Я знаю, кто он такой.
Самое первое убийство, которое он выставил напоказ — убийство молодой студентки, идущей домой в темный час. Она не успела ни закричать, ни схватить свою связку ключей, и утром ее нашли у мусорных бачков, посиневшую от холода и удушения, с колотой раной в боку. За этим всплыли еще несколько, с тем же почерком, а некоторые, более изощренные, были даже оформлены как несчастные случаи. Впрочем, разу все было понятно.
Кто-то срисовал его, и искали все отряды, по всему городу, вот уже как два с половиной года. Дело передали нашему участку, когда «Рыжий» исчез бесследно на несколько месяцев, оставляя неприятное затишье.
Получается, я его нашел.
Я же видел его раньше. Он же говорил со мной, касался меня, цитировал русских писателей. А я не понял, кто он такой.
Но сейчас мы с ним оба сидим в грязном кафе на окраине города. По небольшому телевизору в плохом качестве играет песня Стаса Михайлова, перед Рыжим стоит клубничный коктейль в бокале из толстого стекла, передо мной кофе в бумажном стаканчике и одна маковая булочка, непонятно кому предназначенная. Половина его стола остается темной, хотя через грязные пыльные окна и попадает немного света, кидая солнечных зайчиков. Он смотрит выжидающе и немного напряженно держит осанку, с хитрым прищуром оглядывая меня. Что-то задумал?
Я непроизвольно вздрогнул, когда он подал голос:
— Ну, чего не едим? Фигуру бережем?
Оторвав взгляд от его рук, спокойно лежащих на столе, я с трудом посмотрел в его глаза. Холодные, как лед.
— Ты убийца, — получилось очень неуверенно, и я мысленно дал себе пощечину. Чего его бояться-то? Не такой уж он и страшный, даже, кажется, слишком щуплый. Поэтому только девушек и убивает.
Рыжий расплылся в ядовитой улыбке, показывая ровные белые зубы, и стал больше походить на фарфоровую куклу, чем на настоящего человека. В голове у меня тогда возникли ассоциации сначала с лисой, потом с Джокером, только не разукрашенным, но от его безумных глаз и правда бросало в дрожь.
Оглядев меня, он облизнул губы и наклонился, в полголоса объявляя:
— Соловьев, я здесь не за этим. Да, пара преступлений имеет место в моей биографии, но к тебе у меня особенный разговор.
Ко мне? Я, было, потянулся за пояс, рефлекторно, но он хлопнул рукой по столу, привлекая внимание нескольких других посетителей.
— Держи руки на виду, иначе пострадаешь.
Ну, кто же знает, что у него на уме? Руки я поднял.
— Кажусь ли я тебе знакомым? Думаю, нет. Но скоро мы это исправим.
От него веяло холодом и искрило ненавистью. Голова у меня слегка закружилась и я отшатнулся от его лица, которое оказалось вдруг слишком близко. Я, запинаясь и путаясь в словах как напуганный юнец, еле пробормотал:
— Что? Что ты имеешь ввиду?
— У меня для тебя сюрприз, Мишенька. Небольшое путешествие, в которое мы с тобой отправимся. Будет весело.
Я просто смотрел на него, не в силах даже сжать руки в кулаки, они будто приклеились к столу, и я не мог двинуться, все было как-то туманно, и казалось, что прошло уже довольно много времени, хотя с начала встречи на маленьком телевизоре проиграли всего три песни.
***
Спину поровней и взгляд понадменней, и вот он уже забыл собственное имя, запинается. Когда он перестанет пялиться на мои волосы? Какой-то наивный дурачок. Видимо такой же, как и его отец — тупой и наглый донельзя.
Из учительской деятельности я ушел ради него. Ночами не спал из-за ненормального деда, который однажды при мне соловьем начал заливаться о путешествиях во времени и эффекте бабочки, о котором я, честно, думал чуть ли не постоянно. А если бы было так? А сяк? Ну вот и дошел. Сам. Сидим мы теперь тут.
Нужно только решиться. А что, мне уже терять нечего. Репутацию я свою разрушил, но сколотил новую, очень страшную и даже мне самому толком не понятную. Но если бы люди знали, как приятно это — лишить человека жизни. Особенно женщину.
Мне как-то сказали, что я зависимый от проявления силы, а я в ответ прострелил им колено. У меня в жизни появился наконец смысл, и я не дам никому забрать его.
— В общем, слушай сюда. Ты знаешь, где я жил? Так вот: я вернусь на пару часов забрать свои вещи и дам тебе небольшой шанс меня поймать, понял? Приходи один, иначе ничего не получится.
Он в ступоре, а я улыбнулся. Может подумает, что сдаюсь ему просто так, по собственной воле, может, что это ловушка и я захотел коварно заманить его и прикончить. Пусть думает, что хочет. Лишь бы пришел. Лишь бы все получилось. Понервничать я успею, а сейчас нужно все ровно сделать.
Нахмурившись и выпучив глаза, он теребил край рукава, высматривая что-то у меня на лице. Терпение мое кончалось, он своим молчанием все очень затягивал, а времени оставалось не так много.
Сам немного этого не ожидая, я вскрикнул:
— Ну?! Говор-
Не дав мне докончить, он схватил свой стакан кофе и плеснул его мне в лицо. Слава богу, оно успело подостыть, и из моего горла не вырвался крик, только резкий вдох, обжегший легкие, и грубое матерное слово. Коленом опершись о стол, он попытался схватить меня, но точный удар бокалом почти что по темени остановил его, и он обмяк, пока я, весь мокрый и липкий, встал и бегом направился к выходу, подальше от кричащих вслед людей.
***
Больно. Звон в ушах постепенно переливался в истошных визг официантки, уронившей даже поднос от неожиданности. Некоторые повскакивали со своих мест, шокировано рассматривая место преступления и меня. С трудом соскользнув со стола, я тряхнул волосами, жмурясь от боли, но скидывая несколько крупных осколков. В глазах потемнело и я услышал, как кто-то крикнул: «Позвоните в полицию!» Смотря непонятно куда, в черно-красный туман, я поднял руку, шатаясь.
— Не волнуйтесь, полиция уже здесь.
И отправился вслед за маньяком, который стремительно выскочил и побежал, кажется, в сторону его давно снятой квартиры, в которую он не заявлялся уже примерно три месяца. А я пока поеду в участок, предупрежу Андрея и наведаюсь в гости нашему Московскому душегубу.
Интересно же, что он там за сюрприз приготовил.
