— POV Какаши —
Всё происходит как-то слишком быстро - один момент, и Рин уже нет рядом, он только следит за ее макушкой, удаляющейся вслед за Сакурой. Когда успела? Переводит взгляд на Куренай и...просто улыбается, почесывая затылок. Что он может ей сказать? Целое ничего. Какаши не может просто вот также произнести "можно потрогать?", точнее, он даже не уверен, что хочет. Опыта общения с подобными вещами у него нет и, между прочим, едва ли не каждый третий стремится ему об этом напомнить. Поэтому Юхи сама все делает; как и обычно. Женщины намного умнее мужчин и он открыто это признает, и просто благодарно ей кивает, когда она прощается, избавляя его от необходимости выдавливать из себя какие-то эмоции для нее, которые показывать Какаши не совсем привык. Прикрывает глаза и поднимает голову вверх, подставляя закрытое лицо солнцу - погода на улице, вообще-то, полностью располагает к побегу из больницы. А ведь еще даже пары дней не прошло. Рин правильно сказала о Сакуре - он однажды будет гордиться тем, что был ее учителем; Хатаке и сейчас непомерно горд за каждого из них, даже, если подумать, за Саске, но получить по шее от ученицы Пятой боится уже сейчас. Но еще пару часов прогулки никому не мешало. И он направляется в сторону резиденции Хокаге, чтобы получить сведения, которые она обещала ему вчера. Впрочем, если Сакура не отвесит ему лещей в силу его учительского авторитета, то Хокаге вполне на это способна и, когда он появляется в кабинете привычно - через окно, в него тут же летит один из свитков, который приходится ловить налету; ей он еще пригодится. - Ты что о себе возомнил?! Еще дня не прошло, а уже столько проблем, Хатаке, ты меня в могилу сведешь вслед за собой! - она называет его по фамилии и это всё, приплыли. Какаши нагибается, чтобы пропустить над головой еще один предмет - на этот раз не ловит, это просто кружка. Треск фарфора раздается где-то за спиной и кто-то из охраняющих башню джонинов смачно матерится, на что он сам апатично пожимает плечами - если бы ему здесь действительно хотели снести голову, одной кружкой бы это все на ограничилось. - Вам уже доложили? - видит пляшущий гнев в карих глазах и все же находит смелость встать перед столом, застегивая привычный жилет, который все это время держал в руках, забрав из больницы; прежде, вернув на место свиток. Лучше, наверное, просто молчать. - Нет, Какаши, я тут телепатией занимаюсь и только за тобой одним слежу, - Пятая откидывается на стул и закатывает глаза, потирая лоб рукой. А он просто молчит. Если ему сейчас хоть слово сказать - голова с плеч, не меньше. Однако какое-то время Цунаде молчит, а после - рассказывает о последних сведениях из руин клана Узумаки от разведчиков. Они нашли несколько нужных свитков, но, так как у Деревни Листа нет прав забрать хоть один из них, а времени на копирование данных нет, то в скором времени нужно будет отправляться. Она все же дает ему несколько дней на восстановление; что угодно может случиться, "им в команде не нужен своевольный упертый калека" - как аргумент, и Какаши покорно кивает; вылечится, будет стабильно навещать ненавистные ему стены, и сам, в общем-то, понимает, что должен. Никому действительно не нужен лишний груз в команде. Он собирается уходить, когда в кабинет входит Шизуне в сопровождении смутно знакомой девушки; она выглядит уже не так, как раньше, но он узнает в ней некоторые черты и удивленно вскидывает брови. - Ханаре? - видеть ее в Конохе странно, учитывая то, зачем именно она приходила сюда раньше и при каких обстоятельствах покинула селение. Шизуне здоровается с ним кивком, подходя к Пятой, чтобы ввести в курс дела, а после просто встает рядом и во взгляде читается ясное: "крепись". - Какаши, объяснись, - требует Цунаде. Ну вот еще этого не хватало. - Ты - молчать, пока не спросят, - когда девушка уже собирается открыть рот, чтобы что-то сказать, ее затыкает Хокаге, пока этого не сделал Какаши. Он же, блять, ее спас, нарушив приказ тогда. Обязательно нужно было сунуться сюда и подставить его? - Прошу простить меня, я не выполнил приказ, отданный мне Третьим по причине...сердобольности, я полагаю. Впредь такого не повторится, - официально разъясняет Какаши. Как ей еще объяснить, что ему достаточно в жизни любящих его женщин, которых ему приходится убить? Стойко выдерживает острый и пронзительный взгляд и выдыхает неслышно, но глубоко, когда она переводит такой же на съежившуюся девушку. - Мне плевать на твои мотивы, Какаши, я все и без тебя знаю, - и ведь действительно знает. Черт бы побрал всех этих умных женщин. Опять хочется глаза закатить, поднять руки в сдающемся жесте и просто выйти в окно. - Зачем ты здесь? - Я покинула Деревню и оставила карьеру шиноби, у меня есть подтверждение о том, что я больше не принадлежу своему селению. Я пришла, потому что многое переосмыслила, поняла, чего именно хочу от жизни, - она протягивает Хокаге свиток, который достаёт из сумки, а та откладывает его, даже не читая. Документ могли подписать как и в доказательство правдивости ее слов, так и специально, в надежде на то, что в Конохе поведутся. - Приставить сопровождающего, завтра - допрос у Ибики, он наверняка тебя помнит и знает, как обойти все в твоем сознании. Потом решим, что делать с этим. Какаши, у тебя свое задание, не отходи от Рин и постарайся не нарушать ее покой. И, - Цунаде обращается непосредственно к нему, а тот невольно сглатывает. Кажется, на его дороге жизни неудачно разбился грузовик с прошлым. Максимально абсурдная мысль, но так оно и есть. Он даже не удивится, если объявится еще парочка женщин со словами о том, что у него уже пятеро детей и двое внуков. Даже бровью не поведет. - Разбирайся, пожалуйста, со своими девушками, не вмешивая в это Ибики и безопасность деревни, ясно? - Ясно, - кивает удрученно и поворачивается к Ханаре, не зная, что сейчас вообще нужно делать. - Когда прибудет охрана? - Пока нет свободных людей, через пару часов выделю. Отведи ее в общежитие джонинов, там полно свободных мест. А сейчас на выход, все, живо! - только Шизуне остается в кабинете после того, как Хатаке чуть ли не пулей вылетает за дверь, проталкивая вперед застывшую брюнетку. Нужно быть минимально грубым и изъясняться так, чтобы дать понять, что...что? Зачем она здесь? Что значит "поняла, чего хочу от жизни"? Чего? - Какаши, я...Прости, что так вышло, - он выводит ее на улицу, никак не прерывая поток речи старой знакомой. Ему просто нечего сказать. Она действительно виновата, тут не поспоришь. - Я пришла из-за тебя. Ты не убил меня тогда и...в целом, знаешь, ну...ты знаешь... - Что? - безэмоционально переспрашивает Какаши и её голос потухает с каждой секундой, как она смотрит на непробиваемое лицо. Он не так часто сталкивается с подобным; в последнюю девушку, которая сказала отдаленно тоже самое, силком запечатали Биджу. Нужно как-то это прекращать. - Я думала о тебе все это время, а потом, когда узнала, что ты остался жив после того, что случилось с Деревней, решила, что другого шанса может и не быть! - его ладонь оказывается в чужих и он просто останавливается, не зная, куда себя деть. Когда-то давно, и правда, он...увлекся. Этого не выразить иначе - он именно увлечен ей. Был. Но она ему нравилась точно также, как и другие привлекательные девушки, разве что с большим отличием в том, что никого из них ему не приходилось преследовать, как шиноби-врага и отпускать, поддаваясь чувствам. Он не жалеет. Может, даже несколько раз задумывался о ней первое время; но никак не ожидал увидеть именно сейчас. Ужасно неподходящий тайминг. - Понимаешь, Какаши, вряд ли таким как мы выпадет еще шанс, чтобы быть счастливыми. Ты же сам это осознаешь, я права? Она смотрит на него, действительно, с пониманием. С надеждой. И со специфично блестящими обожанием глазами. Блять, он попал. - Понимаю. Но это не повод принимать поспешные решения, - ему становится...неуютно. Перед глазами появляется взгляд Рин, которая никогда так беспардонно не подсовывала свои чувства ему под нос, обременяя. Он так сильно благодарил ее за это. Был просто до бесконечности благодарен за то, что она не смотрела на него также открыто и не говорила подобных вещей. Рин всегда была более...сдержанной. Она никогда не давила на него. И Какаши настолько внезапно осознает, какой же он, на деле, моральный урод. Как долго он ее мучил? Как тяжело ей было каждый раз видеть его безразличие? Захотелось опять просить у нее прощение, и еще, и еще раз, до тех пор, пока она сама не устанет его слушать. И даже тогда он продолжит. Хатаке почти не ощущает вины перед Ханаре - да, она ему чуть больше, чем просто нравилась, но он дал ей шанс жить дальше; жить так, как она хочет. Почему она захотела именно этого? - Ты ведь одинок, Какаши. Позволь мне быть рядом, мы будем счастливы вместе, я обещаю, - он вообще не понимает, с какого перепугу она решила, что он обязан ей чем-либо? Что у него все так же? Он с тем же успехом может познакомиться с любой девушкой из толпы и предложить ей прожить жизнь вместе. Но стоит и ничем не выдает свои эмоции, хотя, наверное, было бы нужно. Просто чтобы показать, что она делает что-то неверно. - Я слышала, что ты присматриваешь за кем-то. Та девушка...Рин, кажется? Кто она для тебя? Почему именно ты? У тебя, насколько я знаю, более высокий ранг для подобных заданий. - Ты слишком много знаешь о том, какой ранг какому заданию полагается, - он устало закрывает глаза и старается игнорировать ее. Просто отключить то, что находится перед ним. В любой другой ситуации, в другое время - он бы, обещает, подумал над тем, что с ней делать, а сейчас делать не хочется ничего, кроме как просто доставить ее до места и спокойно уйти. - Пойдем. - Нет, ты не ответил. Ни на один из моих вопросов, - девушка ловит его за запястье, когда Хатаке уже отходит, привычно доставая книгу из кармана, чтобы просто закрыться от нее, но, вероятно, не судьба. - Так кто же она? - Мы друзья, это неважно. Идем, - не знает, почему говорит это. Они ведь друзья, так и есть. Да. Определенно. И у него совсем не щемит, когда он думает об этом. Они...друзья. Так и должно быть, так - правильно. Теперь он перехватывает ладонь Ханаре, потому что иначе, кажется, она с места не сдвинется, а тащить куда-то силком девушку через всю Деревню у всех на глазах как-то...сомнительно. - Получается, ты все же одинок...Постой, Какаши, у нас есть еще время, постой же ты, - она останавливается вновь, осторожно прикладывая его ладонь к своей щеке и смотрит пронзительно, настойчиво. Он закрывает глаза и выдыхает, впираясь в нее после безразличным взглядом. Ему уже даже не все равно, такое немного...злит. - Не противься.., - он чувствует ее руку, скользящую вверх от плеча и стоит истуканом, расслабленно засунув одну ладонь в карман, когда вторую она все еще поглаживает большим пальцем, мягко потеревшись щекой о затянутую в перчатку руку. - Позволь мне.., - девушка поднимается на носочки, тянется к нему и касается края маски пальцами, медленно стягивая вниз. А он...просто стоит. Даже не шевелится. Осознает, что сердце не бьется быстрее; никаких эмоций, абсолютно. Хочется плечами пожать, мол, ну, да, прикольно, интересный поворот событий. Она слишком разозлила его чуть раньше, чтобы сейчас в нем кипело к ней что-то, кроме раздражения. А сейчас это просто перешло те границы, которые переходить, наверное, все же не стоило. Лучше бы бегала за ним, как все девочки в свое время за Саске по всей Деревне, и то меньше раздражения бы вызвала. Прикосновение чужих губ к своим не вызывает ничего и она это, кажется, чувствует. Прижимается ближе, пытаясь поймать хоть какие-то его эмоции; Какаши ощущает, как пальцы сжимают волосы на затылке и прикрывает глаза, не отвечая ей вообще ничем. Даже немного стыдно. Он никогда не обращался так с девушками, но и они никогда не обращались так с ним. Она пытается. Целует выше, переходит на скулы, поцелуями скользит по линии челюсти и возвращается обратно к губам. Мимолетно, легко, нежно; если бы не тысяча и один фактор для отвращения к происходящему, то ему бы даже нравилось. Засовывает теперь уже свободную вторую руку в карман и смотрит в карие глаза непробиваемо спокойно, когда она отстраняется, и Ханаре, чуть хмурясь, но смотрит все с теми же чувствами, что и раньше. - Я не отступлюсь, что бы ты не сказал и не сделал; я нужна тебе, а ты нужен мне, у меня было несколько лет на то, чтобы обдумать это, - зачем спрашивать его мнение? Правильно, не надо. Отличная тактика. - Пойдем быстрее, - натягивает маску обратно, давая понять, что он абсолютно игнорирует ее потуги, что умеет делать, вообще-то, профессионально, и привычно переключается в режим сенсора, чтобы посмотреть, где именно нужный ему человек, который должен будет ее сопровождать. И его будто током прошибает, когда он ощущает ЕЁ присутствие в паре шагов. Выдыхает судорожно, не зная, что делать. Она либо у него за спиной, либо за одним из еще не отстроенных зданий. Как много она слышала? Как сильно это по ней ударило? Насколько тупым идиотом вообще надо быть, чтобы допустить нечто подобное? Он просто...всё. Это конец. Сердце пропускает пару ударов прежде, чем Какаши поворачивается, встречаясь с ней глазами. Из всего, что только произошло - он не сделал ничего, что могло бы дать надежду Ханаре, но сделал это таким способом, который выбрал сам. А вкусы у него весьма специфичные.— POV Рин —
Шагая к дому Какаши и безучастно пиная носком обуви встречающиеся на дороге камни, Рин вдруг осознаёт какая она эгоистка. Поддавшись собственным переживаниям и погрузившись во вселенскую печаль, Нохара просто-напросто бросила Сакуру одну выполнять задание, которое вообще-то поручили им двоим. Ведь ничего страшного не случится, если она вместе с Харуно будет разносить пилюли по постам, а Ханаре в это время наверняка будет с Шизуне у Пятой. Они даже не пересекутся. Резко развернувшись, Рин побежала обратно, чтобы отыскать Сакуру и обязательно перед ней извиниться за своё поведение. Наверное, было слишком заметно, что она расстроена появлением незнакомки в селении, которую связывало с Какаши нечто большее, чем просто дружба, но даже сейчас Нохара остаётся куноичи Листа, а потому обязана следовать главному правилу — шиноби всегда должен скрывать свои чувства. Кроме того, она не хотела, чтобы из-за Биджу к ней относились как-то по-особенному и спускали с рук невыполнение порученного задания. Быстро направляясь к главным воротам, где она попрощалась с Сакурой, мысленно надеясь, что она ещё там и ей не придётся разыскивать девушку по всей деревне, Рин обращает внимание на двоих людей, которые остановились посреди дороги в нескольких метрах от неё. Приглядевшись, она даже поначалу не поверила своим глазам, но эту серебристую причёску было невозможно спутать ни с одной другой. Рин не слышала, о чём они говорили, но чётко видела все телодвижения Ханаре, которая была так увлечена процессом, что даже не заметила куноичи, смотревшую на неё в упор. В любой другой ситуации Нохара уже давно развернулась бы и ушла, но она до последнего ждала, что Какаши как-то отреагирует на действия девушки, остановит её, отойдёт или прервёт, и не даст зайти этому так далеко. Но он ничего не сделал. Рин наблюдала за тем, как Ханаре сдвигает вниз маску, к которой далеко не каждому позволялось прикасаться, а уж видеть лицо Какаши целиком — подавно. Но Ханаре довольно по-хозяйски вела себя, так, как Нохара никогда себе не позволяла. Девушка вдруг почувствовала неприятный укор предательства, хотя изо всех сил старалась себя убедить в том, что Какаши ей никогда ничего не обещал и за её фантазии он не в ответе, да и разве Ханаре виновата в своих чувствах к нему? Но никакие внутренние монологи не помогали. Поцелуй стал финальной точкой, после которой Рин почувствовала, что её мир рухнул. В больших, всё ещё по-детски наивных глазах, застыли слёзы и ей захотелось убежать отсюда, спрятаться и больше не существовать, но её словно прибило к месту и она была не в состоянии даже сделать шаг. Лучше бы он снова пронзил её чидори, это было бы не так больно, как то, что она видит сейчас. — В чём дело, Рин? Ты ведь думала о том, что была бы рада за него, если Какаши был бы счастлив с другой, — Нохара вдруг услышала посторонний властный голос внутри себя, который сменился издевательским смехом. — Давай, выпусти меня. И я отомщу им. — Нет.., — тихо прошептала Рин, пытаясь унять нарастающее чувство. — Оставь меня в покое. Но, похоже, Двухвостому уже не было нужно разрешение Джинчуурики. Куноичи ощутила, будто в ней что-то щёлкнуло и она даже не осознавала, что печати сорваны, продолжая смотреть в спину Какаши стеклянными глазами. Через мгновение он всё же обернулся и Рин встретилась с его растерянным взглядом. Ей вдруг стало очень неловко, она ощутила себя лишней, словно вошла в чужую спальню в самый неподходящий момент. — Я..я лучше...пойду, — надрывно проговорила Нохара, медленно разворачиваясь на месте, но уйти ей так и не удалось. Её тело вновь начало покрываться синей чакрой; ногти преобразовывались в звериные когти; глаза приобретали кошачий разрез, а тело наполнялось чудовищной силой. На этот раз всё происходило в разы быстрее, но самое страшное в том, что теперь Рин не могла не то что влиять на Биджу, но и осознавать, что она творит, чувствуя, что её сознание отключается окончательно, уступая пьедестал Двухвостому. Рин больше не ощущала ничего, кроме всепожирающего желания убивать. Прежде, чем двое перед ней успели осознать, в какой ситуации оказались, Рин одним прыжком настигла их, огромной синей лапой отбрасывая Какаши, который попытался помешать ей, в сторону. Сегодня не он её жертва. Хвостатый не крушил всё подряд, как это обычно бывает, он словно ориентировался на внутренние ощущения Рин, обостряя её эмоции в миллионы раз. Биджу с необыкновенной силой чувствовал всю боль, обиду и горечь своего Джинчуурики, следуя этим ощущениям и доверяясь инстинктам. На лице Нохары появилась ядовитая улыбка в тот момент, когда она возвысилась над Ханаре, которая испуганно смотрела на неё снизу. Бывшая куноичи бросилась было бежать...Глупая. Глупая девчонка. Рин схватила её за горло, прибив по-человечески хрупкое тельце к ближайшей стене, услышав хруст костей, отчего только больше вошла в азарт. — Ты пожалеешь о том, что явилась сюда! — произнесла Нохара чужим голосом, сжимая крепче тонкую женскую шею и видя, как Ханаре уже начинает терять сознание. Но Рин не собиралась убивать её так быстро. Охота, мучения, игра — вот чего она хотела. Отпустив горло, за которое полуживая Ханаре тут же схватилась, Двухвостый замахнулся лапой, собираясь нанести по ней удар, но девушка вовремя сползла вниз, из-за чего глубокие царапины от острых когтей остались на бетонной стене. Зверь помедлил, давай девушке возможность собрать свои жалкие силы и попытаться убежать, чтобы хоть как-то разнообразить своё развлечение с беспомощной Ханаре, но как только та побежала, громко зовя на помощь, Рин прыжком оказалась рядом с ней, массивным ударом отбросив ту, как тряпичную куклу, к новому зданию. Двухвостый наскочил на неё ещё до того, как та успела оправиться и хотя бы встать. Похоже, она получила многочисленные переломы и уже не могла пошевелиться. Странно было, что до сих пор жива. — Ты какая-то скучная. Куда же делось твоё игривое настроение, Ханаре? — озлобленно улыбнулась Рин, прижав лапой женское тело к земле, впечатывая его сильнее, создавая при этом ложбинку в почве. — Ты заплатишь своей никчёмной жизнью! И только Нохара собралась последним ударом попрощаться с Ханаре, как почувствовала, что её саму прибило к земле деревянными скобами. Хвосты и лапы оказались обездвижены, а Биджу увидел перед собой Ямато и предостерегающе зашипел. Недовольно утробно урча и не сводя взгляда, полного ненависти, с шиноби, который помешал ему закончить начатое, Хвостатый понимал, что на этом его свобода окончена. — Еле успел, — встревоженно проговорил взмыленный Ямато. — Как вообще вышло, что печать не выдержала? Я был абсолютно уверен в надёжности, по крайней мере, на несколько дней. Шиноби обращался уже к кому-то другому, а Двухвостый начал медленно отступать, покидая свою главенствующую позицию, вынужденный уступить место Рин. Нохара медленно открыла глаза, осознавая, что её разглядывают десятки глаз любопытных жителей. Она также неторопливо обвела испуганным взглядом окружающее пространство, оценивая масштабы бедствия, которые она принесла. Рин силилась выцепить из толпы зевак Какаши, но рядом с ней был лишь Ямато и Шизуне, которые непрерывно о чём-то переговаривались, но куноичи даже не пыталась вникнуть в суть. Внезапно она наткнулась взглядом на Ханаре, которая без сознания лежала на том же месте, а вокруг неё суетилось несколько медиков. Внутри куноичи всё сжалось в один болезненный комок. Как она могла? Она ведь не хотела этого. Даже в самых смелых мыслях Рин никогда не подумала бы о том, чтобы нанести вред Ханаре, пусть даже Какаши и выбрал бы её. Она стремительно встала с места, направляясь к раненной девушке, чтобы помочь ирьёнинам, но внезапно возникшая Пятая, отгородила Нохару, словно стена. — Я запрещаю тебе к ней приближаться, Рин, — произнесла Цунаде. Нохара растерянно посмотрела на неё и обречённо кивнула. — Прости, Рин, но тебя возьмут под стражу. Пока ни ты, ни мы не можем контролировать силу Двухвостого внутри тебя. Я не могу допустить, чтобы кто-то ещё пострадал. "Кто-то ещё пострадал", — вторило сознание Нохары. Она и подумать не могла, что картина Какаши и Ханаре, которые были так увлечены друг другом, вызовет в ней такую реакцию и настолько плачевные последствия. Рин обещала Какаши попробовать, и попробовала. Ничего не вышло. И ей точно теперь уже не стоит здесь оставаться, даже ради него. — Этого не потребуется, госпожа Цунаде, — ответила куноичи. — Я больше не причиню никому вреда. Простите меня, мне так...жаль. Никакие слова не могли бы оправдать её; Рин чувствовала самоуничижающее чувство вины, стыда, позора. И боли. Девушка взметнула вверх, приземляясь на крышу, с которой быстро перепрыгнула на соседнюю, стремительно передвигаясь за пределы Конохи в лес.