Я не герой

Какаши Хатке, был главой мертвого клана, и его это уже не задевало. Он помнил как когда-то в его жизнь ворвались друзья. Рин, скупая на улыбку, но щедрая на поддержку и понимание, Обито, вечно ревнивый, вечно недовольный, но свой. Тот кто прикроет спину и поможет не ожидая, что его об этом попросят. Обито, безвозвратно влюбленный в их сокомандницу, имеющий сто и одну причину подарить ей цветы, умеющий угадывать её настроение по жестам и совершенно не такой как когда-то в детстве Обито. Он смотрел на него, говорил и понимал, этот Учиха никогда не будет кричать: «Я стану Хокаге», этот парень пашет на резиденцию, готовится на пост советника своего клана, зарабатывает репутацию, тренируется на износ. Нет больше мальчика с солнечной улыбкой в дурацких очках. Этот уже скорее мужчина, одаривает всех леденым взглядом, дорожит двумя мелкими гениями и часто смотрит в пустоту. Какаши часто не замечали. Слишком тихий, он не любил быть в центре внимания. А потому он часто слышал, как говорили о Огненном Учихе, мол тот так суров, что сжигает своих врагов заживо. И думал, что его друг, добрый, веселый дурак с этим не вяжется. Хотя и он был Безликий Убийца, Рин, знали и помнили как ту, что спасает жизни, как девочку приручившую проклятый Клан. Однако, все же, кто-то шепотом говорил, Тихий убийца. Пусть говорят, они не отрицают, что их руки по локоть в крови. А ты воевал? Ты слышал как поют стонами раненые? Свои или чужие, там нет этой чертовой разницы, они слышали, они убивали. Спасали своих и добивали врагов. Хуже когда врагами становится те, кого смело называл свой. Пусть люди говорят, их там не было. Люди любили говорить много долго и безтолку. Он не слушал, смотрел на надежную спину Учиха, готового в любой момент прикрыть, помочь, даже умереть, за тех немногих своих. Видел, хотя скорее чувствовал безмерную ласку Рин, которая не спрашивает, а просто делает, согревает и лечит их без слов. Он не помнит когда она улыбалась в последний раз и делали ли это вообще, так, чтобы искренне, без масок. Говорят был разок, когда она узнала, что они живы. Он помнил её слова, которые наверное несли в сердце все кто её знал. Все можно пережить, пока бьётся сердце Он ходил по деревне никем незамеченный. Смотрел за что они борятся. Думал о былом, настоящем, будущем. «А ты любишь, Какаши?» Что за глупый вопрос, он любит только их, на большее не способен. Он заметил женщину с переноской, в таких носили маленьких детей, она упорно пыталась ухватить два пакета с едой, но сделать это не предоставлялось возможным, ребёнок завозился, ощущая явное не удобство. Он одним безшумным прыжком преземлился рядом, преодалев не малое расстояние. Что он в конце концов теряет? — Вам помощь нужна? — Он так не делает, обычно, но наверное Обито в детстве все же не плохо промыл ему мозг, хотя Учиха и сейчас не прошёл бы мимо. — Да, спасибо! — Женщина критически его посмотрела, хмыкнула разок и всучила свёрток с ребёнком, пока Хатаке находился в лёгкой прострации, она закрепила его руки иначе, ещё разок хмыкнула и кивнула самой себе. Легко подхватив два пакета, которые казалось ничего для неё не весели, она гордо прошла в перед. — Не отставай парень! Хатаке заторможенно взглянул на ребёнка в собственных руках, совершенно инородный для него предмет или уж ладно, существо. Он рассчитывал на пакеты. Однако зелёные глазенки в пол лица, смотрели на него с ужасной осмысленностью, даже в дрож бросило. Он держит не раз омытыми кровью руками, нечто крохотное и совершенно чистое, только глаза, смотрят на него так, будто знают все на свете. — Чего застыл? — Блондинка оглянулась, на лице у неё блуждала улыбка, каварная, заметил джонин. Он пошёл следом, так чтобы вообще не смещать с места это чудо на его руках. — Проще будь, не бомбу несешь. — Может я возьму пакеты? — Как-то вяло пытался он исправить положение, кто в здравом уме отдаёт ребёнка первому встречному ниндзя? — Пакеты я и сама донесу, ты лучше дочь мою держи, тебе оно нужнее. — Это еще что значит? Как ему может быть нужнее дочь этой женщины. Но она уже удалялась насвистывая незадачливый мотив. Он честно не понял когда оказался на чистой кухне, все ещё держащий в руках крохотный свёрток, почему эта женщина совершенно спокойно разбирает пакеты и не обращает на него внимание. — Да ты садись, чай будешь? — Нет, от чая он пожалуй откажется, думая только о том, когда у него наконец заберут это чудо с огромными глазами. — Красивая, да? Он кивнул, что ещё можно сказать матери, для которой её ребёнок, всегда самый лучший? Хотя эти глаза, и прада, красивые. Только очень суровые, смотрит точно судят, а его есть за что. — Ты заходи к нам, парень, а то больно смотреть, глаза как у подбитой собаки. — Тактичность, вот в чего в этой женщине и грамма не было. Он бы сказал даже грубоватая. Чем-то похожа на Кушину-сан или ему кажется? Когда его руки все же освободили, он поскорее попрощался и ушёл. Чтобы ещё не раз взглянуть на руки, в которых впервые было нечто чистое и не запачканое жизнью, он пожалуй зайдет, ещё один разок. Может ему и правда нужнее? POV Рин Этот день, в который решил появится на свет младший наследника могучего клана, бесследно пройти не мог. Поэтому ознаменовался истинно шинобской пьянкой, когда пьют все и всё. Фугаку не скупился и рождение второго сына отмечал громко. Все мужская часть, была откровенно в хлам. А с начала действа прошло не больше полутора часа. Сенсей рассыпался в поздравлениях и на пару с Фугаку уже точно решил, что их дети будут ну прям «ваще» и главное «до гроба», которое друзья на век. За сим действом как-то филосовски взирал Итачи, видать считал шансы на подобный исход, и да, хорошь вздыхаеть Ита, если детки будут такими как в аниме, я ещё поржу с этих горе папаш. Обито после энной стопки, решил рассказать какой его братишка умничка, талантливый, умный, хороший и вообще он его так любит. Я тихо ржала, потому что красное аки помидор лицо Шисуи спокойным оставить немогло никого адекватного, а таких тут уже мало. Проспишься ты Учиха, а отото все запомнил… Вон как слушает внимательно. Хатаке, отчего-то необычно весёлый отставать не стал, Кушина-сан тоже скоро родит и уж тогда, он своего младшего вообще любить будет. И тренировать, и сладости покупать, он Учиха не уступит. Ещё посмотрят, чей отото круче будет. Стоит заметить, что в момент откровений Хатаке, в бар прошествовала она. Та что готова была разнести тут все, ибо пьянки, ещё и таких размахов не любила. Однако услышав речь едва говорящего Какаши, как-то расстаила, даже сказала, что пуповину он пережет, я бы наместе сего Главы Клана, готовилась. Узумаки такими вещами не шутит. И пока Кушина тихо рыдала на плече медленно, но верно понимающего всю жопу Чучела. Четвёртый пытался собрать себя в кучку, ибо страшно. Получалось конечно откровенно плохо. И пака уже почти трезвый Хатаке, венмл во всем какие-то зелёные глазища. Я получала небывалое удовольствие от сего цирка. Ниндзя они, ага, особенно сейчас… Генма приуныл, у него братик не намечался. Что пьяного в дрызг, туберкецу видать не устраивало вообще. Поэтому, когда тот торжественно поднял чашку саке с просветлевшей миной, я ожидала очередные перлы, а не такую подставу. — Нохара, роди мне брата, я обещаю его любить! — Ну оху***, самое убивающее, что тост поддержали согласным гормоном. Прийдут они ко мне похмелье личить, полудурки. Домой мы пришли далеко за полночь, Итаче со страдальческой миной направлял главу клана, который так и норовил не то рухнуть нафиг, не то речь о Величие Учиха толкнуть. Я под руку вела Обито, Хатаке с Генмой удалились ждать братиков, алкашня. Рядом шагал Шисуи, вот кто истинно кайфанул на этом поприще. Столько всего о себе узнал, что мне даже жалко Оби, этот теперь живьем с него не слезит. До дома мы дошли относительно спокойно, и даже вошли, правдой пришлось ускорить Шии, который думал идти в общежитие, ага, счаз, у нас жить будешь мелоч. Задав младшему направление в теперь уже его комнату, скинула свою ношу на диван и от греха по дальше свалила к себе. Помню я, что он творит в таком состоянии. Ну что же, утро будет интересным.