***
Сенека крутил в пальцах зажженную сигарету, не обращая внимания на капли дождя оседающие на плечах. Терпкий дым, не рассеивавшийся из-за влажности, окутывал его. Прикрыв глаза, ему казалось, что мысли так же плывут по туману из сигаретного дыма, оказываясь то посреди ржаного поля, то рядом с Китнисс на арене. — Никогда такого не видела, — произнес голос рядом. Сенека приоткрыл глаза и обернулся. Китнисс стояла рядом, в метре от него, что можно было коснуться. — Чего именно? — чуть охрипшим голосом от долгого молчания, спросил Сенека. — Дистрикт окружен горами и будто весь сделан из камня. И этот дом... — Китнисс замолчала. — Здесь множество строительных фабрик. Они могут себе позволить жить богато, — усмехнулся Сенека. — Наш дистрикт добывает уголь и отапливает весь Панем. Почему мы так не живем? — с какой-то детской обидой спросила Китнисс. Сенека не знал, хочет ли она знать, почему действительно второй дистрикт так живет. Ведь они единственные остались верными Панему во время восстания. Возможно, в школе им этого не рассказывали. И он промолчал, лишь пожал плечами. Спустя минуту Крэйн понял, что они одни. Нет угрюмого Пита, и даже в округе не пахнет присутствием Хеймитча. Сенека покрутил головой и Китнисс, будто прочитав его мысли, посмотрела куда-то вдаль. — Мы с Эффи и Цинной ехали впереди, они сейчас разговаривают, — кивнула она в сторону въезда, — Решают, во что меня нарядить на выступление, — хмыкнула Китнисс, — Пит с Хеймитчем еще не приехали, что-то они долго. Стоило Китнисс это произнести, как на территорию въехала машина. Сенеке стало жаль, что время наедине кончилось. Всего каких-то пара минут, но ему показалось, что это совместное молчание что-то могло значить. Он вновь посмотрел на Китнисс. Она была почти на голову ниже, а веснушки на ее лице, которые было видно только вблизи, делали ее такой настоящей. Слабые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь тучи, освещали ее лицо, делая серые глаза светлее. На секунду Сенека забылся, не понимая, что откровенно разглядывает ее. Пока не столкнулся с ее взглядом. Китнисс не выглядела смущенной, в ее глазах читался вопрос и даже некоторое возмущение. Она чуть прищурилась, безмолвно требуя объяснений. Сенека был уверен, будь на ее месте любая другая девушка, он не замешкался бы даже на секунду. Но тут вопрос стоял иначе, и Сенеке оставалось лишь отвести взгляд и сделать вид, что ничего не было. Хотя смотреть исподтишка было не в характере Сенеки. — Ну что, Китнисс, как тебе домишко? — подмигнул подошедший Хеймитч. — Наши дома победителей и рядом не стояли. Хотя, у вас с Питом будет хороший. Пит, как тебе? Пит пожал плечами. — Мне такой не нравится, — поморщилась Китнисс, — а вообще, пусть будет любой, лишь бы оставили в покое. Сенека был с ней согласен, в ее случае покой необходим. — В дом мои дорогие, быстренько, быстренько, а то скоро будет ливень, — заверещала рядом Тринкет. Небо действительно заволокло тяжелыми серыми тучами, буквально за минуты. Ветер трепал почти полностью распущенную косу Китнисс и Крэйн отметил про себя, что, наверное, впервые видит ее в таком виде.***
Буйство стихии за окном не позволило заметить, как незаметно подкрался вечер. Ливень стеной сопровождался раскатами грома. Сенеке казался этот шум приятным — будто миллиарды хрустальных осколков одновременно сыплются с лестницы, отскакивая и вновь приземляясь. Ближе к полуночи распорядителю нестерпимо хотелось выпить. Он сдерживал свои порывы с вечера, но чем больше Сенека старался не думать о виски, тем сильнее был зов. — Докатился, — брезгливо сказал себе Крэйн, спускаясь в гостиную. Нервная работа сказывалась на лояльности распорядителя к алкоголю. Чем дальше, тем больше его присутствовало в жизни. Гостиная уже была пуста, вероятно, все разошлись по спальням. Даже Эффи и Хеймитч не ворковали, притворяясь, равнодушными друг к другу. На маленьком столике стояло ведерко с шампанским, ничего крепче Сенека рядом не увидел. Хлоп! И бутылка открыта, остался лишь легкий дымок из горлышка. Аромат был приятный, легкие персиковые нотки с мятой. Взяв бокал и бутылку, Сенека уже предвкушал, как ляжет в кровать и включит тихую музыку. Он не спеша направился в комнату, оставив в гостиной лишь тусклый ночник. Сдавленный крик из комнаты сверху пронзил Сенеку. Пальцы разжались, и, бутылка покатилась с лестницы, разбрызгивая вокруг сладкий напиток. На секунду Крэйн растерялся и в тусклом свете был дезориентирован, но взяв себя в руки, в одно мгновение оказался возле двери. — Китнисс?! Он распахнул дверь, темнота не давала разглядеть, что происходит. — Китнисс? — вновь спросил Сенека и нащупал выключатель. Девушка тяжело дышала лежа в кровати. Она перестала кричать, и с ужасом открыла глаза. — Пит? Это ты? — спросила Эвердин, вглядываясь в дверной проем. Сенека сделал шаг в комнату. И был действительно удивлен, как не прибежали все остальные. — Нет, Китнисс, я не Пит. Все в порядке? Сенека видел выступившие капельки пота на лбу девушки. Она была испугана, и все еще нервно моргала. — Да, думаю в порядке, — чуть отдышавшись ответила Китнисс. — Кошмары? — спросил Сенека. Он не хотел уходить. Хотел, чтобы ей было спокойно. Хотя и сомневался, что рядом с ним это возможно. — Да, — кивнула Китнисс. — Там были ВЫ... Распорядитель опешил и даже не сразу осознал сказанное Эвердин. Сенека сделал еще шаг к Китнисс. — Пойдемте, мисс Эвердин, — тихо сказал Сенека, сам от себя не ожидав. — Что? Куда? — еще более напряженно спросила Китнисс. Она сдвинула брови и выглядела решительно. — Не бойтесь, просто пойдемте. Китнисс откинула одеяло и спустила ноги с кровати. На ней была капитолийская пижама — розовая, с бантиками вместо пуговиц. Сенека готов был поклясться, что этот ужас выбрала Эффи, точно не Цинна. Ему было странно, что девушка без лишних вопросов последовала за ним, и сердце забилось быстрее. Девушка шла позади Сенеки, и достаточно громко дышала. Крэйн даже помолился про себя, чтоб от ее громкого дыхания не проснулся Пит. — Что здесь произошло? — удивилась Китнисс, проходя по ступеням, сплошь облитым шампанским. Бутылка валялась у подножия лестницы. — Я просто хотел выпить, — усмехнулся Сенека, — мне помешали. Китнисс как-то странно кашлянула. Крэйн указал ей на диван и стал открывать дверцы гарнитура. «Черт, да неужели ж ни единой бутылки в этом доме?» — выругался про себя Сенека. Стоило подумать об этом, как он открыл последнюю дверцу — бар. Он вынул первую попавшуюся бутылку виски и плеснул в бокал. — Что нибудь выпьете? — спросил Крэйн и тут же одернул себя. Ведь это не девица из клуба. Наверное, ей стоило предложить чай. Китнисс как-то неуверенно кивнула, и Сенека удивленно налил ей порцию. Первый глоток согрел горло и распорядитель сел в кресло напротив девушки. — Так что за сны? Я тоже там был? — он хотел бы посмеяться над этим, но чувствовал, что разговор серьезный. — Вы хотели меня убить, — сказала Китнисс. — Так почти и было, — усмехнулся Сенека. Девушка нахмурилась. Он чувствовал, как вспотели его ладони от напряжения. Последний раз он испытывал такое, когда Китнисс, чуть было не проглотила те ягоды. — Тот улей… Я почти уверена, что его не было, когда я забралась на дерево. Сенека сглотнул и потер лоб. Разум боролся с душой, и бой был равным. — Не было, — четко сказал Сенека и залпом допил виски. Китнисс тоже сделала первый глоток из бокала и закашляла. Сенека поднял взгляд и посмотрел на девушку. — Я просто не могу понять, как вы вообще можете смотреть мне в глаза? — с ненавистью спросила Китнисс, поймав его взгляд. Ей нужны были ответы, совершенно точно. Только вот для чего? — Улья не было. Его повесил я. Китнисс возмущенно задышала. — В тот момент, я сделал это для вас. Девочка Рута помогла вам использовать этот, грубо скажем — подарок. Секундное молчание и Сенека сам того нехотя выпалил: — И да, это я уговорил президента не убивать вас. Ну, вот и все — душа победила. Сенека возненавидел себя. Ему казалось, что всю жизнь он жил правильно, теперь же все пошло под откос. Китнисс недоверчиво смотрела на него. Мыслительный процесс был тяжелым, вероятней всего она просто не понимала всей сути признания. А ведь распорядитель еще недавно клялся себе, что никогда не скажет ей этого, не подорвет у Китнисс веру в себя. Она продолжала молчать и лишь хмурилась. Сенека не решался заговорить, уже было все сказано. Китнисс зажмурилась, выпив виски, и встала с дивана. — Спасибо я вам все равно не скажу, — проговорила Эвердин. — Этого и не нужно. Так хотел я, Китнисс, — сказал Сенека и пошел прочь из гостиной, чтобы оставить за собой последнее слово.