— POV Рин —
Рин почувствовала облегчение, ещё находясь возле мемориала, но когда они покинули это место, девушка поняла, что что-то внутри неё изменилось. Конечно, она не перестанет с тоской думать об Обито и обо всех остальных, но теперь эти мысли будут ей стимулом для того, чтобы ещё больше ценить и заботиться о тех, кто находится рядом с ней. Потому что может прийти день, когда ты не успеешь сказать или сделать того, что хотел. Зайдя на несколько минут домой к Куренай за вещами и попрощавшись с хозяйкой, Рин вместе с Какаши отправились домой. К ним домой. В их общий дом. Думать об этом было невыносимо приятно. Её беспокоило буквально всё: как они будут спать, кто первый будет вставать утром, что Хатаке любит на завтрак и ещё куча мелочей, о которых Нохара переживала. Ей нужно было как можно быстрее всё разузнать и впитать как губка, чтобы Какаши чувствовал себя уютно. Зайдя внутрь, первое, что бросилось девушке в глаза – цветок, который она своими же руками выкинула. Но теперь он стоял цветущий и благоухающий на самом видном месте, и Рин, обернувшись к Какаши, не смогла сдержать улыбку. Она не думала, что он будет заботиться о нём в её отсутствие. Узнав у Какаши, что свои вещи она может развесить в шкафу в спальне, Рин направилась в святая святых всего дома, туда, где, собственно, спал Хатаке. Повесив одежду с краю, Нохара уже собралась было выходить, как заметила на прикроватной тумбочке небольшую книгу в оранжевом переплёте. Девушка нахмурилась и двинулась вперёд, чтобы продолжить путь, но соблазн был слишком велик. Это отличный шанс узнать, что же так занимает Какаши, что ему нравится и чем он увлекается, ведь Хатаке обращался к этой книге всякий удобный раз. Рин взяла в руки яркое чтиво, опустившись на край кровати, внимательно осмотрев обложку. – Неужели ему нравятся любовные романы? Вот в чём твой секрет, Какаши, – произнесла куноичи, перелистнув вперёд несколько страниц, начав бегло читать с первой попавшейся строчки. Буквально через минуту Рин резко захлопнула книгу и почувствовала, как её щёки покрываются пунцовым оттенком. Нет, это ей показалось. Это ведь не то, о чём она подумала?..Нохара снова открыла книгу уже на середине, вчитываясь в строчки, чувствуя, как её нижняя челюсть отвисает всё ниже. Девушка снова захлопнула книгу и на этот раз положила ту на место. – Боже, Какаши.., – нервно хохотнула Рин и вышла из комнаты, пытаясь стереть с лица глупую улыбку, чтобы не попасться на глаза Хатаке. Но зайдя на кухню, там Нохара с ним и столкнулась. – Ээ...Я думаю, что нам нужно поесть. У тебя есть мука? – спросила Рин, отводя взгляд, потому что если она посмотрит на Какаши, то точно не сможет сдержать улыбку. Девушка полезла за мукой туда, куда указал шиноби, попутно доставая из холодильника молоко и яйца, принимаясь готовить блинчики. – Я и не знала, что Джирайя-сан был писателем, – произносит Рин, стоя спиной к Какаши и изо всех сил стараясь не рассмеяться. – И...что ты такой большой поклонник его творчества... Нет, Рин ни в коем случае не осуждала Хатаке за его литературные предпочтения, но девушке казалось это настолько забавным, что она просто не могла промолчать, готовая отдать всё на свете, чтобы сейчас увидеть лицо Какаши, но поворачиваться к нему не рисковала.— POV Какаши —
Дорога домой вновь в тишине. И, может быть, просто потому, что Какаши пытался смириться с тем, что он теперь на самом деле вел ее...домой? В...их дом? В его, но теперь в их и это его путает. Он сконфужен...Смущен. Какаши смотрит по сторонам, чешет затылок и следит за тем, как Рин выглядит абсолютно счастливой, кажется, с тем же осознанием, что и он. Хатаке не совсем уверен, что сможет дать ей то, чего она ожидает от него; Какаши, вообще-то, жутко занудный, скучный и вредный, но она, вроде бы, в курсе? Он постарается хотя бы не разочаровывать ее. Вдруг она тоже не такая, какой кажется, и уже завтра будет ждать его со скалкой, если он задержится на пару минут? Какаши рассматривает Рин и моргает несколько раз - нет, скорее всего, подобного не произойдет. Он смеет надеяться. - Оставишь вещи в шкафу, хорошо? - Хатаке не собирается стоять у нее над душой и указывать, что куда складывать. Он просто обозначит места, где и что можно оставить: полотенце и прочее в ванной, места в шкафу, а остальное - она не глупая, Хатаке уверен, что Рин сможет разобраться, куда ей сложить свои вещи, потому что...здесь пусто. У него нет почти ничего, кроме необходимого и книг Джирайи - ему просто больше ничего не нужно, поэтому места, на самом деле, намного больше, чем просто "достаточно". Какаши останавливается на кухне, доставая из коробки два горшка с цветами, которые он дарил Рин, и ставит рядом с тем, что стоял у него. С ними всегда более...уютно. У него никогда не было особой необходимости создавать уют здесь, но, оказывается, стоило попробовать - теперь смотреть на серую небольшую кухню стало чуть более приятно. Он отставляет коробку в сторону, не собираясь засовывать нос в чужие вещи и опускается на стул, дожидаясь, пока Рин не закончит. Хатаке чувствует себя, словно запертым в клетке с очень опасным зверем, которого он, вообще-то, любит; но дела это не меняет. Это не значит, что он не рад или что-то подобное, нет, у Какаши поджилки трясутся от того, что происходит и в этом и есть вся проблема - он боится ее разочаровать. Боится потерять все это и...ему страшно. Что если вдруг они начнут постоянно ругаться или что-то такое? Что тогда? У него были отношения и каждые заканчивались одинаково - девушки начинали требовать чего-то, а он просто разворачивался и уходил, не желая участвовать в скандалах и выяснении каких-то там отношений. Хатаке не может сравнивать ни одну из девушек, которые у него были, с Рин, но...она действительно другая. Возможно, дело в том, что он просто не станет делать ничего, что могло бы ее разочаровать; он попытается. Какаши пойдет на что угодно, чтобы сохранить ее рядом. Потому что он и правда сделал свой выбор, окончательный. - Чему ты улыбаешься? - Какаши указывает на крайний шкаф, в котором лежат крупы и наблюдает за тем, как сдавливающая улыбку девушка начинает что-то готовить. Ну, либо она нашла что-то забавное в спальне, либо...да кто знает, почему? Правда, как только Рин задает свой вопрос, у него дергается глаз и все становится предельно ясным. Итак, как объяснить его любовь к порно так, чтобы она не посчитала его последним извращенцем, коим Какаши считает большинство? - В этой серии много смысла, - старается объяснить Хатаке. И там действительно очень много ситуаций, над которыми он постоянно размышляет и эти книги любимые не только потому, что Джирайя мог невероятно притягательно описывать некоторые детали, но и из-за описания взаимоотношений между мужчиной и женщиной. И жизни в целом. Ну, всякое, в общем. - Но это, наверное, звучит как оправдание? - Какаши улыбается, опускаясь лицом в руку и взъерошивает волосы, неловко вздыхая. А еще Хатаке не может не отметить, что Рин выглядит поразительно идеально на его кухне, безукоризненно вписывается туда, куда он сам не совсем подходит. Ему и правда кажется, что он был последним идиотом; сейчас ему настолько...спокойно. Хорошо, он даже не знает, как это назвать - Какаши никогда не чувствовал себя настолько легко, настолько на месте; он помнит первый раз, когда она оказалась здесь и как его тогда поразило то, насколько она вписывается. Вписывается в понятие его комфорта, насколько ему не противоестественно впускать ее туда, где ему спокойно, потому что с ней связано все, что когда-либо его успокаивало. Поэтому даже оправдываться перед Рин за любовь к эротике не тяжело. Он улыбается, не чувствуя себя обязанным или так, будто его заставляют, будто бы это необходимость - ему приятно просто говорить с ней, о чем угодно, даже о его литературных предпочтениях. - Прочитай как-нибудь. Они интересные, - Хатаке встает, чтобы подать ей сковородку и масло, и зажигает газ, отодвигаясь, дабы не мешаться. Кажется, он влюблен в это тоже, его удивляет, умиляет сейчас буквально все и Какаши просто не понимает, как из-за чего-либо вообще можно с ней ругаться. - Выделишь то, что понравится, мы это...обсудим, - он надеется, что смог бы увидеть ее лицо. Потому что кончики ушей точно покраснели. Какаши в жизни не говорил подобного, он не фанат таких намеков, но...Рин слишком милая. Хатаке действительно считает ее очень милой, очаровательной до безумия, настолько, что он готов отбросить все свои замашки серьезного шиноби и просто зажать ее в руках; у него никогда не было желания обнять кого-то, настолько сильного, по крайней мере. Его имя ее голосом или "я скучала" с той превосходной прелестной улыбкой, с которой она сказала это сегодня - он должен найти какое-нибудь более брутальное описание бабочкам у себя в животе при мыслях об этом. Поэтому Какаши готов даже отпускать пошлые шутки, лишь бы просто не отрываться от нее и вынуждать ее думать о нем постоянно, потому что ее внимание - это то, за что он действительно хочет бороться. Подходит к ней ближе, сняв перчатки и оставив их на столе, и опускает ладони на узкие плечи, некрепко сжимая, скользнув ближе к шее; у него что-то внутри сводит от ощущения обнаженной кожи под пальцами, и Хатаке все еще слишком ярко помнит ее на том столе в доме Ясуши. Мягко надавливает пальцами на чуть выпирающие позвонки и отодвигает волосы в сторону, полностью игнорируя ее дрожь и свое буквально физически ощущаемое биение сердца. Прижимает девушку к столу своим телом, тяжело выдыхая в затылок и опускает взгляд на то, как она роняет ложку обратно в тесто, хватаясь за край будто беспомощно. Это...приятно. Он касается затянутыми маской губами места, где только что скользил пальцами и понимает, что не выдержал бы этого прикосновения кожа к коже - Хатаке не уверен, что вообще сможет выдержать Рин, потому что от одной мысли о ней в ЭТОМ ключе у него выбивает все пробки. Какаши кажется, что его хватит удар и ей придется откачивать его. Хорошо, когда твоя девушка медик, плохо - когда она лечит тебя из-за того, что ты теряешь от нее голову. Отстраняется, молча споласкивая руки, чтобы сразу же помыть посуду, которую она больше не использует, и разобрать остальные вещи. - Ты часто тренируешься? - прокашливается, прежде чем задать вопрос и это характеризует его не как совсем уж контролирующего себя мужчину; у него хрипит голос после нескольких прикосновений и воспоминаний. И главное здесь - вовремя перевести стрелки, разве нет? Даже если вопрос будет самым тупым из всех, что он мог придумать. Ставит чайник и достает пару кружек, с удивлением отмечая то, что они у него вообще есть; не то чтобы он был радушным хозяином и покупал себе больше, чем одну кружку. Вздыхает, расставляя это на столе и понимает, что ему просто необходимо разбавить чувство, которое он сам в себе вызвал. Не возбуждение, вопреки всему, а что-то непонятно тугое, протяжное, как резина - Какаши просто не в состоянии скинуть это с себя самостоятельно. Вообще, он на самом деле не помешанный на сексе извращенец, Хатаке в целом не чувствует, что когда-либо испытывал к этому особый интерес и влечение - да, это приятно, но, блять, он просто уверен, что именно с Рин это станет чем-то настолько интимным, что...он не знает, как это пережить. Это занимает какую-то отдельную часть его мыслей, Хатаке не может этого отрицать, но Какаши и правда считает, что таким способом он действительно сможет показать ей то, насколько ее любит. В каждом его прикосновении к ней, мимолетном ли, вызванном ли прошлым секундным желанием оказаться рядом, в каждом буквально сквозит нежность, любовь, стальная привязанность - Какаши не знает правильных слов о любви, но он умеет выражать это по-своему. Поэтому никогда не посмеет надавить на нее или поторопить - как только настанет нужный момент, он его не упустит; это важно далеко не для него одного, ему необходимо знать, что ей так же комфортно с ним, как и ему с ней. Хатаке никогда не сделает ничего против ее воли, никогда ни к чему не принудит, но от самопроизвольных неконтролируемых желаний и их немедленного исполнения отказаться не сможет, ни за что. - Прости, просто мне кажется, что они будут в восторге от подобной еды, - проговаривает Какаши и подходит к окну. Ему не нужен кто-то, чтобы держать его в руках, потому что это одна из немного вещей, где он вполне может себя контролировать в той или иной степени, но, возможно, Рин так будет комфортнее? Они проведут весь день здесь, Какаши никуда не нужно, и, кажется, ей тоже; да и Нохаре нужно по крайней мере разложить остатки вещей и освоиться. Он не хочет, чтобы она ощущала давление. Высовывается в открытое окно, складывая печати призыва, и касается шифера прямо под окном, призывая стаю псов, моментально оценивающих обстановку, как только дым рассеивается. Это не поле боя, а из-за спины Хатаке пахнет чем-то сладким, и Ухей уже навострил задницу к прыжку, когда Какаши крепко ухватил его за шкирку, оставляя на месте. - Никакого громко лая, никаких криков, никакой шерсти на столе и кровати, и... - Босс, давай уже, мы все знаем, - Шиба буквально затыкает Какаши, весело размахивая коротким хвостом и целится на спину хозяина, выглядывая на то, как Рин перекидывает оладьи на сковороде. Хатаке беспомощно опускает голову и как только он отводит взгляд, чувствует легкое касание нескольких пар лап на своей спине, резко выпрямляясь и наблюдая за тем, как двое собак нагло перемахнули через него и уже вились у Рин под ногами, довольно водя носами. - Ты отлично пахнешь! - ох, да, Какаши просто мечтал, чтобы его собаки сказали это ей. Просто мечта. Класс. Ну, по крайней мере, теперь ему не нужно делать этого самому, потому что от него это звучало бы точно как от какого-то извращенца. - Не приставайте к ней, - журит их Хатаке. Они абсолютно неуправляемы и, кажется, его услышал только Паккун, который уже умастился за столом на один из стульев, сложив лапы на столешнице. - Ты сто лет не вызывал нас, чтобы просто покормить. Я уже начал думать, что ты отвратительный хозяин. Какаши бы хотел посмотреть на Наруто, которому жабы устраивают такие же концерты. - Ты разбиваешь мое сердце, - Хатаке улыбается собаке, перешагивая через несколько других вьющихся у ног псов, и берет одну из тарелок, кивнув Рин на стол. - Оставь. Этого достаточно. И не больше одного на одну пасть. Раздается разочарованный гул, и псы буквально готовы вырвать сладкое из рук Какаши, а он бы не хотел иметь дело даже с одним из них; они только выглядят безобидными. Хатаке опускает тарелку на стол, чтобы дать возможность Рин накормить их, потому что как бы хорошо нинкены к ней не относились, они - все еще его животные, он учил каждого из них убивать, вырывать зубами жизнь из человека. Они не простые и если хоть кто-то из них увидит угрозу в Рин, от дружелюбного махания хвостом может не остаться и следа. Это может случиться в одном случае из миллиарда, потому что расположение его собак к ней, в общем-то, даже слепой увидит - четырнадцать наигранно-послушных глаз и семь виляющих хвостов (даже Булл, даже непробиваемый Булл, кто бы мог подумать!) уже выстроились перед ней в ожидании своей порции. Хатаке хочет, чтобы они защищали ее, если однажды он не сможет. И если не оладьи помогут ей добиться их уважения, то он тогда просто не знает что. Какаши стягивает маску, наблюдая за тем, как Рин раздает каждому из них еду, и закатывает глаза на то, с каким животным (как странно со стороны животных!) рвением они их проглатывают, кажется, даже не пережевывая. - Он не кормит нас сладким, представляешь? Совсем, - Уруши ластится к Рин, встает передними лапами ей на колени и преданно смотрит в глаза, периодически косясь на тарелку с оставшейся едой. - А я так люблю оладьи. И ты так круто делаешь их! Это намного вкуснее тех пирожков с ягодами, что мы получили в прошлом году, - он буквально подпрыгивает, порываясь залезть носом в тарелку, и Какаши вздыхает, понимая, что они ведут себя явно не как те, кого он учил убивать, преследовать и обездвиживать. По крайней мере, теперь у Хатаке нет желания быть близко к Рин настолько, чтобы заставлять ее так же прелестно смущаться - он наслаждается тем, как она отваживает собаку от еды и просто...в целом. Ей. В окружении его собак в его квартире. Теперь уже в их квартире, что, на самом деле, еще приятнее. - Какаши просил вас не доставать ее, - в Паккуне внезапно прорезается голос разума и он, как лидер стаи, в общем-то, даже почти успокаивает остальных до тех пор, пока до Какаши не доходит, что мопс тоже косится вожделенным взглядом на выпечку. - По одному. И это не потому, что я жадный. Вам вредно, - Хатаке откидывается на спинку стула и смотрит на Рин, улыбаясь ей, потому что не в состоянии сейчас смотреть на нее серьезно - буквально залезающий на нее пес выглядит достаточно комично. - Нет, Какаши, это потому что ты жадный, признай, - он пожимает плечами, не собираясь спорить с обиженно спускающимся с колен Рин псом, и протягивает ей кружку с чаем. - Спасибо, Рин, только ты нас здесь любишь. Кстати...от тебя пахнет, как от него. Какаши, зачем ты ее облизал? Где-то на холке, я не могу уловить точнее. - За то, что не можешь уловить точнее, тебе и досталось так мало. Завтра тренировка, никаких "но", - Хатаке старается звучать не так, как будто его только что высмеяли его же псы. Делает вид, будто даже в лице не изменился. Хоть в чем-то он остается верным себе - сохранить незаинтересованное лицо даже сейчас у него не вызывает особого труда. - Если ты думаешь, что это наказание, то я вынужден тебя огорчить, - Паккун обиженно складывает морду на столе и бурчит так, будто это его авторитет тут подорван. - Да, спасибо, Рин! - громкое собачье "спасибо" раздается изо всех сторон и даже Булл из-под своих складок бурчит что-то дружелюбное. Какаши улыбается ей и смотрит извиняющимся взглядом, как бы прося прощения за этот беспорядок. Его рутина зачастую...вот такая. И даже сюда она вписывается. Он просто в ахуе, у него даже слов других нет. Готов схватиться за голову и просто постоянно диву даваться тому, как Рин помещает себя в его жизнь так, будто всегда должна была здесь быть. Ну так же нельзя? Ну нельзя же? - Приятного аппетита, - Хатаке пробует сам, издевательски долго пережевывая вторую оладью, и косится на смотрящего на него ненавидящим взглядом Ухея. Ох, кажется, Какаши завтра попытаются откусить пол лица. - Не хочешь пойти завтра с нами? Это довольно изнурительно, но тебе понравится. Как твои дела в больнице?— POV Рин —
Рин не видит лица Какаши, но слышит на удивление спокойный голос, из чего можно сделать вывод, что либо Хатаке вовсе не смущён находкой Нохары в его спальне, либо же он просто мастерски скрывает свои эмоции. Как бы то ни было, куноичи не считала подобное увлечение...странным или не совсем нормальным, ведь Какаши уже давно не мальчишка, поэтому может проводить свой досуг так, как ему заблагорассудится. Девушка даже на мгновение смутилась оттого, что влезла в зону комфорта Хатаке, ведь навряд ли эта книга была тем, что шиноби больше всего на свете хотел ей показать. И в следующий момент своей репликой Какаши заставил Рин сконфузиться ещё больше: можно поклясться чем угодно, но Нохара в эту секунду стала одного цвета с хороший зрелый помидор. Тряхнув головой, чтобы каштановые волосы спали вперёд и хоть как-то прикрыли её лицо от пристального взгляда Какаши, девушка старательно делала вид, что занята готовкой, хотя настолько чувствовала себя неловко в этот момент, что уронила в миску с тестом яичную скорлупу. – Хорошо, Какаши, – серьёзно произнесла Рин через несколько мгновений, когда убедилась в том, что не станет краснеть ещё сильнее, когда произнесёт следующую фразу. – Я отмечу в книге карандашом те места, которые мне особенно понравились. Нохара посмотрела на шиноби, изогнув бровь, но долго сохранять такое напряжённо-серьёзное выражение лица всё равно была не в состоянии, очень скоро растянув губы в улыбке. Вообще-то, она ни за что не сказала бы ничего подобного раньше, но ей нравилась эта своеобразная игра с Какаши. И если они теперь вместе, то подобные реплики звучали нормально или...не совсем? Рин не была уверена до конца, потому что практически ничего не знала о...таких отношениях между мужчиной и женщиной. Она смогла бы признаться в любви Какаши тысячью и одним способом и заставить его чувствовать себя хорошо, даже в самый мрачный день, но когда дело касалось близости, то Рин могла полагаться только на собственную интуицию и то, что было заложено в ней природой. Может, к шуточному совету Хатаке полистать книгу, девушке стоило отнестись вполне серьёзно? – Какаши...твои перчатки...на них много микробов, а я...пытаюсь готовить, – выдавливает из себя Рин, будто стараясь отвлечься на что-то ещё, чтобы совсем не потерять голову, когда чувствует массирующие движения на своих плечах. Крепкие руки и мягкие прикосновения – это лучшее сочетание, которое было в Какаши и которому девушка категорически не могла сопротивляться. Нохара прикрывает глаза, рассеянно возясь ложкой в тесте, пока окончательно не выпускает ту из рук, чувствуя, как от каждого действия Какаши от кончиков пальцев на ногах до макушки проходит эйфорическая волна. Нет, так нельзя. С этим нужно что-то делать, потому что...он просто не может вот так, одним касанием всякий раз выбивать у неё почву из-под ног. Хатаке имел над ней колоссальную власть, о которой даже сам не подозревал. Он отходит от неё и Рин чувствует, что снова вернула себе способность нормально дышать. Прикладывает тыльную сторону прохладной руки к щеке, впервые ощутив, как здесь всё-таки душно. Хотя навряд ли дело было в самом помещении. –Я тренируюсь...периодически, – неровным тоном отвечает Рин, снова схватив ложку и начиная ещё усерднее перемешивать тесто. – Работа в больнице отнимает много времени. Но я думаю, что мне не хватает тренировок с Какаши-сенсеем, – Нохара улыбается, искоса глядя на шиноби. – Сакура очень хорошо о тебе отзывается. Похоже, ты смог преуспеть даже в воспитании генинов. Сняв напряжение, повисшее в воздухе, не особо информативной болтовнёй, куноичи замолкает и чувствует, что Какаши тоже затих не потому, что ему нечего больше сказать. Впервые она почувствовала к нему нечто большее, чем просто желание поцелуев и объятий, в комнате Ясуши. И не то что бы Рин боялась того, что было для неё неизведанно и ново, ведь она любит Какаши всем сердцем и испытать эти ощущения она хотела бы только с ним. Но...зная то, насколько Хатаке идеален во всём, за что бы не брался, девушке точно придётся умереть и воскреснуть за раз. В моральном плане, конечно. Она боится того, что это будет настолько хорошо, что от переполняющих её эмоций Рин просто потеряет голову, вместе с сознанием и со всем остальным. Да, очень неловкая картина. Но если Какаши способен просто этим особенном взглядом, полного обожания, сделать так, чтобы Нохара сдалась ему без боя, то она даже представить не может, что с ней будет, когда взгляды сменят действия. Как только первая порция блинчиков была готова и Рин начала перекладывать те на большую тарелку, девушка почувствовала, как несколько мокрых носов тычутся ей в лодыжку. И как только она опустила взгляд, увидев нинкенов, приветливо размахивающих хвостами, женское лицо озарила дружелюбная улыбка. Без тени лукавства, Рин обожала псов Какаши. Возможно, потому, что они были именно его и тесно связаны с Хатаке, возможно, потому, что девушка воспринимала их не как натренированных ниндзя-собак, а просто как домашних питомцев, но они казались ей совершенно очаровательными. Хотя в глубине души Рин понимала, что это опасные животные, которые прячут свои клыки только потому, что пока не чувствуют опасности. – Если вас это обрадует, то вы тоже отлично пахнете, ребята, – засмеялась Рин, пытаясь аккуратнее обходить псов, чтобы не наступить им на лапы. – Какаши хорошо о вас заботится. Куноичи посмотрела на шиноби, кивнув ему, чтобы тот не беспокоился, потому что собаки ей ни капли не мешают. И чем больше Рин проводила с ними времени, тем сильнее задумывалась над тем, чтобы попросить Какаши как-нибудь оставить их с ней, когда тот будет вынужден уйти на миссию. Она умрёт от счастья, наверное, целый день провозившись с нинкенами. – Ты слишком строг с ними, Какаши, – с улыбкой произнесла Рин, держа в одной руке тарелку с оладьями, а другой почёсывая за ухом Уруши. Берёт сладкое угощение и протягивает его Паккуну, но не слишком близко. – Погоди, не так быстро, – тормозит Рин пса, который уже клацнул пастью возле женской руки, но Нохара вовремя её одёрнула. – Я слышала, что все вы хорошо натренированы, поэтому...почему бы тебе не дать мне лапу, м? Или подать голос? Или...что ещё ты умеешь? Куноичи ловит на себе совершенно обалдевший взгляд Паккуна, который просто не в силе сохранять спокойное выражение морды от такой наглости. – Я не цирковой пудель, Рин, – произносит мопс, капая слюнями. – Я находил по запаху беглецов и пропавших без вести; преследовал преступников; бывал вместе с Какаши в таких передрягах, в которых ты навряд ли хотела бы когда-то оказаться. Да я даже могу перегрызть человеку горло! А ты...лапу дай. – Ну, ладно, если ты не умеешь, то я, конечно, не буду тебя заставлять.., – наигранно проговаривает Рин, собираясь положить оладушек обратно в тарелку. И в глазах Паккуна, который не сводит огромных чёрных зрачков с удаляющегося от него блинчика, можно было прочесть вселенскую печаль. В следующий момент, мопс становится на задние лапы, начиная старательно крутиться вокруг своей оси и громко лаять, отчего Рин не в силах сдержать весёлый смех. Решив больше не мучить псов, девушка отдала Паккуну заслуженный блин, потрепав его по макушке. Следующим подходит огромный чёрный бульдог, укладывая тяжёлую голову на колени к Рин, выжидающе поднимая на неё глаза. Булл, наверное, единственный из нинкенов, к кому Нохара испытывает благоговейный трепет, но не потому, что боится его, а из-за внушительных размеров. Она никогда не видела собак подобных ему. – Одного тебе явно будет мало, – улыбается куноичи, отдавая лакомство псу. Нохара, конечно, знает, что собакам, даже если они нинкены, нельзя много сладкого, но...разве это много? Она готова ручаться, что от лишнего блинчика ничего не случится или...просто не может устоять перед этими жалобными глазами? Поэтому пока Какаши не видит, Рин стягивает со стола оладьи по одному, протягивая руку под стол, где нинкены их съедают подчистую. Нохара снова смеётся, когда слышит от собак реплику о том, что Какаши зачем-то облизал её, помогая Гуруку забраться к ней на колени. – Если не помешаю вам, то я хотела бы посмотреть на это, – отвечает Рин на предложение о тренировке. Провести время с Какаши и нинкенами на свежем воздухе, даже пусть и в качестве тренировки, что может быть лучше? Похоже, скоро Нохара всерьёз начнёт воспринимать псов как их детей. Заметив большой розовый язык Булла, который он повесил набок, тяжело дыша, девушка опустила Гуруку на пол, подойдя к шкафчику с посудой, чтобы налить собакам воды, пока слюни огромного бульдога не заполонили всю кухню. А для него это сделать было вполне реально. – Вы же хотите пить, как я сразу не подумала, – произносит Рин самой себе, почёсывая затылок, думая о том, куда бы налить воды. Достав глубокую миску и наполнив её, Нохара опускает ту перед Буллом, решив остальное доверить Какаши. – Дай им попить, а я пойду переоденусь, вся одежда в масле, – усмехается Рин, пожимая плечами, и удаляется в уже знакомую спальню. Достав из шкафа необходимую вещь и сменив передник на чистый, Нохара уже собралась вернуться, как её взгляд снова наткнулся на одиноко лежащую книгу. На этот раз она долго не раздумывала, взяв в руки любимое чтиво Какаши и открыв то в самом начале, начиная бегло читать. Девушка не собиралась слишком задерживаться, просто хотела узнать, есть ли там что-то полезное для неё, кроме слишком откровенных сцен, но так увлеклась, что даже не услышала, когда в комнату кто-то вошёл. – Что ты делаешь, Рин? – прозвучал спокойный голос, заставивший девушку в панике захлопнуть книгу. – Боже, Паккун, как ты меня напугал, – глубоко выдохнула Нохара, понимая, что ей всё-таки придётся ответить на заданный вопрос. – Читаю... – Какаши тебя подсадил на эти книги? – Нет..Нет, вовсе нет, – замотала головой Рин, будто оправдываясь, откладывая книгу в сторону. – Есть вещи, которые...меня беспокоят и... Ладно, неважно, – быстро заканчивает Нохара так и не начав, чтобы не взболтнуть чего-нибудь лишнего. – Могу я задать вопрос о Какаши? – Это не страшно, хозяин вообще не выпускает эту книгу из рук и ничего. Жаль, про мопсов ничего не пишут. Что за вопрос? – Мне бы хотелось сделать для него что-то. Ты провёл с ним так много времени и, наверное, лучше знаешь, что он любит? – Рин, ты первая самка человека женского пола, с которой Какаши нас познакомил. Это хороший показатель того, что он и так счастлив, – уверенно произнёс мопс, задумавшись. – Но если тебе это поможет, то хозяин ценит воспоминания о прошлом. Конечно. Как она сама не додумалась? Нужно что-то, что будет вызывать у него приятные воспоминания. И кажется, Рин уже знала, что это будет. – А ещё надоумь его сменить интерьер. Эта серость сведёт в могилу от скуки любого. Сколько раз ему уже говорил хотя бы стены покрасить в другой цвет... – Возможно позже. В его тихой размеренной жизни только-только появился кто-то ещё. Я думаю, потрясений пока для него хватит, – улыбнулась Рин, подходя к мопсу, чтобы того погладить, тем самым благодаря его за совет. – А вот убраться здесь действительно не мешало бы. Внутри дом Какаши выглядел вполне сносно, если не залезать глубже, где таились слои пыли. Что и говорить - типичное холостяцкое жилище. И осуждать за это Хатаке было нельзя, ведь его работа слишком напряжённая и непредсказуемая, чтобы ещё обращать внимание на такие мелочи, как осевшая на мебели пыль. Но раз сегодня они всё равно оба дома, почему бы это не исправить? Спустя несколько минут Нохара всё же нашла веник и совок, а также клочок тряпки, направившись обратно на кухню, где ожидал Какаши уже в одиночестве. – Поможешь мне? – добродушно спросила она, протягивая шиноби веник. Впрочем, никаких отказов не принималось и у Хатаке просто не было другого выбора. – Ты пережил серьёзную травму лёгкого. Перегружать его сейчас, заставляя дышать пылью - не лучшая идея, – пояснила Рин. – Кстати, ты ведь так и не сходил на обследование после того, как вернулся? Надеюсь, что ты позволишь хотя бы мне тебя проверить, ведь ты же знаешь, что если Цунаде узнает о твоём безответственном поведении, то отволочёт тебя в больницу за шкирку. Нохара засмеялась, представив в голове эту картину, решив, что Какаши точно не захочет подобного. Рин принялась протирать пыль, благо, мебели было не так много и работа шла быстро. Подойдя к стене, на которой висело несколько фотографий, Нохара наткнулась на снимок из их детства вместе с Обито и Минато-сенсеем. Рин часто интересовал вопрос, что происходит в голове у Какаши теперь. Чувствует ли он себя виноватым перед Обито за свои чувства к ней? Ведь если бы Учиха до сих пор был бы жив, то между ней и Хатаке никогда не случилось ничего подобного; он просто сам бы этого не допустил. Страшно было осознавать, что они вместе только потому, что Обито с ними больше нет. – Какаши, пообещай мне кое-что, – внезапно произнесла Рин, протирая пыль с рамки. – Если ты...почувствуешь себя плохо рядом..со мной или тебе будет казаться, что ты поторопился..или что-то ещё, ты скажешь мне, правда? Я обещаю, что отнесусь к этому нормально, просто...я правда хочу сделать твою жизнь лучше, но, возможно, пока не знаю как. Голос Рин постепенно становился всё тише, а сама девушка не заметила, как уже несколько минут трёт одно и то же место.— POV Какаши —
Он слишком давно не смеялся. Не просто улыбался ради приличия или потому, что его что-то радовало - Какаши именно в голос смеется, закинув голову назад и изредка поглядывая на выделывающего такие выкрутасы мопса. Это ощущение безумно приятное; Хатаке счастлив больше, чем сам может предположить. Ему действительно хорошо быть здесь и сейчас, настолько активно и почти агрессивно впускать Рин в свою зону комфорта, в которую она и без того идеально вписывается; настолько идеально, что он сомневается, что мог бы жить правильно без нее. Все будто встает на свои места и даже танцующий на столе нинкен не кажется чем-то из ряда вон выходящим - она улыбается, глаза Рин искрятся счастьем и он сомневается, что сможет прожить без этого чувства в груди, если однажды его лишится. И...Какаши это вовек не забудет псу; он до конца дней будет стебать Паккуна за подобное представление и все ради одного блинчика. Танцы на задних лапах вокруг своей оси, потому что так сильно хотелось оладьи! Может, он и правда слишком строг к ним? Какаши непроизвольно треплет собаку за ухом, слыша тихое утробное рычание на дружелюбное прикосновение, и улыбается ему, игнорируя тяжелый собачий взгляд - завтра определенно будет трудная тренировка, он настроил против себя уже двоих. И только Булл всегда на его стороне. Только Булл его здесь и любит, только он ему предан и только он не поддался под чары Рин, даже он...даже он складывает морду на колени девушки и невнятно хрипит на грани слышимости...Какаши побеждено смотрит на влюбленных в Рин нинкенов и собирается просто поесть, наблюдая за тем, как она пытается напоить их. Его дом никогда не был для него большим "домом", чем сейчас. Вокруг его собаки и его Рин, и это ощущение именно то, что, наверное, как раз и входит в понятие чего-то родного. - Ты не помешаешь. Мы поделимся на команды и устроим спарринг, будет весело, - Какаши смотрит на подскакивающего вверх Ухея, который из всех присутствующих больше всего любит подобные тренировки, и старательно не замечает бОльшую половину исчезнувших с тарелки блинов. Пускай он здесь будет плохим и строгим хозяином, Какаши не против. - Их миски в нижнем ящике справа от мойки. Он говорит это...на будущее. Это странно, ему трудно это переварить и понять, но у них действительно есть будущее; у Какаши на каком-то инстинктивном уровне нет желания быть с кем-то другим, это чувство преследовало его всю жизнь и только сейчас он очень отчетливо понимает его - Хатаке на самом деле ждал Рин и не мог отпустить это ощущение ради любой другой женщины. Не потому что они были недостаточно хороши или слишком плохи для него, нет, многих из них он сам не всегда был достоин, но никто из них не был ей и в этом была главная загвоздка. А теперь у него есть сама Рин и даже если он все еще не совсем тот, кто может быть достоин такой, как она, Хатаке безвозвратно в нее влюблен и нашел свое место только рядом с ней. Спустя столько лет. Он улыбается, наливая воду в несколько мисок и расставляет их под столом, наблюдая за тем, как собаки пьют. - Босс, слушай, она просто супер, - Уруши опирается на него одной лапой и приподнимается, чтобы посмотреть прямо в глаза сидящему на корточках Какаши. - Серьезно, мы не особо разбираемся в ваших человеческих делах, да и носы свои не суем, но она очень классная. - Я бы хотел себе хозяйку, которая печет такие оладьи. Не то чтобы я говорил, что ты плохой хозяин.., - раздаётся от пса рядом. - Просто сам посуди, оладьи действительно стоят того, чтобы провести жизнь с кем-то, это понимаем даже мы, - Какаши улыбается, потрепав Биске за ухом и свободной рукой гладит Уруши по спине. - Я рад, что ты призвал нас. Даже Булл рад, посмотри, он счастлив! - Хатаке смотрит на бульдога и действительно замечает чуть виляющий хвост. - Теперь, когда Рин в команде, зови нас чаще, иначе мы подумаем, что ты просто хочешь съесть все оладьи сам. А вдруг она умеет готовить какие-нибудь булочки? А что-нибудь мясное? Какаши, как думаешь, она смогла бы сделать кексы с мясом? - кажется, Ухей сейчас подавится собственной слюной, а диета, к которой Хатаке придерживал их, полетит к чертям. Кексы с мясом. Ему стыдно, но даже он хотел бы попробовать. - Я подумаю, - спокойно отвечаешь Какаши. Если бы любой хозяин мог говорить со своими собаками, он бы определенно сошел с ума. Потому что для Какаши это было словно иметь семерых генинов, которые абсолютно не умели затыкаться. Однако он любил их и они были его сокомандниками, поэтому возможность говорить с ними действительно имела большое значение для него. - Она пахнет действительно хорошо...Говоря о запахе, как насчет проведать Джессику из пекарни? Черт, я клянусь, в прошлый раз ее помыли шампунем с розами.., - Уруши дергает хвостом, тут же прыгая на подоконник, и Какаши дергает бровью. Ему не хватало только щенков; он был просто не готов к тому, что один из его нинкенов притащит домой маленьких щенят. Звучит как худший из его кошмаров и одновременно лучший - маленькие нинкены куда прелестнее взрослых. - Отлично, кто первый, тот обнюх.., - пес получает вопросительный и заинтересованный, почти родительский взгляд Хатаке, тут же прерываясь и просто скрываясь за окном. Вот Какаши даже пожалел о том, что прекрасно знает то, как размножаются собаки. Весьма...сомнительное знание. - Мы вернемся к ночи, оставь окно открытым! Хатаке салютует скрывающимся по очереди в окне псам и поворачивается, чтобы убрать со стола и помыть посуду, прежде, чем Рин зашла на кухню в полном вооружении для борьбы с пылью. Он был достаточно чистоплотным, чтобы не раскидывать грязные вещи тут и там и недостаточно для того, чтобы протирать пыль там, где ее не видно. Кажется, Рин это и заметила. - Не оправдывай свое желание убираться моей травмой, - Какаши улыбается, подшучивая над ней, и берет в руки тряпку, закатывая на ходу рукава, и снимает зеленый жилет, оставляя его на одном из стульев. - Я скажу, что ты осмотрела меня. Ты же осмотришь? Ему совсем не хочется тащиться в больницу, где все в принципе по природе своей делает его раздражительным и невыносимо апатичным, поэтому Какаши страшит не сам процесс осмотра, а то, что нужно куда-то идти, чтобы его сделать. Иметь в доме медика, который сможет делать это не выходя за порог - просто лучшее, что могло с ним случиться. Прямо сейчас Какаши ловит себя на мысли, что Рин в целом - лучшее в его жизни. Не только в плане того, что он может забыть о посещении госпиталя. И дело не в том, что он влюблен в нее беспамятно и видит в ней только хорошее - Какаши достаточно взрослый и адекватный, чтобы оценивать все объективно, и...она - лучшее, что с ним случалось. Он думал об этом не раз, и не два, и далеко не десять - Рин занимала все его мысли месяцами подряд и прийти к достаточно простому умозаключению, от которого он бежал все это время - просто. Переставляя с места на место свитки с документами, Какаши заинтересованно поворачивается к ней, как только Рин начинает говорить. Хатаке не ожидал от нее умения читать мысли, но неужели она сама не видит, насколько он не в себе рядом с ней? Сам факт того, что Нохара стоит рядом с ним уже поразительно удивителен, но...она будет последняя, с кем ему будет плохо. - Рин, я уверен во всем, что происходит. Если бы я не был, ты бы сейчас не стояла здесь, - это звучит немного...грубо? Он одергивает себя и складывает тряпку рядом с ведром, подходя к ней, чтобы забрать из ее рук клочок ткани тоже. - И я не был бы настолько счастлив, как сейчас. По факту, я никогда не принимал правильных решений в отношении тебя и я верю в то, что это - первое, - аккуратно касается пальцами выпавшего короткого локона и заправляет за ухо, стараясь не избегать ее взгляда, потому что он вновь и вновь доказывает, что не умеет говорить правильным языком, а то, что он смотрит на нее прямо и уверенно, наверное, очень важно. - Если я буду чувствовать себя разбитым, я приду к тебе. А не наоборот. Я хочу, чтобы ты знала это. Он бы ни за что не впустил ее настолько глубоко в свою жизнь, если бы чувствовал, что что-то идет не так. Ему не нравится идея насильственно и неловко втягивать кого-то в свои будни - это не принесет ничего хорошего ни ему, ни ей. Поэтому все, что происходит сейчас, то, что они будут жить вместе и что он впервые за тридцать лет будет думать о какой-то женщине, как о...своей; все это не должно быть не комфортным ни для кого из них. - Я не очень хорош в подобном, Рин, и я хочу, чтобы ты говорила о том, чего ты хочешь или не хочешь прямо. Я действительно хочу сделать тебя счастливой и мне необходимо, чтобы ты показала как. Какаши кажется, что он слишком открыто попросил ее о помощи и, наверное, вообще говорит что-то, чего не должен, в который раз выставляя себя слишком разговорчивым и, вообще-то, не особо...опытным? Он не уверен, должен ли вообще говорить что-то, но быть предельно честным, наверное, очень важно, поэтому Какаши собой, в принципе, не слишком недоволен. - Хочешь, я сделаю ужин? - потому что ему уже наскучила уборка. И он, судя по всему, пытается все же начать строить из себя хорошего мужчину, которого она всегда заслуживала. Мягко целует ее в висок, приглаживая волосы и отпускает, отходя чуть в сторону, чтобы снова взять тряпку в руки. - Я помню, как вы с Обито следили за мной, когда я был маленьким. Это было забавно, потому что он даже не заметил, что ты была прямо за его спиной.., - Хатаке улыбается, потирая затылок, и смотрит на фотографию прямо за Рин. Какаши не уверен, счастлив ли его друг от осознания того, что он сдался девушке, которую тот любил без памяти. И Хатаке также не уверен в том, принял ли он сам это осознание предательства чувств Обито, но...он безраздельно и бесконечно счастлив. Какаши просто не сможет остановиться. Шиноби возвращается к уборке и чувствует себя на удивление провинившимся ребенком, потому что абсолютно не знает, что ей теперь сказать или что сделать, потому что они определенно наедине - Паккун тоже улизнул куда-то несколько минут назад, а то, что между ними больше нет пропасти делает вещи более...взрослыми, наверное. Они всегда были друзьями, что бы не происходило между ними, он всегда знал, что Рин - один из самых близких ему друзей, но теперь вещи стали куда более сложными. Какаши собирается провести с ней остаток жизни, но не знает, чем заняться до конца вечера. По своим привычкам ему хочется лечь на кровать и просто читать - ничего большего и не нужно, но теперь она здесь и ему хочется ее общества, но непонятно, как провернуть это так, чтобы не докучать ей и не заставить Рин скучать рядом с ним. - Осмотр? - Какаши внезапно вспоминает о том, о чем, скорее всего, забудет через несколько минут до тех пор, пока Цунаде на самом деле не оттащит его за ногу до госпиталя. Ему не очень хочется подобного, поэтому лучше сейчас, чем потом разгребать последствия. - Отдает в спину по утрам и немного тяжело дышать после нагрузки. Хатаке садится на кровать, с готовностью складывая руки на коленях и смотрит на подходящую к нему Рин. И понимает, что это тоже будет достаточно...неловким. Смущающим, почему-то, именно для него - еще недавно он думал о ней в определенном ключе и сейчас разве что не краснеет, как подросток, стягивая с себя водолазку и чуть закидывает голову, отводя взгляд в сторону, когда она наклоняется с горящими зеленым светом ладонями к его торсу. Он не понимает почему. Почему ему неловко настолько, что он физически ощущает дрожь в кончиках пальцев; правда, честно, не понимает, совсем. Чувствует знакомое прикосновение чакры и проникающее чувство в груди - слегка щекочет, но это довольно приятно, поэтому Какаши на самом деле всегда тайно немного это любил - за этими действиями обычно следует...облегчение. Становится легче, даже когда она просто отстраняется, чтобы сделать передышку. А еще он старается просто напросто игнорировать ее ладони у себя на коже - делает в этом успехи и касания тонких нежных пальцев совсем не заставляют его отключиться от происходящего и отдаться тактильным ощущениям; Какаши не понимает, почему женские руки посылают тонкие разряды вниз по спине, отдавая легкой судорогой в плечах, чуть отстраняясь. - Я все еще не уверен, что это так, но я рад, что ты смогла простить меня, - ему все еще стыдно. Он был с другой и она это видела, и это...ужасно. Испытывает слишком острое желание пересчитать себе зубы каждый раз, как только думает об этом - он поступил как самая настоящая свинья и смел надеяться, что Рин сможет его простить. И она смогла, поэтому это превышает все его ожидания о ближайшем будущем, которые он еще недавно строил. Это абсолютно невинный момент, даже учитывая то, что он до сих пор не может справиться с мелкой дрожью в конечностях из-за ее прикосновений к нему, мельком пропустив мысль о том, что она постоянно касается вот так каких-то других шиноби. Говоря о других... - Как дела с Ирукой? - Какаши не так давно слышал о том, что его кто-то отшил, потому что мужчины, на деле, куда большие сплетники, чем девушки, поэтому уже буквально все были в курсе личной жизни учителя, а что уж говорить о его собственной. Хатаке задает этот вопрос так же абсолютно невинно, якобы просто интересуясь, что да как. Не то чтобы он все еще хотел раскатать Ируку в асфальт за то, что он был рядом с ней, это абсолютно не важно. Вздыхает, наблюдая за тем, как Рин отнимает от него руки и выпрямляется. Еще и осмотр закончен. Одни расстройства.— POV Рин —
Может, она действительно чересчур беспокоится о том, чтобы Какаши было с ней хорошо и слишком много думает об этом? Ещё не было ни одной минуты с тех пор, как Рин вошла в этот дом и почувствовала бы себя расслабленно, не обдумывая то, как бы ей не сделать что-то, что не понравится Хатаке. Из-за того, что она вечно себя одёргивала и тормозила, Нохара теряла драгоценные моменты в обществе Какаши, вместо того, чтобы наслаждаться ими. И несмотря на то, что она собиралась провести рядом с ним остаток жизни и времени у них будет ещё очень много, она совершенно жадно цеплялась за каждое их общее мгновение. Слова Какаши подействовали и успокоили Рин, да и как могло быть иначе? Один его бархатный голос - не имело значения, что шиноби говорит в этот момент - уже был способен вселить в неё уверенность и заставить забыть обо всех сомнениях. В конце концов, Какаши полюбил её за то, кем она была, зная её характер и привычки, как никто другой, а не потому, что Рин старалась быть лучше, чем есть на самом деле. Это было сложно уложить в голове, но куночи определённо должна была принять тот факт, что такой безупречный человек, как Какаши, почему-то выбрал...её. – Я и так счастлива с тобой. Тебе даже не нужно ничего делать, – улыбнулась Рин, которая быстро забыла, что ещё минуту назад её терзали тяжёлые мысли. Невозможно было думать о чём-то плохом, когда прямо перед ней стоял Какаши и говорил вещи, которые не сказал бы никому и никогда, кроме неё. Она знала, что для него это всё очень важно и лично. Девушка непроизвольно взяла его за руку; даже несмотря на то, что большую часть времени Хатаке был серьёзным шиноби, который нёс за собой смерть, Рин чувствовала, что ему нужна её поддержка и понимание именно вот в такие моменты, чтобы понять, что он всё делает правильно и она...она просто в восторге от него и от всего происходящего. Навряд ли когда-то ещё Рин чувствовала себя более живой. – У меня есть идея получше, чем отправлять тебя готовить ужин, но пока – раздевайтесь по пояс, больной, пришло время обследоваться, – усмехнулась Нохара, которая подошла к усевшемуся на подлокотник дивана Какаши. Рассеивая зелёную чакру у него над грудью, медленно перемещая ладонь, просматривая внутренности, словно сканер на предмет осложнений и...просто не может не воспользоваться моментом, чтобы не дотронуться до него. Хатаке, может, и вовсе не поймёт, что это не необходимость, а просто желание Рин, но ей просто нравится его касаться, поддерживать тактильный контакт, который несёт в себе просто непередаваемые для Нохары волнительные ощущения. – Теперь я знаю, почему ты вдруг решился предложить мне жить вместе. Признайся, что тебе просто не хочется ходить в госпиталь на обследования, да и вообще бывать там, поэтому очень удобно иметь персонального медика дома, – тихо засмеялась Рин, которая перешла на спину, проделав то же самое и там в районе лопатки. – Ты совершенно здоров. Дискомфорт, который ты ощущаешь в спине и проблемы с дыханием – всё это остаточные явления, которые должны пройти через несколько дней. Но лучше скажи мне, если почувствуешь что-то ещё, ладно? Рин вплела пальцы в пепельные волосы, мягко те потрепав и улыбнувшись Какаши. То, что было с его здоровьем сейчас, казалось такой мелочью по сравнению с тем, что шиноби провёл бесконечные для куноичи минуты на грани жизни и смерти. Но теперь этого больше никогда не повторитcя, потому что она всегда будет рядом с ним. – Выбор между тем, чтобы всю оставшуюся жизнь держать на тебя обиду и стараться избегать и тем, чтобы попробовать дать тебе ещё один шанс и сделать счастливыми нас двоих – был очевиден, – слабо улыбается Рин. – Я не очень хочу вспоминать об этом. И просто знаю, что ты больше так не поступишь. Девушка уже было хотела забрать все принадлежности и закончить уборку, как вдруг услышала вопрос про Ируку. Эта тема явно не та, которую бы она хотела обсудить с Какаши, но между ними теперь нет секретов, так ведь? – Ты имеешь ввиду, как дела у НАС с Ирукой? – выжидающе смотрит девушка на мужчину, хитро улыбнувшись. Ну, естественно, его интересовало это, а не самочувствие Умино! Какаши ревновал и это было очень мило, хотя Рин и не хотела, чтобы он хоть когда-то испытывал это чувство. – Мы решили, что нам лучше остаться друзьями. Потому что я влюблена с человека с вечно взъерошенными волосами и серыми глазами, – улыбается Рин, гладя Какаши по затылку. – Мне показалось, что он довольно неплохо принял это, хотя...Я просто надеюсь, что сейчас с ним всё хорошо. Девушка всё ещё чувствовала себя виноватой за всё, что произошло между ними с Ирукой и она хотела бы просто проведать его и убедиться, что с ним правда всё в порядке и он не слишком расстроен её отказом, но пока прошло слишком мало времени и лучше лишний раз не мозолить ему глаза.