Я позвоню тебе ещё раз, помолчим...

Несколько мгновений ребята продолжают оставаться в шоке, и комната наполняется бешеным стуком сердец, пока Стас набирает знакомый номер. - Недоступен... - шёпотом произносит он, и Арс перестаёт дышать, закрывая глаза. «Я. Тебя. Очень сильно. Люблю.» - эхом раздаётся у него в голове самый родной голос, моментально вытесняя все мысли, кроме одной. Он столько раз хотел это сказать, глядя в любимые глаза, но почему-то так и не смог. Не успел... Стас и Оксана дрожащими руками обрывают телефоны, пытаясь дозвониться до Антона или добиться списков погибших, но по одному номеру робот неустанно твердит, что абонент недоступен, а по остальным холодные голоса говорят ждать официальной информации. Дима курит уже которую сигарету подряд прямо в офисе, отвечая на бесконечные звонки из Воронежа. Родные и близкие Шаста, конечно же, знали, что он должен был лететь сегодня, и теперь каждый хочет услышать, что в новостях твердят совершенно о другом самолёте. Позов крайне пытается оставаться спокойным, чтобы не сеять панику, но с каждой минутой это становится всё сложнее. Всегда сдержанная Оксана начинает срываться на крик в разговорах по горячим линиям трагедии, да и мечущийся по комнате Матвиенко, ежесекундно обновляющий новостные ресурсы, никак не способствует тому, чтобы голос хотя бы на секунду перестал дрожать от страха и неизвестности, а сердце хоть как-то могло сбавить ритм. И каждый просто тонет в этом леденящем чувстве, даже не замечая, как Попов резко встаёт с дивана и выходит из комнаты, оставляя телефон на столе. Арс закрывает дверь и медленно сползает по холодной стене на пол. Он не хочет верить в то, что Антон никогда не увидит только что отправленного им сообщения. И сейчас, сидя на полу, парень понимает, что готов отдать абсолютно всё, лишь бы снова услышать такой тёплый смех Шаста, от которого он тысячу раз умирал. В этой дикой суматохе никто так и не замечает, как на всё ещё горящем экране телефона Попова сообщение с самой главной фразой вдруг засветилось прочитанным, а спустя несколько секунд под ним появился ответ: «Я в порядке, Арс... и я тебя...» *** Антон уже более спокойно выходит из такси, на ходу отписываясь Оксане, что он успел в аэропорт, и направляется к стойке регистрации. До отправления рейса ещё целых полтора часа, и Шастун мысленно благодарит Ростов за отсутствие привычных московских пробок на улицах. Он добрался до Платова вполне свободно и практически перестал напрягаться. Голова всё ещё болела, поэтому парень не сразу сообразил, в чём его проблема, когда перерыл все карманы в поисках паспорта. Оксана его убьёт. Он столько раз опаздывал и забывал какие-то вещи, что, в принципе, даже привык, как и ребята, но забыть в гостинице самый главный документ, да ещё именно сегодня - это был перебор. А то, что удостоверение его личности осталось именно в номере, Антон был уверен, так как через силу зашевелившийся мозг всё же выдал ему картинку с паспортом, лежащим на тумбочке у входа. Парень положил его туда, пока обувался, а затем тупо забыл, отвлёкшись на сообщение о подъехавшем такси. Уповая на скорость местных таксистов и оставшееся время до окончания регистрации на рейс, Шастун запрыгивает в первую же машину у входа и летит в гостиницу, которая, благо, находится не так далеко. Сообщать об инциденте кому-либо в Москве парень был не намерен. Лучше уж потом сдаться, если он не успеет, чем заранее выслушивать по телефону тирады о своей безалаберности. Уже подъезжая обратно к аэропорту, Антон заметил, что его мобильный на грани разрядки, но это было последнее, что его волновало. Забегая в здание воздушного вокзала, парень молился, чтобы рейс был задержан, но девушка за стойкой регистрации с сожалением сообщила, что посадка окончена. Проклиная всё на свете, Шаст выкурил две сигареты подряд и вернулся к кассам, чтобы купить билет на ближайший свободный самолёт до Москвы. Облегчённо выдохнув после получения нового посадочного места, он отправился за привычной порцией чая с лимоном, который не успел выпить в утренней спешке. Сделав глоток обжигающей жидкости, Антон достал телефон, чтобы написать Фроловой о смене времени своего прилёта, но не успел. Где-то над головой раздался оглушительный взрыв, и он по инерции пригнулся, чувствуя, как сердце пропустило удар. Через несколько минут из разразившегося вокруг хаоса Шастун вынес самое главное - самолёт, в котором не выжил никто, был его. Паника захватила парня полностью. Рыдания провожающих и метания персонала, истерики людей и снующие повсюду МЧСники. Всё это было похоже на съёмки какого-то фильма-катастрофы, в массовке которого Антон невольно оказался. И лишь прорвавшийся сквозь оцепление журналист вывел его из состояния транса. В мозг резко влетела мысль о том, что в Москве уже наверняка знают о трагедии. Но там ещё никто не знает, что впервые в жизни Шастун так удачно опоздал... Парень, наконец, обращает внимание на телефон, который он до сих пор сжимает в руке. Аппарат не реагирует ни на что, и Антон, чертыхаясь, роется в рюкзаке в поисках зарядки. Минуты тянутся долго, пока смартфон включается, но связь отсутствует напрочь. То ли работают глушилки, то ли сеть просто не выдержала напора отчаянных звонков, но Шаст понимает, что нужно срочно искать wi-fi. После нескольких неудачных попыток интернет, наконец, появляется, и одно из посыпавшихся уведомлений заставляет парня замереть, несколько раз перечитывая его содержимое: «Я тебя люблю, Шаст. Прости, что так и не успел сказать...» Мозг усиленно пытается переварить полученную информацию, но сердце реагирует быстрее, сначала пропуская удар, от чего Антон судорожно вздыхает, а затем начиная бешено рваться из груди, с нереальной скоростью разгоняя по венам тёплое ощущение бесконечного счастья. Пальцы на автомате набирают ответ, и, как только сообщение отправляется, Шастун, хоть и с трудом, но всё же пробирается к выходу, уверенно направляясь на вокзал.