Неудобные вопросы

Савамура как раз собирался на тренировку, когда дверь пятой комнаты скрипнула, пропуская внутрь гостя. Эйджун оглянулся через плечо, кивнул и тут же сказал: — А Курамочи-семпай ещё не пришёл. После чего продолжил заниматься своими делами. Миюки немного потоптался в дверях, потом наконец разулся и прошёл в комнату, негромко ответив: — Ну… так я к тебе пришёл. Миюки был не дурак. По крайней мере, большую часть времени. И обманывать себя у него получалось очень плохо и очень недолго. Рано или поздно ему бы всё равно пришлось себе признаться в том, что Савамура интересует его не только, как питчер. Но, если признаться в этом себе, было сложно, то признаться в этом Эйджуну было вдвойне сложнее. Тем более, что Миюки вообще не представлял, как тот на это отреагирует. А что может быть хуже, чем влюбиться в нерадивого идиота-первогодку? Конечно же, быть отвергнутым им. Пытаясь предугадать все варианты развития событий, Казуя долго сомневался и, в конце концов, пришёл к выводу, что лучше будет оставить всё, как есть. Ведь в случае отрицательного ответа он не просто получал разбитое сердце, но к тому же терял отношения в связке с питчером, на которого рассчитывал в будущем. Этого он никак не мог допустить. Но так уж вышло, что в пятой комнате, кроме Эйджуна, никого не оказалось, а Миюки в отличие от Рё-сана был как раз-таки переполнен эмоциями, которые совершенно не мог контролировать. Так что вместо того, чтобы сказать правду, он зачем-то ляпнул, что пришёл не к Курамочи. Савамура посмотрел на него вопросительно, а потом заулыбался во все тридцать два и воскликнул: — Неужели сам Миюки Казуя заявился сюда, чтобы попросить меня бросить ему пару подач? Миюки омрачил его лицо коротким и ёмким: — Замечтался. И, гаденько хихикая, чтобы скрыть волнение, подошёл и сел на край кровати. — Тогда зачем ты пришёл? — грустно уточнил Эйджун. Миюки, с одной стороны, прекрасно знал, зачем он пришёл, а с другой — не имел никакого понятия, что здесь происходит. — Поговорить с тобой хотел, — протянул он негромко, пытаясь сформулировать в слова то, что так долго хранил в тайне от себя и остальных, что теперь казалось, не хватит и вечности, чтобы пересказать. Услышав эту фразу, Савамура невольно начал нервничать. Он закрыл сумку с формой, спрашивая как можно более спокойно: — И о чём же ты хотел со мной поговорить? Получилось совсем не спокойно, но Миюки в тот момент был слишком занят, чтобы это заметить. Он лихорадочно пытался придумать причину, по которой вообще мог сюда заявиться. — Это насчёт… тренировочного матча со старшей Сакаи. Пока он это говорил, Эйджун подошёл и сел рядом, при этом не отрывая от Казуи пристального взгляда, из-за которого тот впоследствии и замолчал. Савамура прекрасно понял, что Миюки зашёл без причины, и это было очень приятно, но осознание того, что он почти этого не скрывает, заставляло нервничать. В последнее время их общение сплошь и рядом состояло из одних намёков, но дальше этих намёков они никогда не заходили, строго соблюдая те невидимые границы, которые сами для себя и выдумали. — И что ты хочешь мне сказать насчёт тренировочного матча с Сакаи? — продолжил он. — Я же в нём не участвовал. Волей-неволей у Эйджуна вырвалась усмешка. Миюки выглядел так забавно, с этого просто нельзя было не посмеяться, а после последних слов у него ещё и уши покраснели. Уже на этой секунде Казуя понял, что, хоть правда и очевидна, он не может заставить себя озвучить её. Он упёрся взглядом в пол и невольно начал думать о том, что сейчас придёт Курамочи, застанет их в этой неловкой ситуации и сразу же обо всём догадается. А потом будет напоминать ему это до конца веков. — Именно об этом я и хотел поговорить! — воскликнул он, ухмыльнувшись. — Ты Фурую совсем догонять не собираешься или думаешь, что всё как-то само собой сложится? — Ах ты!.. — разозлился Эйджун. — Ну, раз Курамочи нет, то я пойду, — заявил Миюки, подленько хихикая, и направился к двери. Казуя обулся, но остановился в дверях и снова посмотрел на него. — Савамура, я… Тот окинул его обиженно-вопросительным взглядом. — Нет, ничего, — проговорил Миюки и мягко улыбнулся. — Увидимся на тренировке. Толкнул спиной дверь и вмиг исчез за ней. *** — Встречайся со мной. Курамочи невольно вздрогнул. Противоречие, которое он почувствовал в тот момент, застряло под лопатками не распутанным клубком. Какое-то время он смотрел на Рё-сана стеклянным взглядом, а потом вернулся к игре, полностью проигнорировав его слова. Рёске чуть нахмурился. Скрестил руки на груди, чуть прикусил нижнюю губу и после недолгой паузы обиженно добавил: — Я серьёзно. Курамочи вздрогнул во второй раз и немного занервничал. На этот раз он полностью потерял интерес к игре. Он отложил джойстик и опустил глаза, ненадолго задумавшись. После чего со слабой улыбкой осторожно поинтересовался: — И что же для тебя значит «встречаться», Рё-сан? Казалось, ответ так прост и очевиден, что стоит открыть рот, и он сам слетит с уст, но, остановившись на полувдохе, Рёске задумался и так и не произнёс ни слова. До недавних пор он считал это одним из самых бесполезных занятий на свете: «встречаться» значило впустую тратить время и ресурсы, которые в будущем скорее всего никак не окупятся. С каких пор это стало для него чем-то «желательным»? Этот разговор остался неоконченным, и, вернувшись в свою комнату, Рё-сан продолжал прокручивать его в голове. За ум цеплялись прошедшие события, обрывки сказанных фраз, взглядов, мыслей, вплоть до тех нелепых эпизодов, с которых всё началось. Рёске достал телефон, собираясь набрать какую-нибудь из знакомых девиц, но успел только зайти в «Контакты», как эта затея ему уже наскучила. Он громко вздохнул. Невольно вспомнился насмешливый взгляд Криса и: «Кстати, ты заметил, что…». Приходилось признавать очевидную правду. — Встречайся со мной. Учитывая сложившиеся обстоятельства, Рё-сан решил проявить настойчивость. Второй раз он поздним вечером случайно встретил Курамочи недалеко от автомата с напитками. Услышав сказанное вместо приветствия, тот немного смутился. Оглянулся кругом и ответил: — Повторять дважды стоит только хорошие шутки. Только после этого Рёске осознал, что они находятся почти в том же месте, где в прошлый раз чуть не подрались из-за весьма несмешной шутки. Курамочи едва заметно пожал плечами и прошёл к автомату с напитками. Он бросил в щель две монеты и сел на корточки, выбирая, какую из кнопок с надписью «200¥» нажать. Рё-сан развернулся, проследовал за ним и остановился рядом. Из-за отсутствия привычной ухмылки он выглядел немного раздражённым, и поэтому Курамочи чувствовал себя не в своей тарелке. По правде сказать, Рёске действительно был раздражён — его игнорировали уже второй раз подряд. Курамочи как раз собирался нажать на кнопку, когда услышал серьёзное: — Я жду от тебя ответа. — Нет, — ответил он, и банка сока с грохотом упала вниз. Он достал её, добавил: — Спокойной ночи, Рё-сан, — и направился в сторону общежития. — Что именно я должен сказать, чтобы ты мне поверил? — С чего ты взял, что дело в этом? — спросил Йоичи, неспешно удаляясь. — Может, ты мне не нравишься, не задумывался об этом? — Нет, — тут же ответил Рёске. — Кья-ха-ха, ты слишком самоуверен, Рё-сан! — рассмеялся Курамочи, развернувшись, сделал ещё пару шагов спиной вперёд и остановился. — Учитывая всё, произошедшее между нами, я всё-таки прихожу к выводу, что я тебе нравлюсь, — проговорил Рё-сан, подойдя чуть ближе. — Разве я не прав? Курамочи продолжал насмешливо улыбаться, но в его сверкающих глазах ответ был виден, как на ладони. И чем дольше Йоичи прожигал Рё-сана взглядом, тем очевиднее он становился. После долгой паузы он чуть поклонился, повторил: — Спокойной ночи, — и быстро ушёл. — Встречайся со мной. В третий раз они встретились на поле ранним утром. Курамочи сидел на скамейке и учил карточки по английскому. — Нет, — ответил он, не отвлекаясь. Потом они стояли на лестнице во время перемены и вместе смотрели запись матча. — Встречайся со мной. — Тебе самому не надоело? — спросил он. Рё-сану действительно надоело. С каждым новым отказом в нём будто что-то закипало, и, казалось, ещё немного, и это что-то точно взорвётся и кого-нибудь заденет. Мало того, что слышать постоянное «нет» было весьма неприятно, так это «нет» мешало наслаждаться и остальной частью жизни, влезая в каждую мысль и не давая покоя даже по ночам. С каждым отказом Рё-сан всё больше раздражался и, хотя осознавал, что со стороны наверняка выглядит прилипчивым идиотом, ничего не мог сделать, кроме как продолжать. Ведь ответа он ждал определённо не этого и не видел никаких логичных причин, чтобы его не получить. — Встречайся со мной. — Нет. — Да почему нет?! И хотя восклицание очень удивило Курамочи, это был ещё не тот взрыв, который мог бы задеть кого-то извне. Лишь маленькая вспышка, которая слегка ослепляла. — Потому что ты мой семпай, и это плохая идея, — ответил Курамочи спокойно. — Но ведь это не единственная причина? — уточнил Рёске. Йоичи посмотрел на него. — Нет, но какая разница? Этого более, чем достаточно. Рё-сан покачал головой недовольно и спустя какое-то время хмуро произнёс: — Для меня этого недостаточно. Курамочи вздохнул, почесал затылок и ненадолго задумался. — Нравится тебе или нет, — сказал наконец он, — но ты не тот человек, который мне нужен, Рё-сан. Ты слишком самоуверенный, упёртый, как баран, и никого к себе не подпускаешь. Тебе абсолютно плевать на всех, кроме себя, так что я даже не могу сказать точно, что для тебя значит это самое «встречаться». Ты хочешь казаться непробиваемым, но даже у тебя есть те, кого ты боишься разочаровать, и знаешь, это вдвойне смешно, учитывая сказанное ранее. Тебе может так казаться, но того, что я чувствую, недостаточно, чтобы начать встречаться с тобой. И если всё, что я сказал, не убедило тебя, я не знаю, что ещё добавить. Рёске резко развернулся и ушёл. Он больше не мог смотреть на Курамочи ни секунды, иначе этот диалог точно закончился бы дракой. *** — Ты, видимо, совсем не привык быть отвергнутым, — сказал Крис. — Ну, хотя бы раз это происходит с каждым. — Дело не в этом, — огрызнулся Рёске. — Разве всё, что он сказал, не правда? — Дело не в этом, — повторил Рёске, нажимая на каждое слово. — В чём же тогда? «В том, что он сказал это так, будто был уверен, что это не может меня задеть», — ответ остался невысказанным. — Ты собираешься продолжать? — поинтересовался Крис спустя какое-то время. — Не знаю. Если до этого Рёске был полностью уверен в том, что делает, то после этого начал сомневаться. Может, действительно всё это время он ошибался, и Курамочи и вправду ничего к нему не чувствовал? *** Йоичи выдохнул и почувствовал неожиданное опустошение. Подобие агонии, которое он увидел в глазах Рё-сана, совсем не вязалось с тем, что он думал по поводу всего происходящего. Было ли это уколом самолюбия, или Йоичи по-настоящему ранил его, он добивался точно не этого. Но вина, которую он чувствовал поначалу, через несколько дней так же незаметно испарилась. И дело было всё в том же Рё-сане, который начал вести себя, мягко говоря, высокомерно. Первые несколько дней Курамочи спокойно отнёсся к тому, что его игнорируют, но чем больше проходило времени, тем сложнее было не обращать на это внимание. Казалось, Рё-сан в глаза его видеть не хочет, и это было несравнимо с тем легкомыслием, которое наблюдалось в его отношении раньше. Он демонстративно делал вид, что Курамочи просто не существует, а когда ему всё-таки приходилось с ним разговаривать, делал это в самой язвительной и неприятной манере, на которую только был способен. Курамочи точно не был тем человеком, который мог бы выдерживать такое отношение на протяжении долгого времени, поэтому уже очень скоро это начало выводить его из себя. Он понимал причины, но не считал подобное отношение к себе справедливым. В конце концов, он просто хотел, чтобы вся эта история поскорее закончилась и ушла в прошлое. Но он задумался, когда однажды вечером случайно встретил Юки у автомата с напитками. Какое-то время они молча просидели на скамейке. — Рёске — хороший парень. — Я сомневаюсь, — усмехнулся Йоичи. — И откуда ты знаешь? — Крис сплетничает. Курамочи не очень понял, при чём здесь Крис-семпай, и промолчал. Вдруг он почувствовал, как чужая ладонь мягко прошлась по его запястью, и Юки взял его за руку. Йоичи посмотрел на него, но вместо ответа получил поцелуй. — Хэй-хэй, капитан, а как же «Рёске — хороший парень»? — улыбнулся он, отстранившись. — Это был ободряющий поцелуй, — заявил Юки со всей серьёзностью, на которую был способен. Йоичи рассмеялся. И осторожно высвободил руку. Странно было держаться за руки, целоваться с человеком и понимать, что не чувствуешь того, что было раньше. Тонкая пелена грусти вдруг накрыла его лицо. Сейчас Йоичи отправлял в это «больше никогда» ещё одного человека, но почему-то в отличие от ситуации с Юки у него не было уверенности, что он не пожалеет об этом в будущем. *** Рёске изо всех сил старался вести себя, как раньше, но как раньше не получалось. Ему было сложно даже взглянуть на Курамочи, не то, что разговаривать с ним и проводить время, как обычно. Его охватывала неконтролируемая злость, и он язвил при каждом удобном случае, хотя вовсе не хотел этого делать. Похоже, это действительно было плохой идеей — слишком многое изменилось из-за нескольких сказанных слов. И хоть Рёске старался не обращать внимания и делать вид, что всё в порядке, всё разрушалось прямо у него на глазах, и он сам был этому причиной. Конечно же, очень скоро Курамочи начало раздражать такое отношение, и агрессия стала обоюдной. Однако это было совсем не тем, чего Рёске хотел на самом деле, поэтому наступил момент, когда он решил раз и навсегда разрешить все разногласия. Он зашёл в то время, когда Курамочи обычно оставался в комнате один, и не прогадал, но как только дверь за ним закрылась, он понял, что ни о каком разрешении разногласий и речи быть не может. Ярость кипела в нём с такой силой, что сложно было контролировать даже собственное тело, не то, что слова, которые уж точно не могли быть спокойными и привести к примирению. Курамочи удивился, когда увидел, кто зашёл, и с явным нежеланием наконец поздоровался. Потом встал посреди комнаты, спрятав руки в карманы штанов, и всё никак не мог взглянуть на Рё-сана прямо. Рёске это напоминало другую ситуацию, в которой тогда должен был извиниться он, но если подумать, эти два случая были не так уж и похожи, ведь не принято извиняться за то, что не чувствуешь того, что от тебя ожидали. — Я хотел с тобой поговорить, — мрачно протянул он. — Говори, — пожал плечами Йоичи. Одного слова хватило, чтобы терпение Рёске хлопнуло, как воздушный шарик. На самом деле ему нечего было сказать. Всё, что он хотел, он уже давно сказал, и пришёл он сюда не для этого, а для того, чтобы услышать ответ, который бы его устроил, который бы не задевал его так сильно, чтобы хотелось вырвать сердце и выбросить, лишь бы не чувствовать этого больше. Для Рё-сана именно Йоичи был тем холодным и циничным человеком, к которому, дойдя до определённого уровня, ближе не подобраться, и это не на шутку его задевало. Он быстро подошёл, грубо притянул к себе Йоичи и поцеловал его. Потом потянул его за собой и повалил на ближайшую кровать. И только когда Рёске оказался над ним, Курамочи спокойно сказал: — Рё-сан, возьми меня. Тот удивлённо остановился и протянул осторожно: — Ты серьёзно этого хочешь? Курамочи усмехнулся и ответил вопросом на вопрос: — А тебе нужно разрешение? И рассмеялся, грубо и больно перехватив руку, которой Рё-сан в ярости собирался его ударить. — Ты бываешь просто невыносим! — воскликнул Рёске, вырвавшись. — Неужели ты действительно думаешь, что я не способен ничего чувствовать? По лицу Курамочи проскочил явный скепсис, и это ещё больше вывело Рё-сана из себя. — Да, я упёртый и никого к себе не подпускаю — как будто ты не такой же! Период экспериментов? Ты сам-то в это веришь? Никогда не думал, что нет никакого периода, а те, кто ничего не делает, всего лишь нерешительные идиоты, и в будущем их будет одолевать не ностальгия и теплые чувства, а сожаление из-за того, что они так и не сказали того, что хотели сказать? Да ты должен гордиться собой, потому что смог понять и принять себя, а не жалеть об этом! Кто, в конце концов, дал тебе право решать за меня, что я чувствую? Какого хрена ты не даёшь мне даже шанса?! Когда до твоей тупой башки наконец дойдёт, что ты мне нравишься?!.. Рёске удивлённо вскинул брови и прикрыл рот рукой, словно и сам не ожидал от себя таких слов. Вскоре покраснел до ушей и отступил назад, но Курамочи вовремя схватил его за запястье, не давая уйти, хотя сам выглядел не менее смущённым и удивлённым. Взяв себя в руки, Рё-сан продолжил уже более спокойно: — Я тоже человек, у меня есть слабости и недостатки, как и у всех остальных людей, не вижу в этом ничего удивительного. Или ты считаешь, что я должен быть идеальным добрым и внимательным семпаем из твоих фантазий? Увы, но я не такой, и навряд ли когда-нибудь стану таким. Я боюсь разочаровать близких мне людей, но что в этом такого? Я боюсь этого, потому что дорожу нашими отношениями и не хочу их потерять. Это важная часть моей жизни. Я не хочу сближаться со всеми подряд, потому что ищу людей, с которыми действительно захочу быть близок, и которые по-настоящему захотят стать близкими со мной. Для меня это значит, что человек станет частью моей жизни, а я не собираюсь разбрасываться своей жизнью, как попало. Так что не надо относиться так легкомысленно к тому, над чем я так долго думал! Закончив, он влепил Йоичи щелбан, скрестил руки на груди и обиженно выдохнул. Тот ещё долгое время молчал, спрятав ладонью глаза, и пытался переварить то, что только что услышал. Рё-сан, пока ждал, не без удовольствия разглядывал его покрасневшие уши. — Эм… Ладно, но мне нужно ещё подумать насчёт этого, — наконец заговорил Курамочи. — Ещё чего, — буркнул Рёске, оперевшись ладонями по обе стороны от его плеч и оказавшись прямо над Йоичи. — Ты думал достаточно, так что или отвечай сейчас, или я больше никогда не подойду к тебе с предложениями подобного рода. Курамочи то смотрел на него, то отводил взгляд в нерешительности, всё ещё раздумывая, как вдруг услышал приближающийся весёлый и звонкий голос Савамуры и нахмурился. Но Рё-сан и не думал от него отстраняться и продолжал прожигать ожидающим взглядом. Чем отчётливее становился голос, тем сильнее Курамочи начинал нервничать, и, наконец, в последний момент он притянул Рёске за футболку и поцеловал. — Я понял, — проговорил Рёске, едва отстранившись, и улыбнулся. Потом сам поцеловал Йоичи, добавил: — Поговорим позже. И отстранился буквально за пару мгновений до того, как Савамура открыл дверь. — Увидимся на тренировке, Харуччи! — попрощался тот, но как только закрыл за собой дверь, напрягся. — Онии-сан! Всем было известно, что в последнее время Рё-сан находился в отвратительном расположении духа, и с ним нужно быть очень осторожным. Савамура встал по стойке смирно и, увидев, как Рёске поднимает руку, проходя мимо него, уже готовился к тому, что сейчас получит по макушке ребром ладони по причине, которую ему ещё предстояло выяснить. Вместо этого Рё-сан посмеялся негромко, взъерошил его волосы и вышел, так ничего и не сказав. Несколько секунд Эйджун с недоумением смотрел на закрытую дверь, потом повернулся и снова немного напрягся. Дело в том, что Курамочи в последнее время тоже часто ходил весьма раздражённый. — Добрый день, Курамочи-семпай! — громко поздоровался первогодка, улыбнувшись во все тридцать два для поддержания общего духа. «Чёрт, я только что согласился встречаться с Рё-саном, — думал в это время Курамочи. — Это точно плохая идея», — но, переведя взгляд на сияющее лицо кохая, вдруг сам улыбнулся и ответил: — Бакамура, какой же ты всё-таки громкий! Ты ещё в комнату не зашёл, а я твой голос уже слышу, кья-ха-ха-ха! Эйджун ещё раз удивился, бросил взгляд на дверь и, сделав про себя кое-какие выводы, не смог сдержать улыбки.