Kintsugi - "Мы сжигали мосты (чтоб дорогу домой нам осветили они)..."

-Как бы ты его уничтожил? Юри спросил, и вопрос тут же повис в воздухе, как кусок перезрелого фрукта. Он ощущал, что независимо от того, при каких обстоятельствах он видел Виктора до этого, и даже этот ужин и приглашение, что было после, он все равно не знал, как с ним разговаривать. Виктор высадил его у гостиницы почти сразу же, как только они покинули ресторан, и не проронил ни слова за всю поездку. Радостное выражение на лучшем лице России, казалось, говорило само за себя. Юри со своей стороны хотел дождаться, пока останется один, прежде, чем развалиться на части. Остаток ночи он провел под горячим душем, простояв там, пока кожа не покраснела и не сморщилась, а звук его сердцебиения не утонул в грохоте воды о керамическую плитку. Это напряжение растекалось под самой его плотью, уходя вглубь сквозь мышцы до самых костей. Ему никогда это не нравилось, он ненавидел использовать собственное тело в качестве залога, хотя это было не лучше, чем те грехи, что он уже совершил от имени другого человека. Это отвращение было лицемерным, но часть его так и не смогла избавиться от этого болезненного, уродливого чувства стыда. Только последняя часть его жизни, которую он все еще мог контролировать, которую у него не отняли за эти долгие годы службы у кумичо. Мысль о том, что Виктор Никифоров мог бы попросить, читай, приказать, ему сделать за несколько обрывков информации, была почти невыносимой; тот факт, что он все сделал бы, не давал ему покоя даже наедине с самим собой. Так что он не спрашивал ни о плане, ни о мыслях Виктора. Юри предпочел бы, чтобы вместо неловкого молчания между ними, он продолжил свои упражнения и одинокие прогулки по Фукуоке, будто он просто еще один из обычных туристов. Тишина не была долгой. Виктор забрал его менее, чем через два дня, усадив в свой черный спорткар, совершенно без предупреждения, и отвез их обоих в бутик недалеко от отеля. Юри нужен был официальный костюм для вечеринки Хисаши, и Виктор взял на себя смелость выбрать костюм, который не нужно было бы подгонять или перешивать на мерки Юри. И снова море молчания. Виктор больше слов сказал портнихе за тот час, чем за три разговора с Юри, расспрашивая о швах, расцветках ткани, и отвергая все, что ему показывали. Юри приложил все усилия, чтобы просто стоять на месте, пока портниха колола его, меняла на нем рубашки, обувь и галстуки, ни один из которых не оказался соответствующим предпочтениям русского. Ему было интересно, что будет, если он спросит. Почему я? Что ты задумал? Чего ты на самом деле хочешь? Он знал его до костей, знал о вражде между двумя кланами, которую сам и посеял, но было в Викторе что-то более глубокое и злое, что Юри чувствовал под прохладой спокойной улыбки. Он ненавидел эту непосредственность больше всего – держит его в неведении, вынимает только тогда, когда он может быть полезен, рассматривает только, как объект, во всем остальном игнорирует. Именно поэтому Селестино так ему нравился, его бывший куратор заставил его почувствовать себя более человеком хотя бы на короткое время. Селестино был добрым, когда не был никто. Он говорил Юри, что, во-первых: они не только наставник и подопечный, но и друзья, до чего они доросли, когда лучше узнали друг друга. Он был первым человеком, которому Юри когда-либо рискнул открыться, не в полной мере, нет, но больше, чем с кем-то еще с самого начала. И теперь он мертв, если не от руки Юри, то ради спасения его никчемной жизни. Конечно, он не ожидал ничего подобного от Виктора Никифорова -А что я? – Спросил второй мужчина, и Юри отчаянно хотел выпустить все те слова, что теснились у него в глотке. Ты такой же, как все остальные, монстр, такой же, как он. Но он проглотил их, словно горькое лекарство лицемерия, и стал ждать дальнейших приказов. Очевидно, Юри слишком долго думал над ответом, потому что Виктор с шумом вздохнул и встал со своего места. Через отражение в зеркале он наблюдал, как Виктор отослал портниху и подобрал один из отвергнутых галстуков, подходя к нему. Он обернул его вокруг Юри, завязывая, пальцы поймали полы пору-распахнутой рубашки, собирая их с плеч. -Больше, чем просто убить, ты ведь этого хочешь? – Спросил Юри, и голос его был таким же сильным, как рука мужчины, державшего его за горло, застегивая оставшиеся пуговицы. Галстук петлей лежал на его шее, росчерк кроваво-красного против темной ткани, будто раскрытая рана, и затейливо завязанный. – Разве ты не для этого меня нанял? -Я нанял тебя, чтобы уничтожить Санджиру Па, - поправил его Виктор. Теперь они были настолько близко друг к другу, на расстоянии нескольких сантиметров; руки Виктора все еще оставались на нем, тщательно поправляя галстук. Каждую унцию самоконтроля Юри пришлось призвать, чтобы не прижаться к дальней стене, чтобы не увеличить расстояние между ними, убираясь подальше, где можно дышать и безопасно. – Убить кого-то не так уж сложно, Юри. Смерть легка и быстра. -Тогда зачем тебе я? Виктор протянул пиджак, и Юри скользнул в него, вздрогнув, как в лихорадке, от прикосновения такой же алой, как галстук, шелковой подкладки. Это был отличный наряд: глубокий, с тиснением бархат, с акцентами красного и серебристого тонов; невероятно аккуратно скроенный и приятный телу. Рука Виктора последовала вдоль его тела вниз, остановившись на бедре. Второй он растрепал свои волосы и откинул назад с лица. Наконец, довольный, Виктор развернул его лицом к зеркалам. Он положил подбородок Юри на плечо, рассматривая их отражение. -Хисаши – давний друг семьи Ли. Он отмывает для них деньги годами, наверное, даже десятилетиями, - сказал Виктор. Его голубые глаза были такими яркими. Уголки его губ расплылись в улыбке, больше напоминавшей оскал дикого зверя, прячущего клыки. – Ты, мой дорогой Юри, мой билет в его канцелярию. Он от тебя глаз отвести не сможет. Теоретически, план был очень простым: под видом участия в вечеринке, как любовник Виктора, Юри должен был соблазнить Такуми Хисаши ради информации о различных международных активах семьи Ли в Азии. У него был полный перечень предпринимателей, который он хранил в собственном доме, тех, кто был вовлечен в его дела. При нормальных обстоятельствах на их поиски отправиться было бы просто невозможно; потребовалась бы армия, чтобы пройти сквозь систему безопасности особняка. Но, как сообщил ему Виктор во время ужина, у Хисаши была особая слабость, которой они могли воспользоваться, используя против его похотливых губ и рук симпатичную мордашку. Реальность оказалась немного сложнее. Мила, как он теперь знал, та рыжеволосая девушка, сунула ему в руки досье, как только он и Виктор вернулись. Она ждала их в люксе вместе с авторитетом[1] по имени Георгий. Досье было небольшим; за ним несколько дней тайно следили, и эта разрозненность данных тревожила Юри. Когда он работал с Селестино, куратор давал ему недели, чтобы подготовиться к заданию, если не месяцы, для внедрения, подобного этому. Ему предоставили бы лучшее из арсенала Селестино, чертежи дома, чтобы спланировать его вход и побег, полную картину цели, и описание того, что он должен был найти, даже шанс на поддержку, все это перед тем, как окунуться в самую гущу. И пистолет, по крайней мере – что-то маленькое и неприметное, если уж он не сможет пронести свою пару. Он не получил ничего для этого задания. Работа была настолько наспех, и, очевидно, что если даже они войдут и получат желаемое, все может пойти прахом у этих русских. Какой бы ни был Виктор гений, он был полон решимости освободиться через шесть месяцев, на которые тот купил его у кумичо, несмотря на риски – не только собственной жизнью, но и своими подопечными. Нож и костюм – вот все, что стояло между ним и некоей смертью, и это поразило Юри снова, потому что так напомнило обстоятельства его провала в Сочи, который он поклялся не повторять дважды. Юри старался не концентрироваться на этом, знал, что это ему на пользу не пойдет. Не было никакого способа подготовиться к тому, что ему предстояло пережить, чтобы выжить. Он мог представить себе слишком хорошо, как бальзамическая кожа ладоней Хисаши бродит по его телу, твердость его члена, прижатая к его бедру, сила его вожделения, желания взять его. Беспокойство начинало проникать ему в горло, накапливаясь там все больше и больше, заполняя его всякий раз, когда Юри думал об этом последнем шаге. Оно преследовало его в течение нескольких дней до самого дня вечеринки. Юри скользнул в костюм в тишине и покое своей спальни. Он протянул руки к изысканному материалу, провел по нему, расправляя, так что он выглядел почти облитым им, от лакированной кожи обуви по всей длине, там, где лацканы переливались слиянием блеска кристаллов и бархата, покрывавших его плечи. В малиновую подкладку костюма он спрятал микрофон, не толще иглы, а в ухо изящную горошину наушника, настолько маленькую, каких он еще не видел, и, наконец, в рукаве у него скрывался нож-бабочка. Последние три вещи были любезно предоставлены Милой, которая передала их вместе с файлом. Она координировала их удаленно, и будет его командой на микрофоне, как только он уйдет от Виктора на вечеринке. К концу ночи, если все пойдет по плану, она даст ему сигнал сесть в машину, которую поведет Георгий, увозя его за пределы особняка. В эфире была тишина, и с самой той ночи, когда они ушли. Они казались странно удовлетворенными, когда передавали ему все это, будто радуясь времени, когда смогут с ним поговорить. На краю разума Юри знал, что Виктор наблюдает за ним, чтобы удостовериться, если он пойдет на контакт с кумичо, несмотря на предупреждение, но мужчина, вероятно, тоже знал, что если Юри захочет отправить весточку, он не сможет его поймать. Когда настало время выдвигаться, лимузин уже ждал их у отеля. Виктор уже сидел внутри, одетый с иголочки, в черный на черном костюм. Строгость костюма подчеркивали только бриллианты и золото, которыми была инкрустирована булавка на его галстуке, и мерцанием золотых пуговиц на фирменных перчатках Виктора. Он всегда носил их, даже на старых фото, которые хранил Юри в своем досье; они не всегда были теми же самыми, но руки Виктора всегда были прикрыты, даже в пугающую жару лета, как и в зимний холод. Юри видел, как он снимает их, только раз, когда тот снял с пальца кольцо с печатью, и вспомнил прохладное прикосновение кожи к коже, когда он сжал его ладонь вокруг кольца. Теперь он не чувствовал ничего, кроме маслянистой кожи перчатки на своей щеке, когда Виктор крутил его лицо из стороны в сторону, проверяя, как он смотрится с разных углов, будто произведение искусства на аукционе или животное на выставке. Ни одно из этих описаний не удовлетворяло тому, к чему его готовили. Юри ощущал себя обнаженным под этим пристальным взглядом, не сдержал вздох облегчения, когда Виктор кивнул в знак одобрения. -Отлично выглядишь, - сказал мужчина, откинувшись обратно на сидение. Он постучал одним из своих длинных пальцев по губам, линия которых чуть круглилась в уголках, будто забавляясь. – Лучше, чем я ожидал, когда впервые тебя увидел, если быть честным. -Чего же ты ожидал? – Не смог не спросить он, любопытство вытянуло из него этот вопрос до того, как он сообразил остановиться. -Кого-то пострашнее. Я ожидал увидеть дьявола Японии, а не… - Виктор обмахнул Юри жестом руки, и будто вся неопределенность была в этом жесте. – Я думал, что Мила ошиблась. Когда я впервые тебя увидел, это было большим… сюрпризом. – Разочарование, вот что слышалось в его голосе, повисло между ними после его слов. Юри пожал плечами, приподнявшись, чтобы скрыть, как запылали его щеки, пока смущение и обида от оскорбления проходили сквозь него. -Я не старался быть заметным. -Да, теперь я знаю это. Я понимаю, почему твой хозяин держит тебя при себе. И вот теперь краска залила его лицо полностью. Нежный жар перерос в лесной пожар, заполняя затылок и растекаясь по ушам, пока вся голова его не раскалилась. Юри чувствовал, что его собственное лицо искажает что-то страшное, уродливое, всего секунду, пока он наблюдал за самодовольным лицо Виктора, мечтая стереть его с лица земли. За остаток поездки никто из них не обронил ни слова, и Юри сделал все возможное, чтобы проигнорировать обжигающий взгляд Виктора, пряча глаза в фокусе размытых огней улиц Фукуоки в обрамлении тонировки окон лимузина. В отличие от самого мужчины, особняк Хисаши был поистине впечатляющим. Он маячил над другими домами богатого района и был выстроен в отчетливо западном стиле, с острыми углами, стеклянными окнами, с современной стерильностью. Кругом он был обнесен живой изгородью, ворота были распахнуты настежь, чтобы машины могли подъехать по гравийной дорожке к парадному входу, где их встречали слуги. Они были не первыми, кто приехал; гости уже мелькали в доме, когда они, наконец, вышли из машины, любуясь бумажными фонариками, которые освещали парадную. Среди этой толпы Юри заметил несколько неприметных телохранителей, охраняющих границы – не столько, чтобы помешать этому экстравагантному мероприятию, но достаточно, чтобы показать зубы, если кто-то начнет разгуливать за переделами главного зала. Виктор, казалось, почувствовал это беспокойство, потому что его рука прочно обосновалась вдоль позвоночника Юри, его пальцы порхали, не давая Юри отстраниться от него. Улыбка на лице мужчины была пластичной, будто у куклы, лепным совершенством, пустым внутри. Юри не думал, что его собственная лучше, хотя притворяться незаинтересованным было бы намного проще, чем проявлять участие в Викторе, что требовало практики. Все гости были слеплены из одного теста: из богатой элиты японского общества. Юри узнал нескольких из них, в основном, знаменитостей и бизнесменов, а некоторых он не уверен был, что знает, но видел в них ту же уверенность и уровень самооценки, как и у остальных в этой компании. Было бы интереснее, если бы Юри заботили сплетни высшего общества. Он уже слышал, что какой-то генеральный директор обанкротился из-за игорной истории, которую он скрыл от жены, и последний скандал со знаменитостями, связанный с реабилитацией и наркотиками. Мила, по крайней мере, наслаждалась, выслушивая обрывки японских фраз, которые могла понять. Ее скрипучий смех звучал в ухе через небольшой динамик, обеспечивая белыми комментариями, которые сложно было игнорировать, несмотря на серьезность ситуации. -Все они одинаковые, какую страну ни возьми! Богатеи невероятно неоригинальны, когда дело доходит до личных драм. В этом, по крайней мере, их мнения совпадали. Бокалы с шампанским стояли на столах, тарелки с закусками разносили ненавязчивые официанты, все блистали и переливались в красивых платьях и костюмах. Когда Юри был моложе, Новый год всегда был временем, когда все собирались вместе, семья и друзья, в Онсэне. Празднование было скромным и живым, интимным способом созвать всех вместе и дать старт чему-то новому. Взрослые распивали теплое саке, а гигантские тарелки с моти[2] расставлялись на любой свободной поверхности, наполняя воздух уютными запахами дома. Юри удивился бы, если бы его отец успел выйти из больницы, а вся его семья сидела за столом в окружении Минако и Нишигори, и остальных завсегдатаев Онсэна. Он хотел бы быть там, рядом с ними, слышать веселый пьяный смех отца и положить голову на твердое плечо Мари, пока она курит. Утром они готовились бы встретить Shōgatsu [3]; его мать выложила бы жертвенные монеты на семейном алтаре, распаковала бы кимоно, которое надевала только в храм. Ему было интересно, чего они пожелают в этот визит, будут ли молиться о нем, чтобы он искупил свой долг и предотвратил несчастье. Прошел еще час прежде, чем они, наконец, увидели Хисаши. Виктор заметил его первым, встрепенувшись, обнимая Юри за талию, привлекая внимание нового гостя, и уводя его к подножию лестницы. Мужчина держался в центре большой группы бизнесменов и их любовниц; все громко смеялись над тем, что говорил Хисаши, и он продолжал повествование под взглядами толпы и женщины, что цеплялась за его руку. Она была стройной и милой, вполовину его моложе, и смотрела на него знойным взглядом из-под веера ресниц. Не похоже, что Хисаши в ближайшее время заинтересуется ее взглядами. -Сегодня у нас серьезная конкуренция, - прошептал Виктор ему в ухо, лишь с легкой издевкой в голосе, - стоит ли нам начать первый раунд? И прежде, чем Юри смог что-то ответить, его уже увели, и теперь они оказались у внешнего круга зала. Виктор вклинился в толпу уверенно, без особых усилий. Они разошлись перед ним, будто он был космосом поцелованный, заставляя их делать то, что ему нужно. С мерцающей улыбкой он поприветствовал хозяина. -Хисаши! Спасибо за приглашение. -Господин Никифоров! – Хисаши выглядел пораженным настолько, чтобы оттолкнуть руку женщины, предлагая ладонь для пожатия. – Спасибо! Спасибо! Надеюсь, тебе понравилась вечеринка? -Однозначно да. Мой Юри просто восхищен вашим прекрасным домом – у вас отличный вкус. Впервые за вечер Хисаши посмотрел на него. Но на этот раз его взгляд не задержался; он быстро вернулся к Виктору, будто жаля второго мужчину, оставляя его без внимания. Рука Виктора обернулась вокруг него еще крепче, но ничего не предпринимая. Юри не мог не испытать разочарования, которое поднялось внутри него, несмотря на его собственное нежелание следовать плану, и он почувствовал даже облегчение, что Хисаши им больше не заинтересовался. Он мечтал оставить все, как есть, исчезнуть с радара другого мужчины. Но он не мог, не теперь, когда столько всего на кону. Юри напомнил себе, что это дело чести, и растоптав остатки стыда, сосредоточился только на том, что ему предстояло сделать. Он ревнует, говорил Виктор. Он будет нервничать, стараться сделать шаг, но у него есть слабость к смазливым мордашкам. В дальнем углу комнаты играла музыка, что-то с быстрым ритмом, на струнных, и тут Юри осенило. Он развернулся в объятиях Виктора, положив мужчине руку на грудь. -Потанцуй со мной, - выдохнул он. Рот Виктора на мгновение распахнулся[4]; будто это предложение застигло его врасплох, но Юри не успел разгадать его действий. Вместо этого он позволил своему телу расслабиться в объятиях, его дыхание стало обжигающим против кожи шеи Виктора, когда он говорил: -Виктор, потанцуй со мной. – Краем глаза он заметил, как Хисаши наблюдает за ними с новым рвением. К счастью, Виктор, казалось, понял и повел его в сторону танцпола, невнятно извинившись перед хозяином. Юри встал на место, размечая рамки пространства, оставленного телом Виктора. Их руки соединились, от ладоней до локтей, грудь и бедра чуть отстранялись при дыхании. Юри чувствовал, как запинается его сердце. Танец между ними – его тело до сих пор его помнило, как это ощущалось в последний раз, хотя между тем и этим разами пролег целый мир. -Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - проговорил Виктор, склонившись к нему, к самому уху Юри. Не знаю. А дальше некогда было думать. Виктор повел его первыми шагами венского вальса, в ритме, от которого чуть не перехватывало дыхание. Они двигали вместе, текуче, как и раньше, их тела были синхронны. Шаг, поворот, потом вращение, их шаги сопоставлялись лишь легким касанием рук. Он чувствовал все мышцы бедер Виктора там, где их ноги соприкасались и расходились, двигаясь с точностью, с которой двигался Юри по танцполу. Детали зала размылись, настолько быстро они двигались, разворачиваясь и кружась по комнате. Трудно было идти в ногу, сложно было вдохнуть. Юри не знал, как долго они танцевали, только музыка сменилась, по крайней мере, один раз или дважды прежде, чем они, наконец, замедлились и остановились на краю танцпола. Он тяжело дышал, как и Виктор, и их руки все еще были переплетены, как плющ, что увивал стены снаружи. Виктор смотрел на него, заглядывая в глаза, но Юри так и не смог понять и только открыл рот, чтобы спросить: -Что это было… -Господин Никифоров! – Хисаши звал откуда-то с периферии, разрушая момент. Юри повернулся к нему лицом, но обнаружил, что не может высвободиться из хватки Виктора. – Это был прекрасный танец! Никто глаз отвести не мог от тебя. – Это он уже говорил Юри, приблизившись и стараясь привлечь его внимание. – Может быть, я украду вашего партнера на танец или два? Молчание затянулось, так что на секунду повисла неловкость, пока Виктор не ответил: -Конечно. Юри почувствовал, как расслабился его торс прежде, чем руки русского отпустили его, и тот отступил назад, предоставляя Хисаши возможность потанцевать с ним. -Надо ли нам? – Хисаши спросил, не дожидаясь, пока Юри отреагирует, потянул его обратно на танцпол. Музыка заиграла мелодию другого вальса, медленную на этот раз, менее элегантную, чем та, под которую он танцевал с Виктором. Хисаши двигался, как по учебнику; он неплохо вел, но, казалось, готов был протащить Юри пару лишних шагов, когда они чуть сбились, получить все и не дать ничего взамен. Юри улыбнулся и поправил его, надеясь, что выражение на его лице не отразило того беспокойства, что бурлило у него внутри. – Ты выглядишь проголодавшимся, - заметил Хисаши. Его рука прошлась вниз по спине Юри, остановившись лишь чуть выше бедер, и безудержно сжавшись. – Не могу дождаться, чтобы поставить тебя на колени, не могу дождаться момента, когда смогу тебя трахнуть. -Теперь у тебя есть шанс увести его в уединение, - заметила Мила в наушнике. Годы тренировок удержали Юри от того, чтобы дернуться, потому что он забыл, что где-то на той стороне связи у него есть напарник. Он кашлянул, чтобы дать понять, что слышал ее. Юри наклонился, так что его губы оказались в паре сантиметров от уха партнера по танцу; одна его рука поднялась к шее Хисаши, обхватив его за затылок, чтобы притянуть как можно ближе. -Не могу дождаться, - прошептал он, голосом тихим и полным тепла, - но не здесь, Хисаши-сан. Давайте где-нибудь уединимся. Я могу быть довольно… шумным. На его ладони остался след холодного пота другого мужчины, и по щекам пробежал румянец в дополнение, будто Хисаши слишком много выпил тем вечером. Хисаши бормотал ответ, танец подходил к концу, а его руки все еще поглаживали зад Юри. У Юри комок застрял в горле. -Идем со мной наверх, - сказал Хисаши, запинаясь в словах от нетерпения, - там кабинет, мой кабинет. Я тебя трахну на своем столе. Я покажу тебе, каково это – быть с настоящим мужчиной. Юри кивнул, отступая назад, и его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он не мог сказать, от адреналина это было или от отвращения. Возможно, все сразу. -Дай мне десять минут. Мне надо оправдаться, тогда и встретимся в зале. -Хорошая работа. Я в режим ожидания. Услышав голос Милы, он почувствовал себя еще хуже. Знать, что она слышала, как Хисаши говорит ему подобные вещи, что она будет на линии, когда он начнет воплощать свои фантазии в реальность – это было унизительно настолько, что заставило его разрыдаться в душе, а сердце остановилось между вдохом и выдохом. Он об этом не подумал, когда они все планировали. Юри был бледным к тому времени, как скользнул к Виктору, почти хромая, а рука русского обернулась вокруг его талии. Он говорил тихо, прижимаясь носом к воротнику костюма Виктора. -Он заглотил наживку. Я встречусь с ним наверху через 10 минут. Плохо замаскированная дрожь слышалась в его голосе, но он и так знал, что Виктор заметит ее. Его эмоции никак не хотели успокаиваться к тому моменту, когда ему удалось скользнуть вперед, всего на пару шагов позади Хисаши, пробиравшегося в глубину собственного дома. Музыка и болтовня исчезали где-то позади них, вместе с ослепительными огнями танцпола, толпой людей в зале, будто празднование куда-то исчезло. Некоторое время были слышны только их шаги, звук мягкой поступи Юри по коврам и тяжелая походка Хисаши, нетерпеливо спешащего к заветной цели. Кабинет был в конце длинного, темного коридора. Хисаши открыл тяжелую дверь из красного дерева, ведущую в просторную комнату, и втащил через нее Юри, жадно набросившись на него почти сразу же, как за ними закрылась дверь. Юри задохнулся, когда его с силой впечатали в ее внутреннюю сторону, его спина встретилась с твердым деревом, выбив остатки воздуха в удивлении. Руки Хисаши сначала приземлились на талии, потом прошлись по бедрам, затем начали бродить по бокам, не в состоянии решить, с чего он хотел бы начать, время от времени сжимая их. Везде, где касался его Хисаши, расходилось обжигающее ощущение стыда. Юри пытался выбросить это из головы, отделить себя от ситуации и представить в другой роли, которую он должен был сыграть. Но он обнаружил, что не может. Все, что он чувствовал, было слишком настоящим весом тела, прижимавшего его к двери, твердость, прорывающаяся через ткань костюмов. Юри тяжело дышал, захлебываясь воздухом. Перед глазами поплыли пятна, черные круги застилали зрение – и сам он, и Хисаши были на грани одного из самых худших моментов в его жизни. Казалось, будто он покинул свое тело, наблюдая за всем со стороны, как обмякает его лицо, становится пустым. Беспомощным. Только не сейчас, не теперь. Он чувствовал, задыхаясь под тяжестью собственного стыда, как внутри его груди болезненно бьется о ребра его сердце, разлетаясь в пыль. Сфокусируйся, сфокусируйся. Это все для них, для твоей семьи. Мокрый рот скользнул по его шее, горячий язык вылизывал его челюсть, засасывая кожу. Юри ахнул, оттолкнув Хисаши. Тьма, расползающаяся перед его глазами, начала отступать, когда он вернулся в себя, вновь наполнил собственное тело, будто раньше оно ему не принадлежало. След на челюсти болел, будто от укуса, оставленного голодным ртом. -Подожди, притормози. -Козырь? Что случилось, Эйс? -Какого хрена? – Несколько прядей упали на его лицо, прикрыв глаза, и сквозь них Юри посмотрел вверх, увидев злое лицо Хисаши. – Слушай сюда, маленькая шлюха, тебе со мной этого не провернуть. Ты знаешь, кто я? -Эйс, ответь. Миссия под угрозой? Юри покачал головой, а потом вспомнил, Мила его не видит. Собрав остатки своего сострадания, он встал оттуда, куда упал. Он выпрямился, оправив костюм, убрав с лица волосы. Он дышал глубоко, игнорируя то, как гремело его дыхание в его груди, будто ветер в пустом доме. -Я точно знаю, кто ты, Хисаши-сан. Но не надо спешить. – Голосом, источавшим теплоту, соблазн, сказал он. Юри оттолкнулся от двери, запустив руку под пиджак Хисаши, намотав на руку его галстук. – Ты не хочешь потратить на меня времени? Его голос потрясал, так что ни Хисаши, ни Мила не решились его комментировать. Это была лишь дешевая уловка, чтобы отсрочить неизбежное, но Юри мог точно указать момент, когда это сработало. Хисаши сглотнул, его кадык подпрыгнул в слабом освещении комнаты, и Юри поднял руку, чтобы пройтись по нему. Когда он шагнул назад и по кругу, Хисаши последовал за ним, будто в трансе. Впервые Юри рассмотрел кабинет. Ряд больших французских окон обеспечивал комнату скудным освещением, приходясь на дальнюю стену с двойными дверями и драпировками, спадающими богатым каскадом алого и золотого, еще больше углубляя тени. Большой кашмирский ковер застилал почти всю комнату, доходя до мраморного камина; над ним весел гобелен с изображением, которое невозможно было рассмотреть. Картины были развешены по стенам вместе с другими ценностями в стеклянных витринах. Коллекция Хисаши разнилась от антикварного оружия до свитков каллиграфии – большая часть из них были японскими и выглядели так, будто являлись музейными экспонатами, а не украшением дома. Несколько мягких кресел стояло по периметру комнаты, как и диван, тянувшийся вдоль одной из стен. И, наконец, большой стол, который стоял в дальней части комнаты, заваленный бумагами – единственной причиной, почему Юри тут оказался. Время, мне просто нужно немного больше времени. Тогда я буду готов. -Здесь холодно, не так ли? – Юри резко обернулся на пятках. Он наблюдал, как Хисаши движется к нему в темноте, настороженно, и не мог не выдохнуть с облегчением, когда пожилой мужчина сменил курс, направившись к камину. Послышался тихий щелчок и шипение, когда пошел газ; теплый свет ревущего пламени наполнил комнату, почти романтично, если не считать того, что Юри не сильно разбирался в том, как оно должно было быть. Что же ему делать. -Эйс, - зашипела Мила, - ты что творишь? Вместо ответа он ее проигнорировал, прогуливаясь по кабинету. Превосходная игра в кошки-мышки между двумя мужчинами: Юри останавливался, позволяя Хисаши подойти достаточно близко, чтобы тот мог коснуться его, взять под локоть, за плечо или за руку, а потом уходил на грани того, чтобы быть пойманным. Его пульс зашкаливал, ужасный груз в груди только усиливался, становясь все тяжелее с каждой секундой, когда он останавливался; Хисаши становился все нетерпеливее, балансируя на грани гнева. Но ему все еще нужно было больше времени. -Красивая у тебя коллекция, - проговорил он. Его пальцы коснулись одной из витрин, прохладная поверхность успокаивала разгоряченную кожу. Под стеклом был кинжал, переливавшийся в свете пламени. Он скорее услышал, чем увидел, как подошел Хисаши сзади, и сместился, пока не достиг другой стены комнаты, остановившись перед следующей витриной. В этой был укрыт большой антикварный свиток с акварельными размытыми фигурами, занимающимися сексом. – И хороший вкус. Когда Хисаши поймал его в этот раз, он был готов. Юри успокоился, когда руки мужчины обхватили его талию и прижали его к бедрам Хисаши. Он уже был готов, потираясь о зад Юри. Его дыхание было неровным и горячим, подогретым алкоголем, против лица Юри. -Этот новый, - бросил мужчина и осекся, когда понял, что поймал. – Это подарок от чанкоро[5]. Удар сердца, еще один, и вот он снова отошел. Юри старался не показывать, как сильно его колотит, как хочется сорвать шкуру везде, где его касались. Он отступал, пока не споткнулся об стол, его ладони легли на плоскость; все его тело было манящим призывом, и он почти видел, как глаза Хисаши расширились, слишком сфокусированные на нем. -У тебя много партнеров-китайцев? – Он не знал, как долго сможет отвлекать его разговорами. Мила издала недовольный звук в динамике. -Когда мне это выгодно. – Хисаши, видимо, терял терпение; он последовал за Юри, руки его опустились по обе стороны от его тела, заперев его у стола. Он расправил плечи, движение было конвульсивным и резким. – Это был только подарок. Я помог им с грузом, который нужно было отправить в Россию. -Подожди! – Голос Милы срывался на крик в его ухе. – Продолжай с ним говорить. Что за груз? Куда? Говорить, о да, это он может. -Подарок? Это о многом говорит, когда вам дарят нечто подобное за простое отправление. Хисаши зарылся ему в шею тем же жестом, что и раньше; тут же образовался новый кровоподтек. -Ты, должно быть, - он ахнул от боли, когда его прижали к столу, - действительно удивительный. Комплименты срабатывали всегда. Юри почти рассмеялся вслух, когда Хисаши отстранился, похожий на кошку, слопавшую канарейку. -Я очень важен, - его голос был нечетким, руки все еще шарили вокруг, - даже чанкоро так считает. Они знают, что Япония превосходна! Наш народ, наши компании! Наше оружие – это то, чего они от нас хотят, понимаешь? Один наш ствол лучше сотни их стволов, вместе взятых. -Оружие? В Россию? – В голосе Милы слышалась тревога. Юри не винил ее. Он продолжал, положив ладонь Хисаши на грудь. -Ты выглядишь человеком, знающим толк в своем деле, - согласился он, - но это все еще выглядит опасным. -Вот и хорошо, так и должно быть, - отозвался Хисаши. Он наклонился с поцелуем. – Вообще-то, я согласился пригласить их сюда сегодня… -Черт. Выбирайся оттуда. Юри, уходи. Найди Виктора, нах, найди его! Ему нужна твоя помощь. Бринг. Бринг. Бринг. Звонил мобильник. Хисаши выругался, выловив телефон из кармана, все еще достаточно близко от Юри, чтобы тот ощутил запах алкоголя в его дыхании, когда он ответил на звонок. -Сэр, у нас чп, - голос звонившего был взволнованным, переходящим в крик, - кто-то из гостей открыл стрельбу. Мы не знаем, кто начал первым… -Что? За что я тебе плачу? Выясни, кто это был! – Хисаши пошел красными пятнами, пока орал в телефон. Он оттолкнул Юри и метнулся в другую часть комнаты. Мила все еще что-то говорила, неустанно ругаясь как на русском, так и на английском. -Это Триада. Один из них узнал Виктора. Они дружат с корейцами, и один из них открыл огонь в зале. Дерьмово, тебе надо найти его и побыстрее. Охрана Хисаши тоже тут. Но он не нашел того, за чем пришел. Другого такого шанса не будет; книга учета где-то здесь, только бы ему хватило времени. Юри оглянулся вокруг, прикидывая, что может использовать, чтобы выиграть несколько лишних минут в кабинете, но ничего не подходило, если бы он не хотел прямо сейчас прикончить Хисаши, то, кроме гобеленов и свитков, украшавших стены, поводов не было. Скоро Хисаши соберется с мысли, и оба они отправятся посмотреть, что же происходит, или кто-то из охранников пойдет их искать, или его легенда будет разрушена, когда Виктора подстрелит кто-нибудь из Триады. Второй мужчина все еще орал что-то в телефон, но длилось это недолго, пока он отвлекался, и Юри нужно было что-то придумать, чтобы его задание не провалилось. Теплый свет блеснул на границе его поля зрения, и вдруг он осознал, что нужно делать. Колебаться не было времени, только действовать. Юри схватил кочергу, что стояла в подставке возле камина, и сунул ее в очаг, доставая одно из поленьев через решетку; оно свалилось, потрескивая и рассыпая искры, перевернулось на полу и легло на ковер. Он наделал много шума, проворачивая все это, но было уже слишком поздно к тому моменту, как Хисаши обернулся, чтобы увидеть, что происходит. Огонь полыхнул через комнату, разделив их, поедая клочья ковра, охватывая драпировки и деревянные полы со скоростью, которая удивила даже его. Прошло меньше минуты, пока Хисаши полностью не исчез за завесой черного дыма, его крики были придушены жаром и пламенем, что позволило Юри вернуться к поставленной задаче. Он старался не останавливаться и не паниковать, обернувшись обратно к столу и перерывая все, что могло пригодиться. Мила все еще орала что-то в динамике, но он был слишком сосредоточен на пламени, чтобы обращать внимание на нее, лишь краем глаза наблюдая, что оно подбирается все ближе. Дышать становилось все труднее, и он знал, если пробудет там еще дольше, умрет, так что он перебрал почту и быстрее начал обшаривать ящики стола. Ничего. Юри зарычал, горло тут же зашлось кашлем, когда он открыл еще один из ящиков. Он обшарил все бюро с чувством разочарования, если не удивления. Огонь подбирался все ближе. И вдруг дно ящика выпало, а вместе с ним толстая книга в кожаной обложке упала на пол. -Я нашел ее, - прохрипел он в микрофон, хотя Мила уже и не надеялась услышать его. Он пробежался по страницам, выудил несколько цифр, стран. Но праздновать было некогда; стол занялся пламенем, напоминая ему о том, насколько он все еще близок к смерти, и он попятился назад, подальше от жара. Двери были вне доступа. Хисаши исчез, возможно, сгорел по ту сторону комнаты. Юри искал другой выход. Его сердце билось так сильно, что он был уверен, останутся синяки, если он доживет до утра. Не сомневайся, сказал он самому себе прежде, чем остановился на французских окнах и прохладе ночи на балконе. Пламя бросилось за ним, следуя по пятам, вздохнув и разрастаясь. Юри бросился через перила, пальцы коснулись их, и на мгновение его мир сжался в районе желудка, а сердце пропустило удар. За мгновение до падения мысли его были о боли, о том, что будет с ногами, когда он коснется земли, как жар этого пекла последует за ним, а потом ноги его коснулись стены, и он влетел в окно этажом ниже, разбив его. Он задыхался собственной слюной, перекатившись и едва ощутив колкость стекла, прорезающего ткань костюма и кожу. -Козырь? Юри, ты тут? Ответь мне. – Голос Милы звучал четче. Книга была в его руках. -Я тут, - отозвался он, - я ее нашел. – Все, что он хотел сделать, это полежать на полу остаток своей жизни, не обращая внимания на осколки стекла и дерева, что окружали его. Вместо этого он встал, игнорируя боль в нескольких местах, решив разобраться с ней позже, когда все закончится. – Мила, что там с Виктором? Он в порядке? Живой? -Не знаю. Думаю… может быть да. Его микрофон отключился десять минут назад, но он все еще дрался, - ее голос прозвучал пугающе, впервые дрогнув за весь вечер, - он не уйдет без боя. Он должен выжить, просто должен. -Я найду его. Он кивнул, больше для себя, чем для нее, и выбежал из комнаты. Коридор был странно тихим, даже несмотря на то, что остальная часть дома представляла собой хаос, окутанный темнотой. Ему пришлось несколько раз свернуть, чтобы выйти на лестницу, пытаясь найти дорогу обратно туда, где ему было все знакомо, не наткнувшись на охрану, и тут он расслышал звуки борьбы невдалеке. Юри спрятал книгу за пояс и выхватил нож из рукава, все его тело напряглось, мышцы стали плотными, и он шагнул туда, где шел бой. Раздался выстрел, потом звук падающего тела. Сердце Юри почти остановилось, и зашлось только тогда, когда драка продолжилась. Все еще не закончилось, кто бы дрался, он был еще жив, и это мог быть только один человек. Сложно сказать на первый взгляд, что происходило, когда Юри выглянул за угол. Там стояло четверо, трое спиной к нему, и еще один в нише, и один лежал раненным на полу, умирая. Серебро волос Виктора блеснуло в темноте, и пистолет в его руке, и те, что были у мужчин, загнавших его в угол. Виктор увидел его первым, едва заметно кивнув, когда Юри прижал палец к губам. Он выполз из-за угла совершенно бесшумно, быстро, точно тень, пытаясь не вмешиваться в драку в коридоре, чтобы не попасть под пули. Первый мужчина упал, когда нож Юри оказался у него в основании черепа, так что он даже не понял, что произошло, умерев. Остальные в шоке повернулись на него, но они были слишком медлительными, чтобы среагировать. Юри схватил за руку одного из них, подняв ее вверх, пока тот нажимал на курок, так что пуля ушла в штукатурку потолка. Его локоть вошел ему в горло. Нож струной вытянулся продолжением руки, и Юри вогнал его в горло мужчины, ощущая, как кровь пульсирующей волной выходила из раны. Последний из мужчин дрался, пиная его ногами в слепой панике, пока Юри не выкрутил ему руку и не поставил его на колени, обернув руки вокруг его головы и сворачивая ему шею. Резкий щелчок закончил эту драку, и бесчувственное тело осело на пол, чуть подергиваясь. Все заняло минуту, может, чуть больше. Когда Виктор, наконец, вышел из своего укрытия, прихрамывая, Юри отметил, что никогда раньше не видел на его лице подобного выражения – потрясение, скрытое в небольшой складке, что пролегла у него между бровей, едва заметная, и это была самая честная его реакция. Юри поднял с пола пистолет и осмотрел его, отметив хромоту мужчины на правую ногу и то, как он держался за бок. По крайней мере, у Виктора не было сильного кровотечения, лишь пара царапин кое-где, но они не имели значения. -Я его нашел, - отчитался он в микрофон, и Мила с облегчением выдохнула. -Можешь идти? – Спросил он у Виктора. Как только Виктор кивнул, они тут же пришли в движение. Юри вел его вниз по лестнице, держась стены, чтобы не отсвечивать охранникам. Ему повезло в прошлый раз, как и Виктору, но снова на это рассчитывать он не мог, если оба они хотели пережить эту ночь, не говоря уже о побеге. Они выбрались из ближайшего окна, как только очутились на первом этаже, обогнув особняк, пока стены и сталь ворот не оказались на виду. Снаружи был хаос, как и предполагал ранее Юри. Мужчины и женщины испуганно выбегали во двор, уворачиваясь от грязи и пепла в своих красивых и дорогих нарядах и костюмах, огонь ревел в открытом проеме, как пылающий язык, пролизывая себе путь наружу, будто из пасти дракона. Охранники никого не выпускали, не давая выйти на улицу своими сильными телами и оружием. Даже если бы им удалось незаметно проскользнуть в толпу, они не смогли бы выбраться, имея при себе книгу и оставаясь живыми. Он обсуждал с Виктором возможность перелезть через стену, когда заметил ее, выезжающую из-за угла по гравийной дороге. Это была машина, с низкой посадкой и довольно громоздкая, так что могла быть и бронированной, дожидаясь, пока кто-то подойдет из другого конца двора. Хисаши выжил, хоть и выглядел изрядно потрепанным. Юри толкнул Виктора в бок, кивнув в сторону машины. -Готовься выдвигаться. Не потрудившись объяснить, Юри пошел вперед, потянув Виктора за собой, так что они бросились бегом к машине. Дым обеспечивал им подобие прикрытия – еще одно счастливое совпадение – и они подобрались к машине почти без проблем. Юри отпустил Виктора, поднимаясь у окна машины, и двумя выстрелами прикончил водителя, разбив стекло. Водитель свалился на руль, безжизненный. Он открыл дверь и позволил телу упасть в грязь, повернувшись к Виктору с рычанием, прежде, чем занять водительское место: -Забирайся. Охрана наконец-то обратила внимание на то, что что-то пошло не так, когда Виктор повернулся к нему на пассажирском сидении. -Пристегнись. -Что ты задумал? Юри не ответил, вместо этого он защелкнул ремень на втором мужчине, и положил обе руки на руль, замерев. Крики тревоги расползались по двору. Тела разлетались на пути неистового Юри, прорывавшегося туда, где им можно было выйти; он слышал выстрелы все ближе, но двигались они слишком быстро, чтобы в них смогли попасть. Ряды охранников, что стояли у ворот, по-прежнему преграждая путь, на которые Юри не обратил никакого внимания. Он газовал, зная, что они не выдержат в последний момент и дадут деру, сопоставив, что гнев их босса не так уж страшен, как риск смерти, и он оказался прав, когда они в следующую секунду бросились врассыпную. Когда они влетели в ворота, удар был резким, будто раскат грома в шторм, бушующий над самыми их головами. Раздались скрип и стон, и звук их собственного дыхания пресекся в их глотках, и на мгновение он поверил, что они не смогут пробиться сквозь металл, но ворота уступили, выдавившись на улицу. Рядом с ним Виктор хохотнул от возбуждения, переваливаясь сквозь разбитое окно, чтобы сделать несколько выстрелов. -Мила, мне нужны инструкции, - сказал он в микрофон. Удивительно, что он все еще работал, что наушник не выпал из его уха. – Самый быстрый способ вернуться в город, на главную улицу. Она что-то говорила ему в ухо, а он следовал инструкциям, пока кровь перекачивала адреналин, а перед их машиной расстилалась дорога. Их уже преследовали две черные точки на расстоянии, периодически помигивая фарами. Юри не был хорошим водителем, но был Новый год, и он провел несколько последних дней, блуждая часами по улицам Фукуоки, так что сам город он отлично помнил. Как только он попал в населенные районы города, он тут же свернул в сторону, сливаясь с потоком. Машины сигналили ему, но он не замедлился, случайно, казалось бы, поворачивая и меняя направление и улицы, но погоня была уже близко. Он никак не мог избавиться от этих двух машин, не до конца, они были достаточно далеко, чтобы рискнуть сменить машину. -Скажи нашему АВТОРИТЕТУ, что мы уже в пути. Три минуты. Пусть стоит под парами. Они с визгом остановились внизу неприметной улицы, и Юри отметил незаурядную шевелюру Георгия в конце квартала. Виктор, пошатываясь, выбрался из машины первым, протянув руку, чтобы опереться на второго русского и поприветствовать его. -Нет времени на это. Двигаем, - бросил Юри. Оба мужчины повернулись, чтобы взглянуть на него, и Юри смутился бы отдавать подобную команду в другой ситуации, но сегодня он слишком устал и ощущал погоню. Как и ожидалось, Георгий только кивнул в знак согласия. -Вы с Паханом[6] берите эту машину. Я возьму вашу и уведу их за собой, насколько хватит. – Когда казалось, Юри собрался возразить, он только поднял руку, прерывая его, пока они шли. – Я это и раньше делал. Это не мой город, но Мила будет моими глазами, а это ничуть не хуже. Спорить было некогда, поэтому Юри опустился на водительское сидение новой машины, проследив, как садится Виктор. Это была заурядная модель, неотличимая от других на улицах, не считая того, что пассажир рядом с ним истекал кровью. Юри отметил, как отъехал Георгий, на мгновение залюбовавшись изящным маневром машины, когда та скрылась из виду, он понимал, что только опытный водитель-беглец может такое проделать, и почувствовал себя немного лучше, отпуская этого мужчину с хвостом в две машины. Он не трогался до тех пор, пока опасность не миновала, не дыша, пока они не вернулись в поток уличного движения Фукуоки, где они стали просто частью праздничной толпы, затерявшись в потоке других машин и людей, пульсирующем вокруг. До момента, как мышцы Юри наконец-то расслабились, прошло еще минут тридцать ровного вождения, напряжение покинуло его плечи и руки, пока он почти не растекся по своему сидению. Они остановились на перекрестке, пропуская пешеходов, когда он, наконец, убрал микрофон, все это время скрытый подкладкой его костюма, и отбросил его в бардачок; наушник он пока оставил, на всякий случай, если Мила вдруг скажет что-то важное. Он взглянул на Виктора в зеркало заднего вида, чтобы увидеть, что мужчина смотрит на него, уже давно ничего не говоря. Горло трепетно сжалось, когда он вытянул книгу и бросил ее Виктору на колени. Он наблюдал, как рука Виктора легла на нее, царапнув по коже, словно пытаясь удостовериться, что она действительно была там; его глаза-самоцветы все еще смотрели на Юри, неустанно, что-то развратное было на самом их дне, где раньше был только лед. -Ты спас мне жизнь, - заговорил Виктор, нарушив тишину. -Это моя работа. Юри вернулся к дороге, зеленый сигнал уже мигал ему. Кондиционированный воздух ощущался приятной прохладой против его обожженной кожи, охлаждая пот, который пропитал его одежду по всему телу, так что он ощущал себя грязным и окровавленным. Он почувствовал запах дыма – совершенно четкий теперь, в стерильном салоне автомобиля – и ему отчаянно захотелось оказаться в своем люксе, забиться в душ и отмыть с кожи остатки этой ночи. Он не хотел об этом думать. Это были только первые жертвы, что предстояло принести в ближайшие шесть месяцев, так что кровь прилила, сжимая спазмом желудок. Юри все еще ощущал руки Хисаши, блуждающие по его телу, влажный жар его рта, когда тот до синяка присосался к его шее. -И это, - заметил Виктор, - ты с легкостью мог бросить меня умирать. А ты прихватил ее. – Он держал книгу в зеркале заднего вида, наконец, признавая ее существование. – Ты превзошел все мои ожидания, Юрий. – И то, как он произнес это чужое имя. Ему не хватало тени расчетливости, чтобы звучала там раньше, приобретя текстуру и глубину, когда слова выходили из уст Виктора; они были не просто теплыми, даже не душевными, намного богаче. Разумными, как сказала бы его мать, и он чуть не рассмеялся и не расплакался от тоски. – Теперь я должен тебе свою жизнь. Они стояли уже на другом перекрестке, и Юри обернулся к нему лицом к лицу, глядя прямо в его глаза впервые с того момента, как они были на танцполе прошлым вечером. -Как мне отплатить тебе? Его рука невольно поднялась и коснулась синяка на челюсти. Взгляд Виктора устремился за этим жестом. Было странно, будто каждая часть тела Юри болела, но синяк был единственным, что осталось на его коже, будто бы вся боль перешла в одну эту единственную отметину. Колокола снаружи зазвонили, люди остановились, весь город погрузился в Новый год. Юри сглотнул, слова уже были готовы подняться из его горла, но он затолкал их назад. -Больше никогда, - проговорил он, не уверенный, что Виктор его понял, даже если бы расслышал, надавив с силой на синяк, - это не должно повториться. Но Виктор, несмотря ни на что, подался вперед, к нему. Он тоже коснулся этого места рукой в перчатке и решительно повторил: -Больше никогда. [1] Авторитет (в понимании нашего автора;)) – глава (бригадир) небольшой группы мужчин в русской мафии. – Прим. Автора. [2] Моти - что-то вроде пельменей с разнообразными начинками. Очень распространены во многих странах Азии. – Прим.переводчика [3] Shōgatsu – Японский Новогодний фестиваль, отмечаемый с 31 декабря по 4 января каждого года. Он имеет свои собственные традиции, такие как поедание традиционных блюд, например моти, звон колоколов в полночь, и посещение храмов наряду с типичными событиями, типа вечеринки. Поскольку семья Юури управляет онсэном, я думаю, что они празднуют более традиционные аспекты Нового года! Также я люблю представлять Юури в кимоно.– Прим.автора [4] челюсть упала и зазвенела об пол;) – прим.переводчика) [5] Chankoro-уничижительный термин, используемый японцами для обозначения китайского народа. Означает ”раб династии Цин". – Прим. автора [6] Пахан-лидер русской мафии. В знак своей верности и преданности прямые подчиненные Виктора обращаются к нему именно так, хотя технически в этой истории Яков все еще жив и глава "братвы Фельцмана". – Прим. Автора.