Неожиданное Путешествие в Тедас

Друзья, вы когда-нибудь задумывались, на что может пойти изголодавшийся по любви, теплу и женской ласке мужчина? А если этот мужчина ещё и бывший храмовник, который посвятил почти всю свою жизнь служению Церкви и Создателю? Нет? Что же, тогда следующая история откроет вам занавесу этой самой тайны. Представьте, что видите, как несчастный бывший храмовник сидит в своей хижине, которую из-за одиночества и какой-то душевной пустоты можно было назвать кельей. Сидит и вроде пытается работать, старается выбить из головы горячие мысли о нежной коже той, которую он возжелал. Из-за гробовой тишины, редко нарушаемой шелестением бумаги, вы услышите, как слегка шуршит ткань его брюк. От каждой лёгкой мысли о том, как он будет сначала медленно дразнить объект своего обожания. Слышите? Нет? А вы выкиньте всё из головы, расслабьтесь и даже в его дыхании поймёте желание разрушить узы одиночества, слиться с фантазией пошлой и горячей страсти. О-о-о-о-оу, вы уже чувствуете жар от его «достоинства» и готовы невольно сглотнуть. Конечно, только если вы невинная или такая же голодная на страсть дама. — Ах… Не могу не думать о ней, — говорит сам себе шёпотом храмовник, его левая рука невольно касается паха, и он чувствует напряжение. — Как же хочу я лишить невинности это сладкое создание. Она такая красивая, невинная, величественная и юная. А я… Несчастный храмовник колеблется, он так давно желает порвать несчастную ленточку невинности, спрятанную под одеждами невероятной юной леди. Он не выдерживает и поднимается из-за стола. Его мысли страсти превосходят контроль над ним. Сердце его колотится, могучая грудь вздымается от тяжёлого дыхания, а его волосы намокли у корней от пота. Совсем тихонько, без лишних доспехов, дабы не учудить шума, он выходит из своей тихой хижины и направляется к дому той, которую он так желает опорочить. Огромный крепкий и голодный до ласки бугор в его штанах начинает пульсировать. Осторожно и незаметно пробравшись в дом той самой желанной девушки, бывший храмовник на несколько мгновений замирает, невольно любуясь её красотой. Вот она, прямо перед ним, сладко и мирно спит. — Создатель, как она прекрасна… — тихо шепчет мужчина, проходя дальше. Мирно спала его сладостная жертва желаний. На ней была одна лишь просторная рубаха, небрежно спущенная с плеча и открывающая едва-едва изгибы её девственной грудки. Волосы беспорядочно распущены, и лежит она так сладко. Одна нога согнута в колене и наклонена в сторону, другая слегка вытянулась, стаскивая одеяло с обнажённых едва прикрытых простеньким бельишком бёдер. Командир желанно вздохнул, по его телу пробежала возбуждающая всего его участки тела дрожь. Медленно, бесшумно, подобно тени он подобрался к своей сладостной деве. Его губы едва сдерживали горячие тяжёлые вздохи. Его желание меж ног трепетало. — Моя… Моя… И больше ничья… — прошептал снова храмовник, и понять свои слова мог только он сам. И вот прекрасный цветок желания Командира повернул свою сонную нежную головку. Её губы были приоткрыты, словно желали соития с его иссохшими от терпения губами. Они были такие свежие, мягкие, манящие. Командир подошёл ещё ближе, его рука медленно опустилась к плечу девушки. А-а-а! Нет, он не стал её раздевать. Сначала он просто держал руку примерно в сантиметре от её кожи, он изучал её тепло, желал коснуться её. Но он медленно обводил, не касаясь, изгибы её тела. Его вздохи стали более тяжёлыми, особенно в тот момент, когда его рука осторожно и случайно опустилась на её нежное бедро. Девушка невольно вздрогнула во сне, но не проснулась. Подумала, что скомканное одеяло слегка опустилось на неё. Только нежный и сонный выдох, почти похожий на лёгкое урканье. От этого Командир жадно улыбнулся, ведь его рука была так близка к заветному девственному месту, где хранилась её невинная ленточка. Долго же этот сходивший с ума от желания храмовник любовался той юной и прекрасной девой, всё, не решаясь коснуться её. Но и его терпение было не безгранично. Осторожно наклонившись к девушке, Командир нежно коснулся ладонью своей руки её щеки. После, почувствовав лёгкую прохладу бархатной кожи, мужчина приблизился к губам этого невинного, но желанного им создания и томно прошептал: — Как же долго я мечтал… Тем временем другая рука бывшего храмовника, медленно и аккуратно скользя по телу девушки и жадно изучая его, наконец, опустилась меж её ножек, желая коснуться того самого заветного и сокровенного местечка. Едва ли касаясь губ своего самого желанного и пока ещё невинного цветка, Командир слегка надавил на ту самую нежненькую щелочку, что была прикрыта тканью, чем вызвал тихий слабый, но уже наполнившийся желанием стон. Этот стон сыграл роль катализатора. Всё тело мужчины пробило в лёгкой сладостной конвульсии. Он едва заглотил ком желаний, застрявший в его горле, выдохнул, горячо, прямо на её губы. Его пальцы продолжали упорные, но осторожные ласки. Они прекрасно чувствовали через ткань, как нежная кожа невинности наполнялась приятным жаром и едва ощутимой пульсацией желания. Девушка слабо задвигала ножками, будто пытаясь сопротивляться, но пальцы Командира были напорными и не отстранялись от своей сладостной горячей и невинной добычи. И тут несчастная, а может и наоборот самая счастливая юная дева открывает свои нежные глаза. Даже сквозь сон она узнаёт в своём не званном госте Командира. — Ах… Почему ты… — пытается сказать она, но свободная рука мужчины нежно прикрывает её губы. Они в момент становятся горячими. — Чш-ш-ш… Молю тебя, не отталкивай меня… Я так давно хотел… И не сумел он договорить, как его горячие и голодные губы впились в сладострастном поцелуе в её невинные, сладкие и трепетные уста. Она ответила с желанием. Его грудь касалась её груди, от полного экстаза от прикосновения их разделяла только одежда. Но Командир не торопился. Рука, что была на нежной части её тела, продолжила сладостные ласки её прекрасных нижних губок. И вскоре он почувствовал тёплую влагу. Да, жертва уже желала его, пусть так сладостно и слабо сопротивлялась. Храмовник не смел, прерывать уже углублённый поцелуй, так как уже слышал сквозь него сладкие невинные стоны, а пальцы его руки уже чувствовали, как его дева поддаётся бёдрами на движения его пальцев. И вот свободная рука коснулась её груди. Она уже покрыта сладкими мурашками, такая же мягкая и прохладная. А его горячая рука на её коже заставила девушку выгнуться лёгкой и прекрасной дугой. — Мой Командир, пожалуйста… — желанно простонала она ему в губы, зарываясь своими тоненькими пальчиками в его светлые кудри. — Прошу тебя… Моя прекрасная дева… Стань моей… — отвечал ей храмовник, уже теряя голову от одного лишь голоса её. — Моя нежная Птичка, пропой свою нежную песенку только мне… В этот момент волна возбуждения накрыла Командира буквально с головой, и лишь желание ещё хотя бы немножко подразнить эту невинную и прекрасную деву, сдерживало его от того, чтобы овладеть ею полностью. Проходит ещё несколько мгновений прежде, мужчина всё же разрывает сладостный и глубокий поцелуй. Дева Командира слегка разочарованно вздыхает, но уже через секунду ловит на себе его хищный и жадный взгляд. Ах, этот хищник. Он был достаточно раздразнён, как и всё его тело, желающее, в конце концов, осуществить ту сладкую мечту, навсегда овладеть невинным телом юной хозяйки его разума. Командир стал с жадностью стягивать со своей жертвы одежду, буквально рвать её. Было даже слышно, как трещит ткань. Девушка сопротивлялась, но скорее для того, чтобы подразнить своего прекрасного искусителя. Из её уст постоянно срывались приятно удивлённые, краткие стоны. И вот! Наконец-то одежды под ней нет, даже той злополучной ткани, что прикрывала сокровенное и желаемое место для его «твёрдого меча». Командир желанно обвёл взглядом это изнывающее от его ласк юное тело прекрасной девственницы. В его глазах загорелось желание совершить этот сладкий грех. Наконец-то он стал раздеваться сам, поспешно, от чего пару раз запутался в рукавах собственной рубахи. Ах, милое наивное дитя, желающее горячего тела этого бывшего храмовника. Она приподнялась, помогла поспешно снять с него всю одежду. И тут её очам предстал его упругий, раскалённый «меч». Её нежная ладошка так и хотела его коснуться, понять, как это, чувствовать тот орган, который желает её так же, как сердце и разум этого Командира. Но, несмотря на то, как сильно этот бывший храмовник желал этот прекрасный и невинный цветок, ему так хотелось ещё немножко помучить её. Что он и начал делать. Для начала он зажал её левую руку над изголовьем кровати, а другую опустил на свой «меч». Обоих вмиг пронзила дрожь удовольствия. Командиру так понравилось чувствовать трепетные пальчики невинной любимой жертвы, что он прикусил губы, дабы не издать долгий и протяжный стон удовольствия. Он ждал, когда эта девичья ладошка будет гладить его достоинство, чтобы испытать больше наслаждения. И девушка не смела, не исполнить его мечту, хоть тот её и не выдавил из своих уст. Она медленно и любопытно гладила его «меч», чувствуя пульсацию возбуждённой мышцы. Чувствовала горячую приятную влагу на нём, от которой у девушки в голове сами возникали мысли о том, как же ей хочется, чтобы он овладел ей. Но нет! Он хотел играться, дразнить её. И он тоже не стал медлить. Сквозь тяжелые приятные и скрытые зажатыми губами стоны, пальцы его руки, что когда-то повелевала ладошкой юной девы на его «достоинстве», опустилась к её сокровенному нежнейшему и уже влажному, испускающему, манящий жар месту. Его пальцы коснулись нежного слегка выделяющегося бугорка, который уже был влажен и сам пульсировал от прикосновений. Юная дева издала снова стон, более громкий и умоляющий. Её бёдра сами произвольно дёрнулись и вжались слегка в кровать. Бывший храмовник и теперешний до ласк жадный охотник не остановился. Его пальцы прошли меж влажных и мягких нижних губ девушки, ощущая весь её нежнейший и манящий жар. — Сколько ты ещё будешь мучить меня? — томно прошептала девушка, и её руки в то же мгновение обвили шею бывшего храмовника и притянули его к её устам. — Мы оба и так уже достаточно долго ждали этого… — Именно поэтому это искушение такое сладкое и соблазнительное, — ответил мужчина, понизив голос и опаляя своим горячим дыханием лицо своей любимой жертвы. — Позволь мне растянуть это долгожданное удовольствие. После этих слов командир впился в губы девы страстным и глубоким поцелуем, затеяв игру с её соблазнительным язычком. Несмотря на то, что та была совсем не опытна в «делах любовных», включая и в поцелуях, она довольно быстро «приловчилась», а поэтому вскоре дала должный «отпор» своему искусителю. На что он довольно и хищно ухмыльнулся ей в губы: — Я и не знал, что вы способны учиться настолько быстро, Миледи. — Я и не на такое могу быть способна, мой Командир, — ответила девушка с хитрой улыбкой. — Особенно если мне есть, чего добиваться. — Что же, тогда это будут интересные любовные игры, милая моя, — возбуждающе прошептал он своей деве на ушко. — Посмотрим, — отозвалась та ему в тон. Они оба были достаточно сильно раззадорены, но первый начал действовать всё же храмовник. Для начала он отстранился от девушки, осматривая её хрупкое, прекрасное, юное, невинное тело с некой жадностью и страстью во взгляде. А затем, вновь наклонившись, сначала с какой-то осторожностью прикоснувшись губами к шейке этого милого и желанного цветка. На такое прикосновение девушка выдохнула со сладостью на своих устах, что послужило знаком одобрения для мужчины. Его поцелуи стали более уверенными, а после и вовсе превратились в страстные, требовательные, жадные и возбуждающие. И все эти поцелуи, смешанные с прикосновением щетины Командира перерастали в единый безумный водоворот страстей. И этот самый водоворот заставлял прекрасную деву лишаться своего здравого рассудка. Заставлял извиваться и стонать в руках своего любимого соблазнителя. Особенно это ощущалось, когда его щетина касалась нежной кожи груди девушки и сосков… От этого они начинали напрягаться, желать, чтобы командир ещё и ещё сладко их поласкал не только губами, но и своими львиными зубками. И словно прочитав мысли, бывший храмовник исполнил это самое желание. Поцелуи начали смешиваться с лёгкими покусываниями, что ещё больше стало возбуждать деву. От тех ощущений, когда мужчина начал сосать напрягшиеся от волн возбуждения соски, при этом неслабо покусывая их, она вовсе потеряла голову и из её уст стали срываться ещё более сладостные и громкие стоны. И от этого ей хотелось большего, гораздо большего. Но бывший храмовник пока не торопился. Он не спеша опускался всё ниже, и вскоре девушка почувствовала его горячие и жадные поцелуи на своём маленьком и плоском животике. Мужчина, специально задержавшись на её крохотном пупочке, медленно провёл по нему своим языком, словно нарочно дразня его прекрасную хозяйку. — Это самое настоящее издевательство, мой Командир, — судорожно выдохнула юная дева, всё ещё чувствуя его пламенный язычок на животике. — Ну, сколько ещё вы будете продолжать мучить меня? — Пока ваши стоны не станут громче, и пока вы сами не захотите оседлать своего горячего непокорного жеребца, Миледи, — почти рыча, отвечает храмовник, продолжая опускаться ниже. Проходит всего несколько мгновений, прежде чем он, наконец, добирается до того самого сокровенного и желанного места девушки. Сначала мужчина очень нежно и желанно целует внутреннюю сторонку её хрупкого бёдрышка, на что после ловит её сладкий вздох. Довольный результатом Командир продолжает свои ласки. Горячими и требовательными поцелуями он медленно приближается к нежным и уже влажным от возбуждения нижним губкам юной девы. И спустя ещё несколько секунд с наслаждением охотника осторожно вводит свой язычок меж них. Возбуждение обоих нарастает. Юная леди начинает стонать громче, да так, что закрывает свой ротик ладошкой. Бывший храмовник же от этого только мурлычет и ёрзает бёдрами, так как его орган уже очень хочет осуществить акт любви, но надо терпеть. Его язык уже сам инстинктивно и медленно ласкает влажные стеночки её невинной, но уже горячей от желания нежной розочки. От таких стараний мужчины стоны прекрасной девушки начинают больше походить едва ли не на крики. И в скором времени она и сама не замечает то, как совершенно непроизвольно забрасывает ноги на плечи своего горячего и такого любимого Командира. Тот же, видя такое желание своей жертвы, только усиливает свои ласки. Язык храмовника проходит всё глубже. Ах, знакомые ощущения, знакомые волновые движения языка по её нежной коже внутри, точь-в-точь отдающие в голову волны наслаждения. Те же самые прикосновения пальцев её любовника. Краткие, всего на долю секунды перерывы, чтобы раздразнённый мужчина мог поглядеть на то, как извивается и пытается сладостно сопротивляться его разнеженная и приятно удивлённая дама. Затем он опалял обжигающим дыханием её маленький упругий от возбуждения клитор и обхватывал его губами, и только язык, подобно покрывалу, обволакивал его на несколько секунд. И эти секунды превращались в сладостные, сокрытые фантазией минуты наслаждения, заставляющие тело девушки извиваться змейкой, сминать простынь и одеяло, наполняя их ароматами их возбуждённых тел. И вот сквозь все эти сладостные стоны наслаждения юная дева спрашивает своего драгоценного Командира: — Ах… Как… Прямо как… Как во сне… Но откуда ты так… Навострился? — Я слышал твои стоны… — отвечает он, понизив голос. — Слышал о твоём сне со мной… О том, как я тебя… — Тогда ты должен уже знать о том, как сильно я… М-м-м-м-м… — очередной стон, слетевший с уст девушки, не даёт ей закончить. — Знаю… — с мурлыканьем говорит бывший храмовник после того, как совершает ещё одну сладкую ласку. — Но и не могу отказать в удовольствии подразнить тебя… И увидеть тебя такой… Храмовник возбуждённо стал целовать раскрывшийся нежный женский цветок его сладостной девы. Он источал тот самый манящий любого мужчину аромат, который все желают вкусить, чтобы потом приступить к самому сладкому и важному из моментов любовного акта. Мужчина обходительно и пошло входил внутрь своим горячим, голодным по ласкам к деве язычком, ощущая её нежнейшую дрожь и наслаждаясь её стонами. Самыми протяжными, жалостными, полугромкими. Её грудь напряглась, спинка выгнулась дугой. Пальчиками она сжимает простынь, ибо чувствует, как все её тело напрягается из-за приятной накатывающей волны. Постепенные и в меру быстрые ласки языка похотливого мужчины усиливаются. Вот язычок теребит клитор быстрее, обволакивает его у основания и до кончика, снова опускается к маленькому входу в её нежнейшие и горячие «интимные покои». Каждый вход сопровождается сладостным шипением, смешанным со стоном. Пальчики девушки вцепились в волосы мужчины. Она приподнялась, чтобы посмотреть, как же её любовник ласкает её же изнеженное готовое к более страстному акту тело. Она видела, как он входит в неё, как совмещает язык и свой сильный крепкий палец, от чего она запрокидывает голову и стонет кратко, но громче. Её тело само поддаётся на ласки и жаждет кульминации. Ещё. И ещё. Быстрее. — Б… Быстрее… И страстный лев не смеет ослушаться свою трепетную лань. Его ласки стали быстрыми, уже слышно, как хлюпает её женственный сок, обволакивающий его язык и палец. От этого звука у девушки перехватывает дыхание, и она уже забывает о лёгком дискомфорте в мышцах и будто волной извивается под ним, чувствуя, что сейчас её стоны будут слышны на всю улицу, и все узнают о том, кто ласкает её девственную натуру и учит страстной любви. Все догадаются о том, в чьих объятьях она тонет и от чьих губ её тело пылает подобно раскалённому металлу. Но едва ли девушке начало казаться, что долгожданный миг уже совсем близко, и её вот-вот накроет та самая волна наслаждения, как Командир сам не выдерживает и нависает над ней. Его глаза уже полны желания, а голос схож с диким львиным рычанием: — Время, наконец, пришло, Миледи. — Ах… Давай же… Возьми меня! — отзывается дева ему в тон. Одной этой фразы уже было достаточно, чтобы бывший храмовник исполнил её желание. И вот одним резким движением его уже давно раскалённый до предела «меч» входит в хрупкое, нежное и невинное тело девушки. С её губ срывается громкий, протяжный стон удовольствия. Командир же с рычанием дикого и голодного зверя впивается страстным поцелуем в уста своей любимой жертвы, задавая сначала медленный и размеренный ритм движений. И тут за плечом Варрика раздался выкрик Сэры: — Эй! Пенёк! Гы-гы! Чего ты там уже битый час чертишь? Бабу голую что ли? «И на этом история оборвалась…»