Чёрная Кровь: Заложник Императора

*** Домой? Домой… Если постараться, можно попытаться представить себя на месте этих существ. Наверное. Джитендре почти ничего о них не известно: о чём они думали, когда попали сюда? Чего боялись? К чему стремились? Породив новые расы, демоны просто растворились в небытие. Привыкшие жить долго… насколько же короткой им показалась жизнь в этом мире? – Так значит, санракши способен вернуть всех назад? Это не кажется невозможным. Конечно, расстояния между континентами и между мирами – не то, что можно запросто представить и сравнить, но ещё несколько дней назад Джитендра понятия не имел даже о телепортации. Кто знает, на какие ещё чудеса он способен? Это немного пугает. Но при виде улыбки, тронувшей губы старика, Джитендра чувствует дуновение грусти. – К сожалению… – начинает было мандега, но выпятив губу и ущипнув за неё, поправляет себя: – …или к счастью, ни одного прародителя не затянуло в этот мир. Но так как мы знали, что они из себя представляют… мы решили, что сможем создать своего санракши. Правда, как я уже сказал, мы понятия не имели, насколько скоротечна жизнь человека… и что это займёт столько веков. С другой стороны, разве можно создать бога быстрее? Морщинистая усмешка подытоживает произнесённые как-то слишком легко слова. Старик потешается над собой? Или над другими? И это «мы»… неужели он хочет сказать, что живёт так долго?! «Не могу поверить». – Кто вы? Джитендра уже задавал этот вопрос. И вот задаёт снова. Ствол дерева за спиной кажется странно холодным, а на плечи давит усталость, для которой вроде бы нет причин. Как и для насмешливого тона старика – и всё же он смеётся. – Меня зовут Мириос, юный санракши. Прошла уже тысяча лет, как я попал в этот мир. То есть, здесь я провёл половину всей своей жизни, на этом маленьком острове. В этом хрупком теле. Я видел, как сотни моих собратьев потерянными скитались в лесах. Видел, как однажды в них возродилась надежда. И даже сам участвовал в том, что мой друг назвал «Созданием ключа»… Но шли годы, сменялись поколения, и те, кто мог влиять на развитие плода в человеческой утробе и тщательно следить за наследованием силы, стали стареть. Конечно, подрастали дети и вставали им на смену… Но это уже были существа не из нашего мира… конечно, в них теплилась сила… но в какой-то момент я осознал, что вокруг одни чужаки. Чужаки, которые не помнят величавой синевы нашего настоящего мира, не тоскуют по воздушным садам, не знают о ледяных лабиринтах… и которым нет дела до нашей прошлой силы, истинной цели и до своих собратьев, оставшихся по ту сторону изнанки… Почти шёпот. Неразличимые слова, больше похожие на обычные вздохи. Но старик ещё не закончил. Подняв склонённую голову, он продолжает с новой силой: – Я понял, что они просто живут! Более того, большинство приняли созданных нами несовершенных санракши как неприкосновенных! А сами затеяли игры! По охоте друг на друга! Не то чтобы это было так уж ужасно, но… они словно забыли, что должны приложить все усилия, чтобы быстрее вернуться и вернуть свои… Кхм… но нет, им стало важнее нарастить силы за счёт более слабых… Они даже хотели пробиться на большую землю… да-да, к людям… Голос старика срывается на хрип. Не похоже, чтобы он привык столько говорить. И пусть Джитендра понял не всё, но удушливое отчаяние и почти отвращение, заполнившие пространство под деревом, всё ещё пронизывают его от кончиков пальцев до самой макушки. От них не уйти – нет никаких картинок или отчётливых мыслей, только невыносимая тоска, но настолько глубокая и безоглядная, что улыбка на худом морщинистом лице – слабая и усталая – немного пугает. Никто больше не произносит ни слова. Стрекотание кузнечиков становится громче. Над самым ухом Джитендры проносится крупный жук, а руку щекочет муравей, смело забирающийся всё выше под рукав рубашки. Рассеянно смахнув его, Джитендра отталкивается от дерева и делает шаг к старику. Он подаёт ему руку так, словно тот обычный пожилой человек, которому требуется помощь, чтобы встать. Толстые узловатые пальцы обхватывают его запястье, но с травы Мириос поднимается без малейших усилий. – Знаете, а я ведь могу убить прикосновением, – заявляет вдруг Джитендра, в ответ тоже сжимая его запястье и пристально глядя в красные глаза. Старик ниже, но ненамного, и лица их почти на одном уровне, но от чего-то кажется, что сейчас этот тысячелетний мандега больше и сильнее, чем даже Васу. Его присутствие подавляет. – Я подумаю, – наконец отвечает Мириос. Кажется, что он колеблется, но это мимолётное ощущение быстро исчезает. Джитендра кивает в ответ. Их пальцы разжимаются одновременно. А потом они снова начинают спускаться, всё больше отдаляясь от чёрной, как сажа, скалы. Когда тропинка истончается на краю более высокого и густого леса, Джитендра в который раз бросает внимательный взгляд на спину старика: похоже, тот ведёт его обратно к лысой горе. А ведь сказал, что место назначения вовсе не замок. Впрочем, они ещё пока не пришли. Дорога пешком отнимает много времени. И хотя от скалы казалось, что до замка рукой подать, солнце успевает подняться над головой и даже начать спускаться к горизонту, а они всё ещё бредут среди деревьев, иногда останавливаясь у родников и зачем-то обходя целые рощицы или большие открытые пространства. Джитендра замечает людей… точнее, местных ганда, но как и во время его прогулки с Равиндрой, никто не пытается приблизиться или заговорить. И всё же Мириос, едва завидев кого-то, меняет направление, а Джитендра просто бредёт за ним следом. Они по-прежнему оба молчат. Но когда свет, проникающий сквозь густую листву, становится слабее, а зелень вокруг начинает наливаться мерцанием, старик вдруг спрашивает: – Она была счастлива? Там, среди людей? «Кажется, он о маме…» – Она умерла полгода назад. Её убили. Её и моих братьев… но думаю, что до той ночи… Впрочем, я не знаю. – Её сила сразу перешла к тебе? Джитендра не слышит ни единой эмоции в этом вопросе: ни колебаний, ни сожалений или грусти, ни даже особого интереса. Словно Мириос спросил о погоде. – Я… я не знаю… не помню… я тогда был немного занят. – И чем же? Справившись с волнением и вспыхнувшими в памяти картинами из той ночи, Джитендра отвечает уже увереннее и ровнее: – Сначала был полумёртв от испуга. А потом убивал человека. – Того, кто убил её? – Одного из них… Они были лишь исполнителями, но я найду того, кто отдал им приказ. Нет, Джитендра не забыл о мести. И он вовсе не успокоился обещанием, данным императором Зоастрийской империи. Но пребывание здесь, на этом слишком мирном и тихом острове, почему-то заставило многое потускнеть в памяти… Нет, не так: стать ненужным и неважным! Ментальный блок? Его поставил Равиндра. И с той минуты Джитендра жил словно во сне, заботясь лишь о развитии своей силы. Словно нет ничего важнее… Осколки. Прямо вот тут, в его голове. Не в физическом смысле, а на уровне ощутимых энергий. Как обрывки чужого вмешательства. Недавние срывы из-за Рохана, видимо, разбередили и другие сдерживающие узлы и конструкции, возведённые Равиндрой… «К демонам!» Собрав волю, вцепившись в них изо всех сил, Джитендра срывает все путы одним махом. И тут же падает на колени в траву. Острая ветка вонзается в ладонь, но Джитендра не чувствует этого. Потому что его вдруг бросает в такой жар, что кажется, волосы вспыхивают, а кости уже готовы рассыпаться в пепел. Он хватает раскалённый воздух ртом, не понимая, где горит – снаружи или внутри?! Но лба вдруг касается холодная шершавая ладонь. – Подумай о самом приятной моменте, юный санракши. Подчини свои чувства. Напомни им, где они берут своё начало. «Приятном?!» Жара. Пальцы внутри и пальцы снаружи. Тогда он точно так же задыхался, трепыхался в сильных руках. Боялся. Но наслаждался… «НЕТ! ЭТО НЕ ПРАВДА!!!» Молчание. В голове становится пусто. Мириос убирает руку и встряхивает ею в воздухе прямо перед лицом Джитендры. И Джитендра видит на внутренней стороне ладони порозовевшую, как от ожога, кожу. – Мне жаль, – сглатывает он сухим горлом комок из воздуха и пыли. Трава вокруг истлела. Почти ровный выжженный круг. А он так и не понял, что же случилось. – Юность и глупость всегда идут рука об руку? – укоризненно вздыхает Мириос. – Ладно, хотя бы с этим разобрались… Его ладонь всё ещё красная. Значит, мандега и правда излечиваются лишь на пороге смерти? А в другое время любые травмы для них так же страшны, как и для людей? Джитендра не мигая смотрит на эту руку. Чувство вины кажется слишком тяжелым, он даже не может встать. – Юноша? Мириос перестаёт трясти кистью. Наклоняется. Всматривается в его лицо. Снова. Но словно впервые. – Неужели ты так же слаб, как и выглядишь? «Нет, я не слаб!» – Ну тогда вставай и пошли! А то до заката не успеем. – Я мог бы нас просто перенести… – на этот раз вслух отвечает Джитендра. Немного заторможенно. Кажется, или Мириос действительно до этого каким-то образом услышал его мысли? – И сообщил бы тем самым о себе своему дяде? Снова морщинистая усмешка и приподнятая густая седая бровь. Они заставляют вспомнить, что когда Джитендра впервые переместился сам, Равиндра сразу же последовал за ним. Но в этот раз… в этот раз дядя почему-то позволил ему побыть одному. Возможно, из-за Рохана. Сейчас Джитендре кажется… нет, он почти уверен, что император жив только из-за того, что Равиндра по какой-то причине не захотел явно идти против желаний племянника, но и когда тот сам убрался от неприятного гостя подальше, препятствовать этому не стал. Но что насчёт остальных? Тех, кто был на корабле? Они снова бредут. Через лес, по еле заметным тропинкам. Мысли толкаются в голове, каждая кажется важной и первостепенной, но Джитендра их отгоняет и трёт ладонь с зудящим рубцом. Не стоит спешить. Он так мало знает и ни в чём не уверен. Сначала нужно одну дорогу пройти до конца, и только потом приступить к выбору следующей. По крайней мере сейчас на планирование он не способен. Да и если подумать – был ли способен хоть когда-то? Всегда чаще ждал, а не действовал. Плыл по течению. Но никогда никого не винил за собственный выбор, если тот был неверен. Не будет винить и теперь. Лес расступается. Слева возвышается лысая гора, вросший в неё замок с этого ракурса почти незаметен. Справа и впереди каменистый пляж простирается на сколько хватает взгляд, пока не скрывается в набегающих волнах. Вдалеке, на горизонте, багряное солнце уже коснулось блестящей воды и окрасило её в цвет свежей крови. – Куда дальше? – спрашивает Джитендра, видя, что старик остановился и просто любуется закатом. – Туда, – кивает тот на гору. Точнее, её основание. Пляж вплотную подходит к скальным камням и там, в скрытой тенью глубине, чудится вход. В пещеру. Джитендра молча поворачивается и идёт в указанном направлении. Шагов старика за спиной он не слышит. Но это неважно. А вот под подошвами его сапог галька скрипит довольно громко, да ещё и ветер рвёт шёлковую рубашку и бросает короткие волосы в лицо, вместе с брызгами и мелким песком. Не очень приятно. Но скоро тень от скалы скрывает Джитендру от солнца, и тело его будто погружается в ледяную воду. Озноб сбегает вниз по спине и задерживается на ступнях, словно сапоги промокли. Внутри пахнет гарью. Этот запах знаком. Джитендру много раз брали на охоту, он помнит, как пахнут костры и обгоревшее мясо со свежей и сочной мякотью внутри. Но сейчас в пещере лишь давно потухшие угли, сажа и прокопчённые за сотни лет каменные стены. А ещё в глубине, за деревянной решёткой, заперты люди. Нет, ганда. Он помнит эти серые накидки. Они были на корабле, вокруг мачты и на борту. Кто-то помогал кораблю держаться в воздухе, сопротивляясь разбушевавшейся стихии и морскому монстру, а кто-то вязал грузы и страховал товарищей от падений в бездну. И вот они здесь. В темноте Джитендра видит не намного лучше обычного человека, и рассеянный свет от далекого входа совсем не помогает, но когда один из узников вдруг прижимается к решётке, он узнает его сразу. – Рагху? Огромные жёлтые глаза ратри совсем не светятся в темноте. И хотя тогда, в башне Рохана, они тоже не светились, сейчас это почему-то кажется странным. Рагху не отвечает. Но Джитендра чувствует его взгляд. Как и десятки других. К слову, с того момента, как он ступил в пещеру, никто из заключенных не издал ни звука. Они боятся? Или просто не могут? – Рагху! – на это раз Джитендра пытается изобразить веселье. – Только не говори мне, что эта решётка способна тебя удержать! В ответ ратри тоже хмыкает. – Ах, если бы я мог хотя бы к ней прикоснуться! Чтобы продемонстрировать сказанное, Рагху хватает одну из перекладин, но видно, что между деревом и его пальцами есть небольшое расстояние. Пустое пространство. Словно барьер. Но звук и, видимо, воздух, проходят сквозь него свободно. Вдруг жёлтые глаза вздрагивают и взгляд ратри перескакивает Джитендре за плечо. Джитендра оборачивается. Мириос неслышно обходит горку углей в яме, подтягивает сползшую на костлявое плечо хламиду и морщится: – Юный санракши, не могли бы вы создать чуточку света? Пока мы оба тут ноги не переломали? – Я не умею. – А Индрани могла! – Мириос, – не удостоив вниманием ворчание старика, Джитендра переходит к более насущной проблеме, – нам надо освободить этих людей. – Людей? А где здесь люди? – подслеповато щурится тот. – Я лично вижу только закуску. Да и то самого поганого качества. Насколько же измельчали демоны в мире людей? Эх… ___________________________________ Следующая глава: Уродливая красота