Я не герой

У всего есть начало и конец. Когда в деревне засверкали барьеры. Когда шиноби доставляли жителей в убежище. В тот самый миг когда возле нас троих, казалось сошелся весь мир, сузился до маленькой точки, эпицентром которой были мы сами. Тогда я по настоящему испугалась смерти, не чужой, а своей собственной, три десятка бойцов, умеющих лишь убивать и уничтожать, шли к нам имея только одну цель, переступить через каждого к будет стоять у них на пути. Наша команда не просто стала на их дороге, мы решительно перекрыли её, вросли в саму землю. Тут не было шанса сомневаться, некуда отступать, здесь и сейчас мы можем только умереть, но не пропустить ни одну душу в это убежище. И тем страшнее было понимать, что стоящие рядом со мной, понимают эту простую истину так же полно как и я сама. Почему начинаются войны? Потому, что кому так надо, потому, что кому-то это стало выгодно и плевать им сколько за их «надо» полегло. Я знала теперь, почему про Учиха ходят многие страшные сказки. Когда сражаешься с ними рядом, плечом к плечу. Когда точно и навсегда понимаешь, что для каждого, кто носит на себе огненный веер ты свой. Ты понимаешь насколько сильным и невероятным был этот клан. Безжалостным и верным. Стоя плечом к плечу с Учиха, ты чувствуешь жар, неважно как его зовут, на его форме есть веер и ты знаешь чувствуешь, подсознательно ощущаешь свое. Все мы знаем, что такое «последний вздох», когда даже самый слабый и никчемный способен на такое, что и не снилось сильнейшим. Итог таких «рывков», всегда один, смерть. Учиха и Сенджу, когда-то, были известны тем, что они выживали, совершали эти вздохи, и жили. Невероятные, невозможные. Смертоносные. Мы стояли насмерть, мы горели и пылали жаждой выжить, я видела как рядом со мной стояла стихия. Обито Учиха, казалось в тот миг, когда на нас напали, когда у нас хотели забрать наши жизни, перестал быть человеком. Беспощадная стихия, не знающая жалости и милосердия. Он сам горел, уничтожая врагов, словно шел раскаленным клинком по маслу и они были такими все. Рядом со мной буйствовали две непревзойденные истины, стихия и смерть. Нельзя обуять необузданное, мы вкладывали саму душу в каждый из ударов, мы оплакивали врагов, ибо в тот самый миг мы умирали вместе с ними, борясь за то, что было за нашей спиной. Величайшее чудо рождение, было осквернено реками крови, что лилась, выплевывала и извергалась, из тел, душ, жизней. Мы окропили величайшее чудо, дабы дать ему будущее, дабы сохранить большее. Я помню, отчетливо и точно. Словно тот миг стал вечностью. Как лезвие катаны прошло сквозь меня, отчетливо просто, настолько, что стало обидно. Клинок не ощущался в теле, кровавая пелена не застила глаза. Просто стало легче. Будто все усталость тяжелого боя вдруг разом отступила, схлынула прочь. Слишком громко закричал Обито, слишком больным голосом, он вопил, словно чужим не своим, он кричал, молил, уничтожал. «Ка-сан», не было во мне и сожаления, только два мангёку шарингана смотрящих на мои рваные, кровавые вздохи и последняя мысль, перед беспроглядной мглой. — «Кто пустил ребенка, в смертельный бой?» Даже воздух вокруг кричал о боли и смерти. Кимура Хьюга, не был лично знаком с учениками Четвертого, однако слишком многое о них слышал. О том какие они талантливые, гениальные, верные, однако была и другая правда. Её говорили шепотом и боялись, что кто-то услышит. Непоколебимые, жестокие, безжалостные, вот какими они были. В свои двадцать шесть, он видел многих шиноби. Талантливых и не очень, однако в рассказы об Учиха рожденном в огне не верил, как и в Безликого и Тихого убийц. Люди в конце концов слишком любили преувеличивать. То что творилось у входа в убежище, было сложно назвать боем, скорее бойней. И дурак знал, чьи люди напали. И тем страшнее было. Он и не понял когда и почему все так обернулось, вот он отбивается из последних сил, понимая, что в этот раз, удача ему не улыбнется и вот слышит страшный крик, так живые кричать не умеют, он словно был из самого темного уголка мира, полный бессилия и ненависти. Его хотелось не слышать никогда, было в нем, что-то отчаянное, необратимо страшное. Когда, нечто страшное взвыло, заскрежетало, он готов был принять смерть, но как и многие, лишь смотрел, как один за другим, воспламеняются враги, как страшно и тошно они кричат, пожираемые черным пламенем. В ночное небо врезался воин, пугающий размерами и нарастающей плотью, пугающий алыми глазами и безумием, что в них плескалось. Там в самом центре, невероятной мощи, были двое, тот кого не поворачивался язык назвать человеком и девушка. Мертвая, сплевывает Хьюго, понимая все. Так кричат те кто все потерял. Они победили, сколько бы еще не лезло вражья из всех щелей, старая сказка, которой на ночь пугают детей, только что стала правдой. Безумный Учиха, потерявший самого дорогого человека в мире, один такой способен обернуть в бег армию. Бегите трусы, у вас есть шанс, что не станет догонять. Хьюго активирует бьякуган и смеется безумным смехом. Шансов нет. Вот мальчонка, сколько ему? Лет десять хоть есть? Впрочем он сегодня ваша смерть и не важно сколько ему там лет, тех кто пытается бежать он загоняет в ловушку как дичь, загоняет в смертельную ловушку, адского огня. Менее везучие с другой стороны попадаются взбесившемуся волку, не иначе. Он рвет их на части, словно это не люди, не существа из плоти и крови, а просто бумага. Он рвет терзает и топчет, не зная жалости и усталости. Кимура, вдруг отчетливо ощутил себя на страшном пиру, где три монстра, утоляли смертью боль. Он вдруг понял, что бывают в жизни вещи куда более страшнее смерти. Например, два слетевших с катушек Учиха и один Хатаке, вдруг он понял, почему представителей этих кланов так уважали, боялись и ненавидели. Они были монстрами, даже в таком грязном и жестоком мире, как их. Десятого октября на свет появился, Наруто Намикадзе, сын Четвертого Хокаге и Кушины Узумаки, Химе Клана Узумаки. В пещере под горой Каге, не было джинчурики, стоило Кушине зайти в пещеру, как Минато переместил её в клан Алых дьяволов. Там под защитой из сотен печатей и охраной сильнейших бойцов, она родила мальчика. Мастера печатей смогли сдержать биджу и стабилизировать печать. Разгоревшаяся у скалы бойня, была отличным отвлекающим маневром, как только началось нападение, объединенные отряды кланов Конохагакуре, штурмовали Корень АНБУ. В тот день погибло шестьдесят четыре человека, шиноби, со стороны Конохи и практически подчистую был вырезан Корень. В живых остались лишь те кого удалось захватить, однако подавляющее большинство безликих бойцов предпочитало бороться на смерть и ликвидироваться при захвате. Данзо погиб от рук главы селения и глав кланов, каждому из них старик успел задолжать. В тот же роковой вечер, оставил жизнь Хирудзэн Сарутоби, мужественно сражавшийся во благо Конохи, жаль, что так и не удалось найти убийцу, великого Каге, слишком большая неразбериха творилась в деревне. Похоронные панихиды тянулись все двенадцатое октября, зачитывались списки погибших, говорились прощальные речи. В небольшом доме на главной улице Клана Учиха, сидели трое, два друга и сокомандника и один ребенок. Каждый из них был болен в том миг, горечью утраты, тоской необратимости. У каждого были причины смотреть на мир слишком больными глазами.

Похороны не для мёртвых. Они для живых.