Десять желаний

Адриан и Маринетт проводили вместе каждую свободную минуту, а когда были заняты, — созванивались или посылали друг другу сообщения. Была бы их воля, они бы вообще не расходились, ночевали бы друг у друга, проводя время за обсуждениями и спорами. А говорить им было о чем — словно пытаясь нагнать упущенное время, они рассказывали о своей жизни до встречи. Маринетт не переставала говорить об Алье — ее неунывающей лучшей подруге; Адриан — о Нино — его немного бредоватом друге. Обсуждая своих друзей, они раз за разом сходились на том, что из Нино и Альи вышла бы отличная пара. В безумной гонке за упущенным детством прошел первый месяц. С каждым днем Маринетт становилась все счастливее и счастливее, будто расцветая на глазах. Улыбка не сходила с ее лица, что не ускользало от ее родителей. Сабин и Том искренне радовались за дочь, но и поводов для беспокойства было достаточно. Что, если этот мальчишка снова бесследно исчезнет, оставив их горячо любимую дочурку с разбитым сердцем? А если он ее обидит? Да и кто знает, что у парня на уме? Каждый день наблюдая улыбку, блуждающую на губах Мари, ее глаза, сияющие от счастья, слушая, как их дочь то и дело что-то напевает себе под нос, их беспокойство замещалось чувством благодарности к молодому человеку, хотя бы за то, что помог их девочке снова научиться замечать все прелести жизни. Маринетт и сейчас улыбалась, почти не слушая рассказа своего друга. На то была довольно веская причина — она была слишком поглощена игрой, которую солнце затеяло с непослушными волосами Адриана. Ее так и тянуло прикоснуться к ним, зарыться в них пальцами и… …привести их, наконец, в порядок! С беззаботно растрепанной копной пшеничных волос он был слишком привлекательным, примагничивал к себе взгляды всех девушек, посетивших кафе за минувший час. Ей хотелось хотя бы немного приглушить его очарование, чтобы девушки прекратили на него пялиться, в конце концов! А его улыбка? То, как один уголок губ поднимается всякий раз, когда он собирается отвесить остроумную шутку. Его глаза, которые она выучила наизусть — два изумруда, усыпанных янтарными крапинками. Маринетт полагала, что никто и не подозревал об этих крапинках — заметить их мог лишь человек с идеальным зрением. Ну или тот, кто с каждым днем примечал каждые, даже самые мельчайшие, детали Адриана Агреста, собирая его подобно увлекательному паззлу. Девушка уже и вспомнить не могла, как жила без этого молодого человека, который, казалось, уже знал ее как облупленную. И это была абсолютная правда — он знал, что Маринетт любит горький шоколад с дробленным фундуком, капучино с мятным сиропом и четырьмя шариками маршмеллоу — именно четырьмя и именно шариками, а не цилиндриками (!!!). Знал, что она всей душой любит розовый цвет, но не тот розово-лиловый оттенок, что можно встретить на каждом шагу, а именно цвет розовой гвоздики. Маринетт подперла подбородок ладошкой и едва удержалась от восторженного вздоха. «Все-таки, он чертовски хорош!» — подумала она, задумчиво постукивая по щеке пальчиками. Она не успела отследить, в какой именно момент ее друг стал для нее предметом иррационального обожания, а моменты встречи с ним стали сопровождаться учащенным сердцебиением и вспотевшими ладошками. Причин появления этих странных симптомов она не могла отыскать, хоть и одна сумасшедшая мыслишка скользнула в голове. — Должно быть, я уже утомил тебя своими рассказами, — всполошился вдруг Адриан, заметив, что его подруга уже и не слушает, изредко кивая и вздыхая. Вдруг Маринетт, ужасно перепуганная, подпрыгнула на стуле, едва не опрокинувшись спиной назад. — Нет-нет! — запротестовала она, зачем-то размахивая руками прямо перед носом парня. — Я слушаю! Твой рассказ очень… — она закусила губу, подбирая слово и боясь выдать, что не слушала его уже минут двадцать, — захватывающий! — Серьезно? Ты так думаешь? — с довольной усмешкой, Адриан откинулся на спинку плетенного стула и выжидающе скрестил руки на груди. Маринетт часто закивала головой, напоминая болванчика, которого ей в подарок привезла Алья. В конце концов, поймав себя на том, что выглядит глупо, девушка отпила капучино из чашки, стараясь скрыться от всего мира за жалкой посудиной цвета розовой гвоздики. — То есть, ты хочешь сказать, что находишь захватывающим то, что мой репетитор засыпал на занятиях и постоянно пускал слюни на стол, на котором спал? Маринетт против воли скривилась, заметив перемену в лице подруги, Адриан рассмеялся, все еще не отрывая пытливого взгляда. Девушка покраснела и, не глядя на парня, отвернулась к окну, закусив губу. Теперь Адриан не мог оторвать взгляда от ее лица, хоть и любовался ее лицом, пока рассказывал свои истории. Иссиня-черные волосы, собранные в незадачливый пучок, и васильковые глаза, искрящиеся светлой радостью, действовали на него подобно магниту. Несколько прядей вырвались из прически и спадали на аккуратное по-детски милое лицо. Что-то екнуло у Адриана в груди, когда его взгляд с румяных щек переместился на губы, покрасневшие от покусываний. Теперь уже подошла его очередь краснеть и спешно отводить взгляд к окну. Тишину нарушила вибрация телефона — отец требовал немедленно возвращаться домой. Со вздохом Адриан подозвал официанта, чтобы оплатить их скромный ужин, Маринетт с грустной улыбкой наблюдала за ним. «И снова расставаться с ним на неопределенный срок!» — с досадой подумала девушка. Адриан встал и галантно подал ей руку. Мари не могла не закатить глаза, но, тем не менее, ее холодная ладошка оказалась в почти обжигающей, крепкой руке парня. Она всегда удивлялась, что его руки в любых условиях были теплыми — что десять лет назад, что сейчас. Встав, она хотела высвободить свою руку из его сильной, но аккуратной хватки. Адриан с теплой улыбкой отпустил ее, но тут же левой рукой приобнял за плечо и повел к выходу. Мари молила богов, чтобы ее друг не услышал, как громко бьется ее сердце, и не заметил, насколько покраснели ее щеки. Усилием воли ей удалось взять себя в руки и расслабиться, но в эту же секунду она почувствовала на уровне уха сердцебиение и покосилась на своего друга, который опять что-то сбивчиво тараторил. Пожалуй, не только ее сердце вздумало отбивать степ. Адриан мельком взглянул на нее и, подмигнув, продолжил. Глупенький, он ведь не знает, что Мари его даже не слушает. Неизведанный звук, который, как ни странно, действовал на нее успокаивающе, и тонкий аромат одеколона, исходящий от мягкой толстовки, совершенно не давал девушке сконцентрироваться хотя бы на собственных ногах. Результат — девушка несколько раз едва не вывихнула ногу. Когда они, с горем пополам, добрались до перекрестка, где всегда расходились по домам, Адриан выпустил девушку из своих рук. Маринетт настолько привыкла к его теплу, что невольно поежилась — все-таки вечер выдался гораздо прохладнее, чем она думала. — Тебе холодно? — всполошился юноша. Маринетт отрицательно покачала головой. Адриан не столько грозно, сколько комично, пригрозил пальцем, словно разговаривал с маленькой девочкой, коей она уже давно не являлась. Скинул серую толстовку и накинул ее девушке на плечи. Маринетт вздохнула, признавая поражение. Не объяснять же ему, что причиной озноба является он сам, а не вечерний холод. Они стояли молча: сейчас никому из них не хотелось говорить. Маринетт снова невольно залюбовалась юношей, чьи глаза менялись в свете вечерних фонарей до неузнаваемости, принимая оттенок спелых оливок. Адриан вдруг потянулся руками к плечам девушки, и внутри Маринетт все сжалось от страха, а кожа покрылась мурашками. С чего бы ей его бояться? Но блондин лишь надел капюшон на голову девушки, усмехнувшись ее комичному виду, и протянул руку, обжигая побледневшие щеки пальцами. Маринетт, боясь пошевелиться, стояла словно статуя. Его взгляд изучал ее лицо неприлично долго, а затем неловким движением, словно спохватившись, он заправил ей челку в капюшон, а руки убрал в карманы джинс. Отвел взгляд в сторону. Теперь Маринетт поняла, что так сильно ее испугало. Она боялась, что его прикосновения прекратятся, что и произошло. — А как же ты? — пробубнила она, стараясь скрыть досаду в голосе. Адриан наконец-то посмотрел на нее и ухмыльнулся. — Обо мне не беспокойся. Он уже помахал рукой, отступая назад, и собирался уходить, как вдруг Маринетт, порывисто набросилась на него с объятиями. С тихим смешком Адриан обнял ее в ответ. Наверное, это была очередная уловка девушки, чтобы услышать стук его сердца, которое на этот раз билось в два раза быстрее. Маринетт была готова простоять так и час, и два, но им все равно бы пришлось расстаться, поэтому она нехотя отстранилась. — Напиши, когда захочешь встретиться, — улыбнулась она, отступая назад. — Была бы моя воля, я предпочел бы не расставаться, — не раздумывая выпалил парень. От удивления губки Маринетт сложились в идеальную букву «о». Адриан видимо понял, что определенно ляпнул лишнего, и сбивчиво махнул рукой на прощание, поспешив пересечь дорогу. Маринетт, все еще пребывая в смешанных чувствах от их прощания, застегнула толстовку, уткнувшись носом в воротник. Голова закружилась от мысли, что несколько минут назад эта вещичка была на Адриане. Едва удержавшись от прыжков и взвизгов, девушка сунула руки в карманы и повернулась к пешеходному переходу. Все-таки она не удержалась и сплясала прямо на месте. Перепуганные прохожие оглядывались на нее, как на сумасшедшую, но ей было абсолютно все равно. На душе было легко, как никогда, одновременно хотелось петь, танцевать и прыгать, обнять и расцеловать каждого прохожего. Она верила, что так хорошо ей будет всегда.