Персиваль
4 ноября 2018 г. в 16:26
С момента смерти Персиваля Рокси редко видит цветные сны. Чаще всего она падает на подушки, заводя будильник на 4:00, и тут же проваливается в серую дымку. Без кошмаров, без видений. Без всего.
Вокруг просто вязкая грязно-пепельная пустота.
У Рокси вместо тусклых ночей яркие дни. Пробежки в спортивном зале, зеленые строки из цифр на мониторах и кофе в полдень. Туго завязанный галстук ближе к вечеру. Рабочий день двадцать часов в сутки.
Она считает, что не виновата. В серии подрывов, в очередном мировом апокалипсисе, в разнесенных Эггзи по кустику джунглях. Не виновата в том, что пытается найти Персиваля даже в мелочах: рамка на стене, дорогой виски, похожая модель очков.
Рокси всего лишь скучает. Тогда, когда это возможно.
— Советую пригнуться.
Микрофон холодный и крохотный на ощупь, и Рокси непроизвольно наклоняется к нему, хотя и без того знает: ее прекрасно слышно. Просто слабость, просто ей все еще необходимо восстановиться.
— Ланселот, меня сегодня отсюда заберут или нет?
Это необычно — вести агентов, пока Мерлин проходит реабилитацию. После Поппи у них перемешались кадры, и в голове по-прежнему царит сущий бардак, но служба не терпит полумер. Рокси засыпает и просыпается с мыслью о координаторском центре, и, наверное, все так, как надо.
Она все еще в строю. Пускай даже не в поле.
Им только надо немного времени, им всем — Эггзи, Гарри, Мерлину, Рокси. Потом они снова вернутся. Пока пусть вражеские задницы взрывают другие.
— Эй, стальная леди?
— Я вызвала вертушку, еще пять минут. Продержись?
То ли вопрос, то ли просьба, самой непонятно. Короткий выдох точно в динамик, ворчливое "о'кей" с того конца связи.
Должно быть, это здорово — то, что Кингсман не дали захлебнуться собственной кровью. Рокси всегда считала себя реалисткой: и сейчас им действительно нужна помощь.
— Они в пути. Ты?..
— Я в норме. Увидимся в штабе.
Отчеты, сформулированные привычно коротко и четко, принимает соотечественник Уэверли, который, кажется, никогда не задумывался над пользой кодовых имен. Он — точка соприкосновения всей той разношерстной компании, что набежала в ателье на Сэвил Роу, стоило ему восстановиться. Этакий новый босс, способный уладить внутренние и внешние конфликты между рыцарями абсолютно разных рас и национальностей.
Как сказал на прошлой неделе Эггзи: "дружба народов же, хуле".
Рокси, в принципе, ничего не имеет против — что нью-Артур, что нью-Круглый стол весьма впечатляют. Но в них нет ни намека на оригинал, и это вроде бы логично, но все равно грустно. Ни в одном из них не получается видеть Персиваля.
— Стальная леди, я в гостиной. Совещание через пятнадцать минут.
— Уже поднимаюсь.
Габи, вроде бы, немка. У нее грубоватое "р" в словах, а глаза — цвета топленого шоколада. Она держится особняком: никаких костюмов, только платья, помада сочных оттенков и длинные серьги, минимум знакомств с окружающими. На первый взгляд — пустышка, ошибшаяся дверью, но в каждом жесте чувствуется профессионализм. Их сразу ставят в тандем, ласково треплют по плечам, и это пахнет сексизмом.
Хотя кого это волнует? У них все равно лучшие показатели в агентстве.
— Плохо выглядишь, подруга. Круги под глазами. Снова без сна?
— Возможно.
Габи курит прямо во время рапорта. Затягивается, и сигарета дрожит в тонких пальцах. Рокси не может отвести от них взгляд, чувствуя огромное желание стукнуть папкой с докладом по поверхности стола. Она словно в тумане.
И Габриэлла — не Персиваль. Нет.
Она провожает ее до конспиративной квартиры, легкий плащ поверх офисных блузы и юбки. Рокси застывает на пороге, тянет с носа очки. Потребность сказать что-то застревает в горле острыми осколками.
— Тебе удобно в этом на миссиях?
— Если манеры — лицо мужчины, то элегантность — оружие женщины.
Габи улыбается беспечно и открыто. Щелкает зажигалкой, и тени от пляшущего огонька ложатся ей на лицо.
— Мне казалось, ты знаешь это, стальная леди.
В голосе — чуть-чуть насмешки и сплошное лукавство. Маленькая фраза, двойное дно. Слишком похоже на Пер... нет. Рокси старается ровно дышать.
— До завтра.
— Я свободна на выходных. Подумала, тебе может быть интересно.
Рокси плотно закрывает дверь, расстегивает все до единой пуговицы. Накидывает пиджак на вешалку и расправляет плечики. Ткань под подушечками пальцев приятно колется.
На кухне закипает чайник, и она долго стоит у стола в одной майке и брюках, будто бы в прострации. Мята, две ложки сахара, пять минут, чтобы настоялось. На часах половина двенадцатого. Наверное, стоит поспать.
Рокси выдыхает сквозь зубы и берет в руки телефон. Номер Эггзи у нее на быстром наборе.
Он покорно слушает, а потом роняет быстро и шепотом: "тебе стоит разобраться, Роксана".
Ей и правда стоит разобраться. В себе, в происходящем. И перестать видеть во всем Персиваля. Он умер, ушел, его не осталось. Хватит.
Рокси благополучно забывает про чай. Часы бьют полночь.
На следующий день Габи находится в первой примерочной, и Рокси прижимает ее бедро к стене коленом. Несильно, но упрямо, тянет ладони, чтобы коснуться. Ей просто надо ощутить ткань ее бежевого платья под рукой, почувствовать бархат ее кожи. Вбить себе в голову: Габи — не Перси. Никогда им не была и не будет.
— А ты бойкая.
— Я стальная.
— Кто бы сомневался.
Габи сама подается навстречу, обхватывает ее пальцы своими, находит ими жилку на шее. Приоткрывает рот, помада на губах сливового оттенка, горячее дыхание. Рокси закрывает глаза: она не в силах терпеть.
Ловкие руки обнимают за талию, заползают под рубашку, гладят по спине. Она придвигается ближе, вплотную, и чужое податливое тело окутывает ее своим теплом. У Габи длинные мягкие волосы, острые зубки и холодный серебряный кулон в яремной ямке. Рокси горит.
— Что насчет пятницы, подруга?
Габи целует. Сладко, с примесью ласки. Она — не Персиваль, нет, у нее даже кодовое имя на другую букву.
Но Персиваль умер, и Рокси знает, ей давно пора его отпустить. Наверное, стоит попробовать.