты же знаешь, что мне будет за выражения «поострее», — подхватывает смех Сынмин.       И ведь правда. Феликс знает. Он видел это своими глазами. Именно он был тем человеком, которому известно чуть больше, чем другим. Потому что одно событие навсегда изменило их с Сынмином отношения.

Очередной флешбэк

      Феликс до сих пор помнит, как ещё на первом году обучения пришел вместе с Сынмином к нему домой, потому что Ким пообещал помочь ему с домашней работой. Они не так уж хорошо общались, но порой помогали друг другу, так что и этот раз не должен был быть исключением. Но планы резко сорвались, когда они вошли в квартиру и прямо на пороге их встретил мужчина в деловом костюме, которого Сынмин, тут же испугавшись, назвал отцом.       Феликс помнит, как поклонился вежливо, но его проигнорировали. Он помнит этот напряженный разговор мистера Кима с сыном, перешедший в скандал, после чего мужчина ударил Сынмина по голове.       — После всего того, что мы с твоей матерью тебе дали, ты поступаешь вот так? Мы что зря тратили на тебя свои силы? И после этого всего что мы получаем? Собственный сын отказывается поступать в лучший университет страны!       Феликс помнит, как Сынмин развернулся тогда и убежал. Помнит, как побежал за ним, и нашел его в парке недалеко, всхлипывающего и одинокого. Он тогда казался таким маленьким и беззащитным. Феликс помнит, как не выдержал тогда, и пусть у них были не такие близкие отношения, притянул к себе парнишку и обнял. А Сынмин, прижавшись к нему и плача в плечо, рассказывал и рассказывал. Всё то, о чем не мог рассказать даже Чонину. Всё то, о чем приходилось молчать.       После Сынмин возьмет с Феликса обещание, что он никогда и никому обо всём этом не расскажет. И пусть теперь их связывало нечто более глубокое, Сынмин сказал, что уж лучше им продолжать притворяться просто хорошими знакомыми. А Феликсу ничего не оставалось, кроме как согласиться, ибо он понимал, что Сынмину тяжело и он боится. Поэтому он сказал, что никогда и виду не подаст, что знает чуть больше, чем ему положено.

Конец грустного и не совсем понятного флешбэка.

      — Я сейчас, подожди немного, — говорит внезапно Сынмин, слезая с подоконника и быстро поднимаясь по лестнице на второй этаж. Феликс плечами пожимает, и вновь откидывается на стекло, прикрывая ресницы.       Он не знает точно, сколько так сидит, но тут внезапно чувствует прикосновения к своим бедрам. Раскрыв глаза, Ли видит Чанбина и тут же расплывается в улыбке. А Со немного разводит его ноги, устраиваясь между ними, и льнет поближе за поцелуем. Феликс отвечает медленно, тягуче, и улыбается. Такие ласки с парнем успокаивают и отвлекают от неприятных мыслей.       — Я соскучился, солнце, — шепчет Чанбин ему в самые губы и заглядывает в глаза, нежно проводя подушечками пальцев по веснушкам.       — И я, — отвечает Феликс, обвивая руками шею парня и снова нежно целуя.       — Всё хорошо?       — Думаю, да. Относительно. — хмыкает Со.       — Привет ЧанЛиксам, — внезапно раздается в сторонке, и Чанбин глаза закатывает, бормоча «Хван, чтоб тебя».       — Постыдились бы заниматься непристойностями прямо в школе. Боже, до дома потерпите хоть, — на этот раз закатывает глаза Феликс, и говорит «Джи, отвали».       — Игнорируйте белку. Этот предатель бросил меня одного в столовой на троицу бешеных защитников Сынмина, — фыркает Хёнджин, показывая на Джисона.       — Там был Минхо! Я просто переволновался, — бурчит Джисон, надувая губы.       — Ты по нему два года уже сохнешь, а так до сих пор и не заговорил ни разу, Джи, — говорит Феликс, и Хан вздыхает.       — Вот закончится этот год, выпустится твой Минхо и всё. Может больше ты его и не увидишь. Так что теряешь свой последний шанс, Хан, — Чанбин Феликса за руку берет, поближе к себе притягивая. А Ли бы конечно сейчас замурчал и прижался бы поближе, если бы после этих слов Джисон совсем не поник.       Хёнджин смотрит на друга, и ему его конкретно говоря жалко становится. Вот правду говорят: «любовь зла, полюбишь и Минхо». Как их любимая жизнерадостная белка умудрилась вкрашиться в него, непонятно.       — Эй, Со Чанбин! — внезапно раздается откуда-то сверху с лестницы. Все четверо вскидывают головы, и в этот момент прямиком Чанбину на голову приземляется какая-то папка. — Это всё только благодаря Феликсу.       — Сынмин? — бормочет Хёнджин тихо, не совсем понимая, что здесь вообще происходит, а тот стоит, оперевшись о перила и поглядывая на них со второго этажа.       — Только не говори, что… — Феликс тут же спускается с подоконника, а Чанбин поднимает папку, открывает её и видит законченный проект по анатомии.       — Ты серьезно…? — бормочет Чанбин, вновь поднимая голову и смотря на Сынмина.       — Хван-придурок не сказал мне, что делать этот проект не надо. Поэтому я всё равно его зря сделал, а тебе он нужнее. — пожимает плечами Ким.       — Боже, Минни, я люблю тебя, sweetie! — кричит Феликс, показывая парню сердечко.       — Не могу, конечно, сказать того же, — мнется Чанбин, и Феликс яростно тычет его локтем в бок. — Но спасибо. Правда, спасибо. Ты очень мне помог.       Сынмин хмыкает, кивая, а затем незаметно для других подмигивает Феликсу, на что тот расплывается в широкой улыбке. Джисон абсолютно ничего не понимает. А Хёнджин задумывается, почему Ким со всеми такой добрый и пушистый уву малыш, а с ним он гребанная бестия, тыкающая беспощадно циркулем?       — Эй, мистер страусинный мозг. Приходи завтра утром, буду тебя к контрольной готовить. Хоть это ты, надеюсь, не забудешь? — говорит Сынмин, и обращается он уж точно к Хёнджину.       — Завтра выходной, какого черта, — возмущается Хёнджин, но один только взгляд Кима, говорящий о том, что он уж точно не в том положении, чтобы ещё и возмущаться, заставляет заткнуться и кивнуть. Сынмин после уходит, и между четырьмя друзьями повисает тишина.       — Я правильно понял — это сейчас ваш тот самый Гарри Поттер был? — после небольшой паузы спрашивает Джисон. Все кивают. — Но у него нет очков…       — Это долгая история. Не заморачивайся, лучше думай как всегда о Минхо, — отвечает Хёнджин, и Хан тут же замолкает. Когда-нибудь, его друзья перестанут поднимать тему с Минхо. Но это вряд ли.