Неудобные вопросы

Курамочи, конечно, радовался, если Рё-сан обращал на него внимания больше, чем обычно, но этот случай — форс-мажорный. Если говорить вежливо, то в этот раз внимания было даже слишком много. Курамочи мог даже вообразить, что он известная личность, которой журналист Рё-сан задаёт каверзные вопросы по поводу громкого скандала в СМИ. И дабы сохранить репутацию, журналистам всегда нужно отвечать спокойно и вежливо, хотя все прекрасно понимают, что при каждом вопросе их только послать подальше хочется. Вот и приходится отмахиваться: «Что вы, это всё слухи, слухи!», а самому — пытаться уничтожить последние улики и как можно скорее. Ситуация была и в правду очень похожая, только уничтожать Курамочи было нечего, и ему приходилось держать оборону одной фразой «Без комментариев». И всё из-за какой-то непредвиденной случайности. В четверг тренировка начиналась и заканчивалась раньше на полчаса, так что под каким-нибудь предлогом можно было задержаться в раздевалке и, так сказать, «расслабиться». Собственно, что Курамочи и делал время от времени. Но общежитие — довольно тесное место, где почти невозможно остаться в одиночестве. Маловероятно прожить здесь два года и, как минимум, не увидеть, как кто-нибудь трахается. А застать кого-нибудь за развлечением с правой рукой так вообще было нормой. И ладно бы Рё-сан забыл об этом и больше никогда не вспоминал, как обычно было принято в таких случаях, но с какого-то лешего он начал проявлять слишком много любопытства. От него никто такого никогда не ожидал, но Курамочи очень хорошо умел сдерживать агрессию, когда это было необходимо. И чтобы по-настоящему вывести его из себя требовалось намного больше времени и усилий, чем могло показаться. В этом случае его терпение подходило к концу, и он раздумывал, как бы поговорить с Рё-саном так, чтобы потом не получить за это. Задача практически невыполнимая, однако последние события давали обманчивую надежду. — Я сказал Рё-сану, что он придурок. — И до сих пор жив? — удивился Миюки. Вот именно это и обнадёживало, но Курамочи не сильно верил, что от него отстанут. Скорее, он верил, что Рё-сан в конце концов заставит его сказать или сделать что-то уж совсем грубое. И от этой мысли становилось не по себе. Что же касается Рё-сана, он отступать не собирался. В первую очередь он задумался над собственным мироощущением. — Увидимся, Рёске-кун, — мягкие женские пальчики на прощание пронеслись по ладони и отдалились. Определённо, с мироощущением всё было в порядке. Юки, Джун и Крис проводили девицу глазами, и каждый из них отреагировал по-своему. Громкий простофиля, невозмутимый идиот и ангелок, которому невозможно сопротивляться, — на секунду у Рё-сана проскочила мысль, что они ему кого-то напоминают, но так как на сравнения не было времени, он отбросил эти размышления. Троица явно просила объяснений, и так как Рёске не собирался вдаваться в подробности о своей гостье, он сказал: — Пойдёмте? Причин для беспокойства не было абсолютно никаких. Убедившись в том, что его грызёт любопытство и жажда ощущений, Рё-сан ещё больше загорелся новой идеей. Как и сказал Курамочи, ему было весело, и останавливаться он пока что не собирался. И вообще, надо было радоваться, что целую неделю после инцидента в раздевалке он вообще его не трогал, хоть и потратил это время на принятие важного решения. Может быть, если бы не то, что произошло в следующий четверг, решение даже было бы другим. Ведь до этого дня Рё-саном двигало только любопытство. Не подумайте ничего такого: Рё-сан никого не преследовал и ни за кем не следил — такие вещи ниже его достоинства. Он всего лишь случайно заметил, что Курамочи задерживается, и тоже решил немного задержаться. То, что он не заявлял о своём присутствии, ещё не означает, что он пытался его скрыть! Более того, в определённый момент он вышел, опёрся плечом о один из шкафчиков, посмотрел прямо на Курамочи и сказал, улыбаясь: — Продолжай. Курамочи, конечно же, остановился. В конце концов, это не порно-фильм. (Это порно-фанфик!) Это не было актом непослушания, скорее — искренним выражением удивления. Потом по его лицу промелькнула гримаса раздражения. Он отвёл взгляд и процедил практически шёпотом: — Ты издеваешься надо мной?.. У Курамочи было множество причин для раздражения. Рё-сан не видел ни одной из них. Ну, подумаешь, а что такого вообще в этом предложении? Он абсолютно не хотел ему мешать, даже трогать его не собирался. Он просто хотел постоять и посмотреть. Курамочи мог закрыть глаза и вообще забыть о его существовании. Всё это, конечно же, было написано на лице Рё-сана. По крайней мере, Йоичи трактовал этот бессовестно прямой взгляд именно так, и из-за этого ещё больше раздражался. Он был одним из тех людей, которым совсем не нравилось, когда кто-то лез в их личное пространство, но этот случай превосходил любой пример того, как поступать нельзя. Рё-сан и сам это понимал, но данный факт его не останавливал. Наверное, из-за чувства, что Курамочи всегда делает то, что он попросит. Да ещё старается делать это как можно лучше. Так что Рё-сану было очень интересно проверить, насколько хватит его уважения, хоть это и означало это самое уважение потерять. Да и значение этого слова Рёске считал очень расплывчатым — что оно значило именно для Курамочи? Тем не менее, когда он, вздохнув и потопав ногой, продолжил растирать возбуждённый член, Рёске всё-таки немного удивился. А когда через какое-то время Курамочи поднял на него взгляд и усмехнулся, внутри вообще всё рухнуло. Сложно сказать, было ли это приятное чувство или абсолютно отвергающее всё происходящее. Это было ощущение того, что огромный, тяжёлый и холодный океан ложится на плечи неподъёмной ношей. Но океан, каким бы холодным он ни был, всё равно кажется прекрасным. У его берегов дует ледяной ветер и собираются штормы, а люди всё равно стремятся к его берегам. Слёзы Курамочи ложились на плечи кусачим морозом, но в то же время были безумно обворожительными. Постепенно его раздражение прошло, и взгляд стал выражать чувство совершенно отличное. Рё-сан сделал два шага вперёд и встал прямо напротив него. Курамочи дёрнулся, смутился, опустил глаза и, что-то пробормотав, продолжил медленно вести по члену рукой, невольно начиная снова тяжело и прерывисто дышать. Какое-то время, как и обещал себе, Рё-сан просто наблюдал за происходящим, но, когда Йоичи вернулся в состояние полной расслабленности, он подхватил его за подбородок и заставил взглянуть на себя. Он не испытывал ощутимого желания посмотреть ему в лицо, скорее знал, что уж точно не вышел к Курамочи для того, чтобы тот опускал взгляд. Рёске ожидал, что Йоичи снова замедлится из-за стыда и смущения, но тот, наоборот, ускорился и стал ещё более несдержанным, будто его заводило то, что Рё-сан смотрит на него и что он смотрит на Рё-сана. Но самым удивительным в этой ситуации он считал своё собственное возбуждение. Ему никогда не приходило на ум, что ему может понравиться смотреть на то, как удовлетворяет себя другой парень. Впрочем, это было не то осязаемое возбуждение, от которого теряешь голову, а пульсирующее чувство, разносящееся из солнечного сплетения по всему телу горячими волнами. Это было не сковывающее напряжение, требующее дальнейшей разрядки, а наоборот, расслабление, сравнимое с тем, которое возникает уже после оргазма. Грубо говоря, это было не совсем возбуждение. В равной степени это было ощущение власти над кем-то и в то же время ощущение его беспомощности. Рваные выдохи сладко резали воздух и падали на кончики пальцев. Движения Курамочи становились всё более быстрыми и несдержанными. Поначалу Рё-сан решил, что Йоичи довольно невинный, но чем дольше он смотрел в его глаза, тем яснее понимал, что их заполняет чистая взрослая похоть, в которой невинности нет места. Самым приятным, наверное, было осознание, что в этом взгляде он видит того же Курамочи, которого знает. Несмотря на то, что в тот момент он был совсем на себя не похож. Это порождало определённый внутренний парадокс и в то же время как будто бы открывало Курамочи с другой стороны, с которой Рё-сан никогда бы не узнал его, если бы не ряд случайностей. — Тебя это смущает? В голосе Курамочи проскочил сдавленный смешок. — Нет, — ответил он, тяжело дыша. На глаза продолжали проступать слёзы, но его взгляд стал более ясным и сосредоточенным, и вот это возбуждало уже по-настоящему. Он смотрел на Рё-сана так, будто не боялся быть оттраханным прямо здесь и сейчас. В какой-то степени Рё-сану даже казалось, что он просит этого своим взглядом. — Значит, тебя это не смущает? — спросил он с усмешкой. И вытер с глаз Курамочи слёзы, даже не задумавшись об этом. Тот дёрнулся неожиданно резко, подался вперёд, уткнувшись Рё-сану в бок, и так и не ответил, потому что был занят тем, что кончал. Хотя лучшего ответа Рё-сан и пожелать не мог. От этого ответа у него моментально пересохло во рту и где-то глубоко под кожей пронеслась, оставив огненный след, электрическая змея. Едва переводя дыхание и не поднимая головы, Курамочи негромко рассмеялся. Это позволило Рё-сану думать, что тот смущён до смерти. Последующие слова только убедили его в этом. — Заставлять меня делать такое — это уже слишком! В тот момент Курамочи ещё не знал, что Рёске уже решил его отыметь.   Как говорится, в большом спорте решения нужно принимать быстро. Рё-сан держался этого правила. — Йоичи, … Курамочи поддался вперёд, громко выдохнув. Вслед за этим последовал сдержанный стон. «Даже так?» — подумал Рё-сан. Он хмыкнул и подался вперёд, удерживая Йоичи за бёдра. Прижался к его горячей щеке и почувствовал, что она влажная от слёз. «Мм, надо было выбрать другую позу… Хочу увидеть это личико», — раздражённо подумал Рёске. Он хотел уточнить, всё ли порядке, но судя по реакции, волноваться не стоило. К тому же, Курамочи вдыхал воздух, задыхаясь от возбуждения, и едва сдерживался, чтобы не перейти на стон. Рё-сан и сам едва сдерживался, но невольно двигался медленно и размеренно. Уж очень ему хотелось дождаться момента, когда Курамочи совсем задохнётся. — Рё-сан, подожди, не… И Рё-сан остановился. Не потому что его попросили, а потому что он хотел убедиться, что если он остановится, Курамочи будет дрожать от нетерпения. — Тебе неприятно? — Нет, не совсем, но… — Тогда не сдерживайся, — он не дал ему договорить и снова резко вошёл на всю длину. Йоичи, может, и хотел бы сдержаться, но не смог. И до стен смущённой комнаты снова добрался стон. Но кто бы мог подумать? Курамочи, и такой… Случайно застав его в раздевалке неделю назад, Рё-сан и в правду очень удивился. Он не был из тех, кого так просто смутить, но Курамочи удалось. Казалось бы, увидеть, как он кончает, было единственным, чего Рё-сан хотел, но так часто бывает: когда узнаёшь ответ на один вопрос, появляется несколько новых. Неделю назад Рё-сан вообще не думал о том, чтобы запереть Курамочи в своей комнате и хорошенько отыметь. Ему бы даже не пришло такое в голову. Сейчас же он именно этим и занимался. И ему бы и вправду никогда не пришло в голову, что Курамочи может так стонать и выгибаться. Кто угодно, но не Курамочи. Громко смеющийся, агрессивный Курамочи, постоянно скалящийся и не боящийся принимать вызовы Курамочи едва держался на дрожащих коленках и скулил от удовольствия. Рё-сан всегда знал, что в его руках Йоичи был лишь беспомощной овечкой. Он мог слепить из него всё, что пришло бы в голову, но даже со своей кохайской послушностью, в этот раз он оказался неожиданно покорным. В конце концов, ни один кохай не позволит тебе такое, как бы он тебя не уважал. Поведение Курамочи не имело к этому никакого отношения. Определённо, ему хотелось этого не меньше, чем самому Рё-сану, иначе, он бы не стал так легко подставлять задницу. Если бы он сквозь стоны просил ещё, было бы совсем идеально, но он, видимо, решил, что с Рё-сана достаточно. Спустя несколько срывающихся сквозь слёзы стонов он кончил и медленно опустился на кровать. Рё-сан был несколько разочарован, но решил на этом закончить. Он не ставил перед собой больших целей, его любопытство было удовлетворено, и он успокоился, хотя у Йоичи было странное выражение лица, когда тот перевернулся на спину, и это наводило на мысли. Он вытер тыльной стороной ладони остатки слёз, быстро натянул штаны и застегнул ширинку. Рё-сан несколько мгновений задумчиво наблюдал за ним и на несколько мгновений застрял на покрасневших уголках глаз. «Может быть, это потому что он ещё не созрел?..» — пробежала мысль. По общему впечатлению Рёске всё же пришёл к выводу, что Курамочи девственник. По крайней мере, был до этого момента. — Ты в порядке? — уточнил он, пытаясь проявить заботливость. У Рё-сана с этим всегда было плохо, но логически он понимал необходимость этих слов. — Мм, да, — кивнул Курамочи, — хотя ты мог быть помягче, Рё-сан, — добавил он, обиженно потирая поясницу. — Ну, я слышал, что в первый раз всегда бывает больно, — протянул Рёске задумчиво, но встретив вопросительный взгляд, озадачился. — Вообще-то… это не мой первый раз, — заявил Курамочи. — Если бы это был мой первый раз, я бы точно тебя прибил, — заявил он мрачно. Мироощущение Рё-сана слегка пошатнулось. Он прямо-таки видел, как на каком-нибудь сайте с отзывами Курамочи ставит ему три из пяти. «А если бы это был его первый раз, я получил бы одну звезду и гневный отзыв». — Говорить такое своему семпаю — это смело. Йоичи помолчал, а потом уточнил холодно: — Это не ниже твоей гордости пользоваться подобным аргументом в этой ситуации? Не то чтобы сказанное действительно волновало Рё-сана, но волной его всё-таки немного задело. Кончив, Курамочи перестал быть милым, и теперь хотелось стукнуть его по башке. С другой стороны, раз уж он был совсем не невинным и совсем не девственником, то можно было воспользоваться ситуацией и снова сделать его милым. Несмотря на нелестные комментарии в свой адрес, Рё-сан всё ещё был возбуждён, и он хотел видеть заплаканное лицо Курамочи перед собой, когда кончит. Невольно он почувствовал зависть к тому, кто был у Йоичи первым. — Раз это не твой первый раз, может, повторим? — протянул Рё-сан, улыбнувшись, после чего приблизился к Курамочи, удобно устроившись между его ног. — Эм, нет, спасибо, — ответил тот, остановив его руки, уже лезущие стянуть с него штаны. — Да ладно, — протянул обиженно Рёске и настойчиво поцеловал его в шею, — я хочу кончить в тебя. — Тем более нет, — заявил Курамочи, отворачиваясь. — Почему это? — удивился Рё-сан. — Есть какие-то противопоказания? Йоичи пожал плечами и немного смущённо подчеркнул: — В меня — нельзя. Коминато принял это к сведению и снова полез к нему. — Рё-сан, перестань, пожалуйста. — Серьёзно? — Рё-сан раздражённо посмотрел на него. — Из нас двоих это ты кончил, и не отрицай, что тебе понравилось. — Ну, что-то я не слышал, чтобы ты спрашивал хочу ли я этого вообще, — ответил Курамочи, избегая его взгляда. — Мне расценивать стоны, как отказ? — спросил Рёске ещё более раздражённо. — Нет, — мрачно выдавил он. — Тогда в чём проблема? Рё-сану в общем-то было всё равно. Он хотел только снова посмотреть, как Курамочи стонет и плачет от возбуждения, но, если ты живёшь в общежитии, нет никаких шансов, что ты можешь остаться с кем-то наедине надолго. Совсем некстати вернулся Киджима. — Курамочи, ты чего такой растрёпанный?.. — Ах, это. Он только что кончил! — раздражённо заявил Рёске и вышел из комнаты, едва ли не хлопнув дверью. — У Рё-сана странные шутки, да? — протянул Киджима. — Кхах… ага, — «…Шутки». Курамочи поспешил ретироваться, пока его не спросили, что произошло «на самом деле».