Zanka - Цветение

Глава 10. Hana no Kaze[1] Смешались небо и земля В цветущий белый вихрь… Снег… Не прекращается. Мацуо Басё (1644-1694) Солнце уже давно взошло, когда Юри прибыл в Кагую. Он не ожидал увидеть Юко; было уже достаточно поздно, чем назначенное ему время встречи, и она должна была уже готовиться к своей демонстрации в «клетке». Но она стояла там, у самого входа, точно фарфоровая куколка с картинки, с идеально уложенными волосами, белоснежным лицом, губам малиново-алого оттенка. Ее темно-синее кимоно украшали свитки и веера с золотыми кружевами, перетягивал его нефритовый оби. Красные губы были сжаты, когда Юри подбежал к ней, его гета стучали, грязь покрывала его лодыжки. -Узнаю этот взгляд, - сказала она. – Он называется «у меня похмелье и все болит». -У меня похмелье и все болит, - выдохнул Юри, припудренные волосы упали на его лоб, руки уперлись в колени. – Но это не оправдывает моего к тебе опоздания. – Он посмотрел вверх, глаза были широко распахнуты. – Разве ты не должна быть внутри? -Я теперь Зашикимочи[2], - сказала она надменно. – Моя синдзё[3] позовет меня, когда придет время. – Когда Юри уставился на нее, губы ее дрогнули, изгибаясь в легком подобии улыбки. – Я пошутила. Даже мгновение этого выражения на твоем лице улучшило мой день, чтобы ты знал. Юри вздохнул, заливая румянцем. Это было именно то, что ему сейчас было нужно: тепло и заботливое сострадание Юко. Напоминание о том, что мир не настолько мрачен, как казалось, напоминание, что чудеса иногда случаются. Что независимо от того, насколько может быть сломлен дух, он может воспрянуть снова, побитый, но сильнее, намного сильнее, чем раньше. Тем не менее, мысли Юри блуждали по печальному взгляду некогда ярких глаз, по линиям немного осунувшегося лица, по поникшим плечам – настало время поднять и вылечить дух Юко. Заставить ее процветать, а не выживать. Выпрямившись, Юри потянулся к Юко, обхватив ее руками. -При мне нет того, что бывает обычно, зато у меня есть новости. -О? -Кое-кто благородный спрашивал о тебе на этой неделе. Убедись, что ты в ту ночь не будешь ни с кем другим. -Загадочно и возвышенно, - выплюнула Юко. – Откуда мне знать, о ком таком благородном ты говоришь? -Ты узнаешь, - заверил Юри. – Потому что это будет женщина. Брови Юко взлетели. -Хорошо, - ответила она через минуту. Это был знак ее доверия к нему, что она не подвергала сомнению его инструкции, и сердце Юри наполнилось любовью к ней. Юко заслуживала Мир, нет, Вселенную. Что еще важнее, она действительно заслуживала счастья, а не бремени проблем, особенно, когда она не была в состоянии что-то изменить, лишь слушать и переживать. -Как твои дела в чайной? – Спросила Юко. Пальцы Юри дернулись. -Ничего необычного, - отозвался он. Странно было видеть Якова без его формы. Лицо ветерана было хмурым, руки сложены на груди. Ему еще следовало снять пальто и шапку, теплую, из пятнистого меха, добавляющую его плечам ширины и угрожающего вида всему его торсу. По просьбе Виктора Кристоф остался, тишину нарушал только стук его ноги о ковер. Виктор тем временем выжидал. Он знал Якова, понимал цель его молчания. Это была тактика допроса, которая должна была вызвать страх и тревогу в заблудшей душе, подвергавшейся допросу, особенно, если человек был невиноват в преступлении. Когда Виктор наблюдал за мужчинами после того, как их довели до отчаяния, выдавливая признание, он стал использовать методы Якова в своих интересах, а именно молчал, упорно, пока Яков не сдавался первым. И частенько Яков сдавался. -Что это я слышал о том, как ты тратишь собственные сбережения на какого-то иностранца, которого ты едва знаешь? Виктор позволил себе улыбнуться, медленно и расчетливо. Было странное ощущение удовлетворения от наблюдения за подергивающейся челюстью Якова, когда он ответил. -Я его люблю, Яков. Яков разразился громким лающим смехом. -Ха! Ты влюбляешься каждый раз, как теряешь шляпу. -Раньше, может, так и было, но в этот раз… все иначе. – Виктор закрыл глаза, представив веер ресниц, прикрывающих темные глаза, мягкое розоватое свечение светлой кожи, шепот «я тоже тебя люблю», тянущийся в самое его ухо. Вспомнил стук собственного сердца, быстрый и сбивчивый. – Он прекрасен, предан и так силен, несмотря на все, через что ему пришлось пройти. -Так уже вышло, что ему нужны еще и твои деньги, - фыркнул Яков, изобразив бешеного быка. -Он никогда об этом не просил. Я сам предложил. -Ах да, но это искусство его профессии, не так ли? Соблазнять доверчивых, безмозглых молодых людей вроде тебя, обещая вечную любовь. Виктор ощетинился. Только Яков мог в одном предложении оскорбить и его, и его возлюбленного. -Это не… -Честно говоря, - поспешил вмешаться Кристоф, похлопав Виктора по плечу, - именно благодаря Юри Виктору удалось получить аудиенцию у чиновников Эдо. Яков выгнул бровь. -Мне трудно в это поверить. Как может про… -Не стоит, - прошипел Виктор, отмахнувшись от руки Кристофа. Это было негласное правило в их дискуссиях: первый, кто сделает собственную ярость очевидно, проиграл. Самодовольное выражение на лице Якова говорило, что раунд этот Виктор продул. «Дыши, - напомнил себе Виктор. – Сосредоточься. И, вдох, глубокий, и медленный выдох.» он был настолько близок к освобождению Юри; отец или нет, но ни один ветеран, подобный медведю, не сможет разрушить его обещание, данное Юри. Кроме того, Виктор не был уже тем юнцом, которого приютил Яков, когда Виктор сбежал на передовую, несмотря на громкое и яростное неодобрение. -Не важно, что ты думаешь о Юри. – Виктор пожал плечами, собирая остатки своего самообладания. – Я планирую погасить его долги и забрать его с собой, и только так. Яков поднялся в полный рост. -Ты не сделаешь ничего подобного. Я не позволю тебе тратить деньги впустую… -Технически, это мои деньги, - отметил Кристоф. -… без видимой на то причины, только чтобы вступиться за другого, когда ты даже о себе позаботиться не можешь… -Это не я таскаю старое пальто, подаренное бывшим любовником, - бросил Виктор в сердцах. Кристоф присвистнул, пока по лицу Якова расплывались багровые пятна. -Это не то… - Слова запнулись и потерялись у Якова во рту, когда его руки вцепились в страшненькое пальто. – Как это… это не имеет ничего общего с… Виктор издал удовлетворенный вздох; второй раунд был за ним. -Пойдем, Крис. Давай отправимся в Ан. -Витя, - огрызнулся Яков поверх Кристофа, - ты так и пойдешь? Они могли бы удержать его, даже на несколько дней, но Виктор не собирался тратить время, когда знал: каждый бой с Яковом обычно заканчивался воспоминаниями о его родителях. О том, что Яков обещал им, что позаботиться в дальнейшем о нем, будто это признание, душераздирающее и бессмысленное, могло бы что-то изменить. (Обычно, не меняло.) Что же касается Виктора, то без Юри у него будущего не было. Игнорируя красноречивую тираду Якова: -Если ты думаешь, что я позволю тебе хоть шаг сделать в наше посольство с этой шлюхой под руку… Виктор взял лучшего друга за локоть и утащил в хозяйскую спальню, где он быстро, с глубочайшей радостью, запер дверь на замок с громким щелчком. -Ты мог бы объяснить собственную позицию получше, - заметил Кристоф. Он уже вытаскивал из шкафа одежду, бросая ее на кровать в ряд, чтобы можно было выбрать. -Любой, кто оскорбляет Юри, не заслуживает объяснений. – Виктор повернулся к своему отражению в зеркале, отметив волевую линию рта и прищур ледяных голубых глаз. Последний раз он был так зол, когда впервые узнал о синяках Юри. Настолько сильным было желание услышать, как хрустят кости, встречаясь с костяшками его кулака, увидеть, как алые брызги крови разлетаются по коже. Как Яков смеет? Как он посмел? Он ничего не знает о Юри или о жертвах, что Юри принес ради Виктора. Для их Российского Консульства. Если Виктор собирался потерять работу ради любви, так тому и быть. В любом случае, Юри предпочел бы уехать в Санкт-Петербург, чем влачить жалкое существование при Консульстве. -Возможно, тебе стоит немного расслабиться или хозяйка подумает, что ты собираешься ее убить. – Кристоф подошел к Виктору сзади, поправляя свой галстук. Он кивнул в сторону кучи одежды на кровати. – Смело выбирай наряд. Я предполагаю, что ты планируешь настоящий штурм, и это не сработает должным образом, если тебе придется сначала долго прятаться. Виктор усмехнулся, напряжение в его глазах немного спало. -Спасибо, Крис. -Для чего еще нужны друзья? – Сказал Кристоф с усмешкой. В Йошиваре попадались самые разные люди. Рабочие метались в хаппи[4], женщины в шелковых кимоно скользили с бумажными зонтиками, иностранцы с выраженным любопытством разглядывали фонари и расписные дома. Юри завидовал им. У таких людей не было никаких забот – ни тощих плеч, ни чувства отчаяния в глазах. Они проносились по Йошиваре, как весенний ветерок, видя район таким, каким он был задуман: «мир удачи», переполненный роскошью, что еще больше акцентировала их богатство. Никто не останавливался, чтобы рассмотреть муки, скрытые под знойными масками и завесой алого тумана. Никого это не волновало. Юри пошевелился. Часы, проведенные с лодыжками, прижатыми к спине, с поднятыми в воздух ногами, но он все равно не мог усидеть на простой каменной скамье. Он не готов был вернуться в Ан; одной мысли было достаточно, чтобы его кожа покрылась мурашками, в голове пульсировало. Он знал о последствиях, за то, что так задержался, но ему нужен был воздух. Нужно какое-то подобие свободы, прежде чем он вернется в свою золотую клетку. -Шевелись, давай! Юри обернулся на звук ворчания, остановив взгляд на маленькой девочке не старше десяти лет. Грязь перепачкала ей все лицо, одежда была ей слишком велика, соскальзывая с ее узких плеч и сползая по тонким рукам. Она посмотрела на него, глаза горели смесью ярости, обиды и страха. Мужчина снова толкнул ее, и контакт их глаз распался, когда она споткнулась, выругавшись. Нежный голосок еще сильнее контрастировал с ее видом, добавляя ей угрюмости. Юри отвернулся, у груди щемило, пальцы сжимали колени. Йошивара скоро сломает и ее. -Юри! Прежде, чем Юри успел среагировать, цветы закрыли ему весь обзор, ярко-алые со сладковатым ароматом. Камелии. Тепло расцвело у Юри внутри, медленно, плотно, забираясь в самые глубокие раны его души. -Виктор, - вздохнул он, когда цветы отодвинулись, и сильные руки обняли его. Он окружил его любовью, лаской, надеждой. – Виктор, - повторил он, точно благодатную молитву, его сердце проделывало то, о чем он раньше не знал, но теперь это становилось обыденным, когда дело касалось русского. -Мой Юри, - пробормотал Виктор, и Юри качнулся, сцепляя руки вокруг шеи Виктора. Его пульс подскочил от серебристого голоса, такого мягкого и нежного. – Я тоже скучал по тебе -Сколько дней прошло? – Проговорил он ошеломленно. Виктор отстранился достаточно, чтобы Юри мог взглянуть через его плечо, признав грязные светлые волосы, жизнерадостный изгиб рта… странные брюки с высокой талией. Он долго мучился вопросом, насколько удобно носить такие брюки, еще с самой первой их встречи. -Ты… Крис? – Рискнул уточнить Юри. -Совершенно верно. – Крис сделал шаг вперед, беря руку Юри и поднося ее у губам. – Какая честь, что мое имя все еще помнит такой прекрасный человек. Виктор напевал, скользя ладонью по хрупкой спине Юри. «Мой», - выдохнул он тихонько. Юри приветственно улыбнулся Крису, ресницы застенчиво опустились. -Ты льстишь мне, - проговорил он, опуская легкую руку на бедро Виктора, «ты тоже мой». Ответный взгляд Виктора был переполнен любовью настолько, что Юри отвел взгляд, смутившись. Раньше было так легко, скользить по разгоряченной коже пальцами, ртом, языком. «Я люблю тебя», - говорил поцелуй; «я твой», - шептали скользящие по дрожавшим бедрам ладони. Но все это было иллюзией, ложью, бессмыслицей. С Виктором все было по-настоящему. Он был настоящим. С Виктором Юри хотелось только большего, здесь и сейчас, навсегда. Крис громко кашлянул в кулак. -Ну и… что ты здесь делаешь? Если я правильно помню, куртизанкам не разрешено покидать чайную в это время суток. -Ты знаком с нашими обычаями, - отметил Юри. -Я взял интервью у значительной части куртизанок, - ответил Крис с некоторой гордостью. -Я слышал. – Юри одарил его взглядом, улыбка ослабевала. – Я не готов вернуться. Виктор нахмурился. -Почему? Тебя обидели? Нагрузили работой? Это… - Его пальцы вцепились Юри в спину. - …из-за него? Юри зажал нижнюю губу между зубов жестом, что прижился у него с годами. (Пустая трата времени, - как сказал однажды Минори). Он хотел рассказать Виктору о Мацудайре, о шкатулке, о Юко. Он хотел все рассказать Виктору. Но это было странно, открываться настолько другому человеку. Кому-то, кто не был Юко или Такеши. -Юри? Сглотнув, Юри посмотрел на Виктора. Виктора, что учил его вальсу и танцевал с ним под дождем. Виктора, который так хотел оградить его, увезти от всего, что причиняло ему боль. Который смотрел на него своими печальными глазами, с взволнованным изгибом губ. Что-то смягчилось в Юри, будто оттаивая после зимы. Это было странно, но это был Виктор. -Мацудайра прислал мне пустую шкатулку, - проговорил он. Крис с шумом втянул воздух, пока Виктор удивленно хмурился. -Что это значит? – Спросил Виктор. -Это значит, что он хочет доказательства моей лояльности, - пробормотал Юри. -И что? -Палец, - вмешался Крис, и Юри почувствовал, как рядом с ним замер Виктор. – Отрезанный по суставу и преподнесенный в коробке, как… Пример Юри так и не узнал. Виктор поднялся на ноги, утягивая Юри за собой. Юри едва успел схватить свои цветы, прежде чем Виктор перехватил его запястье и потащил его вперед, шагами, широкими настолько, что Юри, завернутый в юкату, чуть не споткнулся, пытаясь угнаться за ним. -Куда мы идем? – Спросил Юри, его гета трещали от быстрой ходьбы. -В Ан. – Челюсть Виктора сдалась, глаза сузились. – Сегодня я ясно заявлю о своих намерениях. Сердце Юри подскочило. -Выкупить меня? -Расплатиться с долгами, - резко поправил Виктор. Затем он остановился, развернулся, приложил ладонь к щеке Юри. Он поцеловал Юри в нос. – Что бы тебе ни говорили, ты никому не принадлежишь. Ни Чайной, ни Мацудайре, ни мне. Твоя жизнь – только твоя. Понятно? Юри кивнул, заливаясь розовым. Слишком легко забыться в таком месте, как Йошивара. Поверить, что ценность определяется ценой, что готовы заплатить. Он вжался в ладонь Виктора. -Да, - прошептал он. Виктор дрожал. -Хорошо, - сказал он. Прижавшись к губам Юри, прежде чем снова зашагал, нежно удерживая запястье Юри. Сердце Юри рвалось из его груди, когда он удивлялся тому, какая широкая, «безопасная» у Виктора спина. Какая теплая рука Виктора, что лежит на его руке. И вскоре, очень скоро, ему не придется ощущаться ничье больше тепло, кроме тепла Виктора. Мысль была невероятной, сюрреалистичной. Покачав головой, Юри оглянулся. Крис следовал за ними, он с опозданием осознал, что на уважительном расстоянии. От этого картина была не лучше, вернуться с утренней прогулки с двумя иностранцами рядом с ним. хозяйка обязательно сделает какой-нибудь неверный вывод. -Возможно, нам стоит вернуться порознь, - заметил Юри. – Хозяйка не будет рада видеть нас вместе. -Поступки говорят громче слов. – Оглянулся Виктор с улыбкой. – Хозяйка сразу поймет мои намерения. -Мне думается, Юри лучше знает свою госпожу, чем мы, - вмешался Крис издалека. -Ерунда, все получится. Вот увидишь. Полностью доверяя Виктору, Юри прижал камелии к своему бьющемуся сердцу. Будто ему снова восемь, он маленький, невежественный и полный надежды. Минори покачал бы головой. Может быть, слегка усмехнувшись из-за полного неверия Юри в каждый урок, который тот уже позабыл. Нет, не позабыл; отбросил во имя чего-то неосязаемого, чего-то, что не гарантировали ни тепла, ни пищи, а тем более его выживания. Виктор бы осязаемым. Виктор был здесь. И разве это не все, что было нужно Юри? Виктор считал, что план предельно прост, безрассуден. Они возвращаются в Ан, демонстрируя хозяйке свою любовь, и тут же организуют денежные дела. Он не мог дождаться, чтобы, наконец, дать Юри свободу, которую тот так заслуживал, показать Юри мир, который он упускал все эти годы. Показать Юри на словах, на деле, все, что он чувствовал и многое другое. Даже сейчас, идя молча, Юри согревал его, он был счастлив, доволен. Появление самураев было последним, чего он ожидал. Выкрикнув что-то быстро на своем языке, они схватили всех троих, рука Юри выскользнула из руки Виктора, на локтях защелкнулись замки. Юри взвизгнул, и Виктор обернулся, чтобы увидеть, как самурай раздавил сандалиями камелии. -Эй, - выкрикнул он, подмигивая, когда самурай еще больше скрутил локоть. – Они принадлежат Юри… -Юри? – Хозяйка сделала шаг вперед, на ее лице играла усмешка. – У нас нет никого с именем Юри в нашей чайной. – Она подошла к Юри, ступая по красным лепесткам. Подняв руку, она крепко ухватила его за подбородок своими облезлыми пальцами, глаза изучали его лицо. – Тебя не было слишком долго, Аояги, я подумала, что ты сбежал. -Теперь я здесь. – Юри был настолько в ярости, настолько сильным, что Виктор чуть отступил. – Отпустите их. Хозяйка прицокнула языком. -Мне сказали, что они тебя собираются выкрасть. -Кто? – Требовательно спросил Виктор. -Я. Когда Яков раздвинул занавески, без единого угрызения совести, без сожалений, Виктор рванул вперед. Его сапоги шагнули в грязь, когда самурай удержал его, в нескольких дюймах от размаха кулаков в лицо Якова. Ветеран заговорил, но Виктор едва видел, как шевелятся его губы, едва слышал слова, но ничего не понимал, ничего не запоминал. Только не от этого чертового предателя. Тихое «Виктор», произнесенное Юри, вернуло его, напомнив, почему он оказался там. -Я здесь, чтобы погасить долги Ю… Аояги, - заявил Виктор, наслаждаясь тем, как искривилось лицо Якова при этих словах. – С помощью Криса. -Да, здравствуйте, - подключился Кристоф, слегка рассерженный. – Возможно, вы захотите отпустить того, кто пришел к вам с деньгами. Хозяйка проигнорировала его, приподняв бровь. -Ты хочешь купить моего самого прибыльного человека? Так? Юри выдал что-то на японском, на что хозяйка лишь зашипела. Виктору не понравился этот диалог, казалось, атмосфера все более и более накаляется. Он никогда не видел такого откровенного неповиновения со стороны Юри, и как бы он ни ценил новообретенное бесстрашие тайю, он жаждал счастливого конца им обоим. Без раздумий Виктор предложил двойную цену. -Мне кажется, что у меня должно быть право голоса, - вмешался Кристоф тихонько, пока хозяйка отвлеклась от разговора, чтобы привлечь внимание Виктора. -С тех пор, как ты появился у нас, ты не принес с собой ничего, кроме неприятностей, - выдохнула она. – Из-за тебя Аояги изменился. Сказал, что не будет брать всех подряд клиентов, сказал, что не хочет нашего самого уважаемого клиента… Аояги. Egetsunai kao wo yamenasai[5] - Когда Юри огрызнулся в ответ, что заставило Кристофа рассмеяться, она дернулась к Виктору, сжав зубы. – Ты видишь, что ты наделал? Сколько ты думаешь, стоят убытки чайной? Заговорил Кристоф. -Конечно, мы ведь заплатим за это? -Деньгами? – Губы хозяйки скривились. – Нет, Ан потеряла больше, чем просто Аояги. Из-за твоего друга. – По ее жесту самурай, что держал Юри, потащил его, вырывающегося, ко входу в чайную. – Пока я жива, - проговорила она, высоко задрав нос, - Аояги никогда не будет твоим. «Нет». Это была единственная мысль в голове Виктора, повторяющаяся в пустоте. Она толкнула его на то, чтобы с силой опустить ногу на стопу самурая в сандалии с открытым носком. Как только он почувствовал, что локоть свободен, услышал восхитительный вой боли, он развернулся, приложив его коленом по лбу. Бросился перед, пока самурай оседал на землю. Он бросился к Юри, протягивая руку, руку, когда услышал Кристофа, выкрикнувшего его имя сразу за звуком взводимого курка. Виктор знал, что это Яков; это мог быть только Яков, в этой замшелой стране самураев и мечей. По правде говоря, ему было все равно, если бы Яков направлял пистолет на него; он провел достаточно лет в окопах, уклоняясь и уходя от пуль. Провел более, чем достаточно часов на импровизированном операционном столе, с кляпом между зубами, приглушавшим крики, пока пинцет вонзался в его мышцы. Но старый медведь знал его слишком хорошо. -Отойди от таю Витя, - прорычал Яков, ствол пистолета смотрел между широко распахнутых глаз Юри. Хозяйка закричала, остальные самураи обнажили клинки с металлическим шипением. Вокруг собралась толпа, люди указывали на них, перешептывались. (Итак, Ан снова потеряет больше, чем просто деньги?) -Не делай этого, - вздохнул Виктор, сердце билось у него в груди. -Ты заставляешь меня делать это! – Глаза Якова вылезли из орбит, вены на виске пульсировали. – Я дал обещание твоим родителям и я намерен его выполнить… «Вот и оно…» - Горько подумал Виктор. -Я не смог помешать тебе ввязаться в эту чертову войну, но я могу помешать тебе выбросить свое положение, свою репутацию, бросить респектабельную работу… -Я не думаю, что это поможет альянсу между вашими странами, - пробормотал Кристоф, достаточно громко, чтобы услышали все. -Это твоя вина, - прорычал Яков на Кристофа, который поднял беспомощно руки. Самураи кружили по сторонам от ветерана. Виктор стиснул зубы. Это было безумие. Он понимал, что для усмирения конфликта придется что-то сделать, что-то, от чего пострадает Юри. Может, он мог бы договориться с Яковом. Мог согласиться вернуться в Хакодате, а потом вырубить Якова, когда ветеран опустит пистолет. Или мог бы, он мог бы… -Хватит. – Голос Юри взрезал воздух, суровый и холодный, точно сибирские морозы. – Довольно. Виктор вздрогнул. Беспомощно он наблюдал, как упала завеса, как дюйм за дюймом маска возвращалась назад. Был след улыбки, тот мягкий, смущенный взгляд, что пленил сердце Виктора, когда впервые раскрылись бутоны. -Пожалуйста, пригласите меня снова, - послышался низкий шепот, а потом Юри ушел. Развернулся и бросился через дверь, высоко подняв голову, ни разу не оглянувшись. Ушел, вихрем цветов. Виктор стоял, замерев, уставившись на закрытую дверь. Еще долго после того, как разошлась толпа, как хозяйка отпустила ошеломленных самураев и поспешила за Юри, после того, как Яков спрятал пистолет и бессвязно… что-то говорил. Кристоф тоже заговорил, но Виктор ничего не слышал, не понимал слов. С таким же успехом они могли быть сказаны под водой. Юри всегда был немногословным. Но каждое слово было наполнено смыслом, мудростью, и эти слова «пригласите меня снова» были для них слишком знакомыми, чтобы предположить что-то иное, кроме смертельного набата, каждый удар которого разрывал сердце Виктора. Снова и снова Юри умолял его. «Не давай мне надежды,» - говорил он. И Виктор ничего ему не давал, кроме надежды. Собирал по осколкам душу Юри в течение нескольких месяцев, только, чтобы она снова в считанные секунды разлетелась на куски. Взгляд Виктора упал на лепестки, втоптанные в землю, раздавленные и вымазанные грязью и пылью. Весна закончилась, стремительная и скоротечная, как их счастье. Лакированная шкатулка стояла на туалетном столике, красивая и обманчиво невинная, окруженная флаконами и банками с румянами. Она была символом всего зла Йошивары: иллюзии, яркие, ослепительные маски, что скрывали боль и страдания, и глубокое, незыблемое отчаяние. Самое ее присутствие заставляло желудок Юри сжиматься, но он не мог перестать смотреть на эту чертову штуковину. Он сидел у окна, закурив трубку, и в течение нескольких минут, может даже часов, удерживал свой взгляд в чертовом окне, пока хозяйкина тирада «никаких утренних прогулок, ты слышишь» не отразилась эхом в пустой комнате. Табачный дым, когда-то успокаивающий, помогавший ему убежать от всего, теперь жег ему горло, легкие. У него была мигрень, что пульсировала болью, точно кровоподтек. Вздохнув, он размыл лоб большим и указательным пальцами. Может быть, в этом и была вся проблема. Не было никакого спасения. Никакой возможности отвлечься, заставить замолчать ужас, вопли «почему я, почему я, почему я», кружившиеся снова и снова в его голове. Красная золотая рыбка, заточенная в своей плошке. Глаза Юри дернулись к камелиям, края лепестков которых заворачивались, складываясь к середине цветка. Это подарок Виктора. Виктор подарил ему любовь и надежду. Показал ему свет за пределами красных фонарей Йошивары, напомнил ему, кто он такой. Виктор погубил его. Кто-то прокашлялся у двери. Веки полуподнялись, Юри склонил голову, ресницы дрожали, линия челюсти обозначилась. Даже без макияжа, даже в простой юкате, это был чисто инстинкт, напоказ, точно он одевал его – идеальный фасад элегантности и соблазнения, - но он не чувствовал ни капельки уверенности Микавы, ни намека на высокомерие Аояги. (Виктор погубил его.) Джей Джей стоял у двери, покачиваясь на пятках. -Я не вовремя? Хозяйка хохотнула: -Мы разговариваем… -Чем могу помочь, господин Джей Джей? – Спросил Юри, белые зубы сжимали трубку. Хозяйка воздела руки к потолку и выбежала, толкнув Джей Джея плечом. -У меня есть вопрос насчет Ёшино, - заговорил священник, невозмутимый, поигрывая пальцами по кресту на груди. Он опустил руки и убрал их за спину. – Если сейчас подходящее время. Юри выгнул бровь прежде, чем указал на татами перед собой. -Вы нервничаете, - отметил он, когда Джей Джей уселся перед ним, скрестив ноги. – Я никогда не видел, чтобы вы нервничали. -Нервничаю? – Джей Джей издал рваный смешок. – Не будь я так глуп, я просто… Эм. Я собираюсь спросить кое-что, о чем никогда не задумывался за всю свою прошлую жизнь. Как известно… - Он взглянул на крест. – Я духовное лицо. Юри медленно кивнул, не зная, куда он клонил. Кроме Виктора, иностранцев было сложно прочесть, правда их слов терялась за броскими жестами и витиеватыми выражениями. Джей Джей был самым сложным из всех. -Что вы хотели спросить? -Ну. – Джей Джей переместился, горло его дернулось, когда он сглотнул. – Если, скажем, кто-то был бы заинтересован в том, чтобы забрать Ёшино под свою опеку в качестве своего рода подчиненного… вы бы помогли в этом? Юри удержал затяжку. -Я бы сначала спросил, кто заинтересован и почему. -Кое-кто чувствует себя немного виноватым, я полагаю, можно так сказать. После того, как кто-то другой сказал ему, что он, ну, не слишком уж поспособствовал продвижению его дела. Поэтому он, тот кто заинтересован в Ёшино, а не другой, решил, что все должно измениться, и поэтому… в этом весь план, что он придумал. Учить Ёшино английскому, обучить его по программе государственного образования в этой стране, чтобы вместе они могли работать над созданием надлежащей системы образования для японских детей. Так что подобных ему детей здесь будет меньше. И вообще где-либо, не только в Йошиваре. И это еще может очень помочь Ёшино. Джей Джей сделал паузу. Улыбка дрогнула в уголках его губ. -Понимаете, о чем я говорю? Клубы дыма поплыли вверх, обрамляя лицо Юри, когда он в ужасе нахмурился. Джей Джей продолжал болтать. Все это было достаточно сложно, чтобы пытаться разобрать его речи о Минами, когда он был настолько возбужден, что его слова расплывались и сливались в громкие, невнятные звуки, но понимание устной речи Джей Джея на английском было совершенно новым уровнем. Не говоря уже о том, что мигрень у Юри стала сильнее. -Я не знаю, о чем вы говорите, - наконец, сказал Юри. Улыбка Джей Джея поникла. -Ясно. Я говорил слишком быстро, да? – Он опустил голову, протерев лицо ладонями. – Я не делаю ничего плохого. Я пытаюсь сделать нечто очень, очень хорошее. Юри вытряхнул из длинной трубки золу. Не было смысла наполнять легкие тем, что не давало желаемого эффекта. -Господин Джей Джей, - начал он, прерывая бормотание Джей Джея. – Чего ты хочешь от Ёшино? Джей Джей моргнул, недоуменно. Потом, после глубокого вдоха, он открыл рот. -Я хочу погасить долги Ёшино и забрать его в качестве подопечного. Юри вытаращил глаза. Потянулся опять за своей трубкой. Ему нужно было что-то осязаемое. Минами был его последним бастионом, его единственным оставшимся убежищем. -Почему? - Спросил он, и слова слетели с его губ, прежде, чем он смог остановиться. -Потому что я думаю, что он заслуживает лучшего. – Джей Джей отнял ладони от резкого вздоха Юри. – Не то, что в вашем случае, - быстро добавил он. – Но Ёшино, Ёшино… до сих пор ребенок, а ты… «А тебя нельзя спасти.» В груди у Юри запылало, и у него прервалось дыхание. Дело было не в том, что говорил Джей Джей, но последствия ему были ясны. Даже доказаны событиями этого дня. Он был никем для знакомого Виктора, так что старик даже угрожал ему смертью. Этого было достаточно, чтобы Виктор отпустил его без единого слова. Не зная об этом, Джей Джей сказал: -Я, ах, я подумал, что сначала должен спросить тебя об этом, потому что ты его Старший брат… Юри хотелось сказать «нет». Он хотел эгоистично сохранить Минами подле себя, его яркую, наивную улыбку. Но тогда он ничем не отличался бы от хозяйки чайной с ее «самым важным клиентом». Ничем не отличался бы от позолоченных слитков Йошивары. Вместо этого Юри дал Джей Джею свое благословление. Почувствовал, как его сердце утонуло в луже раздирающей его скорби, когда Джей Джей с восторженной улыбкой захлопнул дверь и оставил его наедине с его демонами. У него больше не было нежного прикосновения Виктора и сладких обещаний, не было нежного, успокаивающего тепла Юко рядом. И вскоре, не будет больше и беззаботного изобилия Минами. Он останется один. Действительно, безоговорочно один. Как он низко пал; от парящих высот радости до глубокой бездны безысходности и отчаяния. Падение, падение, падение. Глаза Юри устремились к увядающим камелиям, переместившись обратно к лакированной шкатулке. Он проиграл эту игру. Проиграл в тот момент, когда отказался от своего короля[6] без надежды вернуть себе хоть какое-то подобие контроля – в тот самый момент, когда отдал свое сердце Виктору. И впервые с тех пор, как он увидел, как Такеши упал на окровавленные татами, Юри почувствовал, что что-то поднимается внутри него. Пронзает его грудь, разрывая когтями горло, отбирая воздух. Впервые Юри ощутил настоящий полный ужас.