Я влюбилась в него, как люди засыпают. Сначала медленно, а потом сразу. Джон Грин
Кото Учиха, не смотря на свои годы уже был в совете Клана. Когда-то он встретил одну наглую маленькую девочку, встретил, хотел послать к черту, но посмотрел в её глаза. Таких глаз не должно быть у детей, бесчувственных, совершенно пустых, глаз. Тогда, что-то в нем требовало защитить. Он и защищал, её, своего маленького соклановца и одного Хатаке. Смотрел как они растут, развиваются, взрослеют. Ни разу в жизни он не пожалел, о том, что дал себе обещание присматривать за ними, до сегодняшнего дня. Ему сообщили одним из первых. Поэтому проделав немалый путь до госпиталя, он практически вытащил Каге из рук медсестёр. — Миссия! Срочно! Длительная. — Он рубил слова боясь не успеть, точно зная, на кону его жизнь. — Котору-сан? — Минато, все ещё был не в себе, стоило признать била его жена на загляденье. Точнее если бы не медики, одним глазом он мог вообще уже ничего не увидеть. — Почему такая спешка? — Очень может быть, что я забыл сказать паре человек, что Нохара Рин, успешно откачали. — Мужчина пребывал на взводе, слишком хорошо знал, что ему за это «может быть», точно будет от Обито, хорошо если только от него. Хокаге таращился на него как на суицидника, не иначе, но протянутую бумагу подмахнул. — Мы не встречались. Кото, бежал так сильно как мог, к биджу вас всех, он в родную деревню в ближайшие пару месяцев ни ногой. Жить все же хотелось, а дело того стоило, глаза уже мозоли их пляски вокруг да около. Теперь Шисуи и Обито, Нохару быстро в Учиха, перепишут, и дело сделано. А он? Он пожалуй погуляет, подольше и подальше от милого мальчика, за имевшего плохую привычку, сжигать людей заживо. Жить все же хотелось.*****
— Оклемалась? — Голос Цунаде, хорошо. Значит я тут, на месте. — Нохара, ты совсем охренела? Кто искусственную кому скидывает? А главное как, чертова девчонка. О, как, а я сильна и тупа, кровоизлияние в мозг от усердия и выноси вперёд ногами. Интересно, кто тот добрый человек, что стабилизировал моё состояние, пока Цунаде-сама не пришла? Надо бы завещать ему, что-то хорошее, ну, и спасибо сказать. — Скажи спасибо, своим долбаным Учиха. — Как раз об этом думаю, говорить сил нет, да и веки поднимать лениво. — Если бы не девчонка, подохла бы уже, я Вам нанималась, по очереди с того света таскать? То Обито, ты теперь, когда ждать Хатаке? Я бы хотела сказать не ждите, все равно не угадаем, но дверь встретилась со стеной, кто ж так к больным входит?! Ууу голова. — Ка-сан! — Ась? Я?! А не, все правильно, только не кричи ты так, сыночка… — Мам! — Надрывный всхлип, дрожащего голоса, я тоже скучала, малыш. Мне в бок ощутимо уткнулись, а я сама оказалась в кольце рук. Больно, млять. Но тебе можно, только тебе, Шии, других порешу сволочи. — Рин…- Я нашла в себе силы прикрыть глаза, чтобы увидеть чёрную вихрастую макушку Шии и Обито. Мой Обито был измученный, уставший, ни дать ни взять, полутруп. Ну и кому из нас хуже? — Родная моя, любимая, дорогая, живая, живая моя Рин. Тише болезненный, все живы, но Обито сжимал мою руку. Пролетел в два шага расстояние до койки и упал на колена. Он сжимал ладонь и шептал, в бреду, словно действительно, я умерла и вновь к нему вернулась. Таким родным и близким он был, нет, они, мои, самые любимые и мои. Плотина, что так долго сдерживала мои чувства, эмоции, она просто рухнула, исчезла. Меня залили ни счем не сравнимое счастье, да, я жива, а главное они оба рядом, мои дорогие люди со мной. — Обито.- Голос хрипел и подводил, но мне так нужно было его ощутить, почувствовать. И Учиха не подвел, тут же поднял свой взгляд. Такой больной и обречённый. — Иди.ко.мне. А больше и не надо, вот мы все лежим на моей узкой больничной койке, Шисуи безжалостно зажат между телами, у меня все зверски болит. Однако слёзы мои не от боли, а от безграничной любви. — Я Вас люблю. — И эти слова даются мне с необычайно лёгкость, потому что правда. Хватит нам уже идти друг другу шаг за шагом, иногда нужно просто прыгать. — Цыц, — Где-то совершенно не важно для меня, палату покидает Цунаде, забирает с собой соглядая АНБУ. Жизнь наверное все же налаживается. Твою мать, лежим себе, никого не трогаем, и тут на тебе, грохот на пол больницы, дверь опять со стеной знакомится, бедная дверь и бедная моя голова. — Рин, девочка моя! — Фурия, ой, то есть Кушина-сан, я хотела именно так сказать! — А ну слезли, ей нужен покой. Обито в считанные секунды слетает с койки, сдернутый сильной рукой, хрупкой женщины… Шисуи не трогают, а при попытке потянуть ребёнка, он едва не рычит. У мелкого стресс, пусть лежит. — Все хорошо, Кушина-сан, пусть Шии, подлежит со мной. — Тем более, что больше шансов, от Цунаде огрести, чем заставить его отпустить меня. Хатаке и красивый красноволосый мужчина, маячат где-то в дверях. — Йоу! Рин, полюбуйся на брата. — Говорит, Какаши, но ребёнка мне подносит именно один из Узумаки, при детальном рассмотрение, Глава Клана! Знаете, есть такие люди, что даже если у тебя две ноги сломанные, хочется встать и поклониться, сильные люди. — Приветствую, Арата-сама. — Хватило меня только на кивок полный почтения, на что мужчина ярко улыбнулся и поклонился в ответ! Остановите землю, я сойду. Малыша положили между нашими с Шисуи телами, вот как, без потерь, отлепили ребёнка. — Не стоит почестей, Рин-сан, вы позволите мне называть Вас так? — Боги, голос то какой приятный, просто засмущал, о вот и Обито красноречиво смотрит на наши разговоры. Я коротко киваю, моё внимание занято совершенно очаровательным ребёнком, такой крошечный. А как он зевает, все, материнский инстинкт проснулся во мне давно, теперь же меня просто поглотило умиление и желание не то задушить в объятьях, не то защитить от всего мира. — Клан Узумаки в долгу перед вашей командой, меньшее, что я могу предложить, это дружба нашего Клана. Меньшее… Ни чихуахуа себе, меньше, да дружба такого Клана… Это ж писец как, на минуточку, Минато-сенсей, Каге стал, только потому, что у него была, дружба Клана… Вот даже Обито завис. Он лучше меня знает, что это значит, в политики все же готовится. — Не помешаем? — Кажется в этой палате собрались все дорогие мне люди, почти. Вот и Микото-сан и Фугаку-сама, а с ними Итачи с ребёнком на руках, утопическая картинка. Кстати мелкий не терялся, мигом прошлепал к койке и влез с другой стороны, нагло так впихнув мне Саске, что устал, болезненный? — Рин-тян, мы все так скучали, что решили сразу проведать! Я прямо по трагической морде, Главы Учиха вижу, как он скучал, от работы оторвали бедолагу. Весёлый трескат продолжался ещё какое-то время, пока я не спросила: — А где Минато-сенсей и Кото-сан? — Тишина стала пугающей. — Минато-сенсей, лечит фингал, а Кото… Если не дурак, то уже далеко, но это его не спасёт. — Эээ, а что я пропустила? Чего это Обито такой коварный, чем ему Кото-сан помешал? И кто поставил фингал Сенсею, только не говорите, что. — Хотелось бы, но это была Кушина-сан, а Кото, стар он стал, на память, сволочь, жалуется.*****
Десятое число ещё долго будет преследовать её в кошмарах, сложные роды со всплесками демонической чакры и ужасная усталость. Однако после завершения этого нелегкого дела, спокойствие не пришло. Нохара Рин, Цунаде руководила её операцией ещё двенадцать часов. Глупая девчонка, ты хоть знаешь к чему приведёт твоя смерть? Лучше бы никому и не узнать. Её ввели в искусственную кому, слишком серьёзная рана, при таких лучшее спать, как можно дольше. От Обито она отбилась одной лишь фразой. — На похороны первым позову. — И только позже поняла, что сделала, до боли разбитый и обезумевший парень понял её совсем не так. А Котору, ходил по пятам, но она не позволила её навещать, слишком слаба, любое давление чужой чакры, может быть фатально. Вот и не пускала. И ради чего? Две недели, практически в осаде, и вот перепуганная насмерть медсестра, сообщает ужасные новости, как только смогла, эта куноичи, скинуть чужую технику не понятно, сильная девочка, но глупая. Когда-то дедушка говорил ей, не трогай то, что дорого Учиха, они мстят ревностно и до конца, Цу. Она и не трогала, а теперь вот в её руках умирает девчонка, за которую и мстить будут так, что смерть покажется раем. Она взлетела по лестнице и в палату, так словно за эту непутевую, её уже убивают. АНБУ, Учиха, отмечает Цунаде, черноволосая девушка с высоким хвостом, вливала в Нохару чакру, пытаясь остановить разрушение нервной системы. Сенджу поспешила на помощь, все безликие которых ставили на пост, ирьёнины, но это не тот уровень с которым может справится, кто-то ранга В, это сложнее, однако, Санин, замечает, что девчонка буквально на себе тянула Нохару, если бы не начала лечение, Сенджу бы не успела. Везучая думает женщина, твои сумасшедшие Учиха тебе и с того света достанут. Собственно, эта девчонка и достала, тянула так, что помереть тебе не грозило. — Имя, — Сенджу требовала, не спрашивала, а требовала, имела право. — Учиха Иошши, Цунаде-сама. — Да, своим шаринганом, ты пол госпиталя перепугала, девочка. — Ты ей жизнь спасла, знаешь? — Что-то в ней было не правильно, спасла жизнь, а смотрит, словно убила. — А хотела добить. — Голос дрожит, вот значит как, добить? Теперь она поняла, что в этой девушке было отдаленно знакомо ей, тот же взгляд. — Тогда вы похожи, первым человеком, которого спасла Рин, была женщина, которую она искренне хотела убить. — Вот, что было знакомо ей в это девочке, глаза, с такими же была Нохара, когда спасла жизнь, собственной матери. Секрет, который эта девочка готова забрать в могилу, в мире шиноби, дети величайшее сокровище. Однако случается и так, как это было с ученицей Четвёртого. Девочка рожденная вне брака, собственно, не стали бы из-за этого тыкать пальцем, и так случалось. Однако, для старого Клана, О'хара, зацикленного на правилах и божествах, это было слишком. Маленького ребёнка просто выбросили, боги не примут, рождённую вне священного союза. И первым сложным пациентом, Нохара, была именно её мать. Сенджу не понимала эту девушку, пока та не объяснила, в тот вечер они пили много. Рин, не была обижена или зла, на то, что её выбросили. Сказала, мол и сама жила неплохо, добилась не мало. Однако женщину, способную выбросить своего ребёнка не понимала. К абортам среди нас всегда плохо относились, но Рин, она сказала, что поняла бы это убийство, мало ли детей умирает? Однако, выброшенного на произвол судьбы ребёнка понять не смогла, сказала если родила, то будь добра воспитывать, нечего строить из себя святых, убить в утробе не смогли, за то выкинуть подыхать просто так, пожалуйста. Цунаде поняла, что не простила куноичи, только лицемерия, а на сам факт, что именно эта женщина родила её, ей было плевать на это. И тогда, выписывая ту женщину, Цунаде имела с ней не простой разговор. — Это была моя дочь? — Эти двое были как две капли воды. Слишком похожие, чтобы не заметить очевидное сходство. — Она стала красавицей. Видно боги, все же любили, это дитя. — Это была ученица Жёлтой Молнии, одна из гениальной троицы, любимица Учиха, гордость Узумаки. — Сенджу говорила строго и холодно, она поняла Рин и не позволит, этой женщине, зваться её матерью. — Это была НОХАРА Рин, девочка прошедшая Третью Мировую и ирьёнин А-ранга, и эта девушка, сирота! Больше женщина ничего не спрашивала, а Сенджу не хотела вести с ней беседы. — Почему она хотела убить? — Потому, что есть вещи, которые не прощают. — Лицемерие она простить ей не смогла. — На деле, Цунаде помнила и видела, как отчаянно эта девушка, Иошши, да? Держалась за Рин, как выгрызала её из рук смерти, действительно ли её смерть, была тем, чего ты хотела? — Я, умру за неё и убью. — В это верилось больше. — Но если она выберет другого, я не пожалею ей куная в сердце.