— POV Какаши —
Карин. Отлично. Теперь он будет знать, как называть ее, когда кошка в следующий раз разбудит его раньше положенного, пристраиваясь прямо в спутанных волосах; это ненормально. Собаки себя так не ведут, а значит, и кошки не должны. Какаши глубже зарывается в одеяло и прижимает к себе спящую Рин, чему-то неосознанно сонно улыбнувшись. Черт с ней с Карин, это была одна из лучших ночей в его жизни. Нохара уже привычно для Какаши что-то недовольно сопит во сне, хмурится и вся такая умилительно взвинченная, что ему, на самом деле, даже интересно, что ей снится. Хотя, может, это потому, что он сам начинает ворочаться и тревожить ее. Убирает волосы с чужого лица и вздыхает, отдавая на растерзание котенку свою ладонь. Кажется, Карин освоилась гораздо быстрее, чем он предполагал и никакая сверх-опека и реабилитация ей была не нужна. Вздыхает, ткнув кошку в нос, и переводит наконец на нее взгляд, когда чувствует укус, уставившись на кошку абсолютно не впечатленным взглядом. Дергает пальцем, пытаясь отобрать, но дело близится к тому, что на него вероломно нападает животное девушки, которую он любит. От мысли стало теплее и Какаши, пока никто не видит, сполз по подушке и расплылся в максимально счастливой и удовлетворенной улыбке - его Рин. Его. Поворачивается на бок, наблюдая за тем, как Нохара успокаивается от его шевелений и лицо опять становится привычно милым и доброжелательным; он так сильно ее любит. И никакой разыгравшийся котенок его не остановит. Коротко касается женской щеки губами и встает, все так же бесшумно и быстро перемахивая через нее. В конце концов, он все же ниндзя; в чем Какаши периодически сомневается, осознавая, что любая его хваленая бдительность и внимательность растворяются из-за того, что он не чувствует никакой опасности рядом с Рин. Хатаке бы и правда никогда не смел подумать о том, что подобный день однажды настанет. Что он когда-либо проснется с той, от которой не захочется скрыться еще до того, как она успеет открыть глаза. Что однажды проснется с той, с кем захочет быть всегда. Какаши сам не совсем поверил, но факт остается фактом, он не может спорить с очевидным. - Если ты собираешься делать так каждое утро, то даже если Рин сделает десять своих клонов и они все посмотрят на меня одинаково - тебя это не спасет, - произносит шиноби и котенок протяжно пищит, цепляясь за его штанину, и резво забирается выше, моментально оказываясь на торсе. Собаки определенно так не делают, он даже глазом моргнуть не успел. Он встряхивает головой и отдирает Карин от водолазки, усаживая на плечо, как привычно носил Паккуна в детстве. Она тут же тычется влажным носиком в ухо и Какаши не может сдержать улыбки; кошки - лучшие антидепрессанты. Может, ему стоило завести котенка пораньше? Хотя дело, вероятно, далеко не в котике. Опускается на корточки перед кроватью и бережно закутывает Рин сползающим одеялом. Хатаке клянется, что это - самое прекрасное, что он видел утром за всю его жизнь. Ему совсем не хочется уходить, но дела сами себя не сделают, как бы сильно Какаши не хотелось. Карин почти сразу же спрыгивает на постель и устраивается на его подушке, а он думает только о том, что его псы будут явно недовольны запахом кошки отовсюду, а тем более от него. Но, наверное, привыкнут. Он же прощает им всех их "недо"-щенков. Призывает нинкенов, выйдя на кухню, чтобы не разбудить Рин, и удивленно смотрит на взвинченного Ухея, который едва ли не на задних лапах прыгает. - Босс, ничего серьезного? Моя сестра ощенилась и мы хотим пойти посмотреть! Какаши пожимает плечами, утвердительно кивая, и улыбается, когда пес с громким хлопком растворяется в воздухе, а за ним еще двое. - А как насчет остальных? У меня нет особых планов, но кое-кто, похоже, только что сорвал нам тренировку, - Хатаке опирается бедрами на столешницу и складывает руки на груди - ему и самому было...лень. Если бы не Рин, то он бы провел этот день, сидя под деревом и читая свою любимую книгу. Может быть даже поспал бы. Погода обещает быть располагающей. - Идут все, кроме Булла. Он захотел остаться здесь. Бульдог подает тихое согласие на своем собачьем и Паккун кивает, взмахнув лапой на прощание. - Шиба, у тебя все в порядке? Эту кошку зовут Карин и она останется здесь, - разъясняет Хатаке напоследок. - Какаши, это все какая-то херня, потому что я и правда не могу это контролировать и выгляжу, как какая-то шавка, - пес удрученно виляет хвостом и Какаши видит, что тот действительно расстроен. Он никогда не был тем, кто ругал их или наказывал; он видит, что Шиба и сам все понимает и не считает нужным разъяснять ему что-то. - Я исправлюсь. Обещаю. Парни за мной присмотрят. Какаши кивает, разрешая ему тоже уйти, и разворачивается в сторону ванной, чтобы заняться важными утренними делами, когда слышит тихий стук в окно и возвращается, выглядывая. - Срочный вызов, - через мгновение фигура в знакомом коричневом плаще и маске совы пропадает из виду, и Какаши удрученно опускает голову. Не было беды.***
- Мне неловко просить тебя о таком, но у меня нет выбора. Сейчас, я могу доверить успех этой миссии только тебе, - Пятая наворачивает круги вокруг стола, пока Какаши пассивно борется с назревающей злостью. Почему именно сейчас? Как только в его жизни появилось что-то, за что он готов вцепиться мертвой хваткой, его тут же насильно от этого отдирают. Это просто...нечестно. - Предыдущий отряд завалил ее. Данзо настоял на том, чтобы проект перешел к Корню и, как ты знаешь, Старейшины только рады плясать под его дудку. Ублюдок. - Причем здесь я? - Какаши...не хочет. Он впервые готов отказаться от миссии, впервые готов отказать Хокаге; наверное, Хатаке недостаточно хороший шиноби, но в какой-то момент счастье и улыбка Рин встали для него выше, чем приказы вышестоящих людей. - Я не имею отношения к Корню. - Я не доверяю Данзо и должна быть в курсе хода операции. Единственный, кого он согласился включить в состав - ты. Он знает. Этот вопрос был глупым и, скорее всего, Какаши бы никогда его не задал, если бы не пытался вырвать хоть ниточку на шанс спасения от того, на что его отправляют. - Я в курсе ситуации и знаю, что это...неудобно для тебя. Мне жаль, Какаши. - Мне тоже, - он безразлично смотрит куда-то ей за спину, на лицо Четвертого, которого сейчас уже ярко освещает утреннее солнце. Прошло достаточно много времени с тех пор, как Хатаке вошел в кабинет и его посвятили в происходящее. У Какаши были свои обязанности, он знал, что в любой момент может случиться подобное, но почему-то именно тогда, когда это больше всего ему не нужно - не ожидал; он на самом деле...расстроен. Ему элементарно грустно. - Могу я идти? - Да. И...отдохни за эти пару дней. Я сниму Рин с дежурств в госпитале. Какаши переводит взгляд на женщину и кивает, складывая печати. Пару дней. Пару. Дней. Он сойдет с ума. - Спасибо, - растворяется в листьях почти моментально, не имея желания сейчас передвигаться вообще или тем более сталкиваться с каким-нибудь Гаем на улице - у Какаши редко бывало желание вернуться домой, но сейчас он буквально...рвался туда. И осознавать это перед тем, как тебя отправляют на почти годовую миссию с самыми неприятными людьми этой Деревни - самое худшее, что могло было быть. У него действительно были обязанности перед деревней, больше, чем кто-либо мог представить, больше, чем он сам мог кому-либо рассказать. И сейчас Какаши едва ли может рассказать Рин о том, куда, зачем и как уходит - есть требования, которые он обязан выполнять и если дело касается АНБУ или, тем более, Корня, то держать рот на замке - это гарантия сохранности именно ее жизни, а вероятность того, что и за Рин началось пассивное наблюдение некоторое время назад - более, чем велика. Какаши знает слишком много и если что-то произойдет, от смерти из-за утечки информации ее может спасти только неведение. Это - его работа и она, наверняка, поймет. И он понимает. Понять намного легче, чем принять и уложить в голове мысль, что он не увидит ее год; чуть меньше, чуть больше - невелика разница. Год. Это на самом деле звучит как самый страшный приговор. Еще несколько месяцев назад он волонтером бежал на такие миссии, а сейчас, когда ему это просто...не нужно, они словно сами бегут за ним. Это, вообще-то, и не такая уж и большая редкость для него: когда Какаши работал с АНБУ, он в принципе почти не находился в Деревне и это его вполне устраивало, но...сейчас. Почему сейчас? Хатаке вдыхает, заходя внутрь и его тут же сковывает почти болезненным и физически ощутимым спазмом; Рин слишком счастлива. Он видит в теплых карих глазах буквально океан, бездонный, неисчерпаемый океан любви к нему - она действительно счастлива рядом с ним, Хатаке верит. Какаши верит ей. Он спустя столько лет ощутил, что такое действительно быть счастливым; рядом с ней, в ее объятиях, в одной постели, за одним столом; как угодно, но рядом. Получить согласие, наблюдать за ее улыбками, тонуть в ее голосе и бесконечно прелестном поведении, целовать без разрешения и угрызений совести за каждое прикосновение - он, кажется, даже краснел перед ней, как школьник. Рин делает его счастливым одним своим присутствием, не прикладывая усилий. И как только у него в голове наконец заканчивается тянущаяся долгими годами война с самим собой - появляются приказы. Приказы, которые он не может игнорировать или отменять. Какаши останавливается рядом с застывшей на месте девушкой, сжимая хрупкие ладони своими, и упирается лбом в женский, медленно прикрывая видимый глаз; он окунается в ее запах, в ее нежность, в мягкое, окутывающее его внимание и заботу; в ЕЕ внимание и заботу. Для него это самое главное. Стягивает маску, прижимаясь губами к мягкой коже и медленно обнимает, крепко прижимая к себе. - Всё хорошо, Рин...Или нет, - буквально выдавливает из себя Какаши. Потому что зачем врать? Хатаке на сто процентов из ста уверен, что Нохара тоже не будет в восторге и это еще одна причина, почему он так хочет остаться. Потому что ее глаза так загорелись, когда она осталась с ним, когда дала согласие на его самое неуклюжее и непонятное предложение быть вместе и...Рин расстроится. Он не знает, как ей это сказать, потому что не хотел больше ее расстраивать. Какаши искренне мечтал сделать все, чтобы ее взгляд всегда был таким, каким был только что, когда она бежала к нему, улыбаясь. Он обязан сделать все ради этого. И защита Деревни, вообще-то, тоже вписывается в это понятие. - Фраза "я ухожу на годовую миссию" как-то странно звучит, - Хатаке улыбается, чтобы это звучало хоть капельку оптимистичнее, чем есть, прижимаясь губами к ее виску, и сжимает крепче, зажмурившись. Он не хочет уходить. Какаши впервые - Господи, за столько лет - он просто хочет быть рядом. Не хочет убегать или прятаться за строчками порно - он хочет быть с ней, пожалуйста, он просто не может уйти сейчас. - Рин.., - обхватывает пальцами узкие плечи и чуть сгибается, понимая, как глупо может прозвучать то, что он скажет, но так или иначе, это...важно. Это важно для него, потому что он этого боится. - Дождись меня. Потому что иначе, ему некуда будет возвращаться. Адекватно - есть куда; у него есть ученики, надоедливый, но все же лучший друг, стадо джонинов, которых до сих пор иногда необходимо водить за ухо, и в целом Какаши нужен Деревне. Но если он вернется, когда Рин будет с кем-то другим или просто-напросто устанет ждать - его буквально хрустальные, хрупкие надежды на простое человеческое счастье разобьются. Это очень эгоистично с его стороны, слишком самонадеянно и неловко просить ее о таком, но Какаши готов умолять. Впервые он готов сложить перед кем-то свою гордость, сложить под ноги - ей (!) и только - абсолютно все, что у него есть; все, что делает его тем, кто он есть - вручить это в ее хрупкие руки; он готов, без вопросов и промедления. Он весь ее. И у них есть только два дня. Только думая о том, какими ощущениями его накроет через пару дней, Какаши скучает заранее. Потому что даже представить не может, насколько тяжело это будет. Кажется, он только что нашел еще одну причину, почему у него никогда не было подобных отношений - Хатаке, вероятно, просто не в состоянии вынести такую разлуку. Прижимается ближе, хотя ближе уже и некуда; он просто не может от нее отойти, разорвать этот контакт, это физически невозможно, Какаши...даже не представляет, насколько будет скучать по этому. Насколько сильно будет скучать по ней. - Я люблю тебя, Рин, пожалуйста, - шепчет на ухо, на грани слышимости, борясь с той частью себя, которая думает, что это глупо и неуместно, что это - не в его стиле и что он так никогда не делает; ему плевать. Какаши абсолютно наплевать, он не может больше держать это в себе; у него эмоции, и без того скудные и сбитые - на пределе. Думать о Рин буквально больно, каждая мысль врезается в подсознание чем-то опаленным - о том, что он будет скучать; что сойдет с ума, думая о ней. Почему именно сейчас? Он просто не в состоянии принять то, что неизбежно. И у него впервые, на самом деле впервые подобные мысли, раньше для него было вполне сносно принять что угодно; у него не было ничего, что могло бы задержать здесь. А сейчас...все иначе. Совсем.— POV Рин —
– Что...ты делаешь?.., – сонно лепечет Рин, хмуря брови и не желая открывать глаза. – Зачем ты меня...облизываешь, Какаши?.., – спросонья Нохара прячет лицо в подушку, но чересчур большой язык Хатаке настигает её уха. – Откуда у тебя столько...слюны, это...ненормально...мне нужно тебя обследовать... Рин щурится и нехотя разлепляет глаза, видя перед собой огромную чёрную морду. Девушка резко отпрыгивает назад, испуганно прячась за одеяло и только, когда понимает, что происходит и кто перед ней, облегчённо выдыхает. – Булл, ты напугал меня до чёртиков, – сбивчиво произносит куноичи, запуская пальцы в волосы. – А где Карин? В смысле...где котёнок? Пёс недовольно фыркает и кивает в место рядом с куноичи, куда Рин тут же переводит взгляд и видит, что кошка спит на соседней подушке. – Извини, Булл, я бы тоже беспокоилась в первую очередь о тебе, если бы ты жил в одном доме с семью львами. Хотя...ты и их победил бы, – Нохара улыбается и чешет пса за ухом, думая о том, что после бессонной ночи она наверняка слишком долго проспала и Хатаке уже нашёл себе занятие. – А где Какаши? – спрашивает девушка, начиная вставать с постели, чтобы самой найти ответ на свой вопрос, но Булл стягивает с тумбочки какие-то бумаги, которые тут лежали ещё со вчерашнего дня, и тычет их Рин, которая замечает на них печать Хокаге. – Ты хочешь сказать, что Какаши у Цунаде? – спрашивает девушка, на что Булл согласно и оглушительно гавкает. – Хорошо, но...зачем? – разговаривает Рин сама с собой, ведь даже если бы Булл знал ответ, всё равно не смог бы ей растолковать. – Если только Пятая лично захотела убедиться в состоянии его здоровья. Нохара пожимает плечами и улыбается псу, направляясь в ванную, где умывается и следует на кухню, заваривая ароматный чай. Пока наливает молоко в кошачью миску и подкармливает Булла вкусностями из холодильника, раздумывает над чем-то особенным, что она могла бы приготовить для Какаши. – Надеюсь, ты умеешь хранить секреты и это останется между нами? – спрашивает Рин, склоняясь над Буллом, отдавая ему очередной кусок. Нохара помнит, что Хатаке без ума от рыбы, а потому решает взяться за рыбный суп даси, однако, разнообразить рацион шиноби всё же стоит. Интересно, что он обычно сам себе готовил? И какое его любимое блюдо? Ей ещё столько нужно узнать о нём! Когда суп дошёл до того состояния, когда его можно оставить на маленьком огне и уйти в гостиную, Рин слышит, как хлопнула входная дверь и понимает, что вернулся Какаши. Она выходит к нему навстречу и улыбается, завидя только край его одежды ещё из-за угла. Уже тянется к нему, чтобы обнять, но шиноби поворачивается к ней лицом и девушка видит, что он чернее тучи. Это не смогло бы скрыть даже обычно безэмоциональное лицо самого Хатаке или же он даже не пытается этого сделать. Улыбка тут же сползает с лица Рин и она медленно одёргивает от мужчины ладони, прикладывая их к своей груди. – Что-то случилось, Какаши? – задаёт вопрос девушка. – Что от тебя хотела Цунаде? Рин всё ещё надеялась, что мрачное выражение лица Какаши связано с каким-то поручением, которое выполнять ему не очень хочется, вроде того, чтобы присмотреть за новыми генинами или что-то в этом духе. Но когда Хатаке обнял её так крепко и самозабвенно, девушка сразу ощутила чувство безысходности, которое просто распирало его. – Ты...мне врёшь, – проговорила Рин, услышав действительно страшную весть. Она отстранилась, чтобы посмотреть в открытый глаз шиноби неверящим взглядом, хотя знала, что он не станет её обманывать, даже шутить подобным образом. Нохара просто поддаётся под любые телодвижения Какаши, послушно следуя за его руками и порывами, безжизненным взглядом глядя в пол. Она всё ещё пытается осознать, что это не какая-то злая шутка и он не сказал "один месяц". Это целый год. 12 мучительных месяцев. 365 невыносимых дней. Без него. В одиночестве. И когда до Рин, наконец, доходит весь ужас принесённой Какаши новости, куноичи прижимается к нему всем телом и становится похожей на их кошку, которая беспомощно цепляется за мужскую водолазку, но всё тщетно – она знает, что её оторвут от него. Нохара слышит как колотится его сердце и сильно зажмуривается, по-детски надеясь, что когда она откроет глаза, то всё окажется сном или обманом подсознания, а Какаши уже никуда от неё не уйдёт. Но девушка открывает глаза и реальность бьёт её настолько больно, что Рин становится трудно дышать. Куноичи склоняет голову набок, ласково прильнув щекой к руке Какаши, которая сжимает её плечо, и вдруг зрачки Нохары расширяются, когда девушка слышит то, о чём он просит. – Я буду ждать тебя сколько потребуется; год или пять лет – неважно. Я никогда...никогда не оставлю тебя, – Рин отчаянно борется с тем, чтобы не заплакать прямо сейчас – для этого у неё ещё будет много времени, целый год – хотя дрожащий голос не в состоянии скрыть её эмоций, да она и не пытается этого сделать. Тянется навстречу Какаши, обвивая руками его шею и прильнув щекой к его щеке. Если бы только у неё было столько силы, чтобы она могла задержать его в этих объятиях и никуда не отпускать... Рин знала, что счастье не дастся ей так просто; она ждала какой-то подвох, подводный камень, хотя и не так скоро. Не может быть настолько хорошо за даром, вот просто так – судьба обязательно предъявит тебе счёт, за который нужно будет расплатиться. Но разве они с Какаши мало заплатили? Почему сейчас им нельзя просто быть счастливыми?.. – Я люблю тебя...люблю, – беспокойно шепчет Рин на ухо Хатаке. – Я не смогу без тебя...пожалуйста, – Нохара оставляет поцелуй на мужской щеке, шее – на всех открытых участках кожи, куда дотягиваются её губы. Куноичи и сама не осознаёт пока, что такое год. И как только она начинает думать об этом, то понимает, что это целая бесконечность, сотни бессонных ночей и огромная пропасть между ней и Хатаке. – Мы...мы должны что-то сделать, Какаши, – девушка поднимает голову с плеча и смотрит в лицо шиноби. – Я...я просто не переживу этот год. Но что они могут сделать с решением Хокаге? Рин на минуту задумывается и в её глазах появляется огонёк надежды. Хотя она не имеет никакого права на этот поступок и это просто по-детски и не достойно звания шиноби, но Нохара должна попробовать, если это сможет помочь – Рин это сделает не задумываясь. – Я хочу, чтобы ты остался здесь, пожалуйста, – шепчет она, прислонившись ко лбу Какаши своим. – Мне нужно кое с кем переговорить, это...наш последний шанс. Она горячо целует его, так, как поцеловала бы в последний раз, хотя теперь девушка не была уверена ни в чём и каждый их раз действительно может оказаться последним. Рин нехотя отходит от Какаши и уже через мгновение оказывается на кухне, выключая плиту, чтобы следом выйти на улицу и торопливо бежать по крышам ничего не подозревающих домов, той дорогой, которую она хорошо знала. Нохара оказалась возле кабинета Хокаге так быстро, что казалось, будто моргнула возле дома, а глаза открыла уже здесь. И Рин слишком переживала, чтобы позаботиться о вежливости и манерах, и постучать в дверь перед тем, как войти. – Рин? В чём дело? – воскликнула Цунаде, которая была недовольна таким вероломным появлением, но больше удивлена тем, что Нохара решилась на это. – Цунаде-сама, мне нужно поговорить с Вами, – твёрдо начала девушка, серьёзно глядя на женщину перед собой. – Какаши никогда не попросил бы Вас о таком, а я прошу...Отстраните его от миссии, которую Вы ему назначили. – Рин, я прекрасно тебя понимаю и не удивлена твоей просьбе, но это невозможно. Я и так делала для него и для вас всё, что могла, но он шиноби и не имеет права забывать о своих первоочередных обязанностях, – спокойно и вполне доходчиво объяснила Цунаде, но это было не то, что хотела услышать Рин. – Вам никогда не приходило в голову, что Какаши тоже человек и не может отдуваться один за всю деревню? – с нарастающим в голосе вызовом проговорила Нохара. – Коноха ежегодно выпускает множество блестящих шиноби, но деревня эксплуатирует только его. Почему? Почему Вы не можете просто быть благодарны за всё, что он ежедневно делает для всех вас и просто дать ему немного свободы? Миссия на год?! Серьёзно? Почему не на десять?! Какаши ведь лучший и с этим справится! – Хватит! – громогласно воскликнула Цунаде и ударила кулаком по столу так, что на нём подлетели все стопки с бумагами. – Ты злоупотребляешь моим хорошим отношением, Рин. Ты думаешь, Куренай хотелось отпускать Асуму на задание с нашими сильнейшими врагами? Или любая другая женщина не переживает за своего мужа, когда тот уходит на миссию? Если ты выбрала Какаши, то должна свыкнуться с этим! – Хорошо.., – процеживает Рин сквозь зубы и впервые чувствует, как "закипает", а выражение "пар из ушей" для неё начинает иметь вполне реальный смысл. – Тогда я хочу присоединиться к этой миссии. Что бы это ни было – ирьёнин пригодится всегда. – Не пригодится, – односложно отвечает Цунаде и утыкается в первый попавшийся свиток, показывая тем самым, что развивать эту тему не хочет. – Вы уже кого-то назначили? Кто это? Сакура? – не сдаётся Рин, надавливая на Цунаде как только может. – Нет, нет, чёрт побери! – Пятая всплескивает руками и признаёт поражение. – Ты не можешь присоединиться к миссии, потому что не входишь в Корень. У них есть свои медики. – Корень?.., – испуганно повторяет Нохара и пытается вспомнить всё, что знает про эту организацию, но ничего, кроме неприятных отзывов знакомых в её голове не всплывает. – Значит, Вы хотите отправить его с Корнем... Рин пытается сделать вдох, понимая, что просто не может из-за подступающих слёз, и девушка растерянно прикрывает ладонью рот, чувствуя, как этот кабинет разом стал огромным, Цунаде выросла в несколько раз, а сама она осталась такой же маленькой и беспомощной, не способной ничего сделать. – Рин, – произносит Цунаде, видимо, найдя в себе силы успокоиться, и выходит из-за стола, становясь перед девушкой и опираясь на деревянную поверхность бёдрами. – Мы не можем поступить иначе. После нападения в деревне очень шаткое положение, погибли многие шиноби. Я не доверяю Данзо, не доверяю Корню, но целиком и полностью доверяю Какаши. Он единственный, кто может с этим справиться. Мне очень жаль, Рин. Я сделаю всё возможное, чтобы вернуть его раньше срока. И...у вас ещё есть два дня на прощание; проведи это время с ним, а не в моём кабинете. – Да.., – тихо произносит Рин и слабо кивает. Ей вдруг стало невыносимо стыдно, ведь Пятая ни в чём не виновата, и так сделав многое для них, а она позволила себе подобное по отношению к ней. – Вы...правы. Спасибо, Цунаде-сама. И...простите меня за всё...это, я...немного не в себе. Женщина еле заметно кивает головой и понимающе смотрит на подчинённую, после чего отпускает её. А Рин возвращается домой и не чувствует вообще ничего вокруг: ни ветра, который обдувает её лицо, ни голоса людей, снующих по извилистым улочкам, ни домов, ни деревьев; её саму будто несёт неведомая сила. Это просто...нечестно. Как только она получила то, о чём мечтала всю жизнь, обстоятельства забирают это у неё. Рин собиралась провести с Какаши ближайшую вечность, каждую минуту наслаждаться тем, что он рядом. Конечно, она понимала, что ему придётся уходить на миссии, но год – это слишком много и слишком жестоко для них. Когда они успели сделать нечто плохое, что судьба обрушивается на них с такой ненавистью?..И эти два дня...этого невыносимо мало, и Рин всё время будет считать часы и минуты, когда ей придётся попрощаться с Какаши. Она...уже скучает по нему, ещё не успев расстаться. Её сердце просто разорвётся, когда он повернётся к ней спиной и уйдёт. Куноичи заходит домой и останавливается в коридоре. Девушка на мгновение задумывается о том, что несмотря на предстоящие душевные муки, которые продлятся целый год, она будет в безопасности и останется в деревне, а Какаши, помимо всего прочего, предстоит отправиться на опасную миссию в одной команде с членами Корня. Ему придётся во много раз сложнее, чем ей. Поэтому Рин должна с собой что-то сделать, попытаться как-то взять себя в руки, чтобы не показывать ему насколько она убита. Каким-то образом ей нужно вселить в него надежду, что всё будет хорошо и год – это не так много. Да...Ещё бы себя в этом убедить для начала. Рин заходит в гостиную и сразу же ловит взглядом затылок Какаши из-за спинки дивана, и Нохара задаётся вопросом, двигался ли он вообще, пока её не было? Она быстро подходит к дивану и обнимает Хатаке со спины, утыкаясь носом в его шею, чувствуя, как безвозвратно утекает время. Их время. У них есть всего два дня. Боже. Да ей всегда будет мало его, сколько бы времени у них в запасе не было. Каждое мгновение рядом с Какаши стало ценнее ещё в миллионы, миллиарды раз; Рин не желала больше отвлекаться ни на что другое. – Какаши.., – тихо растягивает она его имя и проходится мягкими губами по скуле. Куноичи не желает расстраивать шиноби ещё больше рассказом о том, что у неё не получилось. И наверное, он и сам это понимает – оспаривать приказы Хокаге никто не смеет; эта идея изначально была дохлым номером. Но и провести эти два дня в вечной скорби девушке не хотелось; ей было необходимо успеть подарить Какаши и счастливые моменты тоже. – Я приготовила суп. Тебе нужно поесть, – проговаривает Рин сквозь поцелуи, которыми осыпает щёку Хатаке. – И не спеши говорить, что ты не хочешь, потому что он рыбный. Её уговоры действуют и очень скоро шиноби встаёт с места, а Рин берёт его за руку, ведя за собой на кухню. Ей вообще не хочется разрывать с ним тактильный контакт, потому что совсем скоро она не будет ощущать Какаши ещё очень долго. И как бы девушка не старалась храбриться и делать вид, что они со всем справятся, обманывать и себя, и Хатаке было тяжело. В комнате висело гробовое тяжёлое молчание и даже в царившей атмосфере чувствовалась их общая боль. – Знаешь, мы могли бы...сходить куда-нибудь. К реке или просто на природу, провести время вместе и вдали ото всех, – предлагает Рин, пока ставит перед Какаши тарелку с супом, и думает о том, что если он не захочет, то она будет рада и просто пролежать с ним эти два дня обнявшись на кровати. Рин садится рядом с шиноби и смотрит пустым взглядом в свою тарелку. Нужно есть, нужно что-то делать...делать вид, что существует жизнь после ухода Какаши на миссию, но это не так. Нохара с содроганием сердца ждёт, когда их час пробьёт и ловит себя на мысли, что не может так больше. – Давай мы хотя бы попробуем забыть об этом на ближайшие два дня? – внезапно произносит девушка. – Потому что всё это...очень давит и я не хочу, чтобы тебе было тяжело. Мне хочется, чтобы на миссии ты вспоминал меня счастливой, а не...такой, – Рин берёт мужскую ладонь и прикладывает её к своей щеке, подаваясь ей навстречу. – Ты пережил мою смерть и мы ждали друг друга больше десяти лет. Мы переживём и этот год, ты же веришь мне, Какаши? – Нохара чуть поворачивает голову и целует Хатаке в открытую ладонь.— POV Какаши —
Он знал, что это бесполезно на сто процентов из ста, но останавливать Рин не стал - в конце концов, пусть лучше она сделает это сейчас, чем потом будет мучиться тем, что не сделала вообще. Единственная, кто мог повлиять на это решение - Пятая, а значит, Нохара пошла к ней. То, что ради него кто-то делает подобное...это на самом деле особенное, ни с чем не сравнимое чувство. Какаши проводит время, пока девушки нет, просто сидя на диване и безжизненно втыкает в потолок, не удосужившись даже книгу достать, потому что знает, что сейчас это будет абсолютно бесполезно. Карин залезает к нему и устраивается на колене, мурча что-то на своем, и он даже немного жалеет, что она не может говорить. Какаши, наверное, хотел бы говорящую кошку. Хотя, возможно, тогда она перестала бы снимать стресс так, как сейчас - котенок полностью отвлекает внимание и забитые до упора мысли на себя; Какаши неосознанно играет с ней и уделяет внимание ей, а не тому, что нависло над ним уже привычным неподъемным грузом. Она забирается на плечо, играясь с висящими полосками ткани от протектора и он откидывается назад, почесав за маленьким ушком. Это и правда полностью отвлекает. Не становится легче, не снимает груз или что-то такое - просто помогает не думать о том, что беспокоит, какое-то время. И это к лучшему. Рин появляется через какое-то время и он не может сдержать в себе буквально облегченный вздох - она рядом, здесь, и никуда не собирается уходить. Подается на ее поцелуи, неловко выдыхая и снимая с себя Карин. Он не представляет, как собирается жить без этого год. Наверное, так же как и предыдущие двадцать с хером? Что вполне адекватно, если все трезво оценить, но он смотрит в глаза правде прямо - без нее рядом уже совсем не то. К хорошему слишком быстро привыкаешь. - Спасибо, - садится напротив и снова думает о том, что даже этого ему будет не хватать - Какаши не привык к домашней еде, от слова "совсем"; ему никогда не готовили, с самого детства, а теперь...это действительно приятно. По-своему, в определенном смысле - очень и очень приятно. Улыбается, вытаскивая из супа рыбу и смотрит на полностью угнетенную Рин, мгновенно сникнув и сам. Потому что она словно моментально выцвела; он так сильно не хотел, чтобы она грустила, а теперь...снова. Какаши снова делает то, что делать не хотел и это...еще более херово, чем все происходящее. - Прости, я не хотел тебя расстраивать. Он находит в себе достаточно сил, чтобы улыбнуться ей и кивает на предложение о том, чтобы сходить куда-нибудь и понимает, что согласен сейчас на все что угодно, лишь бы рядом с ней. Он будет делать любые вещи в эти два дня просто для того, чтобы сделать ее счастливой. - Сходим позже, хорошо? Когда жара спадет, - Хатаке не очень хочет передвигаться вообще. Пока хорошо бы провести время дома и просто...вдвоем. Ему так спокойно с ней, Какаши просто не может с этим бороться; еще никогда он не чувствовал себя настолько "дома", как рядом с ней. Даже если они очень далеко отсюда. - Я просто не хочу, чтобы ты грустила. Так что, да. Думаю, так будет лучше. Девушка целует его ладонь и он выдыхает, подавшись рукой вперед, чтобы мягко погладить ее щеку. Какаши не может оторвать от нее взгляда и просто смотрит в чужие глаза, раздумывая над чем-то, что сам не может объяснить. Ему просто хорошо с ней; очень. Скользит ладонью вниз до шеи, поглаживая большим пальцем нежную кожу и улыбается, сложив голову на согнутую в локте руку. - Прости, что так вышло. Кажется, улыбка вышла уж слишком виноватой. Для него несложно абстрагироваться от мысли, что он уходит на год - да он просто ее еще не осознал. Поэтому отвлечься от этого - дело секунды; мозг слишком устал от постоянного напряжения и сейчас буквально все в нем рвется к спокойствию и умиротворению Рин, что накрывает его, когда они вместе. А еще осознает, что ему даже сказать ей нечего. Он был немногословным слишком долго, чтобы сейчас быть в состоянии выдавить из себя хоть что-то, когда это только и нужно - ему нужно разговаривать с ней, а не сидеть истуканом и продолжать молча смотреть и поглаживать ладонью тонкую шею. - Я оставлю свиток призыва здесь. Псы, когда не будут заняты, смогут передавать сообщения и просто составлять тебе компанию, - Хатаке знает, что они не будут против. Для Булла такая разлука, он уверен, тоже станет шоком. Потому что бульдог сейчас мирно улегся у женских ног, не собираясь никуда двигаться. Это радовало Какаши, очень. Его собаки очень важны для него и он понятия не имеет, что ему бы пришлось делать, если бы они не приняли ее. Или она их. Это стало бы ударом. - Представляешь, сколько мне заплатят? Даже представить страшно, - он смеется, пытаясь разрядить обстановку и неспешно встает, составляя пустые тарелки в раковину. Его не заботил вопрос об оплате как таковой; он старался его не касаться. Да Боже, он даже не платит за своих учеников и прочих; Хатаке не жмот, просто...бережливый? И это забавно, в конце концов. Все всегда злятся. Он совсем не привык проводить с кем-то время...вот так. Ему не неловко; совсем. Какаши чувствует себя хорошо, но ощущение, будто неловко Рин - не проходит. Он не знает, чем ее занять; чем занять их двоих. Отдых для него - это лежать и читать, больше не делая ничего вообще. А что в это понятие входит у Рин? Он не знает. Какаши, кажется, даже выходить на улицу не любит; разве что до ближайшей лесополосы за пределы Конохи, чтобы полежать под деревом и неизменно почитать. Поэтому сейчас он попал в тупик. Может, пригласить ее куда-нибудь? У Ируки получилось, так чем он хуже? Поворачивается к девушке достаточно решительно, уже думая о том, что пойти с ней на экранизацию нового тома Ича-Ича вполне достойной решение, но потом понимает, что это дерьмо какое-то. И замолкает. Так и стоит с открытым ртом; выдыхает удрученно и подходит ближе, потянув ее за руку на себя. - Извини, я...не знаю, что должен делать. Поэтому просто побудь со мной, ладно? Чуть позже мы обязательно займемся тем, чем ты захочешь, - он достаточно упрямый и прямолинейный для того, чтобы усесться перед диваном в позу лотоса и усадить ее себе на колени, прижимаясь торсом к чужой спине. Какаши не знает, чем должен заняться, поэтому собирается просто делать то, что обычно - сидеть и читать. Только теперь есть Рин и это как-то...чуть более приятно. Обхватывает талию руками и выдыхает, опираясь подбородком на ее плечо. - Я могу читать вслух. Он все также не уверен, правильно ли все делает и, главное, довольна ли Рин, но...кажется, она не сопротивляется. Чувствует, как девушка откидывается на него и расслабляется, обхватывая его руки своими; Какаши просто улыбается, потому что для него это - воплощение идиллии. Это то, как он видит идеальные отношения; ему не нужна кричащая и требующая от него что-то девушка; он наслаждается спокойствием Рин, какой-то слишком...чарующей воспитанностью. Нохара не давит на него, она такая, какая есть и она подходит ему. Потому что, он уверен, никто бы не согласился просто сидеть с ним на полу под едва продувающими окнами в гостиной и читать. Просто молча читать. Он не против разговора с ней, он более, чем просто рад поговорить с кем-то, кто был бы хоть каплю похож на нее, а говорить с самой Рин - похоже на мечту. Хатаке влюблен в ее голос и в то, что она говорит ему; обычно его отталкивают разговоры с кем-то, но с ней, он клянется - готов говорить постоянно. И Какаши не совсем уверен, за что она в его жизни. Что такого хорошего он сделал, чтобы Рин появилась? Скользит глазами по строчкам, медленно и тихо зачитывая то, что происходит на бумаге. Вообще, он выбрал тот момент, из-за которого у нее бы не появилось желания сбежать как можно дальше, а у него - не появилось никаких желаний вообще. Поэтому просто читает и даже не вникает в происходящее, наслаждаясь ее близостью. Улыбается и переводит взгляд на обмякшую Рин - она просто...заснула. Возможно, она мало спала? Он вспоминает, во сколько они легли и вроде бы все было нормально. Улыбается, аккуратно сдув прядь волос с ее щеки и целует за ухом, прикрывая глаза. Какаши не может сдержать улыбки, глупой, какой-то слишком счастливой - она уснула у него на руках, пока он читал ей свою любимую книгу. Хатаке никогда не хотел заводить отношения, но эта девушка - лучшее, что с ним случалось. Целует в висок, прижимая чуть ближе и так, чтобы ей было удобно. Рин ворочается в его руках, ерзает и устраивается глубже, почти сворачиваясь, и он думает, что никакие котята или щенки не сравнятся с тем, насколько милой может быть она. Он смотрит на время и думает, что поспать пару часов Рин вполне может; Какаши не хочет, чтобы ее голова болела. Он слишком в нее влюблен - почти чересчур, но думает, что еще немного и это превратится в одержимость. И...как он переживет этот год? Тактильный контакт с ней; физическая близость, ощущение ее тела, ее кожи на своей - он не переживет отсутствия этого. И главное, не думать рядом о всяких там...контактах. Особенно, когда читаешь самые откровенные книги, которые только существуют (он проверял). Не тогда, когда она выглядит такой милой в его руках.