— POV Какаши —
Какаши сделал, кажется, большую часть выручки цветочного магазина Яманака, по крайней мере, Ино теперь смотрела на него то как на умалишенного, то как на лучшего мужчину в мире - девушку периодически брала зависть за то, что ей никто букеты в таких количествах не таскает и страх за то, почему он вообще кого-то топит во всех этих цветах. Но фиг то там он кому-либо расскажет, зачем вообще это делает, а основная причина в чем? В том, что Какаши не может позволить себе признать, что он - полнейший трус и не находит силы просто...поговорить. Не делать что-то подобное, а просто подойти и выложить все так, как есть; возможно, стало бы действительно проще и он бы сэкономил кучу денег, что, вообще-то, и неважно вовсе. Ему очень...боязно. Какаши ходит за Рин чуть ли не по пятам, ощущает в себе что-то от сталкера; Хатаке не преследует ее, конечно, не высматривает из-за угла или не пытается подглядеть, когда она принимает душ, он просто...ошивается рядом. Когда у него есть время, а есть оно у него почти всегда, Какаши находит себя недалеко от Рин. Просто в один момент поднимает глаза от книги, которую читает и осознает, что ноги сами принесли его к больнице. Именно поэтому у него получается идеально угадывать, куда она пойдет дальше и чем будет заниматься, потому почти везде ее ждет букет цветов с каким-то пожеланием чего-то хорошего. Какаши тысячу раз пытался написать там хоть что-то, кроме пожеланий. Он скомкал горы маленьких бумажек, исписал тонны бумаги, пытаясь просто вывести короткое "извини". Или "мне жаль". Или "прости меня". Хатаке даже не знает, что именно написать. Но сколько бы Какаши не следовал за Рин, он никогда не ходил за ней на эти их...свидания. Хатаке избегал этого, как мог - он понимал, что именно на этот ее выбор не сможет повлиять ни за что, а сам морально выдержать вид своей Рин и Ируки вместе просто не сможет. Поэтому он каждый раз испаряется, когда видит, что Умино приближается к ней, скрипя зубами и через силу заставляя себя оказаться в совсем другой точке Конохи, чтобы просто не наткнуться на них случайно. Какаши просто...продолжает дарить ей цветы. В один вечер Какаши приходит к мемориалу, понимая, что не был здесь уже очень долго; он всегда раньше...просто говорил с камнем. Не считал это чем-то нездоровым, просто, в итоге, единственный, кто мог бы выслушать его и не задавать лишних вопросов и не давать очевидных советов - это камень, на котором высечены имена всех его погибших друзей. Имя Рин давно стерли отсюда. О том, что оно здесь было, символизирует только выбитая полоска гранита на идеально ровной поверхности. Он смотрит на это и думает о том, что она словно вырвалась отсюда; будто все они запечатаны здесь, в этом камне, прямо на окраине деревни, ради защиты которой погибли и только если бы хоть кто-то из них мог бы вырваться так же, как и она. Какаши кладет белые цветы к мемориалу и застывает, бесцветно перечитывая огромное количество мелко выбитых имен. Цепляется за имя Обито и устало закрывает глаза. Он...виноват. Перед ним больше, чем перед кем-либо еще, не считая Рин. Обито единственный, кто смог в то время пробиться к нему сквозь сорванную из-за самоубийства отца психику. Человек, словам которого Какаши до сих пор учит новое поколение, считая, что это наследие, которое просто обязано остаться в сердцах этих детей. И Рин...был бы Учиха рад, если бы знал, что происходит сейчас? Какаши кажется, что Обито, не думая, полез бы с ним в драку и проблема в том, что тот бы победил. Он всегда был более достойным Рин, но только сейчас в душе Какаши уперто проявляется чувство, что Обито не мог любить ее сильнее, чем он сам. Хатаке не посмеет оскорбить память умершего друга, тем более, память о его чувствах к Рин, но...он не может себя успокоить. Какое-то время, еще до всего, что случилось, Какаши думал, что не может быть с ней потому, что Обито бы его не простил, что он и так нарушил слишком много обещаний и что просто не имеет права быть вместе с Рин с таким багажом сожалений и разочарований. А сейчас понимает, что ревностно относится даже к тому, что сам Учиха любит ее, потому что он, вероятно, единственный, в ком Какаши мог бы увидеть действительно достойного соперника - Рин любила его тоже; более...мягко и легко, по-дружески, именно так, как любят братьев, но все же, это...любовь. Почему-то Хатаке проявил уважение к тому, как Рин по наитию никогда не оскорбляла чувства Обито к ней, не давала ему ни шанса быть вместе, но и никогда не отвергала его. Какаши опускается на корточки и вздыхает, задумываясь о том, что сказал бы его друг. Не на то, что Хатаке изменил Рин у нее же на глазах, а просто на то, что он...больше не собирается сопротивляться ей. Если они помирятся, Какаши не будет против. Проблема в том, что он не может простить сам себя, пока его не простит тот, кто уже давно мертв. И ему кажется, что пока он не получит разрешение от этого камня, то не сможет до конца отпустить все то, что удерживает его на месте и заставляет каждый раз бежать от Рин и ее теплоты в обратную сторону, прямо сюда, к этому месту. Под холодный ветер и к камню, полному его личных сожалений и вины. А пока он попытается, попытается выбраться сам, без этого разрешения. Хатаке вновь покупает цветы и садится на лавочку в парке, задумчиво уставившись в небо. Какаши выглядит, как "белая ворона" с цветами. Хотя ему, в общем-то, плевать. Достает из набедренной сумки ручку и несколько маленьких листков, которые обычно вкладывает в букеты и, не давая себе подумать, пишет трясущимися руками "мне жаль". Ему кажется, что даже по почерку можно понять, что он написал это максимально нервно. Почти скомкав и в очередной раз швырнув это в урну, Какаши складывает печати и оказывается напротив дома Куренай, плавно опустившись на крышу, и оставляет букет на подоконнике; после вновь испаряется, решая, что лучше не идти на поводу у собственных страхов и неловкости и попросить прощения хотя бы так. И когда его отпускает это сотрясающее все внутри нервное ощущение, он...успокаивается. У Какаши редко от нервов бегают глаза и потеют ладони, как у подростка; да что там "редко" - никогда. Поэтому ему буквально страшно. Скорее всего, Рин прочла и, с вероятностью в сто процентов, поняла, о чем он. И Какаши продолжает дарить ей цветы, только теперь вместе с пожеланиями доброго утра или еще Бог знает чего, он пишет то, что никогда бы не подумал, что напишет. Хатаке не чувствует себя странно при этом, не ощущает, что делает что-то неправильное, но ему...непривычно. Ему страшно, что Рин поймет его не так, что ей самой будет неловко читать подобное. На самом деле, Какаши в какой-то момент не выдерживает и открывает пособие по подкатам от Джирайи, которое постоянно носит в сумке. Он не скатывает, нет. Просто ему так действительно проще написать Рин о том, что она превосходно выглядит или что ей безумно идут убранные в хвост волосы. "Ей никогда не сравниться с тобой" - он раз в пять записок, раз в пять букетов задевает эту тему; пишет просто "извини", просто пытается быть...милым. В своей манере. У него есть понимание того, как нужно вести себя с девушкам и оно почерпнуто не только сомнительными знаниями из книги, просто с Рин все совсем иначе - Хатаке действительно хочет показать ей, что он не последний мудак и вполне может быть сносным мужчиной. Правда, немного неловким и настырным, но у всех свои минусы! Он не останавливается; ему никто не говорит "стоп" и, в общем-то, даже если бы сказали, он бы все равно не послушал. Какаши продолжает ее избегать, уверен, что она не видела его ни разу за последнюю неделю и это, возможно, пошло ей на пользу. Не ему. Он то видел ее постоянно. Относя очередной букет со словами о том, что сожалеет, Какаши понимает, что устал. Просто забирается на дерево и смотрит в небо примерно...час. Ему редко удается ни о чем не думать, а после такой нервотрепки и тем вихрем новой пищи для размышлений, которую он получил у мемориала - тем более. А еще ему интересно, что написать в последней записке перед завтрашней миссией. Он все еще...не готов заговорить с ней. Не готов посмотреть ей в глаза и сказать все, о чем думает, вслух. Просто не в состоянии встретиться с ней лицом к лицу. И когда он оставляет букет у нее на подоконнике снова, перед самым ее приходом с работы, долго стоит с ручкой и листком на выступе под окном, хмурясь и не решаясь, что написать такого, после чего Какаши будет уверен, что завтра она не станет отводить от него взгляд. Чувствует, как Рин приближается, ощущая волны от ее чакры буквально за соседними стенами, и выводит беглое "я скучал", наспех вставляя между маленькими бархатными и разноцветными цветками в горшке с Анютиными глазками. Это первый цветок за долгое время, который он дарит ей в горшке и, возможно, Какаши просто греет надежду, что она его сохранит. Скрывается ровно в тот момент, когда дверь открывается, привычно оставляя за собой небольшой вихрь от техники. Он знает, что никогда не скажет ей это лично, но, вероятно, ей следует знать. Потому что Хатаке и правда скучает, слишком сильно, чтобы это не было очевидным. Какаши думает только о ней последнюю неделю и то, что он не может быть рядом и утолить эту жажду элементарного общения с ней - убивает. А то, что он в принципе не может позволить себе общение с ней, потому что боится - вдвойне все усложняет.***
Сбор для начала миссии проходит у самых ворот ранним утром; в ней нет ничего особенного секретного или сложного, поэтому в его отряде из четырех человек в большинстве не слишком опытные шиноби, которые были предложены Хокаге в качестве простого довеска ради количества. Ничего не должно случиться, а значит, более опытных ниндзя стоит оставить на защите деревни. Однако Рин, как медик, была обязана присутствовать даже на настолько безопасных вылазках (хотя Какаши в тайне даже радовался - он в последнее время все чаще замечал за собой желание не отпускать ее на опасные миссии, хотя понимал, что его желание ничего толком не изменит). Хатаке окидывает безразличным взглядом двоих не выспавшихся мужчин и переводит взгляд на бегущую в их сторону Рин. Ну вот, она еще даже не подошла, а его уже мандраж взял; главное здесь - не показывать, что у него внутри сердце кульбиты выписывает и он не ощущает рядом с ней ничего такого из разряда влюбленного мальчишки. Нет. Какаши апатично обводит ее взглядом и кивает в знак приветствия. Если бы он сам знал, почему себя так ведет. Хатаке мечтал только о ней и теперь, когда она рядом, ведет себя, как столб. По крайней мере, пока он не может проявить к ней хоть что-то, потому что здесь еще как минимум двое лишних. - Капитан Какаши, действуем по плану? - Да, вы с Рин пойдете впереди, мы с тобой позади. Не ввязываться в бой, только если будет острая необходимость, - он неосознанно ставит Нохару в самую безопасную позицию строя - он увидит, если вдруг что-то будет ей угрожать и она не скроется от его глаз, постоянно находясь впереди. Этого достаточно. Им уже давно разослали необходимые инструкции и запечатанный свиток, который нужно было доставить - Какаши забрал его у Хокаге несколько минут назад. Теперь им всего лишь нужно дождаться шиноби, которых требовалось сопровождать и передать им свиток по окончанию пути. Он просто стоит рядом с Рин и...молчит, смотря в горизонт, ожидая, пока там появится сигнал. Чувствует, как ему на плечи буквально давит чувство недосказанности и стабильно его игнорирует, срываясь с места вместе со всеми, когда справа взлетает дымовая шашка. - Будь осторожна. У меня плохое предчувствие, - Какаши не считает, что миссия опасна; у нее и правда очень низкий ранг и если бы не личная просьба Цунаде, ему бы вряд ли дали что-то подобное, но его предчувствия редко оказывались ложными. Хатаке важно, чтобы Рин осталась цела. Не имеет значения как и какой ценой, он защитит ее и отдаст за ее безопасность что угодно, даже свою жизнь. Поэтому Какаши просто хочет, чтобы она несмотря на то, что ей не положено даже смотреть в его сторону, понимала, что он все также будет ее защищать и Рин может доверить ему свою спину, свою безопасность. В этом смысле ему нет равных, тут он явно не сможет накосячить.— POV Рин —
Рин действительно ощущала себя так, словно она больше не живёт дома у Куренай, а находится в каком-то райском благоухающем цветочном саду. Казалось, что букетами, которыми Какаши задаривал девушку по нескольку раз в день, заставлен каждый уголок небольшого дома. Но Нохара не выбросила ни один из них, даже, когда закончились все вазы и пришлось использовать высокие стаканы и графины, чтобы хотя бы ненадолго продлить растениям жизнь. Куренай была в восторге от такого количества цветов и аромата, наполнявшего весь дом. И похоже, благодаря Какаши, Юхи обрела новое хобби: купив несколько мешочков рассады, девушка начала обустраивать зимний сад на террасе, целыми днями возясь с растениями. А Рин просто...не могла скрыть улыбку, когда находила в самых разных местах очередной букет. Хотя и очень старалась и злилась на себя за то, что такая слабохарактерная и расплывается от обычных цветов. Но для неё они были совсем не простыми, ведь дарил их Какаши, который раньше ничего подобного не делал и Рин даже подумать не могла, что он способен вести себя...вот так. Очень трогательно и романтично. Среди записок, которые Хатаке оставлял внутри, постепенно начали проскальзывать слова сожаления. И куноичи не знала, как к этому относиться. Она ужасно скучала; даже на прогулках с Ирукой Нохара не упускала шанса вспомнить о Какаши, да и сами цветы, от которых уже ломился дом, служили вечным напоминанием, не дававшим и на минуту отвлечься мыслями на что-то другое. Но Рин понимала, что цветами ничего не исправишь. И пусть Какаши скупит хоть весь магазин Яманака и возложит цветы к ней на порог, девушка хотела лишь одного – чтобы он пришёл сам. Появился из ниоткуда, как умеет, и выдаст своё неловкое "Привет", скажет о том, как ему жаль и что чувствует вину, что...она нужна ему. Решится ли он когда-нибудь на это? Найдёт в себе силы заговорить с ней? И пока Какаши не отпускает её, Рин не может начать жить по-новому. В какой-то степени куноичи была рада, что сегодня день миссии, потому что ей не придётся встречаться с Ирукой после вчерашнего поцелуя. Она малодушно хотела просто сбежать на задание и дать себе время на то, чтобы найти правильные слова. Нохара уже приняла решение, что больше не может мучить Ируку, давая ему призрачную надежду на то, что никогда не станет правдой. Но она так боялась увидеть в его глазах боль и разочарование, что решила дать себе немного времени, дабы подготовиться. Но на самой миссии её ждала задачка куда сложнее – Какаши, который будет рядом с ней и она уже никуда не сможет спрятаться. Рин ещё раз мысленно поругала Пятую за то, что та назначила им общее задание, и собрав всё необходимое в походную сумку, покинула дом, направляясь к городским воротам. Первым, кого она заметила ещё издалека, был, разумеется, Какаши. И чем ближе Нохара подходила, тем быстрее начинало биться её сердце. «Боже мой, Рин, не будь глупой и держись нормально. Ты уже давно не школьница», – мысленно убеждала себя девушка, подходя к команде. – Привет, – с улыбкой поздоровалась она со всеми, не выделяя Какаши как-то отдельно и лишь на мгновение бросив на него беглый взгляд. Хотя бы он поставил к ней в пару другого шиноби, а сам будет идти позади, благодаря чему девушка не будет всю миссию чувствовать себя скованно. Сейчас главное – это успешное выполнение задания, а не её обида на Какаши или его чувство вины, поэтому, хотя ничего сложного в их работе не предвиделось, но лучше ни на что постороннее не отвлекаться. Однако предостережение Какаши заставило Рин напрячься. Предчувствия Хатаке не были просто чересчур разыгравшейся фантазией, а значит, с большей долей вероятности в пути что-то пойдёт не так, как планировалось изначально. Поэтому как только дали старт началу миссии, Нохара заставила себя выбросить всё лишнее из головы, сфокусироваться и смотреть в оба. Как считала куноичи, сложность их миссии лишь в её дальности. Им предстоит длинный путь на большом расстоянии от деревни, но если даже Пятая не увидела здесь ничего опасного, поставив к ним в помощники не слишком опытных шиноби, значит, всё действительно должно быть хорошо. Им требовалось достигнуть страны Железа, чтобы там встретить людей, которых они должны сопроводить до страны Земли и в конце отдать им секретный свиток. Даже в детстве у их команды было множество похожих заданий, поэтому Рин не особо переживала. Однако предупреждение Какаши застряло у неё в голове и не давало девушке расслабиться хоть на минуту. Шиноби, поставленный в пару к Рин, время от времени у неё о чём-то интересовался, но Нохара не имела никакого желания разговаривать, отвечая лишь из вежливости. И как она была счастлива, что Какаши следует где-то сзади и Рин даже не видит его. Может, им удастся и на протяжении всей миссии особо не встречаться? На границе со страной Железа их команда разбила временный лагерь возле небольшого водоёма. Двое новеньких тут же побежали в воду ловить рыбу, но больше плескались там, словно маленькие дети. Рин же ушла в лес за хворостом для костра и, когда вернулась обратно, обнаружила на траве четыре больших рыбы. Разведя огонь и нанизав ужин на длинные палки, шиноби начали поджаривать рыбу, заходясь слюнями, однако, их капитан особо не торопился присоединяться к ним. Рин обвела окружающее пространство взглядом в поисках Какаши, обнаружив Хатаке сидящим на большом валуне. Может, хотя бы запах жаренной рыбы его привлечёт? Но ни до, ни после приготовления, шиноби не показался. Рин нахмурилась и посмотрела на двоих мужчин, которые, набив животы, улеглись спать под раскидистым деревом. Поручить это дело было некому. Нохара глубоко вздохнула и, встав со своего места, взяла в руки тарелку с нетронутой рыбой, направившись туда, где сидел Какаши. Подойдя почти что бесшумно (сейчас Рин не была в этом уверена, потому что слишком волновалась), она поставила рядом с мужчиной тарелку, сложив руки на переднике. – Ешь, пока не остыло, – произнесла она, что-то вырисовывая носком ботинка на земле. – Нам ещё долго идти, тебе понадобятся силы. Казалось, что напряжение, которое Рин испытывала в этот момент, достигло своего пика и если бы она задержалась ещё на мгновение, то случилось бы что-то, за что она потом сама себя долго ругала бы. Поэтому девушка просто спешно отошла, как будто убежав от того, что он может ей сказать, хоть Рин и знала, что сейчас не время и не место, и Какаши это прекрасно понимал сам. Зайдя за дерево и просто усевшись на голую траву, Нохара пыталась отдышаться, словно только что пробежала целый километр без остановок. Скорее бы эта миссия закончилась и она снова могла бы избегать его, подолгу задерживаясь в больнице. Время отдыха, в которое Рин так и не сомкнула глаз, подошло к концу и, разбудив двоих новеньких, команда пересекла границу страны Железа. К утру нового дня они уже были на месте, где их встретила такая же компания мужчин из четырёх человек, и Рин даже удивилась, увидев их, потому что все они оказались монахами. Все как один были облачены в длинные многослойные одежды и носили на голове соломенные шляпы с широкими полями, за которыми практически невозможно было рассмотреть их лица, а делать это намеренно Рин считала невежливым. Ко всему прочему, монахи оказались и не особо многословными. Поклонившись своим сопровождающим, только главный из них перекинулся с Какаши парой слов о предстоящем пути. Выстроившись друг за другом по парам, Рин вместе с другим шиноби пошли впереди, ведя за собой остальных. Пройдя половину пути к стране Земли, Нохара так и не услышала от их попутчиков ни единого звука. Конечно, она не знала, как обычно вели себя все остальные монахи, но эти казались ей жутко странными. И только Рин подумала об этом, как ощутила, что её напарник, назначенный ей Какаши, просто...упал на землю. Ей хватило доли секунды, чтобы повернуть голову и заметить копошение сзади, отчего Рин резко отпрыгнула в сторону, чтобы не оказаться следующей. Ещё секунда – и Нохара видит, как райкири Какаши пронзает одного из монахов в районе печени. И всё это происходит настолько молниеносно, что череду событий улавливает только зрение Рин, а мозг ещё не успел получить сигнал о том, что происходит. Однако как только до неё доходит, что на них напали, Нохара достаёт кунай и быстро направляется к своему товарищу, чтобы оказать тому помощь. Но на пол пути она замечает, как ещё один монах сбрасывает с себя балахон и сию секунду отпрыгивает на безопасное расстояние. – Техника Стеклянной тюрьмы! – произносит он и вокруг Рин образуется стеклянный куб, который запирает её в тесном пространстве. Нохара с силой ударяет остриём куная в стекло, делая это снова и снова, но совершенно ничего не меняется. Видимо, сквозь стекло проходит чакра и разбить его кунаем не представляется возможным. Она осматривает пространство и понимает, что здесь нет притока воздуха, а значит, запас её кислорода ограничен. Ей ничего не остаётся, как смотреть сквозь стекло на то, как Какаши вступил в бой с шиноби, который заключил её в свою технику, а к Рин бежит его напарник. – Нет! Уходи! Ты должен помочь Какаши, что ты делаешь?! – надрывается Нохара за стеклом, видя как мужчина пытается каким-то образом вызволить её. – Извини, Рин, но это приказ Какаши, – отвечает он ей и Нохара сокрушается ещё больше, обессиленно ударяя рукой по стеклу. Куноичи видит, как схватка двоих шиноби перемещается в лес; нападавший пытается скрыться в чаще, но Хатаке не даёт ему уйти. – Кто вы такие? Что это за люди с вами? – кричит Рин оставшимся двум монахам, которые всё это время стояли в стороне. – Мы не знаем. Они просто велели нам молчать или грозились убить, а потом вернуться в наш храм и убить всех там. Но мы знаем, что им был нужен ваш свиток, – наконец подал голос один из мужчин. Внезапно стеклянный куб вокруг Рин исчез, видимо, шиноби ушёл слишком глубоко в лес и уже не мог контролировать свою технику. Или...Какаши убил его? В любом случае, как только Нохара получила свободу, она сразу же подбежала к своему напарнику, который лежал на месте без сознания, ощупывая его пульс. К счастью, тот был жив и спустя недолгое лечение пришёл в себя. – Ты останься здесь и ни на шаг не отходи от них, – скомандовала Рин только что очнувшемуся, кивнув в сторону монахов. – А ты прямо сейчас отправляйся обратно в Коноху и обо всём доложи Пятой. Она решит, что делать дальше. Бегом! После того, как Нохара дала указание второму и тот понёсся во весь опор обратно, сама девушка побежала в лес. Даже если Какаши убил нападавшего, его самого могли ранить. А если нет, то её помощь не будет лишней. Только бы успеть. Только бы не случилось ничего плохого...— POV Какаши —
Какаши на самом деле старается просто ей...не мешать. Не смущать Рин своим присутствием, не давить на нее; он максимально отделяется и смотрит на девушку со стороны, постоянно наблюдает за женской спиной и держит себя настолько на чеку, что это почти физически ощутимо - сейчас у него и правда очень плохое предчувствие. Хатаке знает, что случится что-то, чего случиться не должно по плану и это определенно не будет подарком судьбы, но пока они не покинули границы Страны Огня волноваться, в принципе, не о чем. Ему не дает покоя что-то едва уловимое, неосязаемое и необъяснимое, но Какаши был бы последним дураком, если бы не прислушивался к себе. Рин, бегущая впереди, в безопасности, и этого более, чем достаточно. По крайней мере, пока. Сделать привал, пока еще не совсем темно - определенно хорошая идея, потому что если Хатаке уже забыл, что такое уставать на таких дистанциях, то двое парней валятся с ног и молчаливо требуют у командира разрешение привалиться к какому-нибудь дереву и дать телу отдых; один из них даже не молчаливо, о привале просит именно Нохара, до которой он, кажется, и докопался. Они никуда не опаздывают, так что, Какаши дает добро и оставляет тех двоих заниматься тем, что они дурачатся в воде, а сам выбирает для себя обзорный пункт и усаживается там (на самом деле, он просто сел на камень и ничего не хотел делать), делая вид, что занят патрулированием. Какаши услышит или учует любого, кто попробует подобраться к ним незаметно и постоянно бегать туда-сюда на дежурстве не полезно еще со времен, когда он был генином. На деле, Хатаке просто...думает. Сейчас он не может подарить Рин цветы и пожелать приятного аппетита, или спокойной ночи, или еще чего угодно, а сделать это...хочется. Он привык. Привык делать это, а сейчас мается и не может найти себе место, потому что думает еще и о том, как именно ей все сказать. Как сказать и не проглотить язык просто от одного ее взгляда; сейчас он почти уверен, что она не отвергнет его, а значит, эти извинения будут означать очень многое, а конкретно для них начало...всего. Но у него нет ни малейшего понятия, как можно это сделать; как сказать просто "прости", когда ты чувствуешь себя виноватым настолько, что готов просить прощения всю жизнь и даже больше - при этом так и не искупив вину, потому что этого недостаточно. Для нее он хочет всего самого наилучшего, ему необходимо, чтобы Рин была окружена только самым, самым лучшим и это касается и его тоже - Какаши просто не дотягивает до того стандарта, который сам к ней приставил. Хоть и понимает, что больше никого не сможет к ней подпустить. Желание отбить Ируке пару жизненно важных органов тому подтверждение, а ведь он близкий для него человек, они бывали во многих ситуациях вместе и Умино, в общем-то, очень даже неплохой человек. Какаши устало вздыхает, откидываясь назад и смотрит в небо, настолько заебанно, насколько это вообще возможно, кривясь. Он так сильно устал. Последние пару недель выжали из него все моральные соки и, кажется, он больше просто не в состоянии об этом думать. Издалека тянет рыбой, а Хатаке, вообще-то, обожает рыбу; оборачивается, чуть повернув голову вбок и садится, безысходно выдыхая - есть и правда не хотелось, да и терпеть двух чунинов, которые будут пытаться заглянуть ему под маску, не было ни малейшего желания. Он должен дать Рин спокойно поесть и отдохнуть, не нервируя собой; его организму приходилось бывать и в еще более худших ситуациях, так что пропуск одного ужина и, вообще-то, очень вкусно пахнущей рыбы, ничего не стоит. Опирается подбородком на кулак и достает книгу, поверхностно скользя глазами по тексту, особо не вникая. Он знает наизусть каждый отрывок, поэтому часто читает просто ради успокоения нервов и иллюзии занятости. Какаши читает, совсем не принюхивается к запаху рыбы. И когда этот самый запах приближается, а шаги за спиной все ближе, понимает, что близится...пиздец. Он резко ощущает себя застуканным за просмотром порно мальчишкой, и это совсем не из-за книги; его отчего-то накрывает волной смущения, потому что те двое улеглись зубами к дереву и в ус не дуют, а они с Рин полностью...наедине. То есть ему некуда будет сбежать или перейти в разговор с кем-то еще; если она сейчас что-то у него спросит, он просто перегорит и упадет в обморок от морального напряжения. Так не было даже тогда, когда Наруто с Шикамару просили его прочитать первую строчку из книги. Даже простой фразы типа "спасибо за цветы", будет достаточно - Какаши моментально впадет в прострацию. Он не такой уж крепкий морально и уверенный в своих потугах ухаживаний за девушками мужчина. Совсем. Ей вообще могли надоесть эти букеты, а он все таскал и таскал. Жуть. Но Рин ничего не говорит; предлагает ему поесть и оставляет рядом рыбу, сбегая. Кажется, она ощутила то же самое напряжение. Просто великолепно - теперь между ними еще и пропасть неловкости образовалась, им только этого и не хватает. Стягивает маску, откладывая книгу и смотрит на спокойный водоем, стараясь не думать вообще ни о чем - дальше их ждет куда более сложная часть миссии, чем просто пробежка и пикник на природе. Все идет гладко ровно до того момента, как он видит заказчиков и хмурится. Они ему не нравятся на сто процентов из ста - двое запуганных чем-то, они явно жмутся друг к другу и молчат, а еще двое слишком напыщенно молчаливы и поэтому Какаши ждет подвоха всю дорогу, пристально прожигая, в принципе, абсолютно безразличным с виду взглядом чужие спины. Хатаке ощущает знакомое напряжение; воздух вокруг будто накаляется, ему всегда было интересно, откуда берется это чувство, но он бы хотел не чувствовать его больше никогда, потому что за ним всегда следует какая-то хуйня, к которой кроме него, обычно, мало кто готов. В их команде - тем более. Идущий впереди парень падает навзничь и Какаши тут же отвлекает второго, отдав приказ не расходиться далеко и не увеличивать периметр поля боя; Рин попадает в ловушку и Какаши матерится, пропуская несколько ударов, которые оставляют на руках большие рубцы. На момент отвлекается от того, с кем сражается, чтобы просто вывести из строя второго нападающего, куда более слабого, моментально пронзая райкири; два неопытных шиноби Листа вряд ли потянут даже такого противника и поэтому Хатаке хочет, чтобы они сосредоточились на спасении Рин, потому что сам он, кажется, просто не успевает. - Спасай ее, - те двое монахов, что молчали и жались друг к другу - не проблема, они продолжают делать то же самое, только теперь куда более напугано, чем раньше и, кажется, второй чунин все же отдохнул и теперь поднимается. Какаши не может оставить того, с кем сражается сейчас - он намного сильнее, чем показалось на первый взгляд и Хатаке злится в геометрической прогрессии, когда понимает, что его намеренно уводят подальше от остальных. Но противников с ними не осталось - это радует, Рин наверняка сейчас в безопасности и это все, что ему нужно. Защитить секретный свиток и победить одного-единственного врага - не такая уж большая проблема. Какаши даже не поднимает протектор, чтобы использовать шаринган - с ним достаточно легко сражаться; Хатаке блокирует все его движения без особых проблем и монах почти не использует ниндзюцу, так что это скорее просто напряженное сражение, давящее на него морально, потому что...его противник расслаблен? Хатаке видит, что враждебный шиноби не слишком и усердствует, будто делая все лениво; просто пытается заманить его глубже в чащу леса и Какаши это очень напрягает сейчас. Если бы монах хотел его убить, он бы сделал это еще там, где все началось; так почему никого не должно быть рядом и шиноби заводит его так глубоко в лес? Какаши пропускает несколько ударов просто для того, чтобы подобраться ближе и ударить самому; что было, вероятно, самой большой его ошибкой. Как только он оказывается вблизи, со спины к дереву его прижимает клон и это просто охуеть как плохо. Потому что, кажется, это и не клон вовсе: всё это время с ним как раз и сражался теневой клон, только намного более крепкий, чем у Наруто. Чакры в нем максимально приближенно к носителю и именно поэтому Какаши казалось, что он расслаблен - клон не был расслаблен, просто именно так он сражался в полную силу и поэтому увел его так далеко в лес - автор техники скрывался именно здесь, и сейчас пытался достать из набедренной сумки Хатаке свиток; этого допустить абсолютно никак нельзя. Какаши с трудом складывает печати для чидори и как только все вокруг наполняется тонким стрекотом птиц, монах отступает, давая ему возможность освободиться и пронзить ладонью клона, избавив себя, по крайней мере, от одной проблемы. Но как только ноги касаются земли, Хатаке чувствует, как в спину упирается сначала лезвие, а после - застилающая глаза боль в правом легком. Он жмурится и разворачивается, чтобы хотя бы нейтрализовать того, на чью слишком очевидную уловку попался. Это...не то, что он делает обычно. Какаши понимает, что проиграл. Выжигает несколько важных притоков чакры на теле своего соперника и мужчина падает; останется жив, но пользоваться техниками больше не сможет никогда. Сейчас Хатаке физически не способен сделать что-то большее. Какаши стоит на ногах просто из-за того, что держит равновесие; он не чувствует ничего, кроме тяжести во всем теле, накрывающей все здравые мысли. Хатаке не может дышать, понимает, что одно легкое просто не справляется, чувствует, как жилет пропитывается кровью и резко кашляет, ощущая комки крови на маске, которую тут же сдергивает вниз. Умереть здесь...неожиданно. Он не успевает это осознать, но понимает, что это - конец. Какаши не может этого принять, но прекрасно осознает - такие ранения почти невозможно залечить в полевых условиях, а он не чувствует приближения Рин. Он в принципе ничего сейчас не чувствует, кроме адской боли по всей грудной клетке. И ему страшно; страшно умереть здесь. У Какаши был период, когда он сам искал смерти, он помнит, как жаждал этого ощущения, гнался за ним, как умалишенный и как его однажды вытащили из этой бездны, вытянули, буквально за уши; он умирает во второй раз - кажется, все должно было закончится еще тогда и он уже почти поверил в судьбу, прежде, чем упал на колени, заваливаясь вперед, но не ощущает земли - его ловят, его снова, в который раз, кто-то спасает. С трудом фокусируется, стараясь не терять сознание от потери крови и жуткой слабости, потому что все, чего он хочет - закрыть глаза и расслабится, но та часть мозга, которая отвечает за его здравомыслие, говорит, что это противопоказано сейчас. То же говорит и Рин. Он складывает голову ей на плечо, обессиленно выдыхая, и кашляет, пачкая ее шею кровью; каждый раз, словно по открытой ране ножом, гортань опаляет такой болью, что он едва может дышать, хватая воздух рваными порциями и понимает, что у него просто...может не быть шанса. Рин продолжает поддерживать его, ища в сумке какие-то принадлежности и он видит сосредоточенное лицо, но по щекам - слезы; она плачет, утирает влагу запястьем и вновь ищет что-то в сумке и для Какаши это сейчас единственное, что не отпускает его. - Я люблю тебя, - хрипит ей куда-то под ухом, вымученно и на грани слышимости говорит ей то, что она не должна слышать, когда он умирает. Хатаке и правда...совсем плох. Он видит это по ее лицу, да даже по тому, что сам ощущает. Рин застывает, буквально на мгновение и тут же начинает делать всё еще более быстро, всхлипывая теперь уже громче и Какаши улыбается, он не может себя сдержать - все, что он ощущает сейчас - боль, тугая, сковывающая все его движения вплоть до дыхания; стук сердца, гулкими ударами отдающий будто бы прямо по затылку и эфемерное счастье просто от того, что она рядом. Ощущает, как отнимается правая рука; вероятно, он задел нерв и снова кашляет, понимая, что крови становится все больше, а дышать - все труднее; Рин с ним в последние моменты для него, он понимает, что это - конец. Нет смысла злиться, сожалеть или прятаться от чего-то; Хатаке наслаждается тем, что есть у него сейчас, а она единственное, что у него когда-либо было; самое ценное в его жизни, единственное, почему он может пожалеть о своей смерти - она остается одна; он совсем не хочет, чтобы Нохара ходила на его могилу так же, как он на ее. - Извини...мне очень жаль, - Какаши просто выдыхает это, вымучивая из себя последними силами все, что у него осталось - он не хочет, чтобы у нее оставались плохие чувства к нему - измены, ее убийство, смерть Обито, безразличие и прочее; ему жаль. Она должна знать. Если бы он только мог говорить сейчас, Какаши кажется, что готов сказать ей все, что угодно - все, о чем когда-либо думал. Но он просто не может. Она разрезается жилет на нем, кидая на землю и пытается максимально аккуратно опустить на спину, а Хатаке думает, что не хочет терять ее тепло хотя бы сейчас, когда это - последние его минуты. Он ведь попрощался с жизнью на полном серьезе; Какаши готов умереть. Но видит, что она не сдается, Рин пытается что-то сделать, поджимает губы, а он просто не в состоянии осознавать ее действия сейчас. Истекает кровью, понимает, что потерял слишком много и дышать становится почти невозможно, он снова сплевывает кровь, с усилием развернув голову вбок и медленно прикрывает глаза, продолжая пытаться вдыхать хоть какое-то количество кислорода. Да, Какаши абсолютно смирился с тем, что его ждет через несколько минут, но...он не сдается? Перед глазами действительно, как все и говортят, мелькает вся его жизнь - скудная, наполненная сожалениями и чувством вины, одиночеством и скорбью от потери тех, кого он когда-либо ценил. Хатаке не хочет умирать...так. Ничего не может сделать, даже пальцем пошевелить, но с титаническим усилием пытается хотя бы приоткрыть глаза, чтобы не отключаться; его манит куда-то в мягкость, слишком знакомое чувство и он знает, к чему оно ведет, чтобы слепо ему довериться. Надежда умирает последней, так что, пока не умер он, ему еще есть во что верить. Какаши цепляется за эту надежду из последних сил и понимает, что...делает это для Рин. Не для себя, лично для себя он сдался еще в четырнадцать, когда его чидори насквозь прошибло ее грудную клетку, потому что именно она была его надеждой и тогда он ее потерял. Хатаке попрощался с жизнью еще тогда, понял, что в ней нет никакой ценности, а сейчас понимает, что не может оставить Рин, и как бы это не было банально и чересчур напыщенно и драматично - Какаши пообещал жить ради нее и хотя бы ради этого обещания он продолжит бороться. Сильный толчок в грудь и боль на самом деле помогает - он отхаркивает сгусток крови, жмурясь от того, как раздирает дыхательные пути и открывает глаза, резко и чуть зажмурившись от света. Какаши клянется, что если вдруг выживет, если у нее получится и он не сдастся настойчиво утягивающей его в бездну легкости и облегчению, он перестанет корить себя за все настолько, что это мешает ему принести ей счастье. Хатаке сделает ее счастливой, ему суждено жить ради нее, рядом с ней, быть тем, кто сделает ее счастливой, а не видеть ее слезы и обиду на него же. Желание жить разгорается, словно спичка, брошенная в костер - сравнение банальное, но идеальное для понимания - из этого желания сделать счастливой конкретно ее вырастают и другие, то, к чему он раньше никогда не питал особого интереса; жизнь, именно тогда, когда он с ней прощается, заиграла совсем другими красками и он действительно не хочет умирать. Не сегодня и не сейчас.— POV Рин —
Рин спешила как никогда раньше, обгоняя собственную тень, а свистящий ветер в ушах выбивал из головы все прочие мысли, кроме одной – лишь бы с Какаши ничего не случилось. Теперь она понимала, что за предчувствие у него было, и к нему следовало прислушаться, а не игнорировать; отложить миссию хоть на час, потребовать у Пятой подкрепление – да что угодно, лишь бы обезопасить себя от подобных случаев. Но сейчас Рин продиралась сквозь густую растительность, ориентируясь на звуки борьбы где-то в отдалении, и сама чувствовала, что надвигается нечто плохое. Только бы успеть и положить всему этому безумию конец. Нохара спустилась вниз с ветки на лесную опушку и застыла на месте. Она даже в страшном сне не могла представить, что когда-то увидит подобное наяву. Какаши смертельно ранен. Рин определила это сразу, как только лезвие вошло в его спину. Нохара уставилась невидящим взглядом на двоих мужчин, всё ещё не в состоянии поверить в реальность происходящего и только стоны второго шиноби, который упал на землю, заставили девушку выйти из ступора. – Нет, нет, нет.., – обезумевше шепчет Рин, подлетая к Какаши и удерживая его от падения. Она совсем не была готова к этому. Нохара всегда говорила, что будет рядом с ним, чтобы оберегать от травм, но сама всегда надеялась на удачу, что все невзгоды обойдут Хатаке стороной. И если бы на его месте был кто-то другой, Рин, наверное, реагировала бы более сдержанно и профессионально, но сейчас, понимая, что он умирает прямо у неё на руках, девушка чувствовала будто и сама вот-вот потеряет сознание. Она слышит с каким хрипом Какаши дышит ей на ухо, делая следом сиплые выдохи, и слёзы градом катятся по её щекам. Это...очень плохо. И Рин не уверена, хватит ли у неё сил, чтобы помочь ему, потому что травма слишком серьёзная; она никогда не лечила подобное вне здания госпиталя и без необходимого оборудования. Но разве она сдастся? Нет, Нохара не может потерять его и сделает всё, на что способна и даже больше, вырвет его из лап смерти. – Нет, не говори этого, – сквозь слёзы восклицает Рин, слыша признание Какаши. Она мечтала о том, чтобы когда-то он сказал ей эти слова, но только не сейчас, не при таких обстоятельствах, не так, словно он говорит это на прощание. – Ты скажешь мне это потом, когда будешь здоров, – шепчет куноичи, до крови прикусывая губу, чтобы не расплакаться ещё больше, потому что знает, что её способности ограничены и у неё просто может не получиться. Девушка аккуратно укладывает шиноби на спину, так же бережно расстёгивая весь пропитанный кровью жилет. Силуэт Какаши просто расплывается перед ней от обилия слёз, которыми наполнены её глаза, и Рин, злясь на саму себя за это, ожесточённо вытирает их. Лезет в сумку за шприцем с обезболивающим, вводя препарат Хатаке. Нохара прекрасно осознаёт, что у неё нет с собой ничего, что необходимо для этой операции, но она настырно отвергает все мысли о плохом. – Я не дам тебе умереть, слышишь меня? Всё будет хорошо, – надрывно произносит девушка, распарывая кунаем водолазку Какаши и начиная рассеивать зеленоватый свет над местом поражения. Он слишком быстро теряет кровь и Рин не может это остановить. Она так боится, что Хатаке умрёт здесь, в этом лесу, у неё на руках, что её окровавленные ладони дрожат мелкой рябью, а сама она почти забывает, что нужно дышать, делая глубокий вдох, когда воздуха уже совсем не хватает. – Нет, пожалуйста, ничего не говори. Слушай меня и не закрывай глаза, хорошо?.. - взволнованно произносит куноичи, то и дело глядя на лицо Какаши. Зрачки всё ещё двигаются, реагируют на свет и эта картина для неё сейчас самая важная на свете, потому что если она взглянет на него и увидит застывший безжизненный взгляд, направленный в пустоту, то и её жизнь уйдёт вместе с этим. – Ты же не бросишь меня, Какаши? Пожалуйста, не оставляй меня, пожалуйста.., - взмолилась Рин. – Ты дал клятву Обито, помнишь? Всегда меня защищать? Побудь ещё со мной, Какаши, прошу...Только не сейчас... Рин чувствовала спиной, что к ним кто-то медленно приближается. Как над её головой возносится острие куная и некто полон решимости завершить начатое. Но Рин просто не могла отвлечься сейчас на это, у неё не было времени, чтобы дарить его ещё кому-то, кроме Какаши. Не отрываясь от лечения, Нохара резко поворачивает голову набок и чувствует, как движение за спиной прекратилось. – Сделаешь ещё шаг и я убью тебя! – предостерегающе прорычала Рин, словно львица, охраняющая от врагов своё семейство. Нельзя было так рисковать, ведь если что-то случится с ней сейчас, то они умрут оба, а Нохара даже на том свете не простит себе этого во всю вечность. Незаметно преобразовав лечащую чакру в хирургический скальпель, девушка смотрит в лицо Какаши, проговаривая одними губами: "Я сейчас". И до того, как вражеский кунай успел опуститься на то место, где ещё мгновение назад была женская голова, Рин резко развернула корпус назад, перерезав сухожилия на ступнях ног бывшего шиноби. Слыша оглушительный крик боли, пронизывающий весь лес, Нохара осознаёт, что тот никогда больше не сможет ходить и даже стоять. Ему и не потребуется. Потому что как только мужчина падает перед ней на колени, Рин проходится скальпелем по его горлу и отталкивает тело от себя. Шиноби хватается за шею и девушка видит, как закатываются его глаза. И когда мужская голова гулко ударяется о землю, он уже больше не издаёт ни звука. Только сейчас Рин осознаёт, что сделала. Она испуганно протягивает перед собой руки и смотрит на свои дрожащие окровавленные ладони, силясь не закричать. Это сделает Какаши только хуже. Она убила человека. Впервые в жизни. Минато-сенсей часто делал ей замечания на тему того, что Рин слишком милосердна к своим врагам и это мешает ей на миссиях, ведь когда-нибудь настанет момент, в который и ей придётся убить. И он настал. Каким бы подонком не был тот мужчина, она отняла у него жизнь. Как..она могла..это сделать?.. Рин подавляет очередной позыв к тому, чтобы расплакаться, и вытирает руки, перепачканные кровью Какаши и чужой, о свой передник. Хатаке не должен понять, что её это выбило из колеи и она не покажет ему, не сейчас. Потому что это...неважно. Будь там мужчина, женщина или целый отряд шиноби, она убила бы их всех, если бы они угрожали благополучному завершению спасения. Заставив себя выбросить это из головы, Рин вернулась к Какаши и просто...ужаснулась. Он сильно побледнел и будто вмиг прибавил возраста, слабо дыша через сквозь приоткрытые пересохшие губы. – Ты должен бороться, ты ведь сильный, Какаши. Наруто и Сакура, все твои ученики ждут твоего возвращения с миссии. А Гай? Ты не можешь ему проиграть, ни за что. Как Цунаде будет справляться без тебя? Никак. Без тебя Коноха уже не та деревня. И я...Я совсем не смогу без тебя, пожалуйста, не уходи...Я так...люблю тебя... Рин продолжала говорить, всхлипывая через каждое слово и хоть остановить кровотечение ей удалось, это далеко не всё, что требовалось. Вернуть его назад всеми силами. Обмануть смерть. Вытащить за шкирку за пределы черты между жизнью и смертью. Она сможет. Обязательно сможет. Какаши единственный, ради кого вообще стоило бы бороться. Но как бы Рин не старалась, его состояние только ухудшалось. Нохара слышала замедленное сбивчивое сердцебиение. Какаши уже ничего не говорил и практически не реагировал, а куноичи...злилась на себя. Так, как никогда не злилась в своей жизни. Какой она медик, если не может спасти того, кого любит? Она просто никчёмная, просто ничтожная, никто...Рин мимоходом стирает со лба испарину, закатывая рукава и напрягая всё тело так, чтобы перегнать чакру в руки. Поток был слишком слаб для такой травмы, да и сама она устала, но для неё эти обстоятельства не были аргументами. Она стиснула зубы, напряжённо буравя взглядом грудную клетку Какаши, время от времени отсчитывая его пульс. Внезапно девушка почувствовала во лбу невыносимое жжение, до которого непроизвольно дотронулась рукой, отметив появление чего-то нового. Свечение, которое исходило из её рук, стало мощнее в несколько раз, покрывая практически всю поверхность мужской груди. Рин непонимающе смотрела на происходящее, но продолжала лечить, и если это дар свыше, то он очень вовремя. Она ещё не была уверена, но, похоже, у неё открылся Бьякуго, которым обладала Цунаде. И как в подтверждении этому предположению, уже через мгновение Рин заметила, как по её рукам и всему телу расползаются чёрные татуировки и Нохара понимает, что это оно. Девушка мельком нервно улыбнулась, осознавая, что у неё...получается. Сердцебиение начинает прослушиваться лучше, пульс нормализуется, а повреждённое лёгкое затягивается с нечеловеческой скоростью. Зрачки Какаши вновь сфокусировались на её лице и куноичи просто...плачет. Вновь, но на этот раз от счастья. Она смогла, он останется жив, рядом с ней. У неё получилось вернуть его, защитить, исцелить. – Потерпи ещё чуть-чуть, ладно? Скоро всё закончится. Я никуда...не отпущу тебя. Никакая смерть не заберёт тебя у меня, – произносит Рин, когда свечение под её руками медленно затухает, оповещая об окончании лечения. – Подожди, не двигайся, я сама, – проговаривает девушка, осторожно перекладывая голову Какаши на свои колени, бережно убирая пепельные волосы с его лица и поглаживая того по голове. – Нам нужно дождаться помощи. Тебе сейчас лучше не напрягаться. Она смотрит в его лицо и не может поверить, что только что они избежали смерти. Он в порядке, почти в полном, а не в предсмертной агонии, и Рин готова закричать от счастья на весь лес и обнять весь мир, но всё это потом, когда Какаши будет полностью здоров. – Ты...жив, боже...Спасибо, что ты не сдался, – тихо произнесла Нохара, после чего склонила голову ниже, накрывая осторожным поцелуем губы Какаши, который затем начал расходиться поцелуями по всему его лицу. И Рин не было стыдно или неловко за это; она любила Какаши больше жизни, больше самой себя, а всё это чуть не уничтожило её. И она просто радовалась как могла, что самый дорогой для неё человек остался с ней. – Что у вас случилось? – неожиданно раздался голос за спиной и, обернувшись, Рин увидела напарника Какаши и двоих оставленных ему монахов. – Я услышал крики и решил, что вам нужна помощь. Вы...целы? Рин и Какаши, которые были целиком испачканы кровью, действительно создавали спорное впечатление о своей невредимости, но Нохара радушно улыбнулась, развевая все сомнения. – Какаши ранен. Я сделала всё, что смогла, но требуется откачать из его лёгких кровь. Не считая того, что он очень слаб и ему необходима реабилитация, – объяснила девушка, переведя взгляд на молодого шиноби. – Отправляйся в страну Земли и приведи помощь. Юноша кивнул головой и резко взметнул на ветку, быстро перемещаясь по заданному направлению. Через час ожидания на место прибыли шиноби страны Земли и несколько медиков, которые, узнав о том, кем является их пациент, определили его в лучший госпиталь и приставили к нему круглосуточное наблюдение. Они были очень благодарны за то, что шиноби Листа сумели сохранить секретный свиток в целости, поэтому заверили Рин, что она может не волноваться. Но Нохара не могла отойти от палаты и элементарно сменить грязную одежду, пока не убедится, что с Какаши действительно всё в порядке. Она больше не хотела неожиданных сюрпризов. И если понадобится, то Рин ворвётся в палату и снова спасёт его.