***
— Не сбежите.***
Когда тварь добирается до второго, тот ещё жив. Они оба живы, что было бы огромной удачей, не стань они в ближайшее время влажным кормом. Ну, с кровью, потрохами, кишками и без ГМО. Тварь это знает тоже, и когда она заглатывает мальчишку ровно по пояс от ног, Билл, кажется, умирает. На него с больным принятием смотрят свои собственные глаза.***
Его пинают в бок. И под рёбра, и в шею. Биллу будет сложно объяснить созвездия от тяжёлых ботинок на коже. Только вот объяснять некому — и на него смотрят три пары глаз. Ни одна из них не похожа на его. Билла просто бьют за школьной парковкой, и никаких тварей вокруг нет. Почему-то вместо болезненного хрипа вырывается вздох облегчения, и один из пинающих его кричит: — Да он же больной, нам статью дадут за избиение неполноценных чмошников, — и в голове звенит истерика. — Ты сейчас сам окажешься среди неполноценных чмошников, ебливый трус, — кто-то грубо кричит ему в ответ. А потом пинки прекращаются. Но появляются звуки влажных ударов, словно кому-то разбивают лицо в кровь. Билл кое-как отдирает ладони от лица. И всё, что он может сделать, это крикнуть: — Бегите, идиоты! И они бегут. Пеннивайз размазывает вполне настоящую кровь по вполне настоящему лицу. — Не сбежите, — шипит он, и по щелчку его пальцев один из хулиганов падает, высоко скуля. Билл перестаёт вообще что-либо понимать. Что. За. Хуйня? — Пеннивайз, блять, — почти плачет Денбро. Тот резко вскидывает голову. И зачем-то помогает ему встать. — Я д-думал, ты долж-жен портить жизнь мне, а не тем, кто портит её м-мне, — выдаёт Билл, уже умытый и вполне живой. И вполне ощущающий чужие прикосновения. Призраки нематериальны. В-третьих снова лезет в его голову — аргументов в пользу того, что он просто сходит с ума, всё больше с каждой минутой. — Я педантичный ублюдок и хочу сломать твою жизнь мелкими и аккуратными шагами, и всякие ебливые детишки не помешают мне увидеть твоё лицо перед тем, как ты вскроешься на полу этой же комнаты благодаря мне, а не их кривым ногам, — раздосадованно отвечает Пеннивайз, будто это должно быть понятно так же, как почему стоит дышать. — Кошмары тож-же один из твоих мелких ш-шагов? — Не понимаю, о чём ты, — и снова невинный взгляд. Он всегда врёт. Билл не смотрит на его губы, чтобы не узнавать ответа. Ему не хочется знать. Просто поспать лишнюю пару часов.***
— Выглядишь дерьмово, мужик, — сипит Тозиер. Остальные согласно кивают. Билл бы сам кивнул, да сил нет. — Кош-шмары, — просто отвечает он, будто это должно что-то объяснять. В компании на несколько бесконечных секунд повисает мёртвое молчание. — И тебе? — без какой-либо интонации выдаёт Стэн. Билл вспоминает слова Пеннивайза. Что у Стэна что-то похожее. Он ведь правильно его понял, верно? Билл не спрашивает его об этом.***
— А Билли трусииишкааа, — встречает его с порога мужчина. — Отъебись. — Чем чаще ты говоришь это слово, тем сильнее я буду ототъебываться, — со смехом выдаёт Пеннивайз. — Отот, понял? Ха! Билл не понимает каламбура. — Знаешь, — заговорческим шёпотом начинает тот снова. — Тебе стоит поговорить об этом с тем букашкой. — Х-хватит называть моих др-рузей так, — Билл не глядя кидает в то место, откуда раздаётся голос, полный учебников рюкзак, и никто не писал на этикетке, что рюкзаки — это бумеранги. Он влетает ему в затылок, но так плавно и легко, будто его хотели погладить по голове, а не убить. Ну, или Пеннивайз не настолько козёл и помнит, что у Билла голова всё ещё нещадно ебётся где-то между реальностей. — Неуж-жели не легче меня просто убить? — спрашивает тут же Денбро. — Конечно, легче, и возни бы меньше было, и проблем, — соглашается призрак. — Но тогда бы ты не почувствовал и не понял, насколько жизнь неопределёна и конечна. Придать цену, чтобы убить тем, что у тебя это забрали, — тот облизывается. — Эмоции, Билли, помнишь? — Билл смаргивает, и непонятная клякса на стене за спиной Пеннивайза пропадает. — Вот кем ты хотел бы стать, когда вырастешь? Варианты бомжом, взрослым и адекватным не принимаются. — Я н-не знаю, — отвечает Денбро. Зачем ему вообще думать об этом, если он умрёт? — Ты врёшь мне, — расстроенно констатирует Пеннивайз. — И себе врёшь, всё ты знаешь. Я вот клоуном хотел стать. Билл давится смехом. — Ты с-серьёзно? — Я с такими вещами не шучу, — скалится тот. — А знаешь, как сейчас можно рассмешить людей? Билл воспросительно приподнимает бровь. — Совершив самоубийство, — и Пеннивайз заливается смехом.***
Звёзды тают прямо в руках, как порох в использованном пистолете. Стекают рыжим, мерцающим железом по запястьям, обжигают, поджигают кожу. Биллу не больно. Билл словно вселенная. Держит каждую звезду при себе, может каждую загасить, может зажечь миллионы, — и кисть с рыжей разведённой краской скользит по вычерненному листу. — Кровь не станет ждать, — неожиданно выдаёт Пеннивайз из шкафа. Билл кивает. Последние звёзды красным скользят к сгибу локтей. — Кровь хочет домой, — продолжает он. — Кровь хочет выйти. Билл знает это. И Билл отпускает её из себя с миллионами звёзд из вселенной — Пеннивайз оглушительно смеётся.***
— Мож-жно мне хоть одну ночь без кош-шмаров? — как-то случайно вслух произносит Денбро. — Тебе нужно лишь попросить, мальчик. — Пож-жалуйста? — и почему-то это звучит слишком грязно. Слишком грязно для головы, занимаемой двумя разумами. И чище, чем небо по утрам. — Хорошенько попросить, Билли, — Пеннивайз манит его пальцем к себе, и Билл понимает намёк. — Да пош-шёл ты нахуй, не буду я трупу отс-сасывать! Трупы тоже имеют чувства, — отрешённо думает Пеннивайз.***
Биллу снится чистая тишина.