Лоуренс

Для Лоуренса продолжались безумно долгие дни. С каждым днём холодало, и хотя до сих пор никто, кроме Вернона, к нему не приходил, Лоуренс ответственно расчищал ступени от первой наледи, сбивал с платформы сосульки и проверял, в сухости ли лодки. От нечего делать он медленно перештопывал стометровые сети, которые плохо починил в самом начале работы. Закусывал нить, держал иголку между губ. Иногда поодаль сидел святой отец и читал ему. В какой-то момент он перестал снимать пальто, потому что даже керосинка не могла прогреть все щели. Вернон приносил Лоуренсу свою тёплую одежду, та была чуть великовата, но греться надо было. За месяц они с ним ни разу не спали. Что-то останавливало Блэка, да и Лоуренс сам не горел желанием. Сегодня же Лоуренс сонно лежал на диване в доме святого отца, а сам Вернон сидел на другом конце. — Вернон, а у вас есть вещи, дорогие из детства? — спросил он. — Нет, Лоуренс. Ло прижался щекой к грелке. Внутри водянисто перекатывалось. У Вернона такая же грелка лежала в ногах. — Неужели вы никогда не играли с какими-нибудь жестяными крышками, воображая, что это шиллинги, на которые можно скупить целый магазин? — так же бесцветно продолжил он. Вернон поднял глаза: — Неужели дети и вправду так делают? — удивился он. — И что обычно ещё делают в детстве? Лоуренс уставился в потолок, на котором сидела, видимо, примёрзнув, окоченевшая муха. Он точно знал, что она окоченела, потому что видел её всю предыдущую неделю на одном и том же месте. — Ну, в моём детстве собирали пластиковые пульки, открывали ботинками каштаны… Кораблики из жестянок газировки. А ещё рогатки, много разных рогаток, из которых можно было стрелять по корабликам… Вернон удивлялся всё больше и больше. — Вот значит, как живут обычные дети… — Обычные? Святой отец промолчал, надеясь, что Лоуренс не продолжит тему. Но тот перехватил грелку поудобнее, запихав себе под толстовку: — Вернон, почему вы мне не доверяете? Вы лучше меня знаете, что мне некому рассказывать ваши тайны. — Я не не доверяю вам, Лоуренс. Сама тема мне несколько… неприятна. — Неприятнее, чем когда вы говорили амиго гадости про меня? — тихо спросил Лоуренс, оборачиваясь вокруг грелки продрогшим комочком. — Это были не гадости, а правда, Лоуренс. А детство моё было ужасным. — Ужаснее, чем быть в чужих глазах вашей шлюхой? Блэк снова посмотрел на Лоуренса. — Прекратите провоцировать меня, — не спеша проговорил он. — Если вам так неймётся, дорогой Лоуренс, я расскажу. Он затих, собираясь с мыслями. — Отец бил меня за всякую оплошность, как и мать у меня на глазах. Иногда он заставлял помогать ему в этом, говоря, что воспитывает во мне «настоящего мужика». Он говорил быстро и жёстко. Лоуренс сглотнул, прижимаясь крепче к водянистому источнику тепла. Вернон молча ждал реакции. — И в итоге вы оказались на улице. В качестве вора, я имею в виду. — Нет… отца убили грабители. Так что я попал в детдом. Лоуренс задумчиво закусил прошитый край ворота, пожёвывая его. Некоторые вещи в характере и привычках Вернона однозначно встали на свои места, но нельзя сказать, чтобы он был удивлен. По основам психологии он догадывался, откуда могут расти ноги у подобной агрессии и неумения вести романтические отношения. — Вас хоть когда-нибудь обнимали без всяких… вторичных намерений? — Никогда, — ответил тот. Лоуренс глубоко вздохнул, как когда-то вздыхал, если Кэти, работавшая в лабораториях дольше него, полчаса не могла найти кислоту нужной концентрации. Он нехотя спустил ноги на холодный пол и решительно прошагал к Вернону. И раскинул руки в стороны, стоя прямо перед ним, сидящим и не очень въезжающим в происходящее. — Могу обнять вас, — пояснил он. — Только не сжимайте очень сильно, а то раздавите грелку. — Лоуренс… вы больны? — спросил Блэк, выгибая бровь. Лоуренс решительно выхватил у Вернона книгу, отступая на пару шагов. — Вернон, вы подлая паскуда, дрянь и шизофреник с рядом расстройств социального поведения, — совершенно безэмоционально продекламировал Лоуренс. — Я не шизофреник, у меня нет галлюцинаций, — оправдался тот. Лоуренс поморгал. — Вернон, я ошибся. Вы просто сонный придурок, который не выпил утром свой кофе. Он раздражённо отбросил книгу на диван, будто именно она стояла между ними, решительно сел Вернону на колени и сгрёб в объятия. Вернон не двигался, будто боясь спугнуть момент. Тепло чужого тела пьянило. Он тяжело задышал, не зная, как повести себя в такой ситуации. Родители такого никогда не делали, в приюте всем было наплевать, а с его боссом — Алексом, он всегда только трахался, ни о какой нежности, а уж тем более об объятиях, и речи не шло. — Эй, обнимите и вы, ну? — немного недовольно проворчал Лоуренс, ткнувшись носом в ямку между шеей и плечом. Блэк вздрогнул и неуверенно положил на него руки. — Угу. Можете немного крепче, — милостиво разрешил Лоуренс. Вернон подчинился. Приятно. Непривычно. А Лоуренс блаженно вздохнул, расслабляясь. Он уже не помнил, когда в последний раз его обнимали без всякого подтекста, просто ради тепла. — Лоуренс… — начал Блэк. — М-м? — расслабленно проворчал он, вырванный из мягкости. — Научите меня быть… нормальным. — Что именно вас интересует? — Нежность… терпение. — Вы умеете быть нежным и терпеливым, Вернон. Когда захотите, — он нервно хихикнул. — Честно говоря, когда я забрал у вас книгу и сказал… ну, то, что сказал, я боялся, что вы встанете и сломаете мне пару рёбер. Но вы этого не сделали. Тело Вернона расслаблялось, а объятия становились более естественными. — Я хотел бы… быть нормальным в романтическом смысле. Я избивал вас пару раз, а вы всё терпели. — Я заслуживал этого, — мягко заверил его Лоуренс, устраивая голову на груди. — Но если вы хотите… Я мог бы попытаться. — И что я должен сейчас сделать? — М-м, — Ло прислушался к своим ощущениям. — Вы можете поцеловать меня, если хотите. Только медленно. Лицо Вернона приблизилось к его лицу. Он поступил так, как хотел Лоуренс. И это на удивление доставило ему удовольствие. Для Лоуренса было весьма неожиданно не чувствовать себя вещью, которую берут, когда вздумается. Он зажмурился, обнимая Вернона за шею. Грелка начинала мешать, и он неуклюже выпутал её из-под одежды, уронив на пол. Так можно было прильнуть ближе, гораздо ближе и теплее. Казалось, Блэк хотел заурчать от удовольствия, если бы только мог. Он осторожно ласкал Лоуренса через одежду, стараясь быть мягким и податливым. Тело, давно охладевшее к жестокости святого отца, начало реагировать, выгибаясь навстречу, впитывая прикосновения. Лоуренс осторожно зарылся пальцами в шевелюру на затылке Вернона, ласково сминая и поглаживая. Холод в груди замещался робким теплом. Как будто совсем другой человек глядел на Лоуренса из-под полуприкрытых век. — Ты хочешь этого? — шепча, спросил святой отец. Лоуренс потёрся ширинкой о ногу Вернона и тихо застонал. — Да, да, Вернон. Хочу. Он уложил Лоуренса на спину, расстёгивая его ширинку. Провёл по стволу, немного сжимая и перекатывая в пальцах член. — Вернон, Вернон, — Лоуренс перекатывает имя на языке, и слышать свой голос вместо его голоса было необычно и странно, как странно было и то, что на лице пастора не оказалось напряжённой ухмылки и дикого огня в расширенных зрачках. Лоуренс потянулся к ширинке Вернона. — Лоуренс? Тот тронул с нажимом, но стояка не было. Даже намёка. Он посмотрел на Вернона — снизу вверх, с немым вопросом. По его собственной головке проходились шершавые пальцы, отчего в животе взметалась тягучая волна, он застонал. Вернон рассеянно улыбнулся, Лоуренс тронул снова — но реакции опять ноль. — Вернон, вам помочь? — Да?.. — Вернон сдерживал себя. Лишь бы не сорваться и не испортить. Лоуренс выпутался из прекрасных объятий, с трудом разгоняя слабость, и осторожно расстегнул ему штаны. Поцеловал поднимающийся член, облизнул, дразня головку. Удерживаясь за бёдра святого отца, заглотнул сразу до половины, слегка сминая головку и аппетитно хлюпая. Он услышал участившееся дыхание, почувствовал под пальцами напрягшиеся мышцы. Вернон неровно застонал, сжимая край дивана до белизны в пальцах. Что-то дернуло Лоуренса остановиться. Он выпустил член изо рта, тяжело дыша, и посмотрел на Вернона. — Вернон, всё нормально? Мне продолжать? Когда похоть не ударяла в голову, когда ему не заламывали руки и не заставляли повиноваться, Лоуренс вдруг начал замечать детали. Слышать, видеть. И что-то в поведении Вернона не давало ему покоя. — Да, пожалуйста, — попросил тот. — Всё в порядке, просто… непривычно. Он и впрямь так волнуется лишь из-за потери контроля? Вернон похож на комок нервов, будто его тут насилуют. Лоуренс мягко улыбнулся. — Вы можете положить руки мне на голову, если хотите. Делайте, что считаете нужным, мне такое нравится. И снова взял в рот головку, посасывая, толкаясь языком в крохотную дырочку уретры. Вернон не шевелился. Если он дотронется, то наверняка потеряет контроль. Лоуренс заглотнул рывком. Он так и не научился делать этого медленно, всегда резко, с коротким приступом тошноты, который тает в стоне партнёра. Но у них с Верноном особая ситуация, и когда сверху раздается глубокий стон, Лоуренс стонет тоже. Голос проник ему под кожу, обволакивая и лаская каждый миллиметр, он сморгнул слёзы и начал ритмично качать головой, не выпуская член ни на секунду, то мучая головку кончиком языка, то утыкаясь носом в лобок. А потом, уткнувшись особенно сильно, Лоуренс с усилием сглотнул, сжимая член самым горлом. Со стороны Вернона раздался усиленный стон. Ещё чуть-чуть, и он кончит. Хватило всего одного движения. Лоуренс сглотнул, слегка давясь — спермы слишком много, но он не выпустил член до самой последней капли. Собственный стояк упирается в живот, взгляд у него ошалелый и счастливый. — Вернон, — нежно простонал он, внезапно обнимая парализованного ощущениями Блэка за ногу. Ему до слёз, до щемящей боли в груди хотелось ещё той ласки, тех прикосновений. Вернон облокотился на спинку, тяжело дыша. — Что мне теперь делать? — сбивчиво спросил он. Лоуренс не понимал и сам, он просто хотел обратно то тепло, ту секунду бестолкового счастья. — Обнимите меня… снова. Вернон приподнял Лоуренса и заключил в объятья. — Скажите мне… Ч-что-нибудь, — заикаясь, попросил Лоуренс, сцепляя руки за спиной пастора. В голове было мутно и пусто, член тёрся о жёсткую ткань штанов. Вернон коснулся его напряжённого члена, массируя головку. — Я люблю вас, Лоуренс. Вверх и вниз по стволу. — Люблю больше всего на свете. Сдавливая и лаская. На глазах выступили слёзы. Лоуренс громко всхлипнул и кончил Вернону в руку, в мягких тёплых объятиях, среди нежности, которой он не знал уже полгода. Он всхлипнул и задрожал, тесно вжимаясь в Вернона, сцепив пальцы в ржавый замок, словно боясь, что тот исчезнет. Сам Вернон не чувствовал ничего. Виду не подавал и так же крепко сжимал тело Лоуренса. Но его окружала пустота. Лоуренс тяжело дышал. Было так хорошо, что хотелось обмякнуть вконец, всецело доверившись, и просто нюхать рубашку, проваливаясь в сон. — Спасибо вам, — тихо прошептал Лоуренс ему на ухо, утирая глупые слёзы. — Я ничего не сделал, — невнятно ответил Блэк. Лоуренс не слушал его. Его укачивало на волнах тепла и безопасности, приставь Вернон даже пушку к его виску, он не пошевелил бы и ухом. Впервые за долгое время Лоуренс Уитни был окончательно и бесповоротно счастлив.