Скованные одной цепью

ВАРНИНГ: ГЕЙСТВО ГЕЙСТВО ГЕЙСТВО! АХТУНГ! Высокорейтинговое с митрами и преслэш с другими. Так что читать с осторожностью :) Время уходило стремительно, и Ашваттхама по-прежнему немало времени уделял Лакшману, обучая его обращаться с оружием. Так или иначе, мальчику потом придётся пройти более серьёзную подготовку, однако Ашваттхама хотел, чтобы у сына его друга имелись некоторые начальные знания к тому моменту, как его отдадут в университет. Они оба находились в просторной комнате для тренировок, находящейся на одном из верхних уровней дома и выделенной специально для подобных занятий. — Лакшман, учти, если ты так будешь держать настоящий бластер, то точно кого-нибудь из окружающих поранишь, а в цель не попадёшь. Лакшман сердито оглянулся на Ашваттхаму, однако тут же перестал хмуриться, увидев на его лице улыбку. — Нет, я серьёзно, — продолжил Ашваттхама, снова подходя ближе, — я уже показывал и не раз, как правильно это делать. В университете поблажек ты не дождёшься! — Вечно ты только ругаешься, — пробурчал Лакшман, — хоть бы раз похвалил. Ашваттхама снова улыбнулся, встал позади, положив свои ладони на предплечья Лакшмана. — Смотри внимательно, — он указал на мушку искусственного оружия, — через неё ты должен видеть цель, по которой собираешься выстрелить, понимаешь? Не пали бездумно, ты должен быть предельно сосредоточен. — Я… понял, — кивнул Лакшман, старательно повторяя движения, — только мне бластер всё равно не очень нравится. Папа тоже не любит стрелять. Он предпочитает булаву с зарядом антиматерии. Если подумать, я никогда и не видел, чтобы он стрелял! — Если уж ты так хочешь равняться на отца, — заметил Ашваттхама, — то должен учесть тот факт, что стрельбу он всё-таки неплохо освоил. И тебе прежде, чем сделать выбор, придётся освоить все доступные виды оружия. Лакшман едва заметно скривился. — Ты говоришь жутким менторским тоном, Ашваттхама, а я думал, мы друзья, — он опустил тренировочный бластер дулом в пол. — К чему нравоучения, которых я и так скоро нахлебаюсь досыта? Ашваттхама рассмеялся и шутливо потрепал Лакшмана по волосам. — Я не занудствую, а просто даю тебе дружеские советы! Поверь, учителя будут куда менее терпеливы и намного более требовательны, — он уселся на пол и хлопнул ладонью по месту рядом с собой. — Если устал, давай поговорим, а потом продолжим занятия? — Ладно, — вздохнул Лакшман, присаживаясь рядом с Ашваттхамой и откладывая в сторону оружие. Перспектива продолжить занятия позже ему явно не понравилась, но он не стал возражать. Придвинувшись ближе, он положил Ашваттхаме голову на плечо и попросил. — Давай поговорим о чём угодно, кроме учёбы… *** Дурьодхана смотрел на Карну, читая предоставленный им отчёт, касающийся кое-каких передвижений войск не только Панчала, но и других государств. Там же содержалась некоторая информация, касающаяся Пандавов и их жены: Карна регулярно отслеживал их местонахождение по датчикам в микросхемах. — Значит, пока всё более-менее спокойно? — подвёл итог Дурьодхана, откладывая в сторону бумаги. — Как ты можешь видеть, — кивнул Карна. — Правда, кое-какую информацию я ещё перепроверю. Некоторая активность на границах мне не очень нравится. Знаю, никто не посмеет на нас напасть, потому что это чревато последствиями со стороны Системы и Модераторов, но мы же оба понимаем, какова цена некоторых предписаний и правил? Дурьодхана хмыкнул. — И то верно. Но я рад, что за этим следишь именно ты. Тебе я точно могу доверить что угодно, в том числе и собственную безопасность. — Не сомневайся, — улыбнулся Карна. — Ты всегда будешь первым, до кого я стану доносить важные новости. Кстати, в одной из провинций не так давно случился сильный пожар, там много пострадавших, некоторые остались без жилья. Знаю, Система организовала стандартную помощь, но… — Моё отношение к Системе ты знаешь, — Дурьодхана встал со своего места, прошёлся по комнате. — Пусть она организовывает что угодно, но мы должны лично убедиться, что помощь оказывается должным образом. Нужно выделить дополнительное количество средств из бюджета, сверх предписанного Системой. В конце концов, за это нас карать не станут, мне кажется. — Думаю, нет. Но что ты решил? — Оставлю кое-какие распоряжения для управляющего, а сам съезжу вместе с тобой на место происшествия. Нужно оценить масштаб катастрофы. У тебя есть сейчас возможность сопроводить меня? — Разумеется, — кивнул Карна. — Пока ты беседуешь с управляющим, я отдам распоряжения насчёт транспорта. Много времени это не займёт. Сказав это, Карна покинул помещение и быстрыми шагами направился к лифту. Он прекрасно ориентировался в этом доме, потому что провёл тут немало времени, да и со всем обслуживающим персоналом, исключая дронов, тоже был знаком. Пока Дурьодхана отдавал распоряжения, Карна занимался транспортом. Поездка должна была занять всего часа три, так что они могли успеть к месту печальных событий уже этим вечером. Они вернулись обратно через трое суток, порядком вымотанные, потому что всё это время почти не смыкали глаз, разбираясь с последствиями. Оба крепко уснули, стоило их головам коснуться подушек. Карна даже толком не знал, сколько они проспали. Никто их не тревожил. Когда он открыл глаза, то заметил сумеречный свет, окутывающий комнату. Хотя последнее беспокоило его меньше всего. Он чувствовал, как Дурьодхана крепко прижимается к нему сзади, закинув на него руку и притиснув к себе. Карна заёрзал, пытаясь устроиться поудобнее, и внезапно ощутил, что Дурьодхана возбуждён. От его попыток сменить положение Дурьодхана начал просыпаться и что-то промычал сквозь сон, пытаясь прижать Карну ещё ближе, хотя, казалось, это было невозможно. Дыхание у Дурьодханы заметно сбилось, и он горячо дышал Карне в затылок, потом прижался сухими спросонья губами к плечу. — Карна, Карна, — полушёпотом повторял Дурьодхана, рукой скользя по груди друга, пальцы у него подрагивали. Карну, как и прежде, бросало в дрожь от этого шёпота, и он со стоном развернулся к Дурьодхане лицом, находя его губы своими. Дурьодхана рывком перевернул Карну на спину, чувствуя, что больше не в силах терпеть. Он осыпал его лицо рваными, почти судорожными поцелуями, выдыхая через раз, потому что перехватывало дыхание. Карна привычно зарывался пальцами в густые волосы Дурьодханы, притягивая его к себе, пытаясь снова поймать его губы своими. Дурьодхана скользнул рукой под подушку, где должно было лежать то, что ему нужно. Карна дразняще улыбнулся, заметив это движение. Через пару минут Дурьодхана закинул ноги Карны себе на поясницу и плавно качнул бёдрами. Карна выгнулся, даже не пытаясь сдержать стон, всё его тело дрожало и желало этого, как прежде. Он стремился слиться с Дурьодханой душой и телом, отдать ему всего себя. За все эти годы его желание не изменилось — даже напротив, стало только сильнее. Дурьодхана приостановился, после чего потянул Карну на себя, сажая его себе на бёдра. Карна подался вперёд, обвивая шею Дурьодханы руками и, придерживаемый им, принялся быстро двигаться. Его член скользил по животу Дурьодханы, что заставляло того дрожать ещё сильнее. Дурьодхана пытался крепче прижать его к себе, поглаживая бёдра и спину, впиваясь пальцами в кожу. Карна двигался, царапая плечи Дурьодханы, теряя над собой контроль. То и дело Карна впивался в губы Дурьодханы, захлёбываясь дыханием и хриплыми стонами. — Дурьодхана… — Карна выгибался в его руках, невольно шепча это имя как молитву сквозь рваные выдохи. Впрочем, Карна действительно не верил ни в кого другого так же сильно, как в своего друга. И никого так сильно не любил. Пламя разгоралось внутри, заполняя собой их тела, сплавляя в единое целое души, вознося над миром и даже, казалось, над небесами. Туда, где не было власти Системы и отвратительного мира лжи, состоящего из рамок нелепых предписаний. Туда, где не было ничего, кроме них. Дурьодхана громко застонал, запрокидывая голову, вскоре вскрикнул и Карна, слегка откидываясь назад. Оба они ещё дрожали, рухнув на смятые простыни. Карне под руку попалась рубашка, ею он вытер свои бёдра, а после принялся за Дурьодхану. Тот с блуждающей улыбкой наблюдал за действиями Карны. Потом перехватил руку Карны, дёрнул его на себя, заставляя прижаться к себе. Дурьодхана зарылся лицом в волосы Карны, касаясь их губами, вдыхая его запах. Он чувствовал дыхание Карны и биение его горячего сердца. Это успокаивало. — Надо съездить в Хастинапур, — внезапно заметил Дурьодхана. — Бханумати с детьми не приезжали уже месяц, а общение по внутренней связи — немного не то. Ты поедешь со мной? Карна слегка приподнялся и посмотрел на Дурьодхану. — Прости, нужно заняться делами. Вряд ли я смогу тебя сопроводить. Но если тебе нужна охрана, я найду для этого самых лучших и надёжных людей, которым доверяю сам. — Нет необходимости, — махнул рукой Дурьодхана. — Вряд ли со мной что-то случится по дороге. Карна улыбнулся и снова положил голову на грудь Дурьодханы. Ему и самому не очень хотелось разлучаться с ним, но поделать с этим ничего было нельзя: свои обязанности он всегда выполнял исправно. — О, шесть вечера, — весело прозвучал голос Дурьодханы над его головой. — Самое время, чтобы позавтракать! Карна коротко рассмеялся. *** Спустя ещё три года сын Дурьодханы отправился на обучение, что стало важным моментом в жизни не только Лакшмана, но и его родителей, немало переживавших за сына. Впрочем, Ашваттхама, зная, что Дурьодхана часто бывает занят государственными делами, а Бханумати разбирается в оружии не слишком хорошо, сам продолжал дополнительно заниматься Лакшманом. Впрочем, дело было не только в занятиях: иногда Лакшману просто нужно было излить на кого-то своё негодование. Разумеется, он всегда мог поговорить с матерью, но та только советовала ему собраться с духом и потерпеть ради совершенствования воинского мастерства. Поэтому чаще всего Лакшман шёл именно к Ашваттхаме. Тот и сам некогда прошёл через подобное, да и потом Лакшман чувствовал, как при виде Ашваттхамы в его груди разливается приятное чувство, природу которого он долго не понимал. Ашваттхама видел, что Лакшман выглядит утомлённым. Ему и самому не всегда легко давалось обучение. Учителя подчас совсем не считались ни с мнением своих учеников, ни с их потребностями. Первый год муштры проходил особенно тяжело. Никто не смотрел на то, какое положение занимают родители студента. Лакшман изначально ждал, что ему будет чуть легче, чем остальным, но жестоко ошибся. Ашваттхама видел, как сжимаются кулаки Лакшмана во время этих рассказов, как темнеют его глаза, как он ненавидит учителей-истязателей, которым нечем ответить. Чем дальше, тем больше Лакшман начинал напоминать своего отца — не только внешне, но и характером, и эти изменения в юноше, происходившие на его глазах, заставляли сердце Ашваттхамы учащённо биться. Однако он до сих пор даже не задумывался о том, как к нему на самом деле относится Лакшман. — Я прекрасно понимаю, — негодовал в очередной раз Лакшман, — когда они заставляют нас отжиматься или бегать кругами ради тренировки, но все эти унизительные вещи вроде прыжков на одной ноге или бесконечного стояния в позе для отжиманий за одну только складку на форме! Это немыслимо! — Ничего страшного, — отвечал Ашваттхама, — поверь, через год учителя станут помягче. А сейчас они пытаются воспитать в вас дисциплину и заодно хотят научить контролировать собственные эмоции, что тоже немаловажно. Лакшман коротко выругался — негромко и нецензурно. Ашваттхама рассмеялся, а потом заметил: — Если будешь так говорить с учителями, тебя куда более жёсткие наказания могут ждать! И бога ради, не выражайся так при своей матери. — Ну, здесь нет ни моих учителей, ни матери, — заметил Лакшман, поворачивая голову к Ашваттхаме, — здесь только ты, а тебе я привык доверять с детства. Ведь я могу говорить с тобой о чём угодно, правда, Ашваттхама? — Конечно, — кивнул тот, не очень понимая, что за странное выражение мелькнуло в глазах Лакшмана. — Мне ты можешь доверять. — Я и доверяю, — улыбнулся Лакшман, на некоторое время забывая о собственном гневе. — Больше, чем кому бы то ни было. От этих слов Ашваттхама почувствовал тепло в груди, он притянул к себе Лашкмана, по-отечески обнимая за плечи. Лакшман и сам потянулся к нему, неожиданно прижимаясь всем телом. — Пошли они все к чёрту, — пробормотал он куда-то в шею Ашваттхаме, опаляя дыханием кожу. — Пусть все провалятся. На это Ашваттхама ничего не ответил. Он прекрасно помнил собственные чувства и, пожалуй, мог понять и Лакшмана, который был ещё юн и оттого очень эмоционален. Неожиданно Лакшман поднял голову и пристально посмотрел в глаза Ашваттхамы с тем же странным выражением, понять которое Ашваттхама был не в силах. Когда-то точно так же на него смотрел Дурьодхана, и у Ашваттхамы от этого сходства в очередной раз ёкнуло сердце. — Что с тобой? — почти шёпотом спросил он, сердцем чувствуя, что происходит нечто очень странное. — Пообещай, что не оставишь меня, — попросил он. — Несмотря ни на что. Скажи, что всегда будешь рядом. — Разумеется, я не оставлю тебя, — откликнулся Ашваттхама без раздумий, он говорил от всего сердца. — Никогда. — Хорошо, — кивнул Лакшман, а потом сделался ещё более серьёзным, чем прежде, даже слегка нахмурился. — Это будет неправильно, да? Совсем неправильно? Я ведь не должен этого делать, ведь ты всегда относился ко мне как к сыну своего друга? — О чём ты? — недоумевал Ашваттхама, глядя во вновь потемневшие глаза. — Сейчас я не очень понимаю… Лакшман неожиданно подался вперёд, касаясь губами губ Ашваттхамы ровно на то мгновение, которого хватило сердцу Ашваттхамы, чтоб пропустить пару ударов. — Об этом я говорю, — Лакшман медленно отстранился. — Только об этом. Ашваттхама не сразу нашёлся со словами. Он не знал, как реагировать на случившееся. Этот мальчик был сыном его лучшего друга, он ему в сыновья годился… Но, судя по всему, Лакшману на этот факт было плевать, хотя заметно было, как сильно он сейчас растерян и взволнован. — Я давно хотел это сделать! — неожиданно признался он срывающимся голосом. — Очень давно, Ашваттхама. — Но, Лакшман… — начал было Ашваттхама, пытаясь подобрать правильные слова. — Ничего не говори, — отходя на несколько шагов и отворачиваясь, оборвал его Лакшман. — Не хочу слышать нравоучения, не хочу, я устал от них! — Я только собирался сказать, что если об этом узнает твой отец, то не сносить мне своей головы, — с едва заметной улыбкой проговорил Ашваттхама. Лакшман обернулся, и на лице его снова отразилась целая гамма чувств. — К тому же, не исключено, что свою роль играет твоя юность. Ведь в юности я и сам творил… очень многое. Лакшман прищурился. — Дело не в моей юности, просто ты никогда не хотел этого замечать и, наверное, всегда сравнивал меня с отцом. Но я хочу, чтобы ты оставался рядом со мной, потому что я — это я, а не чей-то сын! Ведь я… отношусь к тебе так с тех пор, когда ещё сам не понимал собственных чувств. — Поверь, я ценю тебя не только потому, что ты сын моего друга! Ты всегда был дорог мне, — признался Ашваттхама, — а обо всём остальном мы поговорим немного позже, идёт? Возможно, сейчас не самое подходящее время, но, я обещаю, мы непременно вернёмся к этому разговору. Лакшман поджал губы, а потом неожиданно снова бросился к Ашваттхаме, сжимая его рёбра с такой силой, что Ашваттхама едва не задохнулся. Всё-таки Лакшман всегда был удивительно сильным мальчиком. *** Карна на некоторое время был вынужден вернуться в свою провинцию, чтобы решить кое-какие дела, накопившиеся за то время, пока он разъезжал по стране, собирая информацию, и находился в Индрапрастхе, выполняя поручения Дурьодханы. Болела голова, и он хотел как можно скорее покончить с рутинной работой. Впервые за долгое время он вспомнил свою прежнюю службу в Канцелярии, которую ненавидел. И тогда, и теперь он был занят скучным сопоставлением документов, коррекцией бесконечных данных и цифр. Кроме того, у него накопилось достаточное количество донесений, которые необходимо было разобрать в самое ближайшее время. Если обнаружится нечто важное или достойное внимания, то об этом, конечно, необходимо рассказать Дурьодхане… На стук в дверь он даже не обернулся, только бросив громкое: — Не заперто! Дверь открылась, и в комнату вошёл человек, который почти бесшумно скользнул к столу и положил на него несколько папок, а сверху — планшет. — Вы просили занести это, как только я закончу, — зазвучал приятный женский голос над головой Карны, и тот, наконец, поднял голову. — О, Вришали, рад тебя видеть. Спасибо за помощь, я искренне благодарен, — тем не менее, на объёмные папки он посмотрел с тоской, понимая, что работы только прибавилось. — Если хотите, я могу помочь, — сказала Вришали, словно заметив потускневшее лицо Карны. — Вы знаете, я и сама в этом неплохо разбираюсь. — Почему бы и нет? — согласился Карна. — Буду тебе очень обязан. Он оторвался от монитора, понимая, что цифры ещё немного подождут и взялся за одну из папок, быстро пролистывая её. — Эти донесения, — пояснила Вришали, присаживаясь на свободный стул, стоящий рядом, — я лично собрала, ну и перехватила заодно парочку посланий. Карна улыбнулся, поднимая на Вришали взгляд. Та была прекрасной шпионкой, настоящей разведчицей, не боявшейся ничего. Карна заприметил её ещё несколько лет назад. С тех пор она стала его незаменимой помощницей, нередко сопровождавшей его в некоторых важных поездках. У Вришали был талант оставаться незамеченной, находить нужную информацию и нужных людей. К тому же, Карна знал, она была ему всей душой предана. В этом Карна тоже не сомневался. Конечно, ко всему прочему, он не мог не заметить тех взглядов, которые Вришали иногда на него бросала украдкой. Карна прекрасно понимал их значение, но делал вид, будто не замечает. На чувства Вришали он не мог ответить взаимностью, ведь его сердце было уже занято. Ему давно пора было жениться — к этому даже имелось системное предписание, но Карна не торопился его исполнять. В конце концов, ему пока лишь рекомендовали завести семью, но не требовали. Систему же он давно ни в грош не ставил, будучи полностью в этом отношении на стороне Дурьодханы. Карна внимательно слушал, что ему рассказывала Вришали, объясняя ту или иную выдержку из принесённых документов. Параллельно он делал пометки то в записной книжке, то на планшете. С объяснениями Вришали дело шло куда быстрее, хотя на то, чтобы во всём разобраться, ушло порядка двух часов. Впрочем, если бы Карна работал один, то времени ушло бы вдвое больше. Захлопнув последнюю из папок, он почувствовал, что головная боль стала почти невыносимой. Карна невольно подумал о том, что, возможно, другую работу придётся отложить на некоторое время. Во всяком случае до того момента, пока в голове не прекратится этот чёртов набат. Карна не удержался и помассировал виски, невольно зажмурившись. Никакого облегчения это не принесло — перед глазами по-прежнему расплывались цветные круги. — Вам помочь? — послышался голос Вришали, которая всё это время внимательно наблюдала за Карной. — Спасибо, ты и так облегчила мне жизнь, — Карна открыл глаза, изображая на лице улыбку. — Ты — одна из лучших моих сотрудников. Что бы я без тебя делал? — Я всегда рада помочь, — улыбнулась Вришали и поднялась со своего места, делая шаг к Карне. — И даже сейчас. Карна хотел что-то сказать, но не успел. Прохладные пальцы легли на его виски, плавно двигаясь. Карна закусил губу, чтобы подавить стон: прикосновение оказалось удивительно приятным. Вришали явно знала, что делала. — Конечно, полностью избавить вас от боли это не поможет, но способно хоть немного её облегчить, — тихим голосом проговорила Вришали. — Вы, наверное, просто переутомились. Вам стоит отдохнуть. — Ничего, бывало и хуже, — в тон ей откликнулся Карна, закрывая глаза. Её движения действительно расслабляли. Спустя несколько минут руки Вришали скользнули уже не по вискам, а по лицу Карны, но тот обратил на это внимание только в тот момент, когда почувствовал на своих губах чужое горячее дыхание. Он резко распахнул глаза, от чего боль хоть и не вернулась полностью, но снова дала о себе знать. — Вришали… — начал он, но та не дала ему договорить. — Молчите, я от вас ничего не требую, просто хочу хотя бы раз узнать, каково это. Не отталкивайте меня, — сказав это, она прижалась к губам Карны, мягко, но настойчиво его целуя. Впрочем, Карна тут же остановил Вришали, откидываясь на спинку стула и отстраняясь. — Нам не стоит всё это начинать, — пробормотал он, немного растерявшись. Вришали пристально посмотрела в глаза Карны, а потом тихо заговорила, и в голосе её сквозила грусть: — Знаете, когда я вас впервые увидела, то мне сразу показалось, словно мы встречались прежде. Моё сердце забилось так часто, что я никак не могла понять, что со мной происходит. Но ведь мы не были знакомы раньше! Почему я чувствую такое? Карна не сразу нашёлся с ответом, потому что в тот момент прекрасно понимал, о чём говорит Вришали: у него самого возникали подобные чувства, похожие на дежавю. Он прекрасно помнил, как испытал это, впервые увидев Дурьодхану. Но дело было не только в нём… Карна не знал, как назвать свои ощущения правильно. Всё это было слишком странно для него. — Я понимаю тебя, — в тон Вришали ответил Карна, понимая, что за этими размышлениями он даже отвлёкся от головной боли. — У меня так тоже было… С другим человеком. Наверное, как однажды мне сказали, мир действительно сложнее, чем нам кажется. Но, поверь, Вришали, я не хочу причинять тебе боль, поэтому нам лучше не пересекать эту черту. Карна не знал, как она отреагирует, однако Вришали осталась удивительно спокойной — только улыбнулась. Как ему показалось, немного грустно. — Простите. Сама не знаю, что на меня нашло. Надеюсь, — она посмотрела на Карну с некоторым опасением, — это не значит, что вы меня прогоняете? — Что ж я, враг самому себе? — Карна потянулся к Вришали и сам обнял её, только жест этот был исключительно дружеским. — Где я ещё найду такую верную помощницу? Вришали выдохнула с облегчением и теснее прижалась к нему. — Спасибо, — с благодарностью прошептала она. — Я никогда вас не подведу.