Голос

— Ну и какие же у меня способности? — хмыкнула я, поднимая брови. — Как у Сирены или у оборотня? — последовал встречный вопрос. — То, и то. — Как Сирена, ты обладаешь убийственным криком, способным разносить головы всем, кто его слышит. — Ты же не умер. — Возразила я. — Ты еще не развила свои способности до такого уровня. И еще тебе нужно научиться направлять свой голос, чтобы использовать его против врага. — Эйт поднялся и присел рядом со мной на край дивана. — Тебе нужно развиваться, поэтому завтра мы с тобой уйдем за стену. — За стену? — не поняла я. — Да. Туда, где нет никакой безопасности, где властвуют орки. — Отлично. Умрем. — Я улыбнулась и вздохнула. — А чему именно мне нужно научиться? — Много чему… В первую очередь ты должна научиться контролю, иначе перебьешь всех, кого встретишь на пути, особенно в полнолуние… Ты теперь достаточно сильна физически. — Брюнет еле сдержал улыбку. — А еще воздушные Сирены могли летать. В моей голове заварилась самая настоящая, густая и липкая каша. В мыслях не укладывалось: совсем недавно я ровным счетом ничего не знала о себе, а сейчас я уже Сирена-оборотень. Этим же вечером я вернулась в штаб. Теперь девочки отнеслись ко мне весьма настороженно. — Ты опять была с Эйтом? — спросила Одри, прищуривая глаза, на что я кивнула, опуская голову. — Да, но я же не на всю ночь… — Не на всю ночь?! Тебя не было два дня! — с жаром воскликнула блондинка, разводя руками. — С тобой все нормально? — Я узнала, кто я. — Пробубнила я. — Да? И кто ты? — Одри оживленно сверкнула глазами. — Я Сирена. А теперь еще и оборотень… — В смысле, теперь.? Я устало потерла виски и вздохнула. — Я ухожу завтра. Эйт сказал, что за стену. Эти слова сильно поразили Одри: она раскрыла рот, глаза остекленели. В тот вечер мы разговаривали еще очень долго, прощаясь. Рано утром Эйт вытащил меня из постели, прося зайти к нему в кабинет. Умывшись, я побрела туда. Моя голова работала спросонья не очень хорошо, я даже забыла о своем скорейшем уходе, правда, ненадолго. Увидев парня в спецодежде, ко мне пришла горькая правда — мы реально уходим и, может быть, не вернемся. — Звал? — холодно кинула я, опираясь спиной о стену. Парень обернулся на звук и, увидев меня, придал своему лицу наиболее суровый вид. Он кивнул на скамейку, на которой лежала кучка вещей. — Переодевайся. — Но на мне уже есть одежда. — упрямо сказала я, закатывая черные глаза. — Это, — он быстрым шагом подошел к вещам и, взяв их в руки, потряс ими перед собой, — очень плотная, сохраняющая тепло в холод, прохладу в жару, хорошо растягивающаяся ткань, покрытая огнеупорным слоем. Она создана специально для максимального комфорта и удобства в бою. — Мистер рекламный агент, — насмешливо протянула я, — о каком удобстве в бою идет речь? Эйт пропустил колкость мимо ушей, лишь брови его дрогнули, выдавая его. Он кинул мне одежду и выжидающе уставился, вновь складывая руки на груди. Я помяла в руках легинсы, ожидая, что брюнет таки проявит уважение и отвернется, но нет, он стоял и нагло пялился на меня. — Может, перестанешь смотреть? — не вытерпела я. — Что-то смущает? — перешел в нападение Эйт, удивленно поднимая брови. — Нет, что ты. Конечно, нет. — Зло кинула я и стянула с себя майку, затем спортивные штаны, оставаясь в одном нижнем белье. Услышав сдавленное хмыканье со стороны парня, увидев, что он немного смущенно отворачивается, я довольно улыбнулась про себя. Этот бой за мной. Эта моя новая спецодежда была действительно удобной и эластичной, так что не сковывала мои движения. Я внимательно оглядела себя и натянула рукава у облегающей водолазки, просовывая большие пальцы в специальные отверстия. Эта униформа оказалась полностью черной, безо всяких серых вставок. Взяв ботинки, я присела на табурет, но брюнет остановил меня. — Я сам зашнурую тебе ботинки! И он принялся шнуровать. Не понимаю, может, существовала какая-то определенная техника, правила, может, он просто решил передавить мне ноги шнурками, но получилось у него здорово. — Так, наденька. — Он протянул мне какие-то ремни, но увидев мой озадаченный взгляд, надел на меня их сам, как жилет. Сверху он напялил на меня военную мешковатую куртку, застегнул ее на все застежки и засунул в специальный карман шапку-капюшон, чтобы не было видно мои белые волосы ночью. То же самое он проделал и с собой. Честно признаться, я не понимала назначения этих ремней. — А оружие? — нахмурилась я, когда Эйт подтолкнул меня к выходу. — Как же автоматы, пистолеты, мечи и лук со стрелами? Ну или хотя бы нож? — Твой голос — твое самое сильное оружие. — Изрек он и вытолкнул меня в коридор. До стены нас довезли на машине. Мы тряслись по рытвинам и буграм, как селедки в консервной банке. Высадив нас, машина сразу же уехала, оставляя нас двоих перед огромной железной стеной. Я попыталась разглядеть самые верх сооружения, но он терялся где-то в облаках. Эйт двинулся вперед большими шагами, но ступал он совершенно бесшумно, что удивительно при его телосложении. У подножия стены, спрятанный под слоем дерна и травы, был люк, который парень распахнул одним движением руки, будто тот весил не полтонны, а полкилограмма. Вниз вела лестница, спустившись по которой, мы оказались в тесном земляном коридоре, освещенном тусклым фонарем. С другой стороны была еще лестница, ведущая наверх. По ней мы и поднялись. Когда я следом за Эйтом вылезла наружу, принимая помощь его крепкой руки, я немало удивилась видам, открывшимся перед моим взором. Я представляла увидеть желтые безжизненные пустыни, выжженные степи и мертвые земли, освещенные нещадно палящим солнцем. Но вместо этого я лицезрела бескрайнее зеленое море, состоящее из хвойных и широколиственных деревьев: сосен, дубов, елей, кедров, кленов, лиственниц и других гигантов. Лес играл всеми оттенками зеленого при веселом свете восходящего солнца. Это место показалось мне весьма дружелюбным и безобидным, но странное чувство беспокойства, зародившееся глубоко внутри, грызло меня, доставляя дискомфорт. Я посмотрела на Эйта в момент, когда он глянул на меня. Его глаза искрились от чувства скорой опасности; лучи красиво играли в угольно-черных волосах, которые топорщились, как всегда; он, очевидно, побрился, от чего кожа тоже блестела. Только сейчас, когда мы стояли на пороге смерти, я отметила, насколько его черты мужественны и красивы. В этот самый момент мое сердце сделало скачок, а уголки губ Эйта приподнялись в доброй улыбке. Да, он улыбался. Впервые за все время нашего с ним общения.