***
Три часа неизвестности. Одна успешная попытка успокоить Анну, которая теперь спала, свернувшись калачиком под действием успокоительного. Крестница даже не проснулась, спокойно спала в дальней комнате, за закрытой дверью. Прилегла на диване в гостиной, попыталась уснуть, но не вышло. «Весёлая ночка» Стояла на балконе, курила, за эту ночь опустошила пол пачки. Вздрогнула, выронила сигарету, которая полетела вниз на тротуар, когда в кармане куртки начал вибрировать телефон. - Да, Миш. - Выходи. Мы нашли его. - Жив?! - Жив, но не совсем здоров... Ещё пол часа неизвестности, успокаивала себя тем, что жив – уже хорошо. Все остальное не важно. Окраина Москвы, старые пятиэтажки, большинство из них - общаги. Водитель Шуфутинского, приехавший за ней, остановил возле последнего подъезда. Дверь открыл Розенбаум, протянул ей руку и помог выйти. - Что случилось? - Как обычно, - пожал плечами Александр. – Напился в баре, на кого-то нарвался и его знатно отму… - Избили, - перебил Михаил Захарович. – Избили его, Ирочка. - Что это за гадюшник? – кивнула на дом. Спрятала руки в карманы. Мысленно себя отругала, что оделась не по сезону, но на тот момент ей было наплевать – голова была забита совершенно другим. - А мы откуда знаем, здесь его квартира. - У него же в другом районе квартира была, я там сегодня была… - Ту он продал, видать следы в своё время заметал. - Всё то вы знаете! – огрызнулась. – А раньше… - Не знали, Ир! – одернул её Шуфутинский. – Нам это не за чем было, сейчас ребята всё пробили и мы приехали. Никого не впускал, матом орал, чтобы валили. - Думаете, он меня впустит?! Пф-ф-ф, не смешите. - Палыча пустил, привезли его. Аркадий Павлович. Бывший хирург известный в определённых кругах, до сих пор «латающий подбитых» братков. Его знали все, к нему обращались многие, кто хотел без лишней шумихи встать на ноги, зная, что Палыч держит язык за зубами за определённую плату. До квартиры, находящейся на последнем этаже, её проводил Александр. «Как в 90-е» - с усмешкой подумала, оглядев двух мужчин (очевидно чьи-то охранники), сидящих на ступеньках лестницы, возле квартиры. В дверь квартиры столкнулась с невысоким седовласым мужчиной. Улыбнулся, поцеловал ей руку и тихо, словно тень стал спускаться по лестнице. - Ваш всем известный лекарь? - Он самый, - слегка подтолкнул её. – Проходи, я здесь побуду. Ничем не примечательная, старая, уютная квартирка, без признаков роскоши, к которой он уже привык. Прошла по тёмному коридору к приоткрытой двери. Распахнула дверь и остановилась. Маленькая комнатушка, походившая больше на келью, была освещена светом настольной лампы. Скудный интерьер, но для него в самый раз (большего и не надо): старый шкаф, стол и кровать, в углу висела икона, окна зашторены. Он же лежал, отвернувшись лицом к стене. - Ну, рассказывай, - укрыла его одеялом и опустилась на стул, стоящий рядом с кроватью. - О-о-о, Ирина Александровна явилась. Шепелявил – лишился нескольких зубов. - Не запылилась. - Я так понимаю, вот это всё, - приподнял руку и очертил пальцем в воздухе круг. – Твоих рук дело? - Увы, не я тебе зубы выбила. Тихо рассмеялся, но смех быстро сменился приглушенным стоном. - Так, что случилось? – продолжала настаивать на своём. - Пришел в бар, напился. Достаточно информации? - Нет. - Больше не получишь. Появилось желание чем-нибудь стукнуть, однако пожалела, достаточно уже получил. Но не достаточно для того, чтобы перестал огрызаться. - Так это из-за тебя, меня нашли? - Отчасти. А в остальном - должен благодарить свою жену, которую ты, паршивец, заставляешь переживать за тебя. Иначе бы ты здесь ещё долго раны зализывал… - Какая Вы благородная… - Не ёрничай! - А ты не вмешивайся не в свои дела! - Ладно, то, что ты себя не жалеешь, - говорила, пропустив его слова мимо ушей, - я уже привыкла. Привыкла я, не привыкла Аня к тому, что ты вечно на свою голову находишь приключения и вляпываешься в дерьмо… - Ты пришла мне нотации читать? – уже злился, поняла по интонации. Попытался натянуть одеяло на голову, но встретил сопротивление. - Ты о себе не думаешь, ладно хрен с тобой! Ты о жене и дочери не думаешь! А если бы они тебя убили?! Или инвалидом сделали?! - Аллегрова, не лезь не в свои сани! Не твоего бабского ума дело! Впервые повысил на неё голос и прямым текстом указал на место женщины. Никогда не позволял себе такого, держал рамки и всегда подбирал слова. Всегда, но не сейчас. Сделала вид, что не заметила, но запомнила, чтобы в следующий раз ткнуть его носом, как котёнка. - И теперь ты будешь здесь отлёживаться минимум месяц, а она должна рвать на себе волосы… - Пошла вон. Замолчала. Думала, ослышалась. Молчал и он, в ожидании, когда она покинет квартиру. - Ты, Гришенька, наверное, запамятовал, с кем разговариваешь… - Не запамятовал, пошла нахуй отсюда! Пару секунд смотрела на его кудрявую голову. «Пошла вон, говоришь? Ну, хорошо!» - Смотри не сдохни здесь, бестолочь. Молча, почти бесшумно покинула комнату, затворив за собой скрипучую дверь, которая, казалось, вот-вот развалится. Вскинул голову, повернувшись. Подумал, что кто-то ещё пришел, но никого. Стоящий рядом стул пустовал, дверь приоткрылась из-за сквозняка и громко хлопнула. - Нормально всё, - донесся её голос из коридора. – Отлежится пару деньков… Остальных слов не расслышал, входная дверь с грохотом закрылась. Уехали. Тяжело вдохнув, почувствовал облегчение – никто не будет «есть мозг чайной ложкой». Где-то в глубине души, понимал, что Аллегрова была права, что нужно было сообщить жене, что всё в порядке и не заставлять её волноваться, но внутри снова зарождалась злость при мысли, что его планы нарушили и увидели в таком состоянии. Винил сейчас в этом только Аллегрову, посмевшую сунуть свой нос в его дела. Перевернулся на другой бок, взбив перебинтованными кулаками подушку. Сморщился от неприятных ощущений и, удобно устроившись, накрылся одеялом с головой.***
- Тётя Ира! Кажется, ждал её больше чем дочка. После того вечера прошло несколько месяцев. Несколько месяцев молчания. Молчала она. Молчал и он. Словно приняли обед молчания. Оба не предпринимали попыток поговорить или увидеться. Сначала думал, что остынет и сама позвонит, но нет. Недооценил её выдержку, переоценив свою. Несколько раз порывался позвонить, несколько раз держал путь к её дому, но останавливался на пол пути. За это время вылечился, привёл себя в былую форму, привёл мысли в порядок, даже сумел записать несколько песен. Всё было хорошо, всё наладилось, но всё омрачало молчание, которое уже изрядно надоело. Надоело ему. До чёртиков надоело ей. Она же уехала на гастроли. Снова меняла города. Снова выматывала себя так, что хватало сил только доползти до кровати в отеле и рухнуть. Зная его натуру, вспыльчивую и резкую, понимала, что погорячился, что застала врасплох, что мозговыносящий разговор в тот момент был ни к чему, но тогда ею руководила только злость. Заставил её переживать, заставил ночью нестись сломя голову искать его. - Привет, солнышко! – услышал её голос из коридора. – Это у тебя сегодня день рождения?! Сколько тебе? Что?! Уже три! Какая ты большая! - Привет! Проходи! – радостно говорила Аня. - Нет, нет. Извините, дорогие мои, но я только прилетела. Устала очень сильно. Вышел из гостиной и сразу же встретился с глазами, смотрящими на него снизу вверх. Сидела на корточках, обнимая Еву, обхватившую её шею маленькими ручками. - Привет, - улыбнулся. - Здравствуй. Губы прижались к маленькому ушку, что-то нашептывали девочке. - Хорошо? – сказала уже громче. - Да! – по выражению лица дочери догадался, что они что-то затеяли. Оставаться на чай не стала, быстро распрощалась и ушла, даже не взглянув на него, показывая тем самым, что не желает ни видеть, ни слышать. Не выдержал. Выбежал, накинув пальто. Несколько лестничных пролётов и он на улице. - Ира! - окликнул и подбежал к ней, тяжело дыша. - Что? – даже не обернулась, открыла дверь машины. - Поговорить нужно. - Не сейчас, - отрицательно помотала головой, сморщив носик и нахмурив брови. Села в машину, хотела закрыть дверь – не позволил. - Тогда я завтра приеду. - Двери моего дома для тебя закрыты, - захлопнула дверь. Не сводил с уезжающей машины глаз, пока не скрылась за поворотом.