Погружение во тьму

Апшер потянулся, и тёмная кофта, идеально сидевшая на нём, задралась, обнажив поясницу и часть спины. Ричард сверлил его взглядом, а после подошёл сзади к мебели, на которой лужей валялся раньше парень. — Из тебя вышел бы неплохой стриптизёр. — произнёс он, задумчиво водя кистью по торсу человека. — Да ну? Он повернул голову. Даже отсюда док видел слишком тёмные капилляры. Словно кровь заменили чем-то чёрным, или она и вовсе остановилась, сменив свой яркий цвет. Он контролировал это, лишь с ним позволял себе не морочится с этим. В любом случае, Майлз ему сильно нравился. И, раз его не выгнали, он ему тоже. — У тебя красивое тело. — Вообще не ожидал это услышать, особенно от тебя. Но, всё-таки парень на это намекал и довольно часто. Собственно, Рик вспоминал моменты своей жизни, но чаще всего во снах. Сначала он принял их за кошмары. Хозяин Вальридера этого не знал, он ещё считал, что хирург нихера не помнит. Мужчина никак не реагировал на это, однако было обидно. Обида была легкой, но всё же. Не зацикливаясь на этом, он отвлекался. Старался. Тем не менее, Майли позволял касаться себя, и больше отклонял голову, не мешая Трагеру заниматься своим делом. Он молча млел от ласк и не собирался препятствовать ему. Но далеко он обычно не заходил, чаще всего просто гладя его. — Станцуешь для меня? — сейчас он буквально мурчал ему в ухо, опаляя дыханием тонкую светлую кожу. Естественно, прерывать его Апшер не собирался. Это до жути приятно. — Дохуя чести. — огрызнулся тот. — Хочешь сказать, что умеешь? Рик усмехнулся, смотря на парня. Тот и не заметил, когда мужчина низко навис над ним, начав опираться руками о ручки кресла. — Не умею, но могу. — нехотя признался журналист. Он обнял врача ногами, прижавшись в ответ и поёрзал. Это раньше он был зайка. А сейчас может дать фору многим маньякам. Однако, Ричарда это все равно приятно удивило. — Не сомневаюсь. — он хмыкнул. — Ты можешь так выгибаться, что пиздец. Стояк в штанах обеспечен. Апшер замер. — Чего? — Только не говори, что не специально, — он едва не зарычал, впиваясь пальцами в бока Апшера. — Как хочешь. Репортёр выгнулся навстречу, снимая с себя верхнюю одежду. — Блять.. — Рик сжал зубы и просто вдавить его в мягкую обивку собой. Глаза репортёра округлились. — Дошло? У меня всегда стоял и будет стоять на тебя, дружище. Он чуть не поперхнулся воздухом. — Так ты.. — Да, если ты не заметил. В глазах Трагера плясали безумные огни, только Майлз этого не замечал. И сейчас шумно через нос вдыхал воздух, ощущая приятные давление и тяжесть. — Не подумай, что я использую тебя, — попросил он, — но перед тобой действительно сложно устоять. Тут Апшер понял, что эта фраза прозвучала мило. Кажется, окончательно ебнулся. Сильнее сжав ноги, он расстегнул пару пуговиц чужой рубашки, заставив Ричарда ещё больше приблизится. Всё ещё недостаточно. — Вот черт, — предвкушающе улыбнулся хирург, то ли хваля носителя, то ли ситуацию, — нарываешься. — Чего, по-твоему, я добиваюсь? Каждый вздох с этим мальчишкой отравлен, каждая секунда, проведенная рядом с ним — бесценна, и каждые прикосновения обжигают круче раскаленного железа, доводя едва ли не до головокружения. Кажется, это называется влюблённость? А ведь он хотел это чудо на свои эксперименты пустить. Впрочем... Он посмотрел на Апшера, что всем свои видом олицетворял разврат. Это не помешает провести один. Совсем безобидный. Но позже. Майлз невольно задёргался, узнав в Трагере прошлого психа из Маунт-Мэссив. И блять, это херово. Ахуительно. — расскажет потом журналист, понимая, что немного ошибся. — Не рыпайся, — он сжал его руки, облизав шею и легко прикусив ушную раковину, садясь на его бёдра, — ты заставляешь меня обращаться с тобой грубо, Майлз. И в этом взгляде Апшер видел всё. Обожание, страсть, желание и безумие — все чувства. Он доверился и расслабился, опустившись, вызвав оскал у Ричарда. Стоило прикрыть глаза на секунду — и они уже на диване. Как такое Рик провернул, непонятно, да и самого Майлза не волнует. Собственно, и когда штаны с трусами утащили, он тоже не заметил. И, что бесит недостриптизёра, так это блять ебучая нежность Трагера. Её так много, что она, сука, просто невыносима, и хочется выть, умолять прекратить, однако он лишь стонет, не в силах заставить поступить того иначе. Потому что ему нравится всё, что творит с ним Ричард. — Вставь уже, — шипит Майлз, — прекращай издеваться. Доктор лишь прищуривает глаза, но достает пальцы, прекратив массировать простату. Чувствовать заполненность — вот что любил Майлз. А хер у мужчины настолько большой, что испытать совсем противоречивое просто невозможно. А что обожал Рик — смотреть на Апшера. Смотреть, как пытается дышать ровно и часто вздымающуюся грудь. Смотреть, как глаза наполняются удовольствием и восторгом. Трагер живет чужими чувствами. И, смотря на его журналиста, на его эмоции, вспыхивает, словно самое легковоспламеняемое вещество. Но он смотрит на Апшера, и понимает, что это правило немного меняется. Так как смотреть на Апшера, расставляющего ноги, бешено трахать его, и не говорить «мой» просто невозможно.