Kintsugi - "Мы сжигали мосты (чтоб дорогу домой нам осветили они)..."

1. Состояние временной бездеятельности. 2. Последовательность, в течение которой нет лидера. Самым сложным было выбраться из России. Сделать это, не засветившись перед Яковом, и без почти безграничной власти Виктора было почти невозможной задачей. Но Юрий, хоть и был очень молод, бесхитростным не был. Нельзя провести больше десяти лет под рукой у двух самых влиятельных авторитетов в теневом мире и не научиться лгать с улыбкой и скрывать собственные секреты. Одним из таких секретов были его Ангелы: сеть сподвижников, которую он взрастил в обход Теневой Сети[1], зародилась из-за простого любопытства, а потом разрослась, как растет от тренировок мускулатура. В сеть был втянут целый ряд предприятий, ни одно из которых не было полностью законным, промышляя торговлей интернет ресурсами и информацией в основном. Это был путь, который был ему доступен, поскольку Виктор и Яков редко баловались сетевыми сделками, предпочитая более материальные источники, он с радостью развивал свой у них под самым носом. Всего за несколько лет он сумел построить себе империю и назваться Ледяным тигром, и был счастлив оставаться неузнанным и свободным. Именно через Ангелов Юрий начал осуществлять свой план, составлять который он начал во время разговора с Отабеком на крыше. Именно от них он получил фальшивые документы и смог организовать собственное бегство. Получить все, что ему было нужно, оказалось до смешного легко. С помощью нескольких кликов клавиатуры Юрий смог создать новые личности и безопасный коридор из страны в страну, на его счете не хватало каких-то пары нулей, но Яков его все же превосходил. Медленно, за несколько недель с того дня, как ушел Виктор, и Юрий принял решение пойти за ним, он начал скапливать то, что ему и Отабеку было нужно, чтобы исчезнуть с лица Земли, никем не замеченными. Такая независимость была дерзкой; ожидание, напротив, невыносимым. Им пришлось отложить отъезд до тех пор, пока Яков не уехал по делам, воспользовавшись первым же шансом выскользнуть из Петербурга, как только это произошло. Они сели на самолет из Пулково в Чанги, а оттуда перебрались на грузовое судно, чтобы отправиться в Японию – путешествие, которые заняло четыре дня, не оставив им путей к отступлению. В конце концов, когда они оказалась на пересадочном пункте в Токийском заливе, оба были опустошены и обескуражены; у Юрия запах соли прочно поселился в носу, и теперь вызывал почти отвращение к тому контейнеру, в котором они находились. Однажды в Токио они оказались почти на грани провала, сняв дешевую комнату в отеле у станции Сибуя, где они надеялись слиться с толпой иностранцев, постоянно приезжающих в город. Хотя Отабек никогда не смог бы сойти тут за местного, он выделялся намного меньше, чем Юрий, чьи светлые волосы были настоящим маяком. Много времени было потрачено на прогулки по Токио и сидение в интернет-кафе, для связи с Ангелами и сбора улик, которые помогли бы им определить место нахождения Виктора. Ночью они сидели на своих кроватях, делились дешевыми бутербродами и рассказывали истории друг другу. Если бы они не были в бегах, если были бы просто двумя обычными парнями, это могло бы быть веселое время, даже дружеское. Тем не менее, оно того стоило. На настоящий момент Юрий был уверен, что Якову сообщили о его побеге и, вероятно, тот отправил кавалерию на их поиски. Они не стали там оставаться. Он оставлял слишком много ложных зацепок, и даже, если бы им удалось отследить его и Отабека до Сингапура, их дорога подошла бы к концу. Единственный человек, которого он беспокоил, был его дедушка, которому для объяснения была оставлена записка, что Юрий в безопасности и путешествует. Этого было бы достаточно, чтобы облегчить беспокойство мужчины; Юрий знал, что его дедушка не любит Братву и даже ненавидит саму мысль просить помощи у Якова. Единственное, что он ненавидел еще сильнее – это неизбежность того, что Юрий окажется вовлеченным в Воровской мир[2], но с этим ничего нельзя было поделать. Он отказался оставаться в стороне, заниматься чем-то другим, не теперь, когда Виктор пообещал ему в следующий раз настоящую работу. Если Виктор откажется от своих слов, то Юрий просто вскинет руку и покажет ему «иди нах». -Если кто и имеет право злиться, - сказал Юрий, слова его прозвучали глухо, рот был забит дешевым бургером , - так это я. Я единственный, кто на самом деле в этой истории на прицеле. – И будто бы рана на его боку открылась, хотя она зажила уже полностью, все еще в некотором роде беспокоила, вероятно, больше психологически. Его раньше не подстреливали, и это было намного больнее, чем он ожидал, даже, если пуля и не задела ничего важного. Большая часть той ночи была в тумане. Юрий вспомнил встречу и все, что привело к тому, что первый выстрел оказался в него, от чего его воспоминания тут же распадались, превращаясь в бессвязный ворох из нескольких минут бегства. Его подстрелили сразу же после того, как он бросился в коридор, в гущу боя, едва припомнив в своем безумном рывке, где был ближайший выход. Его преследовали, ни один из них не был дружелюбен, и Юрий был уверен, что вот-вот умрет, так что сильно испугался, когда проснулся на больничной койке, окруженный встревоженными лицами дедушки, Якова и Виктора, собравшимися у его изголовья. Где-то, между этими воспоминаниями, были вспышки темноволосого, темноглазого мужчины, который принес его в безопасное место, и лицо которого терялось в пелене боли Юрия. Это было так странно и сюрреалистично, что Юрий был полностью убежден, что этот мужчина был частью его лихорадочного бреда, пока Виктор не сказал ему, где именно его нашли: в номере дешевого мотеля, далеко от клуба, его кровью было залито все заднее сиденье арендованной машины. Юрий коснулся раны, моргнув, когда слишком сильно зажал то место, куда вошла пуля, кожа там была свежей и очень чувствительной. По крайней мере, это не сказалось на его меткости. Юрий ежедневно тренировался, пока не смог снова комфортно справляться с винтовкой, не добился лучшей дальности стрельбы, чем когда-либо, и все свободное время он проводил в поле. Даже сейчас его пальцы зудели от ощущения знакомой винтовки, которую он держал в пределах досягаемости с тех пор, как проснулся после несчастного случая в Сочи. К сожалению, не было никакой возможности протащить ее в самолет, и ему пришлось отправить ее наземным транспортом и по морскому маршруту, что займет намного больше времени, чтобы оказаться в Японии. В конце концов, она доберется сюда, но до тех пор его единственной защитой был казахский телохранитель. Он посмотрел на Отобека, сидевшего на кровати напротив него и уставившегося в единственное в комнате окно. Наконец, когда любопытство стало слишком сильным, чтобы смолчать, Юрий спросил: -Зачем ты пошел со мной? Ты мог бы просто остановить меня или отпустить. Уверен, Яков не совсем это имел в виду, когда приписал тебя мне в няньки. Старший парень пожал плечами. -Он сказал присматривать за тобой, защищать тебя ценой собственной жизни, если понадобится. Легче сделать это, оставаясь преданным, так что я сделал свой выбор, и вот я тут. -Вот так просто, да? Отабек кивнул, ничего не добавив. Не то, чтобы он ему был нужен. Это было уже больше того, что он ожидал услышать от кого-то, настолько стороннего, как Отабек, и это оказалось для него головокружительным открытием. Подобная лояльность сложилась у Милы и Георгия по отношению к Виктору, готовых последовать за ним через полмира, что в свою очередь связывало Виктора с Яковом, тем, что действительно имело значение в этом таком опасном мире, как и для них, однозначном и абсолютном. И его. Юрий не смог удержаться от того, чтобы ухмылка не расплылась по его лицу, хотя прятал ее, запихав в рот горсть картошки. Он встал с кровати, остановившись ровно посредине комнаты, протянул руку к старшему парню и решительно, торжественным, насколько смог, тоном сказал: -Мы будем присматривать друг за другом. Отабек последовал его примеру, тоже встал и крепко пожал ему руку. -Хорошо. Юри очнулся, спокойствие и расслабленность в теле ушли вместе с теплом второго тела. Все еще слабый после лихорадки, он задрожал, когда прохладный порыв высушил его пот, щекоча кожу, давая остро осознать всю неловкость, собранную между ними, потому что они все еще были слишком тесно переплетены друг с другом, слишком долго после того, как оба кончили. С гримасой боли Юри быстро отделил себя от второго мужчины. Стоя в центре комнаты, он впервые осознал собственную наготу и почувствовал, как румянец расползается по затылку и груди. Глаза Виктора затрепетали, сфокусировавшись на нем, заметив эту наготу. Можно вечно прятаться за собственными заблуждениями, Юри буквально иссыхал под этим взглядом, каждый его недостаток оказался на виду, неприкрытым, будто он был бабочкой на доске. Конечно, Виктор, в отличие от Юри, был прекрасен даже в этом беспорядке. Распластавшись на диване, он выглядел, будто какой-то древний Бог на троне, с короной серебряных волос, растрепанных и откинутых со лба, бледность его щек поглотил соблазнительный румянец. Его ноги были чуть раскинуты по сторонам, обрамляя его мягкий член, наполовину висевший из расстегнутых штанов. Бледная полоска его груди и живота поднималась и опадала в такт его дыханию, свидетельствуя о том, что они только что сделали, окрасив его кожу белым. Юри оторвался от этого созерцания, заставив голову повернуться, смутившись, когда глаза Виктора поймали его взгляд, и непристойная улыбка показалась в уголках его губ. Они были все еще слишком близко, настолько близко, что Юри чувствовал жар и энергию тела Виктора, которое все еще было в пределах досягаемости, почти поддался искушению вернуться к нему. Но в спешке он споткнулся о журнальный столик, боясь прикосновения второго мужчины, чья рука поднялась, чтобы погладить его по бедру. Поймав лишь пустоту, Виктор склонил голову и уставился на Юри. -Как холодно, - заметил он, и улыбка пролилась на его губы. – И после всего этого ты продолжаешь шарахаться от меня? Однако, вместо ответа Юри поспешно подобрал свою одежду и бросился в сторону спальни. -Мне надо в душ, - сказал он, и ему понадобилось все его самообладание, чтобы не побежать, заперев за собой дверь, увеличивая расстояние между ними. В душе он пустил настолько горячую воду, что она чуть не обжигала его, отскребая себя с ног до головы второй раз за день. Он прислонился лбом к гладкой плитке стены, не зная, что делать с тревогой, что скручивала ему живот, размышляя, не отпустить ли собственный разум, лишив его памяти, пока он не перестанет что либо чувствовать. Он не хотел или не нуждался в этом препятствии. Это была плохая идея изначально, возможно, худшая в его жизни. Дважды он поддался на уловки Виктора Никифорова, каждый дюйм до последнего его тщательно выверенного самоконтроля отдавался чему-то, что могло так легко погубить его одним только случайным словом, действием. Он настолько слаб? Он так отчаянно жаждал этих прикосновений, что готов был потерять лицо, предложив себя ему? И даже это не было гарантией для Виктора, чьи позолоченные слова он совершенно не мог воспринимать всерьез, когда тот давал обещания, которые не смог бы выполнить. Что бы он там ни говорил о том, что хочет Юри, как долго это продлится, когда он получит свое? Когда ему станет скучно или надоест, что помешает ему сделать Юри крайним. Он вздрогнул, просто подумав об этом, представив себе безмятежное презрение на лице кумичо, если тот когда-нибудь узнает, будто бы он ожидал чего-то большего от пса, каким был Юри, готового валяться в ногах, преданно виляя хвостом перед любым хозяином. Конечно, вот она правда. Кумичо никогда не пересекал эту границу в их отношениях, и, насколько знал Юри, он не интересовался мужчинами. Но это не останавливало упорных слухов, которые его преследовали. Так мало кто из семьи точно знал, как их кумичо приобрел своего нового питомца; все, что они видели, был Юри по одну сторону от него, стоявшего в самом центре семьи, бывший его шавкой и подручным. Неудивительно, что его считали сиятельной шлюхой кумичо – смертоносной, но все равно шлюхой. Те, кто знал, относились к нему с еще большим презрением, понимая, что смогут запереть его и унижать, если он когда-нибудь подведет его охрану, зная, что не будет никаких последствий, если они так сделают. В руках Виктора все оказалось именно так, как и ожидалось: отдать остатки себя, на которые он хотел бы претендовать, в тот момент, когда он разрушит все, что так долго и тщательно нарабатывал, до основания. Виктор убил бы его, если бы узнал, не задумываясь. Почему-то Юри не ожидал, что Виктор будет все еще там, когда он, наконец, вышел из спальни, одетый в свежую пижаму, с влажной после душа кожей. Но вот он, чуть отвернулся от двери, смотрит на темную террасу. Опираясь о дверной проем, Юри наблюдал за гладкой линией позвоночника Виктора, когда он пожал плечами под мятой рубашкой, накинув пиджак на одно плечо, а свободной рукой прижимая телефон к уху. Второй мужчина еще не заметил, что он стоит там, наблюдая, слишком увлеченный разговором, чтобы осмотреться, и только потом Юри понял, что здесь что-то не так. Не то, чтобы Виктор орал или как-то агрессивно себя вел, но было напряжение в том, как он двигался, резко разворачивался плечами и шеей, вышагивая по гостиной. Он будто был ранен, выговаривая жестким тоном яростно по-русски в телефон. Юри мало что понимал, в лучшем случае, общие фразы, которые запомнил еще при подготовке к Сочи, и он улавливал лишь отрывки знакомых слов, пересыпанных нецензурной бранью. -Что значит, он ушел? Я думаю… Охранять его? – Виктор орал в трубку, сжимая ее так, что костяшки его пальцев побелели. – Глупый мальчишка… раскрыть себя… уничтожить. Как думаешь, где он? – Долгая пауза, пока Виктор ждал ответа, голос на том конце звучал обрывочно, по-старчески. Лицо Виктора превратилось в пепельно-серое, пока он слушал, теряя вообще какой-либо цвет, и его выражение, Юри такого раньше на нем никогда не видел, будто бы он не просто был удивлен, а поражен до глубины души. Это было похоже на неприкрытую панику. -Ты думаешь… в Японии? Ты уверен? Да, конечно… Верни его домой, Яков. Яков. Одного этого имени было достаточно, чтобы поднять в нем волну страха, будто Пахан мог как-то ощутить полную несуразность присутствия Юри в этом месте. Он мгновенно замер, едва смея дышать, чтобы не привлекать к себе внимания. Хотя он знал, что нет причин подозревать, будто этот звонок как-то с ним связан, но Юри не сдержался и почти инстинктивно отступил назад, его глаза судорожно искали ближайший выход. Он мог точно сказать, когда закончился телефонный звонок, потому что Виктор резко повернулся к нему лицом, ища его фигуру в темноте, будто он знал, где искать Юри. Исчезла его ранимая томность, вместо нее появилась живая суета, которая подпитывала каждый его шаг, заставив броситься к Юри с почти болезненной хваткой. Юри перепугался, отпрянул от удивления, но обнаружил, что не может освободиться. -Ты чего? -Одевайся. Нам надо идти. – Виктор не утруждал себя объяснениями, наполовину утащив Юри обратно в спальню. Он схватил маленький чемодан, в котором пряталась вся одежда Юри, побросал в него все, до чего дотянулись руки. Когда он откопал в ворохе подушек и одеял на постели пистолеты Юри, он молча передал их ему, прежде, чем вернуться к своей изначальной задаче. Всего несколько минут ему потребовалось, чтобы завернуть Юри в пальто и обуть, а потом вытолкать за двери номера. Уже позже он подумал, что вокруг не было ни души, чтобы оценить их бешенную скорость на пустынных улицах. Виктор ехал еще быстрее, даже безрассуднее, чем обычно, будто его нога свинцовой тяжестью зависла на педали газа. Ночь была размытым пятном за окном Юри, и сердце его гулко билось в груди, когда они по незнакомому маршруту пересекли город, отдаляясь от ночной жизни его центра, углубляясь в более тихую его часть с небольшими домиками. Палец Виктора нервно выстукивал по рулю, хотя он, казалось, не замечал, что делает, не отвлекаясь на это движение, так он был сосредоточен на дороге. Юри не мог не наблюдать за ним в зеркало заднего вида, отметив морщинку между бровей и вокруг губ, едва заметные тени, говорившие, впрочем, что он недоволен. Какие бы новости не получил Виктор, очевидно, они были достаточно неприятными, что он не смог спрятать собственное беспокойство за своей дежурной улыбкой, которую постоянно носил. Юри очень хотелось спросить, но слова казались неуместными в гнетущей тишине машины, так что он не посмел, оставив свой рот на замке и пытаясь запомнить каждый угол и поворот, пока они углублялись в закоулки Нишиджин. В итоге они остановились в сонном жилом районе, где рядами одинаковых таунхаусов были украшены обе стороны улицы. У каждого из них были закрыты окна, семьи уже устроились на ночь. Виктор припарковался в укромном переулке и моргнул фарами сначала один раз, затем второй, почти неуловимо для глаза, прежде чем заглушить двигатель. Они сидели в абсолютной тишине, в которой было слышно только их дыхание, прятавшееся раньше за урчанием двигателя, разносившимся вдоль всего тротуара. Спустя несколько секунд окно в конце улицы вспыхнуло и погасло тем же сигналом. Мила ждала их у двери, когда ее силуэт полыхнул в снопе теплого света, исходившего из кухни за ее спиной. Она провела их внутрь, из холода и подальше от посторонних глаз. Георгий сидел на дальнем краю кухонного островка посреди комнаты. Его лицо было освещено экраном ноутбука, стоявшего перед ним, на котором он что-то яростно набирал, так что почти не обратил внимания, когда они вошли. Оба выглядели мрачными, лишенными других эмоций, кроме беспокойства. -Виктор, ты приехал. Спасибо, Боженька. – Мила потянула Виктора к островку, чтобы оба смогли посмотреть через плечо Георгия, молча наблюдая, как он продолжал что-то набирать на клавиатуре. Чувствуя себя немного неловко, Юри осмотрелся, запоминая каждую деталь обстановки, как если бы он смог воспользоваться этим позже. Это была нервная привычка, которую он подхватил от кумичо, часто проверявшего его, когда он думал, что Юри не обращает внимания, расспрашивая его, кто и что где находилось в совершенно незнакомых местах, в которых они только что побывали. Наказания за неверный ответ были суровыми, и после каждого урока становились все жестче, так что он быстро узнал, что должен запоминать каждый раз, когда входил в новое помещение. Кто был внутри? Насколько они опасны? Где ближайшие пути отхода? Места, где можно укрыться? Что-то спрятать? Но, чем дольше Юри оглядывался, тем больше убеждался, что тот, кто выбирал это место, задавался теми же самыми вопросами и был очень дотошен в подготовке. Было сложно подойти к дому, не будучи замеченным на этой длинной улице, и это был достаточно хороший район, чтобы любая подозрительная деятельность не стала достоянием, и на нее бы не среагировали. Он отметил две точки доступа, когда они впервые вошли в дом, входную дверь и задний выход, последний обеспечивал возможность отличного отхода, если что-то случилось бы с парадным входом. Конечно, вся эта информация была неожиданной, особенно, если учесть, что русские использовали это место в качестве своего штаба с момента, как приехали. Однако, самое поразительное в этом месте была его абсолютная очевидность. В отличие от роскошного номера в пентхаусе, в котором они держали Юри, дом выглядел так, будто мог принадлежать обычной японской семье среднего класса. Хотя, очевидно, хорошо построенный и обставленный, он не дотягивал до того уровня роскоши, который Юри привык ассоциировать с Виктором и его свитой, вмещавший в себя только самое необходимое. Было любопытно и пугающе осознавать, что портрет Виктора, который он создал у себя в голове, настолько расходился с тем человеком, который ему все больше и больше раскрывался. Он на короткий миг задался вопросом, что бы значило то, что ему позволили оказаться так близко, увидеть разницу, но тут же прогнал полностью эту мысль из своей головы. Печать резко затихла, и Георгий закрыл ноутбук с нарочитым стуком. Виктор скрестил руки на груди, уставившись на второго мужчину, хмуро поджав губы. -Ты нашел его? – Спросил он, и Георгий покачал головой. – Так чего ты остановился? – По краям его тон был настолько мрачным и опасным, что Георгий отступил, ножки стула скрипнули по плиткам пола, когда он споткнулся, пытаясь увеличить расстояние между ними. Через секунду он был уже за столом. -Я пытаюсь, - начал объяснять Георгий, выставив перед собой руки в знак отступления. – Мы все считали, что у нас есть новости, но так ли это… -Не очень хорошие, - заметил Виктор, огрызнувшись, прежде чем Георгий успел допечатать. Виктор сделал шаг вперед, но его остановила твердость ладони Милы на его груди. Она поравнялась с ним взглядом, встав между мужчинами, будто уже делала так. Юри почувствовал всплеск ее защиты, призыв отступил от Георгия, хотя и так было понятно, что тот ему не нужен. -Мы пытаемся, Виктор, - сказала она, - но мы узнали ровно то же, что и ты. Юрий пропал неделю назад – тебе придется дать нам больше времени, чтобы найти его. И ты не можешь винить Георгия за это. Он ничего плохого не сделал. Это Пахан у нас затянул. Юри потребовалось бы чуть больше времени, чтобы понять, почему она упомянула его имя, если бы его внимание не было сфокусировано на Викторе. Он готовился к тому неизбежному всплеску бешенства, который он видел сто раз раньше у таких людей, настолько уверенных в собственных силах, в своих правах, и прикидывал, насколько быстро сможет убрать Милу с пути. Весь его вес перешел вперед, воздух в легких замер, пока он дожидался. Потом, к огромному удивлению Юри, Пахан полностью расслабился. Давление его гнева вдруг упало, растеклось, будто масло по воде, заставив напряженную линию плеч Виктора опасть. -Я знаю, я знаю, - он взъерошил волосы, которые тут же упали легкой пеленой ему на глаза, когда он добавил, - я был вне доступа. Между ними возникла напряженная пауза, потом вздох, и Виктор протянул Георгию руку. Это было не совсем извинение, но настолько близко к нему, насколько Юри вообще видел между боссом и подчиненным, и темноволосый мужчина сдался после небольшого колебания. Мила расслабилась, призвав Георгия занять его место снова, чтобы продолжить поиски, а потом оттащила Виктора в сторону другой комнаты. Юри последовал за ними, не уверенный, нравится ли ему это, но это было явно лучше, чем стоять истуканом посреди кухни, пока Георгий занимался своим делом. Вместо этого он встал на самом краю гостиной, прислонившись к дверному проему, вжавшись в него, стараясь не привлекать внимание к себе, не афишируя, что слушает. Виктор прошелся по комнате, будто волк на охоте, голова понурая, глаза сосредоточенные, мышцы туго натянуты, пока Мила расположилась в удобном, выдающемся кресле в углу комнаты. Трудно было поверить, что Юри видел ее только утром, потому что она, казалось, была сильно истощена, будто бы не спала долгое время. Бледность ее лица была на грани, едва скрытая макияжем, а губы были искусаны от волнения. -Значит, вы ничего не нашли? – Спросил Виктор, приостановившись на полушаге. – Мы уверены, что он ушел… добровольно? -Батя знает обо всем, что мы сейчас делаем, - с сожалением помотала головой Мила. – Нет записей о том, что он покинул страну, кроме тех фото, которые мы смогли забрать у него из Пулково, поэтому мы знаем, что он не воспользовался собственным именем. Его личные средства нетронуты, и никто не пришел к нам с требованием о выкупе или даже просьбой о вознаграждении за его возвращение. – Мила запнулась ненадолго, будто не хотела говорить дальше, но все же продолжила. – Все указывает на то, что Юрий сбежал по собственной воле, мы просто не знаем причин. Снова это было там – Юри услышал свое имя, брошенное в самую гущу разговора, но было ясно, что говорили не о нем. Кто-то, кто пропал без вести, и этот человек, видимо, был достаточно важным для Якова Фельцмана, чтобы он отправил своего приемника на его поиски. Виктор продолжил вышагивать, не обращая внимания на вопросы, что кружились в голове у Юри. -И он взял с собой этот бесполезный кусок дерьма, - выпад был в сторону того, особенного. – И что Яков столько тянул, чтобы нам рассказать? -Может быть, он не хотел тебя беспокоить, - предположила Мила, хотя прозвучало это слабо даже для ее собственных ушей. – Мы были в самом пекле с планированием операции на складе, в конце концов. – Тут она перевела взгляд на Юри, до сих пор стоявшего в дверном проеме, чтобы показать, что его вторжение не прошло незамеченным. -Ты хочешь сказать, что гордость не дала ему обратиться ко мне раньше, - неумело поймал ее Виктор. – Его бесит сама идея того, что батя может быть вынужден просить помощи у кого-то, даже когда дело касается его внука. Юри вскинулся, словно от удара, при этих словах, хотя остальные двое никак на него не отреагировали. Ему стало известно, что у Якова Фельцмана есть внук, а ведь даже в голову не приходило, что у него остались кровные родственники. Это был скандал на весь теневой мир, когда Пахан официально объявил своим приемником Виктора Никифорова, тогда еще неизвестного подростка, только начавшего делать себе имя, никак не связанного с ним. Братва, как и Якудза, предпочитали более четкую преемственность, так что идея какого-то выскочки, который мог унаследовать настолько мощную группировку, была неслыханной. Известно, но не подтверждено, что добрая половина покушений на жизнь Виктора в те годы была не от вражеских синдикатов, а из рядов Фельцмановской Братвы. Услышать, что у Якова есть внук, после всего этого, заставило желудок Юри упасть в пятки. Это был секрет, который он никогда не должен был услышать, и Юри был уверен, однозначно, что эта тайна тщательно хранилась в очень узких кругах. Внезапно из кармана Виктора послышался звон, который прервал их разговор. Виктор выловил телефон из пиджака и прервал мелодию звонка, но тут же напрягся, когда взглянул на экран. Он посмотрел на Милу, потом, наконец, повернулся к Юри, прежде чем ответил по телефону: -Яков, - и направился через гостиную в другую часть дома. Теперь, когда взбешенный Виктор ушел с поля боя, Мила позволила себе расслабиться бескостной массой, прикрыв глаза на выдохе. Она помолчала несколько минут, Юри не хотел прерывать ее отдых, но она, в конце концов, открыла глаза и спросила мрачным тоном: -Чаю? Не дожидаясь его ответа, Мила встала и отправилась обратно на кухню, где все еще работал Георгий. Не прошло и нескольких мгновений, как на плите засвистел чайник, а из шкафов возникли три кружки и банка с чаем. Юри последовал за ней и присел за стол, заняв то место, где еще недавно сидел Георгий. Упомянутый мужчина поднял взгляд от ноутбука, когда вновь услышал звук стула о плитку, открыл было рот, чтобы что-то сказать по-русски, но тут увидел Юри. Георгий захлопнул рот, чуть улыбнувшись Юри в знак приветствия. Он выглядел уставшим, когда повернулся вновь к экрану, и пальцы запорхали над клавиатурой; он ненадолго замолчал, тогда Мила сунула ему в руки исходящую паром кружку. -Спасибо, Милочка. -Пожалуйста, - Мила вернулась и протянула кружку Юри. Он принял кружку, пробормотав спасибо, тепло тут же потекло от керамической поверхности по его ледяным пальцам. Только тогда он понял, как замерз, не в состоянии подавить дрожь, проходившую через все его тело. Он потягивал чай, который все еще не заварился толком, так что в нем было больше воды, но тепло все равно проникало вглубь его тела. -Где Виктор? – Спросил резко Георгий на своем родном языке. Он бросил взгляд краем глаза на Юри. Не было никакой ошибки в имени, которой он тут произносил, несмотря на сильный акцент, и это о многом говорило. Будто этот человек вслух сказал Я тебе не доверяю. Юри мог бы над этим посмеяться, хоть и не должен был, но он ничего не сказал, только внимательно наблюдая за вихрем чаинок в своей кружке. Мила, казалось, тоже не была на стороне Юри, потому что она бросала короткие взгляды на авторитета на другом конце стола. -Не будь таким грубым, Гоша, - колко заметила она. – Если Виктор доверяет ему достаточно, чтобы привезти сюда, мы тоже должны. Не в наших правах это оспаривать. Юри почувствовал горячий всплеск вины, поселившейся в горле, когда она посмотрела на него, обнадеживающе улыбаясь, и улыбка играла на ее губах, когда она чуть отсалютовала кружкой в его сторону. Ему не нужна была она, он просто не заслуживал ее защиты. -В любом случае, он же знает о Юре. -Как раз о том, о чем вы там говорили. – Юри сглотнул, стараясь проглотить нервный комок, застрявший у него в горле. Сейчас было не время для паники, даже если все, что ему хотелось сделать, это сунуть голову в песок и спрятать свои секреты. Чем меньше он знал, тем лучше. – Я… Не знал, что у Якова Фельцмана есть внук. -Это потому, что не должен знать, - отозвался Георгий. – Никто за пределами семьи не должен знать, но я думаю, что ты быстро становишься исключением. – Он закрыл ноутбук, чтобы полностью посвятить свое внимание разговору, перехватив своими голубыми глазами взгляд глаз Юри. – Но теперь, когда ты знаешь, не сложно понять, почему Юрий, НАШ ЮРИЙ, так важен для бати, для Виктора. И почему все, что мы тут говорим, не может покинуть пределы этого дома, понятно? -Кристально. – Юри стал угрожающе серьезным. Это было не то, что он вообще хотел знать; но кем он на самом деле является? Как и со всем, что касалось Виктора Никифорова, каким-то образом его затянуло в самую гущу. -Хорошо. Потому что, если о том, кто такой Юрий, узнают, то каждый из наших врагов получит повод для мести, - заметил Георгий угрюмо. – Мы не можем рисковать очередным покушением на убийство. Он еще слишком юн, и последний раз был и так слишком близко. Это заставило Юри выпрямиться, растягивая позвоночник. В его голове звенели колокола тревоги, предупреждая, что его шкура на грани, и настойчиво крича. -В последний раз? –Выпалил Юри вопрос. Он поставил кружку на стол, пытаясь скрыть, насколько взволнован, как лихорадочно стучит его сердце. Последнее покушение на Фельцмановскую Братву было… это был… -Я думал, ты сказал, что никто о нем даже не знает. По какой причине они смогли подобраться так близко к какому-то ребенку, даже если он и был при Пахане? Мила и Георгий смотрели друг на друга, сомневаясь, стоит ли продолжать этот разговор, и все, что Юри хотел в тот момент, это выпалить все свои секреты. Но ему не стоило этого делать, очевидно, хотя бы потому, что Мила ответила на этот вопрос после секундной тишины. -Они бы… если бы они знали, что он наследник бати. Сердце Юри подскочило к горлу, оставаясь там, прервав удивленный вздох, который пытался вырваться из него. -Я подумал, а что тогда с Виктором? – Его глаза метнулись в сторону гостиной, как будто он мог как-то увидеть сквозь стены мужчину, метавшегося где-то там загнанным в клетку зверем. -Только, пока Юрий не повзрослеет настолько, чтобы возглавить семью, - пояснил Георгий, сдавшись, Мила приняла решение за него. - Нет никаких сомнений, что Виктор лучший в своем деле, но он не Фельцман, и все это знают. Юри тут же понял, на что он намекает. Кровь в их мире была на первом месте, иногда даже важнее денег и власти; поэтому некоторые союзы длились поколениями, а войны даже дольше. Сам Юри был связан с этим миром посредством своего первого кровавого убийства, а потом обещанием, что кровь его семьи не прольется. Виктор свою репутацию заработал, правда, но кое-кому он казался не таким уж высококлассным с его претензиями на наследие Братвы. Те, кто ценил кровное родство превыше всего, выступили против его руководства, его права занять место Пахана – и это расхождение во мнениях создало бы куда большую брешь в империи Якова Фельцмана, создаваемой им в течение пятидесяти лет. От желудка поднималась волна тошноты, ставшая еще сильнее, когда Георгий продолжил. -Поэтому Виктор заварил все это… - Он сделал широкий жест по комнате, а потом указал на Юри, - и потому он через полмира прилетел за твоей помощью. Потому что ты лучший, да, но что более важно, потому что ты такое уже делал. То, что он и Яков начали с Санджиру Па – дело не просто в разорванном союзе. Сейчас уже дело совсем в другом. Наша семья доверилась клану Ли настолько, что им рассказали о Юре, и в ту минуту, когда мы отпустили нашу охрану, они хладнокровно этим воспользовались. Это не закончится до тех пор, пока они все не передохнут, или не умрем мы. В комнате воцарилась невероятная, звенящая тишина, будто бы на самом дне глубочайшего из озер. Если бы Юри стоял, он уверен, слов Георгия было бы достаточно, чтобы сбить его с ног, его понимание дела, момент, когда все встало на свои места, настал с новым щелчком мыши. Это был последний кусочек головоломки, который ему был нужен. Горячность Виктора, наконец, получила осмысление, полностью оправдывалась тем, что он несправедливо, ох, как несправедливо считал, что все началось с Санджиро Па. Кровавая вражда, настолько жестокая по своему масштабу и пределам, объявлялась далеко не каждый раз, когда даже угрожали непосредственно боссу. Она продолжалась поколениями, истощая ресурсы синдиката, унося множество жертв со всех сторон. Единственным способом победить, выйти на вершину, это нанести сильный и быстрый удар по врагу. Это так же объясняло, почему Сара Криспино выбрала именно этот момент, чтобы открыть свои секреты, видимо, чувствуя свое родство с молодым наследником, попавшим под перекрестный огонь между двумя кланами. Только вот виноват в этом был один лишь Юри. Трудно было поверить, что он не связал все это раньше. Но, опять же, он ничего не знал о внуке Пахана. Юри хотел сквозь землю провалиться, тошнота поднималась волнами внутри него, грозясь сильными приступами. Он перехватил кружку покрепче, настолько, что ему показалось, что она вот-вот лопнет в его руках. Мила потянулась к нему, не подозревая о панике и чувстве вины, застрявших в его горле, не давая дышать, ее прикосновение было нежным, так что он даже забыл вздрогнуть. -Вот почему мы должны найти его, - сказала она. – Если Ли поймет, что он тут один, беззащитный, кто знает, что они сделают. Юра умный мальчик, но он не сможет принять на себя все коварство Сынгыля. Вот почему… если ты нам поможешь… Именно в этот момент в кухню снова вошел Виктор. Его обычно ровное выражение лица было на грани бури, костяшки пальцев побелели, сжимая телефон. -Ну? – Бросил он, но из-за стола не раздалось ни звука. -Яков узнал кое-что, но ничего особенно полезного для нас. Юрий использовал псевдоним, чтобы сесть на рейс, и мы отследили его до Сингапура, прежде чем он ушел в тень. Ни один из наших соглядатаев не слышал о его появлении, так что либо он мертв, либо все еще скрывается. Все трое замерли, голая правда оказалась шокирующей. -Юрий до сих пор отлично заметал следы. Каковы шансы, что Сынгыль не… - Мила замолчала, мысль осталась незавершенной, когда Виктор решительно замотал головой. -Никаких, - отозвался он мрачно. – У него большая часть Азии под ногтем, и наша семья постоянно у него на радаре. Если Ли еще не знает, что Юрий на его территории, то скоро узнает. На данный момент это просто вопрос того, кто доберется до него первым… -… и мы полностью проигрываем ему на его родной земле, - закончил Георгий. Была небольшая пауза, будто реальность происходящего возрастала с каждый вдохом, что они делали. Затем заговорил Юри, слова выпрыгивали из его рта до того, как он смог их остановить. -Не совсем так, - сказал он, слегка дернувшись, когда остальные трое дернулись, переводя на него взгляд. Он сглотнул, в горле пересохло. – Есть кое-кто, кто может помочь, если вы готовы раскошелиться. Виктор посмотрел на него, снова все вложив в самоконтроль. -Назови его. Было лишь два способа связаться с кем-то вроде Пчихита Чуланона: либо он тебя найдет, либо он позволит тебе найти его. Юри посчастливилось принадлежать к самому узкому кругу тех, кто составлял последнюю группу, и поэтому первое, что он сделал после того, как Виктор ответил ему, это попросил телефон, частный, не отслеживаемый и с номером, который никогда не использовался и снова не будет использован. Прошло почти два года с тех пор, как он в последний раз видел Пхичита лицом к лицу, и даже тогда это было всего несколько минут украдкой посреди толпы. Таец тогда крепко обнял его за плечи, прижав к себе максимально близко, насколько позволил Юри, и выдавил из него обещание поддерживать связь, зажав в ладони Юри визитку с номером. Когда я буду тебе действительно нужен, сказал Пхичит. И Юри принял ее, спрятал в задний карман, чтобы потом запомнить номер и сжечь, а затем обнял второго парня в знак благодарности, прежде, чем оба скользнули, каждый в свою сторону. Теперь оказалось, что настало время воспользоваться этой связью. Хотя он знал, что никто не ответит, Юри все еще поколачивало, когда он набирал номер, и его палец завис над кнопкой вызова намного дольше, чем было необходимо. Просто он не связывался с Пхичитом после того бардака, что творился в Сочи, когда они последний раз пользовались его услугами, и сразу представил, как объяснил такой большой промежуток юный хакер после того большого дела. Селестино был тем мостиком, что всякий раз объединял их, когда им приходилось разговаривать, и через его руки они передавали закодированные послания, которые часто были настолько скудными, вроде одного слова: порядок или в безопасности или хорошо. Достаточно, чтобы другие знали, что где-то в мире, каждый из них все еще жив. Но без посредника, без своего куратора, Юри просто боялся протянуть руку, потому что должен был бы раскрыть собственное участие в смерти Селестино, и решил полностью довериться. Смерть была слишком распространенным риском их работы, и, по крайней мере, до тех пор, Юри был убежден, что тайцу будет намного легче думать, что они оба погибли. Потому что в то время, как куратор был другом Юри, Пхичит думал о Селестино, как о части семьи, и глубоко страдал из-за своей потери. Он не был уверен, что Пхичит будет винить его ( он, конечно, сам себя винил) или простит Юри за то, что он лишил его кого-то, кого он почти считал отцом. Мысль об этом самым болезненным образом натянула все ниточки вокруг его сердца и с тревогой поселилась в груди. Телефон зазвонил один раз, второй, потом прекратил. Обычное молчание было на том конце линии, и Юри медленно посчитал, едва дыша, один-два-три-четыре-пять, прежде, чем закончить звонок. После этого не нужно было ничего делать, кроме как ждать ответа; Пхичит был особенным параноиком, и отклонение от тщательно разработанных инструкций могло закончиться провалом. Номер будет непригоден, и у Юри не останется средств связи с хакером, а Пхичит погрузится намного глубже в темную сеть, так что его будет невозможно выследить. Поэтому он должен быть терпеливым, хотя это было последнее, что Юри хотел бы сделать. Его ладони вспотели, когда он отложил телефон на стол и посмотрел на него, как если бы, сделав это, он мог бы получить ответ, заставить время бежать быстрее. После того, как был сделан звонок, Пхичит отследит номер и его местоположение, проверит на наличие меток, чтобы ничто его не скомпрометировало. Если Юри прошел тест, Пхичит отправит сообщение с указанием времени и места встречи, не обсуждая, и, как правило, заметет следы еще до того, как Юри уничтожит телефон и симкарту. Каким-то образом Пхичит всегда узнавал, если его оппоненты не соблюдали правила, и Юри видел, как хакер отказался ни от одной работы, которая обещала миллионы, потому только, что они так поступили. Мгновения тянулись дальше, все дольше и дольше, и Юри уже начал сомневаться, не запамятовал ли он номер или не пропустил ли какой-то из шагов. Или, что было намного вероятнее, Пхичита напугало его внезапное возвращение с того света и подозрительное молчание. Виктор наблюдал за ним все это время, сложил руки под подбородком, ничего не говоря; Мила и Георгий отправились наверх, спать, так что только они двое сидели бок о бок на тускло освещенной кухне, ожидая сообщения, которое может никогда не прийти. Затем, как по заказу, телефон выдал сигнал о новом сообщении. Юри схватил его, чтобы посмотреть, сердце билось где-то возле горла, когда гаджет чуть не выпал из его рук и громко громыхнул об стол. Тяжелый взгляд Виктора все еще был сосредоточен на нем, когда он перевернул его и посмотрел сообщение. Всего несколько минут спустя, когда он, наконец, щелкнул им, закрывая, в его памяти отложился каждый пиксель на экране. 24-го 23:00. Отани ТК.[3] Хорошо, подумал он, но давление в груди не стало меньше. -Связь есть. Вот так, пять дней спустя, Юри оказался в баре дорогого отеля в центре Токио. Виктору было не очень приятно слышать, что при такой срочности, дата была установлена так далеко, но он мало что мог с этим поделать, с хакером было бесполезно торговаться, и либо они играют по правилам, либо конец. У Виктора не было другого выбора, хотя он и оторвался на том, что Юри пойдет в отель один. Он настоял, что Юри должен, по крайней мере, надеть микрофон с наушником, пока остальные будут пялиться на взломанные камеры наблюдения в помещении в отеле. Юри согласился, зная, что хитрый Пхичит это учтет и в какой-то момент попросит его отключить прослушку, чтобы обсудить детали дела. Юри заказал напиток, который стал для него прикрытием, чтобы была возможность осмотреть помещение бара, ища возможные несоответствия. Не было шансов, что он заметит работу хакера, прежде, чем тот выйдет на него, хотя, Пхичит был слишком хорош в работе, но попытаться-то можно было. Виктор бормотал в наушник, что трое русских присматривают за ним, пусть и на расстоянии. -Вик-чан, - раздался тихий голос слева. Юри обернулся так быстро, что чуть не опрокинул от неожиданности свой стакан. Этот голос он узнал бы всегда, и он наполнял его странной смесью радости и страха, когда он его услышал. В конце барной стойки стоял Пхичит, и глаза Юри расширились, будто он увидел призрака. Лицо тайца было застлано тенью, темное, чуть размытое, будто от жара, в янтарном свете помещения, его руки были плотно прижаты к бокам. Выражение на нем было открытым, как никогда, Пхичит никогда не пытался и не нуждался в том, чтобы прятать свои эмоции, и вся их гамма врезалась в него, будто скорый поезд. Он едва вспомнил, что должен воспользоваться псевдонимом хакера, выдохнув одними губами: -Пхи.[4] -Кто там? С кем ты разговариваешь? – Спросил Виктор в наушнике, и Юри испугался, глядя туда, где, как он знал, должна была быть камера. Она была точно под таким углом, чтобы Пхичит на нее попадал, но он двигался так уверенно, что совершенно не переживал, что его увидят. -Камеры закольцованы, - выдохнул Пхичит в самое ухо Юри, правильно угадав, где спрятан микрофон. – Вы любуетесь картинкой пятиминутной давности. – В наушнике послышалась приглушенная ругань, будто Виктор отвернулся от микрофона. Пхичит положил руку на локоть Юри, потянув его к кабинке в задней части бара. -Подожди, я приду за тобой, - сказал Виктор. -Нет, подожди! – Пхичит повернулся к нему, но быстро понял, что возражение направлено не на него. Они встретились глазами, серые с карими, и Юри подошел поближе ко второму парню. –Я в порядке. Все отлично, - сказал он, и его слова были встречены разочарованным звуком, то ли от Милы, то ли от Георгия, нельзя было точно сказать. Он повторил это про себя, а потом тихо добавил для Виктора: -Доверься мне. Последовала пауза в пару ударов сердца. -Я верю. Юри последовал за Пхичитом в кабинку, где они сели напротив друг друга. Он вынул наушник из уха, отключив его, а затем положил на стол между ними. Как только он это сделал, Пхичит потянулся к нему, взяв Юри за обе руки, со слезливой улыбкой на лице. -Я думал, ты умер. -Я знаю. -Когда ты исчез… я ждал, но когда не получил сигнала, я попытался сам связаться с тобой. Ничего не получилось. Селестино не ответил ни на одно из моих сообщений, и никто в Детройте ничего о нем не слышал, и я подумал… -Я знаю. – Юри остановил его, крепко сжав пальцы Пхичита. Он сглотнул ком вины, заставив себя говорить сквозь нее; Пхичит заслужил хотя бы извинений. – Мне очень жаль. Пхичит яростно замотал головой. -Все хорошо. Ты в порядке, - сказал он, словно это было величайшее в мире чудо. – Ты вернулся? Насовсем? Где Чао Чао? – Последовавшее за этим выражение лица, должно быть, было ужасным, потому что Пхичит вздрогнул в этот момент, когда его увидел, его хватка на руках Юри ослабла. -О-о, - протянул он, мягкое опустошение в его голосе полоснуло жаром внутри Юри. -Прости, - повторил он, не зная, что еще сказать. Свежие слезы блеснули в глазах Пхичита. -По крайней мере, ты здесь. – Он снова крепко сжал руки Юри, пытаясь скрыть, насколько дрожал. – Что случилось? Ты мне ничего не рассказал, когда уходил. Что ты делал в России? Параноик, он положил руку на стол, прикрыв уже выключенное устройство ладонью, будто бы Виктор все еще мог их слышать. -Я не могу объяснить это прямо сейчас, - выдохнул Юри и про себя добавил или вообще когда-нибудь. – Я здесь потому, что нам нужна твоя помощь. Пхичит посмотрел поверх жучка, вдруг став совершенно серьезным, будто только что вспомнил, зачем он тут оказался. -Твой новый работодатель? – Догадался он, и когда Юри не смог ответить, добавил: -Расскажи мне все. Юри так и поступил, или, по крайней мере, рассказал столько, сколько мог рассказать. Из всех людей в мире, включая самого кумичо, только Пхичит знал о его прошлом почти все, понимал его лучше всех. Он мало что мог скрыть от хакера, хотя Пхичит всегда был вежливым, не посвящая никого в его тайны, и именно поэтому слова лились фонтаном, слетая с губ Юри. До крайности туманно он рассказал Пхичиту о своем неудачном задании, и о смерти Селестино в завязавшейся перестрелке, и потом о своем шансе искупить свою вину перед Братвой Фельцмана. Когда он дошел до второго Юрия, он немного замялся, удивляясь, что должен об этом говорить. В конце концов, он решил говорить только правду, чтобы произвести впечатление на Пхичита критичностью ситуации, и почему вообще Юри отчаянно в нем нуждался. Даже Пхичит не знал о внуке Якова Фельцмана, его наследнике, и достаточно быстро лицо тайца стало бледным и бескровным. Его руки сдавили руки Юри до боли. -Надевай микрофон, - приказал Пхичит, потянув Юри из кабинки. – Скажи Никифорову, чтобы следовал за нами, но только он один. Я буду за рулем черного седана. – Он сказал номер и марку машины, когда Юри вернул наушник на место, убедившись, что он снова работает, и линия подключена. Он мог слышать Виктора на том конце, который звал его по имени. -Юри? Ты там? -Да, - вздохнул он, чуть не споткнувшись, когда Пхичит вытащил его из лифта. – Мы идем. Пхи сказал следовать за нами… тебе одному. – На заднем плане послышался всплеск протестов, на этот раз, как со стороны Милы, так и со стороны Георгия, говоривших Виктору, что это невозможно, и что-то еще о «хвосте». Юри срочно вмешался: -Виктор, он может нам помочь. Но только, если ты поступишь именно так, как он говорит. -А ты откуда знаешь? Юри посмотрел на Пхичита, на решительное выражение его бровей и губ, в его яркие глаза. -Потому что он хочет мне помочь, - сказал он в микрофон, почти не вкладывая смысла, переполненный чувством, разрывающим грудь. – Все в твоих руках. Трудно было определить, кто был больше удивлен, когда Виктор согласился: Юри или он сам. Не то, чтобы это имело значение, пока Пхичит заталкивал его на пассажирское сиденье автомобиля, Юри быстро диктовал марку и модель машины, и они выехали из отеля. Поездка прошла в молчании, будто в могиле. Пхичит колесил по вечернему трафику Токио с легкостью, размывая яркие белые и красные огни на пролетавших мимо улицах. Прошло всего несколько минут, и знакомый капот автомобиля Виктора показался в боковом зеркале, его чернильно-черные окна казались зловещими, отражая огни города, проносившиеся мимо. Место, куда они направлялись, было всего в получасе езды, но Пхичит намотал кругов, по крайней мере, парочку, пока Виктор не был уверен, что его не преследуют. Юри слышал русского по связи, его тихие вздохи в микрофон, звучавшие так, будто он был один, хотя полной уверенности не было, не видя его лично. Они, в конечном счете, оказались в подземном гараже, в котором было достаточно места на два авто, припаркованных бок о бок. Юри ощутил, как покрылся нервным потом, как зачесались ладони, напоминая, что последний раз он был в подобном месте не пассажиром, а заложником. Тогда все было иначе. Пхичит был на его стороне, и Виктор был тем, кто спас его тогда. Когда русский вышел из машины, Юри почти ожидал, что увидит за его спиной Милу и Георгия. Но все было так, будто он действительно приехал один. Его глаза уставились прямо на Юри, как только он закончил изучать периметр, едва коснувшись Пхичита. -Юри, - бросил он, протянув руку, будто хотел перетащить Юри на свою сторону. И, как это ни было стыдно, Юри чуть не бросился к нему, его тело подалось вперед, прежде чем мозг сообразил. Рука Пхичита к счастью легла ему на локоть, поставив на место и вернув в реальность. Горячий румянец стыда прокатился по его щекам. Голос кумичо звенел в его голове, в злобной насмешке, полный злобы: что собака, что ты. -Удивлен, что ты послушался, - заметил Пхичит, отвлекая Юри от его рефлексов. – Я думал, с тобой охрана будет. Опасно для вашего брата так поступать, еще и теперь. -Ты о чем, Пхи? – Спросил Юри, голос его был ровным, но достаточно резким, чтобы прорвать темноту. Он склонил голову, подбородок немного пошел вверх, пока он изучал Пхичита оценивающим взглядом, на секунду скользнувшим по Юри. – Не переживай за меня. Я пришел сюда не без подготовки. Юри почувствовал, что жар на его лице только усиливается. Пхичит ничего не упустил. -Братва, - бросил Пхичит, полностью игнорируя оппонента. Они смотрели друг на друга, и это ощущалось, как поединок без оружия, только чистая оценка навыков и преимуществ, с Юри в самой середине между ними. В воздухе повисла очевидная враждебность, которой он не ожидал, и не знал, откуда бы ей взяться у любого из них. Однако, еще до того, как все вышло из-под контроля, Пхичит стравил давление. Его рука соскользнула с руки Юри, и он кивнул в сторону двери. -Давайте поговорим внутри. Юри сказал, что тебе нужны мои услуги. Виктор кивнул после короткой паузы. Они оба последовали за Пхичитом внутрь здания, вверх по узкому лестничному маршу, который был опасным, вплоть до самой верхней площадки на десятом этаже. База всех операций Пхичита была расположена в дальнем конце огромного грязного зала, который выглядел так, будто видал лучшие дни, ковер уже давно износился, и краска на стенах выцвела до неузнаваемости. Внутри было едва ли лучше, хотя было заметно, что Пхичит оставил на этой квартире свой неизгладимый отпечаток, одежда лежала то тут, то там, высококлассный компьютер в углу, куча проводов и инструментов. Несмотря на то, что он чувствовал себя уютно, хотя Юри никогда не подумал бы, что найдет убежище Пхичита, потому хакер и выбрал, скорее всего, такое место для своей основной норы. -Как давно ты тут? – Спросил Юри, как только Пхичит провел их внутрь. -Я взял билет на самолет в тот самый момент, как ты воспользовался моим номером. Юри моргнул, услышав это, и удивление вдруг застряло у него в горле вместе со слезами в такой стремительной и откровенной реакции. Он заставил себя сесть на диван, а не броситься обнимать Пхичита изо всех сил. Этот парень всегда так радовался Юри, даже если тот этого не заслужил, и от этого он чувствовал себя еще хуже, что позвал его на помощь именно сейчас. Пхичит улыбнулся ему, словно точно знал, какие мысли крутятся в голове Юри, не высказанные вслух. Потом он повернулся к Виктору, и с его лица тут же исччезла вся дружелюбность, оно сменилось на отстраненное и безразличное, деловое лицо. -Юри объяснил мне, что происходит, - сказал он, сев в свое кресло, - и твоя просьба непростая даже для кого-то настолько крутого, как я. -Но ты можешь это сделать? – Уточнил Виктор, решив говорить из середины комнаты, осторожно разглядывая незнакомое пространство. Он посмотрел выжидающе, будто готовый в любой момент действовать, каждая часть его тела была переполнена напряжением, которое перетекало от высоких скул по его челюсти вниз до самых икр и полусогнутых ног, что было заметно даже под тканью костюма. Трудно было сказать, но Юри на самом деле считал, что он нервничает или, по крайней мере, сильно расстроен. Пхичит выдержал удар. -Ты о том, чтобы найти твою пропажу и его телохранителя? – Он дерзко поднял на него взгляд. – Определенно. Но это будет стоить… -Это не важно. Все, что угодно, - оборвал его Виктор на полуслове. -Даже, если я скажу полмиллиона… -Да будет так, - был немедленный ответ. – Для нас на первом месте – найти Юрия. Мы и так слишком долго ждали. Пхичит некоторое время смотрел на него, серые глаза сузились, пытаясь определить, не блефует ли русский. Он не так много мог рассказать Юри. Как только деньги вступили в разговор, Виктор почти расслабился, напряжение в плечах и спине спало. Теперь он был наиболее уверенным за этот вечер. Деньги были тем, что Виктор знал, что у него было, чем-то, чем он мог распоряжаться, исцеляться и понять. Чего нельзя было сказать о хакере, таком неуловимом, как Пхичит, который не был связан ни лояльностью, ни контрактом, кроме как словом Юри. Видимо, довольный тем, что увидел, Пхичит кивнул. -Дай мне двадцать четыре часа, и у меня будет что-то для тебя, - сказал он, поднимаясь со стула одним тягучим движением. -Но уже поздно, и, похоже, что Юри вот-вот упадет замертво. Юри хотел запротестовать, но это была абсолютная правда. Он почувствовал отстраненность от эмоций. От ожидания, а потом и от вида настоящего Пхичита, ведь их разлука взяла свое. И его тело было все еще в процессе восстановления, покрытое полу зажившими синяками, настолько чувствительными к прикосновению. Все, чего он хотел, снова поговорить с тайцем, а потом положить голову и уснуть. Однако, оказалось, что Виктор считал иначе, потому что он протянул Юри руку со словами: -Отель тут недалеко, - он развернулся к двери. – Мила и Георгий, наверное… -Он останется здесь, - перебил его Пхичит тоном, не признающим противоречий. – Здесь есть гостевая спальня. Захочет остаться, останется. -Я не уйду без него, - отрезал категорично Виктор. Он не отрывал взгляда от Юри, когда говорил это, рука была все еще протянута в его сторону. Это было предложение, но Юри понятия не имел, что он должен был сделать, как ответить. К счастью, Пхичит спас его от необходимости отвечать, потянув его за руку с дивана. -Тогда можешь расположиться в гостиной, - бросил он за спину. Юри был так удивлен, что позволил себя утащить по длинному коридору, успев уловить мимолетный взгляд Виктора прежде, чем они исчезли в ближайшем дверном проеме. Пхичит захлопнул дверь, настолько сильно, что дрогнула дверная коробка, и привалился к ней спиной на целое мгновение. Когда он, наконец, посмотрел на Юри, выражение на его лице было настолько ожесточенным, что он даже сделал шаг от него, даже, когда руки тайца обвились вокруг его плеч. -Пхичит, - начал он, не зная, что сказать, но чувствуя, что должен был объясниться, -я… -Он знает твое имя, - медленно начал Пхичит, не давая ему закончить мысль. – Он. Знает. Твое. Имя. Ты знаешь, насколько это опасно? Что насчет твоей семьи? Он о них тоже знает? Юри поморщился, отодвинувшись от парня. -Конечно, - отозвался он, огорчившись тем, что Пхичит даже предположил, что он через чур подвергает опасности свою семью. – И нет, он не сделает им ничего. Не то, чтобы я ему много о них рассказывал. Я даже не… -… мне не сказал, - закончил за него Пхичит. Его тон стал мягче, руки опустились, давая Юри немного пространства, будто он только заметил, насколько близко они стояли. – Хорошо, я понимаю. Я понял. Я просто беспокоюсь о тебе, Юри. Ты ведь знаешь? Юри кивнул. Конечно, он знал, как мог он не знать, когда доказательство этого стояло перед ним? Пхичит прошел весь этот путь ради шанса, что Юри все еще жив, нарушил собственные правила, явившись лично, а не прислав доверенного. И теперь, он принял Юри со всем, с Виктором Никифоровым, оставленным на диване. Абсурдность всего этого была слишком велика, когда он рассматривал все вместе, вот так. Чтобы не взорваться истерическим смехом, Юри снова заговорил, на этот раз с большим волнением: -Прости. Прости, что беспокою тебя со всем этим. Прости, что соврал. Прости, что так долго держался подальше. Прости меня за Селестино. Пхичит раскрыл объятия, и Юри подошел к нему с облегчением. Они крепко обняли друг друга, и Юри почувствовал, как его рубашка стала влажной там, где было лицо Пхичита. -Это не твоя вина, - сказал Пхичит, голос его был приглушен, он угадал, что Юри имел в виду под извинениями. – Я не знаю деталей, но Селестино любил рисковать. Если это тебя спасло, значит, оно того стоило. -Хотелось бы, - ему в это верить, - чтобы он все еще был тут. -И мне тоже, - согласился Пхичит. Они помолчали минутку, потом таец отстранился, улыбаясь сквозь слезы. – Но, хей, ты ведь сейчас здесь. И работаешь с Виктором Никифоровым! У него глубочайшие карманы и множество связей. Похоже, мы наконец-то с тобой добрались в высшую лигу, да? -Да, я... – отозвался Юри, вспомнив Виктора, что сидел снаружи, обо всех сложностях, которые он привнес, просто будучи рядом с ним. И потом кумичо, и обещание, за которое он отчаянно цеплялся, мысль о том, что на этот раз он сможет вернуться домой навсегда. – Это мое последнее дело. Пхичит откинулся назад, оказавшись от Юри на расстоянии вытянутой руки. -Серьезно? – Спросил он, и когда Юри кивнул, он чуть тише добавил. -Чего он хочет? -Он хочет, чтобы я, - Юри с трудом сглотнул, глаза закрылись, чтобы не смотреть в лицо Пхичиту, - он хочет, чтобы я для него повторил Лоэнгрин. Руки на его плечах сжались, вероятно, даже до синяков. -Селестино говорил, что в последний раз это тебя чуть не убило, - прошептал Пхичит. Он не мог сказать, кого из них дрожь била сильнее; может быть и того, и другого. – Его здесь не будет, чтобы снова тебя вытащить, Юри. Ты уверен, что сможешь это сделать? -Я хочу вернуться к семье, - отозвался Юри. Это был первый раз, когда он сказал это вслух, а не просто в собственной голове. Его голос надломился на полуслове, будто он не мог выдержать весь вес этого единственного слова. Что означало возвращение домой, теперь, когда он был таким? Его семья захочет его видеть, когда взглянет на него, сломленного? Они по-прежнему будут признавать его, после всего этого времени? – Я хочу домой, Пхичит. Я хочу домой. Пхичит взял его за руки, сжав их между их телами, будто в общей молитве. -Тогда я помогу тебе туда добраться, - сказал он так искренне, что Юри захотелось разрыдаться. – Все, что тебе только нужно. Я у тебя в долгу. -Спасибо, - все, что он только смог сказать, - спасибо. Потом они сидели на полу рядом друг с другом. Их спины прислонились к кровати, ноги переплелись, ладони были прижаты друг к другу. Голова Пхичита лежала у него на плече, и он продолжал говорить и говорить, и говорить обо всем, что делал с тех пор, как они последний раз видели друг друга. Юри был благодарен; у него не было историй, которые можно было бы вот так рассказать, и потому ему хотелось просто слушать, пока голос Пхичита не успокоился, и он не заснул. Когда Пхичит, наконец, затих, все его тело осело на Юри, и стояла уже поздняя ночь. Юри поднял его и вышел в зал, откуда попал в спальню Пхичита в дальнем углу квартиры. Он уложил парня на неубранную постель и улыбнулся, когда увидел состояние остальной части комнаты – бардак, как всегда, но настолько в стиле Пхичита, что сердце Юри ощутило тепло от его близости. Юри постоял там еще пару минут, пока усталость, наконец, не переполнила его, выдавив огромный зевок из его рта. Он сделал едва ли пару шагов от комнаты Пхичита, в самом деле намереваясь поспать, когда подскочил, увидев темную фигуру, силуэтом маячившую в конце зала. Ему понадобилось целое мгновение, чтобы понять, что это был Виктор. Второй мужчина прислонился к стене, руки его были скрещены на груди; его лицо было наполовину скрыто тенью от стены, а полоса света снаружи освещала другую его сторону. -Как давно ты там стоишь? – Прошептал Юри, рука лежала на сердце, пытаясь успокоить быстрый пульс. Он приблизился к гостиной и отошел от двери комнаты Пхичита, чтобы не разбудить его, а Виктор встретил его на полпути в коридоре. Виктор проигнорировал его вопрос, глаза его уставились на закрытую дверь спальни позади Юри. -Вы отлично знаете друг друга, - безапелляционно заявил он. -Годы, - отозвался Юри, сомневаясь, не зная, сколько можно рассказать, не навлекая опасности. – Это не первая наша совместная работа, если тебя это беспокоит. Пхи – лучший в своем деле. -Меня не это беспокоит, - сказал Виктор, отметая эту версию. Взгляд его вернулся к Юри, неестественно светлые глаза, в которых играли темные тени. – Я знаю его репутацию. Насколько вы близки? -Почему тебя это волнует? -Ты для меня загадка, - отозвался Виктор, подходя ближе и вкрадчиво вторгаясь в личное пространство Юри. Он отступал, пока не уперся спиной в дверь. Одна рука Виктора поднялась, чтобы опуститься на дверь рядом с ним, и, говоря, мужчина наклонился вперед, чтобы преодолеть расстояние между их лицами, так что они ощущали дыхание друг друга. –Чем больше я вижу, тем больше хочу о тебе знать все. Я хочу узнать тебя, Юри. Юри дрожал, мечтая вплавиться в дверь, отчаянно уйти от Виктора любым доступным способом. Второй мужчина слишком хорошо знал, какое он оказывает влияние на Юри, пользуясь этим в своих интересах, прижимаясь к нему все ближе. Но дерево оставалось твердым. -Нечего узнавать, - отозвался он, его голос был всего лишь порывом воздуха. – Через полгода я буду свободен. Ты больше меня не увидишь. -Вот так просто? – Уточнил Виктор, будто хотел спросить еще что-то. – Ты все еще не хочешь принять мое предложение? Что такого предлагает тебе Минами, чего нет у меня? Не было ответа, который смог бы дать Юри, не выдав себя, свою семью, все это вместе. Если бы он рассказал Виктору о кумичо, о долге, который он должен был заплатить, о причине, по которой он согласился на самоубийственную миссию-ловушку, что это дало бы ему, кроме как сменить один поводок на другой? По крайней мере, он понимал кумичо, знал, что он торгует властью, богатством, страхом, презирал его. Но для всех, как сказал Виктор, он оставался загадкой, и Юри только-только начинал понимать, что побудило Виктора так поступить, и за что он борется. Все остальное о мужчине оставалось неуловимым, словно дым между пальцев. Всегда лучше дьявол, которого ты знаешь, - считал Юри. Трудно было убедить себя в этом, когда он оказался между телом Виктора и дверью. Предложение было слишком хорошим, чтобы быть правдой. Слова Милы поднялись в его памяти, Виктор позаботится о тебе, говорила она, и он хотел верить ей. Так уж плохо было бы принадлежать кому-то вроде него? Мысль эта была настолько отталкивающей, насколько была соблазнительной. Так что Юри ничего не сказал, отводя взгляд от изучающих глаз Виктора. Он схватился за дверную ручку, сжав ее, и вздрогнул, когда в тот же самый момент Виктор протянул руку, чтобы коснуться его лица. -Тебе пора идти, - сказал Юри. Или, по крайней мере, он подумал, что сказал, едва слыша что-либо за грохотом собственного сердца. Пальцы на его лице, спокойные, выжидающие, и Юри с трудом сглотнул. – Нам обоим нужно отдохнуть. Виктор мгновенно отступил, кивнув. Юри выдохнул, не заметив, что задерживал дыхание, повернув ручку в своей ладони. Он не был уверен, что Виктор его действительно послушается, это было сложно предсказать, что другой мужчина сделает в следующий момент, и Юри не был уверен, что смог бы сказать «нет», если бы тот продолжил его касаться, как он только что сделал. Именно это и делало его таким опасным. Дверь за его спиной распахнулась, и Юри сделал шаг назад, хотя глазами никак не мог расстаться с Виктором, когда вошел в комнату, хоть ему и пришлось закрыть ее и запереть, создавая материальную преграду между ними. Он упал на колени, когда второго мужчины уже не было в поле зрения, чувствуя, что ноги отказывают. Он прижался лбом к дереву, различая слабый звук удаляющихся шагов, прежде чем он, наконец, смог отпустить слезы, его плечи задрожали, все напряжение выстрелило из его тела с ощущением, которому он не смог подобрать названия.