Игра во взаимошантаж

И снова свежий воздух вправил мозги. Вот Ханзо стоит напротив того хостела, из которого бежал неделю назад, и не понимает, что делать дальше. — Ты полный кретин, Ханзо Шимада. Он снова засомневался в правильности своих действий. Что он скажет Джесси, когда встретит? А как Маккри может отреагировать? А что, если он опять пьяный? Или не захочет с ним говорить? Также Ханзо понятия не имел, в каком номере живет Маккри, и живет ли здесь до сих пор. Когда наследник был здесь последний раз, он был слишком занят своими проблемами. А нормально ли вот так просто приходить? Шимада присел на бордюр напротив здания. Тусклый светильник, что висел у входа, смешивался со светом дергающейся неоново-розовой вывески. Вокруг витали белые хрупкие мотыльки и запах озона. Кузнечики монотонно пели свою песню, а вывеска немного раздражающе гудела. Ханзо запрокинул голову назад и взглянул на усеянное звездами небо. Он глубоко вдохнул прохладного воздуху и накинул капюшон. Ему необходимо было все еще раз обдумать. Обдумать, правильно ли было его решение или обдумать, правильно ли, что сейчас он сидит здесь и думает о правильности своих решений. — Звезды сегодня такие красивые. А знаешь, кто еще красивее? — вдруг послышался знакомый голос справа. Наследник моментально повернулся, скидывая капюшон. Ответ сам упал прямо ему в руки. Сказочно повезло. Он не успел ничего ответить перед тем, как Джесси сел рядом на бордюр, гремя чем-то в пакете. — Ты, — не отрывая взгляда от Ханзо, продолжил тот. — Какая дешёвая лесть, — Ханзо уставился в пол от смущения, но не от глупых слов парня, а от самого его появления. Ханзо мысленно поблагодарил дракона внутри себя за такое развитие событий, хоть тревога нахлынула с новой силой. Между ними повисла неловкая тишина, которая длилась около тридцати секунд. Все это время Джесси смотрел наверх, а Ханзо вниз, а их плечи, будто бы ненарочно, соприкасались друг друга. — Будешь? — спокойно предложил Маккри бутылку пива из супермаркета с такой легкостью, будто бы и не было этой странной тишины, неразберихи, будто бы они специально пошли погулять вечерком. — Нет, — так же безмятежно ответил Шимада, лишь кинув на протянутый алкоголь быстрый взгляд. — А это? — он поменял бутылку на простую минералку. — Если можно, — Ханзо скромно взял воду и быстро пробежался глазами по загорелому лицу Джесси, пытаясь прочитать эмоции. Он ровно смотрел вперёд, его губы были сложены в слегка изогнутую вверх линию, брови подняты. Похоже, что ему было комфортно и спокойно сейчас. Гора с плеч. Оба отпили из своих бутылок и снова погрузились в тишину. Волнение Ханзо если не пропало совсем, то хотя бы на порядок уменьшилось. Он сидит рядом с ним, мирно пьет и смотрит на небо. Хотелось, чтобы эта идиллия длилась как можно дольше, пока ураган в душе совсем не стихнет, и не нужны никакие слова и никакие разборки. — Я так понимаю, тебе есть, что сказать мне? — наконец произнес Маккри, сотрясая воздух вокруг. Его вопрос заставил Ханзо вздрогнуть и вспомнить истинную причину своего нахождения здесь. Наследник глубоко вдохнул носом и покрутил минералку в руках, собираясь с мыслями. Джесси терпеливо ждал. Он был готов ждать столько, сколько понадобится. — Я, кажется, люблю тебя, — на одном дыхании выпалил парень и с твердой уверенностью повернулся к Маккри. Ханзо был готов принять последствия своей фразы в полной мере. — Черт возьми, и я тебя, но ты понимаешь, в каком дерьме мы оказались? — Маккри облегченно выдохнул и отпил из бутылки. — Это все из-за меня. Я думал, что пересплю с тобой, но, вместо этого, влюбился. Превосходно, еще и тебя в это втянул, — он снова отпил. — Я же могу уехать через месяц или через день. И что дальше? А тебя женят на дочери какого-нибудь клана, и все, — Маккри говорил быстрее и четче обычного, будто бы заранее заучил эти фразы и очень не хотел, чтобы его перебивали. — Первый раз вижу, чтобы ты думал о будущем. Я был уверен, что ты человек — момент, — Шимада хотел бы побольше послушать про «пересплю с тобой», но подумал, что они еще вернуться к этому вопросу, поэтому лишь ответил какой-то обобщенной фразой. — Это так, но, блин, когда дело касается тебя, я веду себя так странно. Ты думаешь, я бы один стал смотреть фильмы под сладкий попкорн? Нет! А с тобой это было классно, — такие до невозможности сладкие речи нельзя выдавать с совершенно невозмутимым видом, черт тебя возьми, Джесси Маккри! — А зачем ты тогда предложил пойти в клуб? — напряжение постепенно испарялось, Ханзо тоже отпил воды. — Да потому что понял, что влюбился. Надо было срочно подцепить кого-то, напиться и забыть все это. — Второй пункт удался. — Ага, только вот я тупой, как пробка, и решил, что подцепить мне надо обязательно тебя. «Так-так, надо кого-то трахнуть. А! Точно! Ханзо! Я ведь его люблю!» Пиздец. — Только вот и это не удалось, да? — Ханзо усмехнулся и вытянул ноги, хотя был весьма смущен. — Расплакался, как маленький мальчик, в любви мне признался. — Черт! Ты думаешь, это смешно? — несколько обиженно вскрикнул Джесси и повернулся к японцу. — Нет, не смешно, — тихим и хрипловатым голосом ответил Шимада и приблизился к лицу американца настолько близко, что тот своим дыханием мог развевать выбившиеся из низкого хвоста Ханзо тонкие волоски. — Это невероятно мило. Джесси невольно опустил взгляд на губы Ханзо. Его тихий голос опьянял, завораживал. Казалось, время остановилось. Сколько они тут уже сидят? Минут пять? Двадцать? Час? Вечность? Маккри потянулся навстречу, попутно прикрывая глаза дрожащими веками и с нетерпением вдыхая через рот. Еще бы чуть-чуть, и их разговор мог бы мирно завершиться в контакте губ друг друга, но что-то снова переклинило в этой непростой системе. — Так почему ты сбежал сегодня утром? — нахмурился Ханзо и поспешно отодвинулся в сторону. Маккри еще несколько секунд оставался в неудобной вытянутой по направлению к наследнику позе, пока не сообразил, что, скорее всего, не получит желаемого, пока не ответит на ВСЕ вопросы. — Ааа, черт. Сначала я хотел с тобой переспать, — снова начал тот свою шарманку, — потом я влюбился, а мне нельзя влюбляться, понимаешь? Я решил, что пересплю с кем-нибудь другим, чтобы отвлечься, а вместо этого знатно выпил и пошел к тебе признаваться, — Джесси говорил торопливо и напряженно, как учительница в начальных классах, которая в сотый раз разжевывала тему урока глупым детям. — Утром я понял, что произошло, и решил, ну, все-таки сделать это с тобой, — Маккри напрягался все больше. Наверное, выученные заранее и хорошо отрепетированные реплики закончились. — Сделать это… ну, без твоего согласия… — ЧТО? — вскрикнул Ханзо и осторожно отодвинулся еще дальше. Появилось большое желание схватить свой лук и засадить пару стрел в голову американца, как жаль, что его не было поблизости. — То есть, ты собирался изнасиловать меня утром? Ты ненормальный! — Хах, да, я собирался, — он тяжело выдохнул и виновато уставился в пол. — Хотел это сделать, чтобы ты ненавидел меня, — Маккри повернулся и заглянул своими теплыми, но грустными темными глазами в лицо японца. — Потому что я не мог допустить, чтобы и ты влюбился в меня. Я хотел страдать один. Все резко встало на свои места. — Я и понять не мог, что ты думал о таком… — И лучше бы не понимал, только нажил себе больше проблем. — А ты? — А что я? Помечтал бы о тебе немного и жил бы себе припеваючи дальше, убивая людей и торгуя наркотиками, — американец грустно улыбнулся, его взгляд приковался к горлышку от пивной бутылки. Ханзо измученно выдохнул, оглядел улицу, отложил бутылку с водой, потом встал с бордюра и покрутил руками, разминаясь. Джесси все это время недоумевающее наблюдал за ним. Выражение лица японца менялось, чуть ли не каждую секунду. Он был то сердит, то совершенно спокоен. Наконец, наследник резко подошел к Маккри, который все еще сидел на грязных камнях, и уверенно наклонился к самому лицу собеседника. — Ты какого хрена о себе возомнил? — твердо и громко спросил Ханзо высверливая в недоумевающем парне дыру. — Ты что, идиот? Маккри совершенно не понимал ни смысла монолога Ханзо, ни чего тот хотел от Джесси. — Я спросил тебя, какого хрена ты о себе возомнил?! — еще громче и еще более рассерженно прорычал Шимада после секундной паузы, в которую должен был влезть ответ американца. — У меня, наверное, своя голова на плечах есть, а? — Что ты имеешь в виду? — неуверенно процедил Джесси, поправляя шляпу и запрокидывая голову назад, чтобы не столкнуться лбами с Ханзо. — Что слышал! Я, наверное, сам могу разобраться, сколько, где и когда я хочу страдать. И я сам могу решать, влюбляться в тебя или нет, придурок. «Это все моя вина», «Я не хотел, чтобы ты страдал»! Бред! Это я влюбился в тебя, а не ты влюбил меня в себя, понятно тебе? Я сам могу отвечать за свои дела! Так что заткни свой грязный рот и прими мои чувства! — четкая речь все больше походила на яростный крик под конец монолога. Ханзо уже практически повалил Джесси на траву, что росла за бордюром, так как наклонялся все ближе и ближе, а Маккри отстранялся из-за недопонимания все дальше и дальше. — Ты меня понял?! — возвышаясь над ковбоем, завершил наследник, но чуть спокойнее. — Да, — испуганно пискнул окончательно упавший в траву стрелок. Остатки пива вылились на землю рядом с американцем, слегка марая темную ткань его джинсов. Ханзо наконец-то выпрямился и протянул страдальцу руку, чтобы помочь тому встать. Джесси быстро пришел в себя и схватил холодную ладонь, но, вместо того, чтобы опереться на нее и встать, с силой потянул японца на себя, как бы наказывая вспылившего на ровном месте парня. Ханзо неуклюже плюхнулся на грудь, обтянутую клетчатой рубашкой, больно ударяясь коленкой о сухую землю. — Что ты… — начал возмущаться Шимада, но как только отстранился от худого распластавшегося на траве тела и встретился взглядом со светящимся от счастья глазами Маккри, все слова куда-то растворились. Рука Джесси накрыла прямые гладкие волосы на макушке Ханзо, приглашая приблизиться. Голова наследника послушно сократила расстояние до головы американца, когда их рты разъединяли какие-то жалкие пять сантиметров, Ханзо в последний раз взглянул в горящие золотом глаза Джесси и мягко прислонился своими губами к его. Невесомо и легко, так невинно, так беззаботно по-юношески, так горячо и самозабвенно. Все проблемы вдруг будто бы пропали, и все показалось таким ненужным, бессмысленным по сравнению с его губами и скулами. По сравнению с его прилипшими ко лбу кудрями и привкусом хмеля на языке. Правильно, неправильно — какая разница? Он подумает об этом потом, не сегодня, не этой ночью. Сегодня будут только теплые ладони на спине, жгучие поцелуи в губы, щеки, шею, лежа на траве, и необъятное звездное черное небо над пустым переулком Ханамуры.