Чёрная Кровь: Заложник Императора

*** «Не прикасайся!» Голоса нет. Только боль. От разочарования. Разочарования в себе. Он же знал, что Бабур опасен. Что все они – опасны. Но позволил себя обмануть, заманить в ловушку… Поделом? «Да будьте вы прокляты!» Почему люди всегда поступают так? Ловят, подчиняют, унижают? Бабур подходит всё ближе, а перед глазами Джи проступает другая картина: густой лес, гончие мчатся по следу, его трясёт на материнском плече – она бежит, проламываясь сквозь кусты и перепрыгивая овраги, но беззвучные тени неумолимо настигают. Словно чёрные молнии разрезают высокую зелень. И вдруг небо обрушивается. Всхлипывая, мама вновь пытается встать, и придерживая его голову, шепчет не переставая: «Закрой глазки, малыш, закрой глазки…» Он помнит величественную фигуру на толстоногом коне с длинной гривой, почти достигающей земли. Помнит тяжёлую тень, вдруг закрывшую небо, и огромное копыто, промелькнувшее у лица. И помнит собак, выскочивших из кустов и вдруг сбившихся в кучу, и их рычание, переходящее в нервный скулёж. – «Леди, с вами всё в порядке»? – спросил тогда грузный мужчина, спрыгнув с коня. Торил Третий. Джи не знает, почему вспоминает сейчас его низкий голос. Быть может, потому что тот никогда не был груб… Тень падает на лицо. За колени хватают. – Говорят, у урваши тело такое сладкое, что всё равно, в каком они виде: мужчины или женщины… – бормочет Бабур, не столько заставляя развести ноги, сколько гладя и щупая их. – Но таких породистых урваши разводят только в самых богатых борделях… Теперь понятно, почему папаня решил тебя грохнуть… смешать свою кровь с осквернённой и дать жизнь новому демоническому отродью… ну да, конечно, кому захочется навлечь на себя проклятье, как Торилу Безумному… «Безумному? Так его прозвали после женитьбы на маме… Значит, дело в проклятье? В нашей крови? Людям и ганда нельзя быть вместе?» На полу много мелких камней, они режут спину, колют руки, Джи пытается отползти, но Бабур, словно не замечая этого, продолжает изучать его тело. Его пальцы щиплют кожу, ладони скользят по бедрам, локти втыкаются в колени, взгляд жадно прикован к животу. А на шее алым пламенем горит медальон. Вокруг него плавится воздух, но человек этого тоже, кажется, не замечает, зато Джи чувствует обжигающие волны. И чем сильнее наклоняется человек, чем ближе медальон к коже, тем горячее и больней. – Нет-нет, не сопротивляйся… И не делай такое лицо! Разве урваши не должен с почтением относится к любому клиенту?.. А! Тебя, наверное, не учили? Тогда продать дорого не получится… Джи немеет от ужаса, когда его член вместе с мошонкой сгребают в кулак и сжимают. Он готов закричать, но горло забилось битым стеклом. Он пытается разжать чужие пальцы… Мужчина ухмыляется и в несколько резких движений наматывает его косу на свободную руку, заставляя согнуться, подтаскивая лицом к краю своих спущенных штанов. – Тебя надо учить. Долго. Я буду счастлив взять на себя сию обязанность. А для начала давай ты возьмёшь эту большую штуку в свой маленький ротик. Мягкое и склизкое тыкается в щёку. От члена Бабура дурно пахнет. – Учти, если мне не понравится, отправлю учиться у кого-нибудь другого. А так как ты неумеха, брать за твои услуги придётся пока самую малость… «Ненавижу!» Джи тошнит. Тело и душа сопротивляются заговорённому медальону, но чем сильнее он упорствует, тем тоньше нить между сознанием и реальностью. В глазах мутнеет. Вены рвутся сквозь кожу. – Это приказ, ганда. Изволь подчиниться – сразу полегчает. Гул в голове становится громче. Но член наконец отпускают. Вместо этого Бабур вдруг сдавливает пальцами его челюсть и оттягивает вниз, заставляя открыть рот. «Ненавижу-ненавижу-ненавижу!» Ощущения вливаются, словно вода в пустую чашу: похоть, жажда наживы и удовлетворение, превосходство. Это – чужое. Не его. Как и это возбуждение и эта грязная радость. Нет, его чувства – это ненависть. Это отвращение и тошнота. Они – его таран, его щит. Джи выталкивает их из себя вместе с чужими. «Отпусти меня! Отпусти!» Пронзительный звон в голове уже нестерпим. Голова готова расколоться на части. Тьма плещется на пороге, готовая захлестнуть и смешаться со внутренней тьмой. Пол проваливается. Джи хватается за первое попавшееся, чтобы не упасть. За руку Бабура. И вдруг всё исчезает: головокружение, муть и тошнота. Он видит неожиданно чётко расширенные глаза и побелевшее овальное лицо с длинным носом. Мужчина пытается отступить, вырвать руки, но Джи вцепился в них и не намерен отпускать. Он удивлён. Он вдруг понял, что этот человек открыт для него. И его можно наполнить. «Мы – два сосуда. Но ты этого почувствовать не можешь.» Медальон ещё пылает. Мужчина всё ещё пытается вырваться, но лишь помогает Джи подняться с колен. – Что? Сил не хватает? – голос наконец-то вернулся, только какой-то чужой, слишком звонкий и равнодушный. – Не удивляйся. Ведь ты лишь человек. Рот Бабура округляется, из него вырывается хрип. Омерзительный. Жалкий. «УМРИ!» Джи толкает от себя это желание, вливая в чужое тело, заполняя его до краёв – и у Бабура подгибаются колени. Коса, ещё намотанная на его руку, роняет Джи следом. Мужчина больше не дышит. Он всё ещё странно тёплый. Джи отталкивается от твёрдой груди и пытается освободить волосы – он понимает, что торопится, что если не дёргать, получится быстрее, но справиться с собою не может. Омерзительно каждое лишнее мгновение, которое он вынужден касаться тела этого человека. Наконец, тяжело дыша, Джи поднимается. Но не отходит. Смотрит на Бабура ещё пару мгновений. Потом наклоняется и вытаскивает из сползших почти до колен ножен бандита короткий меч. Заводит наточенное лезвие себе за спину, под косу, и срезает её. Отбрасывает. – Знаешь, не такая уж и большая… эта твоя штука. Вода во втором ведре ещё не остыла. Джи тратит её на свои ставшие короткими волосы – голове непривычно легко и даже как-то свободно – и тратит воду экономно, но всё равно, чтобы вымыть мыльный порошок, её едва хватает. А, значит, надо набрать ещё. Надев только штаны и больше совершенно не чувствуя холод, Джи с двумя пустыми вёдрами идёт к колодцу, потом собирает ветки для костра. Во второй раз вода нагревается быстрее. Быть может, потому что он сидит и пристально смотрит на пламя. «…Ситар, это_ты?» «Лила? Как ты меня?..» «…это_не_я, Ситар… это_ты_меня_нашёл…» Нет, всё-таки порошок вымылся не до конца. Джи льёт воду на голову снова и снова, но пальцы чувствуют скользкую пену. «Не знал, что умею такое… извини, если потревожил… как ты? Как дела в башне?» «…а где_ты?» «Недалеко. Хочешь, попробую помочь добраться до меня?» Резко распрямившись и оставив на стенах свежую россыпь брызг, Джи поворачивается в сторону башни. Её не видно за развалинами, но он точно знает, где она. Он даже может к ней потянуться. Точнее не к ней, а к душе, заточённой в зачарованных каменных стенах. Джи поднимает и вытягивает перед собой руку, вспоминая недавние ощущения, только очищая себя от ненависти и отвращения – и тут же ладони касается что-то невидимое. Почти невидимое. Бирюзовый размытый силуэт. Словно облако сверкающей пыли, едва уловимой для взгляда… Снова мираж? Или там, в бассейне, он её действительно видел? «…Ситар… ты какой-то не такой…» – Я… В голове щёлкает. В один миг возвращается всё: и боль, и тошнота. Каменные стены мутнеют, зелень кустов сливается в пятнистый ковёр. «…Ситар!» Но тьма уже захлёстывает стены сознания. Джи чувствует, как падает, а вот удара об мокрый пол – уже нет. *** В комнате душно. Он добрался сюда лишь ближе к вечеру. Как только пришёл в себя. Лила исчезла. Подбородок болит, Джи ударился им, когда падал. Ещё спина, плечо, ягодицы… Всё тело покрыто ссадинами и синяками, но больше всего волнует тишина, царящая на первом этаже. Когда он вернулся в «дом Гаури», занят был только один стол, и Джи показалось, что внимания на него не обратили. Но вот за окном уже темно, дым от костров поднимается к небу и втягивается сквозь ставни в комнату – обычно к этому времени внизу уже успевают надраться и даже разок подраться, но сегодня всё не так. И на столе ещё вчерашняя еда. Словно Гаури забыла об их договоре… Что-то случилось. Они уже нашли тело Бабура? Но если бы кто-нибудь прибежал с сообщением, Джи бы услышал: о таких новостях здесь кричат во всё горло, надеясь получить лишний глоток на халяву. Или Бабур успел растрепать о своих подозрениях? И вместо него стоит ждать ещё гостей с магическими артефактами? Если старуха узнает, что он ганда… даже если просто заподозрит… никакая договорённость Джи не спасёт. «Надо бежать». Он давно думал об этом, но всё время откладывал, сегодня же сомнения умерли вместе с Бабуром. Джи окончательно понял, что должен решать сам, а не ждать, пока кто-то поставит на колени и лишит выбора. Из вещей только одежда и пузырёк. Да ещё коса – он взял её с собой, в крайнем случае можно попытаться продать. Первый же шаг даётся легко, но вдруг пол ударяет прямо в лицо. Джи не успевает даже выставить руки. От удара не сразу соображает, где низ, а где верх, и какое-то время лежит, тупо пялясь на ножку стола. И на брошенный рядом с ней на пол медальон. Его он тоже забрал, уходя от тела Бабура. Медальон не светится, просто круглый, медный, с каким-то угловатым рисунком по контуру, смутно знакомым… кажется, Джи видел такой где-то в башне… да, на этаже, где спальня Рохана… Тело всё ещё легкое, словно пёрышко. Потому встать очень трудно. Но если сосредоточиться и взяться за стену, то вполне возможно. Эта слабость преследует с того самого момента, как он открыл глаза на мокром каменном полу под темнеющим небом несколько часов назад. Может, подождать ещё? Пока не станет лучше? Нет! Больше никаких отговорок! В этот раз он уходит, и точка! Половицы скрипят. Один раз, второй, третий… – а ведь Джи старается ставить ноги помягче – и всё же головы поворачиваются в его сторону, стоит свернуть на последний пролёт. Стена кажется такой надёжной, но её приходится отпустить. Да, он еле стоит, но чтобы убить, ему теперь, кажется, достаточно просто коснуться. Джи не смотрит на бородатые лица, он берётся за перекладину с самым уверенным видом. Но перекладина не поддаётся, и свет загораживает густая тень. «Человек? Зря.» Но из-под сползшей повязки на Джи устремляется взгляд глаз, которых у человека быть не может: полностью жёлтых с чёрными точками зрачков. Рагху. – Ну здравствуй, Ситар. Куда собрался? __________________ Следующая глава: Переговоры