Принц моих кошмаров

      План… Вещь ненадёжная, но для душевного спокойствия порой необходимая. Он продумал всё. Каждый непредвиденный поворот, каждый нежелательный ответ — для всего есть свой План «Б», «Ц» и «Ё». Ни одна мелочь не осталась упущенной. Конечно, что-нибудь, да пойдёт не так. Но чем ещё заняться в дороге сквозь десятилетия? Он думал. Беспрерывно и мучительно думал. Наконец, время пришло.

Здесь и сейчас. Отныне и навсегда.

      Он стал тяжелее. Ощутив свою массу, пусть небольшую, он почувствовал, как внутри зародился предвестник триумфа. Начало положено. Время действовать.       Тишина начинает давить, натягиваться, звенеть и вдруг… лопается. Тонкой ниточкой откуда-то сверху потянулась прохлада, шёпот ветра и шелест листвы. После затяжного молчания они оглушают, шокируют, восхищают. Он поднялся к источнику, ожидая. Тепло. Тепло окрасило лучик в алый, эхом разлилось вокруг быстрое биение сердца. Живого сердца. Можно. Он дотронулся до луча. Вспышка. Ослеплённый летним светом, он всё же открыл глаза. Осмотрелся. Ненавистная статуя дала трещину. Деревья играют солнцем в листве. Тёплые лучи касаются всего окружающего, нежно обволакивая и давая жизнь. Медлить нельзя. Свыкнуться с новыми ощущениями можно и в пути. Чего-то не хватает. Толчок. Он расправил крылья и ветер подхватил его, помогая уноситься дальше из чащи. Осознание пришло не сразу: «Птица, значит… Что ж, не самый плохой вариант…» Непривычное восхищение исчезло так же быстро, как и появилось, сменившись более знакомыми чувствами. Чёртов город. Проклятые улицы. Мерзкие люди. Какой сейчас год? Впрочем, до основного действия далеко, это и так ясно. А пока он летит, перебирая золотистыми крыльями. Он летит, и в глазах его мелькают серые пятна душ людских. «Где это обещанное ощущение? Если тут никого нет, значит всё зря. Чёртов клоун…»       Кроны деревьев, столбы и крыши. Он внимательно всматривается в массы городка, прислушивается себе и к каждому слову там, внизу, и вот он почувствовал… Наконец почувствовал! Правда, такого ощущения он прежде никогда не испытывал. Это была усталость. Несчастная овсянка, попавшаяся ему, оказалась довольно выносливой, но, что немаловажно, живой птицей. Бедняжка начала медленно снижаться и упала на дорогу. «Эй, мы так не договаривались! Вставай, глупая птица! Тебя сейчас передавят!»       На пыльном асфальте билась в конвульсиях золотистая овсянка. Это привлекло внимание молоденькой полосатой кошки. Она грациозно подбежала к птахе и, подхватив, понесла куда-то. «Этого ещё не хватало…» Он почти сдался. Сейчас нельзя терять ни минуты, а обстоятельства просто неприличные.       Тем не менее кошка, кажется, не стремилась поскорее прервать жизнь птицы. Повернув пару раз по дороге, она забежала во двор с аккуратно выстриженным газоном. Полосатая выложила овсянку на порог и начала скрестить в дверь. Он наблюдал. Дверь открылась, явив его взору домашние женские туфли, ноги в которых явно принадлежали хозяйке дома и, вероятно, кошки. Изнутри тянуло чем-то тепло-заботливым, созидательным. — Пенни, дорогая, ты принесла нового друга? Ему, кажется, нужна помощь, — её голос был мягким и хозяйственным. Шероховатые тёплые руки подняли его и понесли куда-то в дом. Она какое-то время осматривала птицу, после чего заключила, выдохнув: — Да ты просто утомилась, бедная…       Дверь, ведущая на задний двор, скрипнула. Послышался топот небольших ножек. Он сделал глоток воды из заботливо предоставленного женщиной блюдечка. Прохлада обволокла горло. В комнату забежал ребёнок. Вдох. Неужели вода действительно так важна для смертных? — Тётя Мод, а что ты делаешь? — Из-за столешницы стали подпрыгивать белые бантики и любопытный нос, пытаясь посмотреть на птицу. — К нам в гости зашла птичка, — женщина позволила пытливому ребёнку забраться на стул и взглянуть. — Посмотри, у неё короткий клюв, длинный хвостик и золотистые пёрышки. Это овсянка. Видишь ли, милая, птичке нелегко пришлось, она очень устала. Но теперь она отдохнула и скоро сможет отправиться домой, в лес. — А… — протянула девочка. — Тётя Мод, а можно я помогу проводить птичку? — Можно, дорогая. Пойдём во двор.       Тёплые руки приглашают в путь. Он ступил на открытую мягкую женскую ладонь. Пока она аккуратно несла его наружу, он успел почистить перья. Следом забавно шла девочка. Не так уж и плохо, оказывается, быть птицей на этой Земле. Странно. Ласкающий ветер играет в траве, легонько колышет листья клёнов. Солнце пригревает. — Можно теперь я? — спросил ребёнок. — Давай, дорогая, — кивнула женщина, чуть опустив ладони с птахой. Девочка посмотрела на него. — Мы будем всегда рады тебе, птичка. Прилетай к нам в гости! И не уставай так сильно, — детская ручка потянулась к нему. — Береги себя! Она коснулась его лба. Выдох. Моё имя Билл Сайфер. Нашёл.