Тридцать шесть стратагем

      Глава 16. Наследство Салазара Слизерина       — Ну и народу здесь собралось, — протянул Драко, глядя на всех приглашенных в Хогвартс гостей.       И действительно, невероятно много магов посетило в тот день магическую Школу.       Всем ученикам еще вчера стало известно, что Аврорат Министерства сумел проникнуть в Тайную Комнату и уничтожить огромного древнего василиска. При этом пострадали два мага, но их жизни удалось спасти. Зато, кроме самого факта убийства реликтовой твари, совсем неожиданно всплыло и другое — в подземелье обнаружили наследство Салазара Слизерина, одного из четырех основателей Хогвартса.       Заявление вызвало в Британии эффект сравнимый со взрывом звезды. Со всех сторон посмотреть на невероятную находку прибывали и прибывали все новые и новые маги — сотрудники Министерства Магии во главе с Корнелиусом Фаджем, главами департаментов и отделов; признанные и непризнанные историки, специалисты по древним текстам, ученые, ликвидаторы заклятий и просто зеваки. А еще каждая газета Британии и ближайших стран посчитала своим долгом отправить в Хогвартс корреспондента и осветить эпохальное — как успел выразиться профессор Снейп — событие. Кроме всего прочего сюда нанесли визит множество бывших учеников, гости из-за границы и Попечительский Совет в полном составе.       Арктурус Блэк, Люциус Малфой и Эдуардус Шеклгросби общаясь с гостями, между делом осторожно прощупывали настроения и намекали, что как только из Хогвартса рассчитали Дамблдора — сразу же случилось такое открытие! Остальные члены Совета по отношению к директору занимали более умеренную позицию.       Многочисленные мракоборцы сохраняли сосредоточенный, рабочий вид. Наследника Слизерина пока еще не поймали. А о том, как далеко продвинулось расследование и есть ли в деле конкретные подозреваемые, знали лишь отдельные лица. И все же Аврорат решил, что с главной угрозой покончено и людям не помешает немного расслабиться.       Все ученики и гости находились в Большом зале Хогвартса. На преподавательском столе сотрудники Министерства разложили десятки книг, манускриптов, записей, рабочих черновиков, ингредиентов, чернильниц, котлов, весов, столовых приборов, кубков, склянок и реторт. Отдельно поставили несколько статуй и картин, а также предметов быта, таких как стулья, столы, канделябры и даже одежда. Все это было обнаружено в Тайной Комнате и все эти вещи некогда принадлежали Салазару Слизерину. Во всяком случае, приглашенные эксперты считали именно так. Люди стояли в длинной очереди, чтобы хоть глазом посмотреть на сенсацию.       Даже сейчас, по скромным предварительным оценкам, все оценивалось в какую-то астрономическую сумму. А решение Министерства о том, что древний василиск, после всестороннего изучения будет выставлен на продажу в качестве ингредиентов, вызвало невероятный ажиотаж.       — И не говори, Драко, — поддержал его Блэк. — Честно сказать, я и не думал, что у нас в стране столько магов.       — Толкучка что надо, — согласился Крэбб. — И все такие важные, ученые!       — Ты так говоришь, словно что-то в этом понимаешь, — поддел его Грег. — Сделай лицо проще, Винс!       — Я щас тебе лицо, вот этими руками, проще сделаю, — нашелся Крэбб и они оба, довольные друг другом, засмеялись.       — Кажется, все затянется до самого вечера, — констатировала Дафна. — О, мои родители прибыли, — девочка просияла и убежала к ним.       Гринграсс оказалась права. До самого ужина происходил осмотр обнаруженных реликвий. Периодически слово брал какой-нибудь видный маг, такой как Министр Магии Корнелиус Фадж или Глава Аврората Руфус Скримджер и выступал с речью или пояснениям. С наследием Слизерина работать еще не начали, но некоторые выводы уже сделали, и все приглашенные спешили их узнать.       Весь день в Хогвартсе было людно и шумно. Ученики пересказывали друг другу различные слухи о том, как удалось открыть Комнату. Конкретных деталей никто не знал, и это вызывало еще больше азарта и предположений. И снова в этих обсуждениях фигурировало имя Гарри Поттера. Кажется, Герой успел-таки приложить руку к событию. Малфой до последнего не хотел верить в подобное.       Вечером все найденные реликвии переправили в Министерство. Вместо обычного ужина состоялся праздничный банкет. Альтаир проучился в Хогвартсе меньше двух лет, и он толком ничего не видел, но профессор Снейп успел заметить, что даже на его памяти в Большом зале никогда не было так людно и шумно. Все четыре стола заняли ученики и их родители, а домовики поставили для гостей еще с десяток, не таких больших, по периметру помещения. И все равно места хватило с натяжкой.       Когда все расселись, первым слово взял Арктурус Блэк. Драко пихнул Альтаира в бок и поднял большой палец, выражая уважение к его деду и тому, что тот открывал банкет. Сам Блэк успел удивиться — дед не являлся Председателем Попечительского Совета, но почему-то выдвинулся в первые ряды. Он выступил даже раньше Министра Магии! Может все дело в том, что он Блэк? Или том, что ему больше девяноста лет? Или что он один из немногих кавалеров ордена Мерлина? А может, что-то начало меняться?       В любом случае, дедушка выглядел необыкновенно внушительно и уверенно.       — Мы очень рады видеть всех вас — бывших и нынешних учеников, репортеров, иностранных гостей и просто магов в стенах славного Хогвартса. Уверен, вы разделяете всеобщую радость от возможности нахождения архива Салазара Слизерина! Невероятная находка после изучения займет соответствующее место в нашем магическом наследии! — негромко, неспешно и четко начал Арктурус Блэк. Заклинание Сонор разносило его слова по всему залу. Альтаир испытал прилив гордости за деда и то, как все на него смотрели.       Раздались шумные аплодисменты. Большая часть гостей была действительно рада событию.       — А теперь пора озвучить имена тех, кто помог этому свершиться, — Арктурус обвел взглядом весь зал. — Прежде всего, Попечительский Совет выражает огромную благодарность всему факультету Слизерина. Именно благодаря их письмам, активности и настойчивости нам всем удалось сдвинуть с места нашу бюрократическую махину и сделать то, что мы давно должны были сделать! Я имею в виду нахождение Тайной Комнаты!       Слизерин купался во всеобщем внимании, которое не пришлось по сердцу кое-кому на других факультетах.       — Также я хочу выразить огромную признательность мистеру Гарри Поттеру. Именно благодаря его таланту удалось открыть Тайную Комнату, — дед не стал упоминать про знание парселтанга, но те, кому нужно, и так прекрасно знали данную деталь. — Вероятно, не будь у нас такого ученика, сотрудники Аврората так бы и не смогли туда попасть.       Гриффиндор взорвался аплодисментами, а покрасневший Поттер сиял от радости.       — Ого, они уже забыли, что не так давно объявили всеобщий бойкот своему Герою, — не удержался от шпильки Драко.       — А по-моему он действительно заслужил минутку славы, — спокойно констатировала Дафна.       — Пожалуй, — согласился Альтаир. — Вот только при похвальбе его стойкое отторжение Блэков куда-то пропало.       Заканчивая поздравления, Арктурус Блэк упомянул, что все пострадавшие — ученики и сотрудники Министерства — находятся на пути к полнейшему выздоровлению и их жизням ничто не угрожает. Следом он поименно поблагодарил сотрудников Аврората за проделанную работу и их руководителя, Руфуса Скримджера. Многие с удивлением узнали, что среди участвующих был и сотрудник Отдела Тайн по имени Ричард Дорг.       Речь Арктуруса Блэка несколько затянулась, но он говорил по делу, и все остались довольны.       Слово взяла Макгонагалл. Она с большим облегчением констатировала, что основная опасность угрожающая ученикам отныне исчезла и выразила уверенность, что культурное наследие Салазара Слизерина со временем попадет в Хогвартс, а в Тайной Комнате сделают музей.       Следом выступали все остальные. Профессор Снейп получил свою долю аплодисментов и благодарностей и за студентов, и за хороший повод.       Ведьма по имени Эльвира Бакинтош поведала, с чем пришлось столкнуться мракоборцам в подземелье, а Ричард Дорг дополнил ее рассказ.       Двух последних слушали с огромным интересом — во всяком случае, ученики и те, кто помоложе. Описание схватки с василиском вообще вызвало настоящий шок. Во многом этому способствовал факт того, что Министерство Магии спонсировало на этот день многочисленные вина и шампанское. Кажется, к этому времени кто-то уже успел изрядно принять. Старшекурсники, во всяком случае, своего шанса не упустили. Они хлопали и радовались особенно громко.       Министр Магии Корнелиус Фадж прямо на месте объявил всем принимавшим в операции сотрудникам благодарность.       Блюда сменяли одно другое. Люди веселились и радовались. Альтаир старался вести себя естественно, так, как и обычно, но дед, а также отец и мать, сидящие за другим столиком, заставляли «соответствовать». Впрочем, большинство других учеников очутились в аналогичной ситуации.       Праздничный ужин продолжался до девяти вечера. Все расходились довольные, а некоторые, так и пьяные.              Следующее утро выдалось мрачным. Зима решила показать, что ее рано списали со счетов. Температура упала. Мрачные, свинцового цвета тучи неспешно плыли на юг, касаясь самых высоких башен. Сверху беспрерывно падал крупный и мягкий снег.       Хогвартс вернулся к привычному ритму. Многие даже не верили, что еще вчера здесь гремел праздник.       День принес новую сенсацию. Все опять скрывали, но на Слизерине удалось узнать, что Джиневра Уизли отправилась к Макгонагалл и созналась, что это она, а вернее ее дневник, причастен к тому, что происходило в Хогвартсе в последние месяцы.       Никто так и не понял, было ли такое признание результатом действий мракоборцев? А может и сама Джинни сообразила, что пострадавшие пришли в себя, ничего страшного на самом деле не произошло и решила покаяться?       — Думаю, если все это правдиво, то Джинни очень ловко выбрала момент для признания, — заметила Гринграсс.       — Этой мелкой за такие штучки самое место в Азкабане, — констатировал Малфой.       — Брось, Драко, — возразил Блэк. — Дафна по делу говорит — момент для прощения выбран крайне удачно! Ловко она все провернула!       Удалось выяснить, что в свое оправдание Джинни Уизли говорила, что дневник она случайно обнаружила в своих вещах еще в конце лета. Девочка начала в нем писать и оказалось, что внутри живет бывший ученик Слизерина по имени Том Реддл. Именно он и воздействовал на нее, заставляя делать страшные вещи.       Так ли это было или нет на самом деле, никто не знал. Но известные факты заключались в следующем: саму Джинни немедленно положили в больницу святого Мунго с диагнозом «острое психическое расстройство». А дневник изъяли сотрудники Аврората и забрали его в Министерство.       Девочке на радостях все простили. Похоже, она действительно крайне удачно выбрала момент для своего признания.       И все же гриффиндорцы, а особенно семейство Уизли, и их друзья в лице Поттера и Грейнджер ходили по Школе, словно мешком пришибленные.       До сего дня именно они громче всех обвиняли Слизерин в случившемся. Выяснившаяся правда заставила их смущенно прятать глаза и молчать.       И хотя Джинни утверждала, что дневник ей не принадлежит, многие продолжали недоумевать, почему родители не следят за детьми и позволяют «играться» с такими вещами?       Немного перепало и Макгонагалл за то, что так плохо контролирует своих подопечных. Декан Гриффиндора то ли от расстройства по этому поводу, то ли от радости, что теперь все окончательно закончилось, начислила Гарри Поттеру сто баллов за открытие Тайной Комнаты, выписала ему грамоту и наградила медалью.       Пророк и другие газеты печатали фотографии Героя и вовсю его превозносили. Теперь абсолютно все в Британии узнали о его участии и помощи.       Блэк и Малфой с отвращением читали газеты — их приходилось читать, ведь дело касалось Салазара Слизерина. На первых страницах немного испуганно и смущенно улыбалось колдофото Гарри Поттера.                     После этих происшествий Хогвартс медленно успокаивался, напоминая затухающий костер.       С Хагрида сняли все обвинения и лесник вернулся в Школу. Золотое Трио, которому разрешили ходить по замку, чуть ли не каждый день сидело у него в избушке, пило чай и сокрушались об ушедшем Дамблдоре. Во всяком случае, Драко думал, что именно об этом они больше всего и говорят.       Джиневра Уизли продолжала оставаться в больнице. Все уже знали, что выпишется она оттуда не раньше июня.       Буднично и незаметно текли дни. Зима закончилась, превратившись в полноценную весну. Кругом все распускалось, летали пчелы и бабочки. На уроках в открытые окна свежий ветерок приносил замечательные ароматы.       Все старшекурсники, как один, влюбились. Эта весна выдалась ласковой и такой спокойной, что многие начинали забывать про межфакультетские разборки и находили себе пару.       Слизеринцы и гриффиндорцы демонстративно не обращали внимания друг на друга. Впрочем, если интересных людей не хватало на собственном факультете, то на двух других можно было найти любовь всей жизни. Влюбленные парочки — взявшиеся за руки, украдкой целующиеся и мечтающие о будущем — мелькали тут и там.       В Хогвартсе абсолютно ничего не происходило. Было так тихо, что даже приближающиеся экзамены не оказывали своего обычного нервирующего воздействия. Многие расслабились и просто наслаждались жизнью.                     Альтаир продолжал заниматься с дневником брата. Одна запись, которую Регулус сделал в конце третьего курса, буквально поразила его.       Оказывается, у Джеймса Поттера есть мантия-невидимка. Судя по всему это артефакт невероятной силы и качества. Думаю, именно благодаря ей Поттер и Сириус проворачивают свои штучки. Во всяком случае, я видел, как мантия с успехом скрывала их обоих.       Сообщение выглядело невероятно важным, но сам Альтаир понял это спустя некоторое время, когда поделился новостью с кузеном.       — Знаешь, что я думаю? — взволнованный Блэк ходил по комнате. Малфой сидел на стуле и держал в руках дневник с одной единственной записью о мантии-невидимке. Других сведений, несмотря на то, что он и сам являлся наполовину Блэком, дневник ему не показывал, и в руках кузена он по существу был бесполезен.       — Что? — Драко, наверное, уже раз пять прочитал эти строчки.       — А то, что мантия, скорее всего, перешла к Герою по наследству от папаши.       — Нет, вряд ли, — кузен покачал головой. — Может, она потерялась? Может, пришла в негодность? Будь у них такая штука, мы бы узнали. Уизел точно бы сболтнул и похвалился.       — Э, нет, не скажи, — не согласился Альтаир. — Тайны-то они хранить умеют. И темнят временами не хуже нас с тобой. Я вот что хочу спросить — помнишь, мы «проворонили» их в прошлом году, когда пытались подкараулить около Астрономической башни?       — Конечно, помню.       — Вот я и думаю, что тогда они воспользовались этой мантией.       — Ну… возможно, — протянул Малфой.       — Есть и другие подозрительные случаи, — Альтаир навскидку упомянул моменты, когда Поттера не оказывалось там, где они думали, или наоборот, он оказывался в совершенно другом месте. — Слишком многое сходится, вот что я хочу сказать.       — Ладно, ладно, кажется, ты меня убедил, — наконец-то согласился кузен. — Так что, ты обо всем этом прочитал в дневнике брата? — он потряс им.       — Нет, там на самом деле не так уж и много об этом, — Альтаир забрал у него книжечку. Именно в этот момент его резко, как удар молнии, пронзило озарение. Блэк наконец-то понял главное и, пожалуй, самое важное свойство дневника — он мог стать кладезем поистине бесценной информации.       Дед, отец, брат — все они умели наблюдать и анализировать, замечать нюансы и делать выводы. И все они писали в дневник!       Ему самому надо лишь набраться сил и достать всю эту информацию. Наверняка в дневнике находились такие факты, что их значение трудно переоценить. Ведь с каждым годом, взрослея, его родичи писали все более важные сведения! Альтаир чувствовал это всем сердцем.       — Значит, если мы что-то задумаем, надо будет заложить этот фактик для страховки. Теперь целесообразно считать, что у Поттера есть мантия-невидимка, — сделал практический вывод кузен.       — Именно! — Блэк широко улыбнулся. — Пошли, расскажем об этом Дафне. Ей нравятся такие истории.                            С первого июня начались экзамены. Блэк, Малфой и Гринграсс учились прекрасно и нисколько не сомневались в своих силах. Они сдали все предметы и были твердо уверены в самых высших оценках.       Как и каждый год, после сдачи экзаменов ученики оставались на несколько дней в Школе до официального оглашения результатов. Это была многовековая традиция и никто не хотел ее рушить.       Второй курс Слизерина решил провести небольшой пикник на берегу Черного озера. Тем более и повод нашелся — день рождения Драко Малфоя.       Вообще-то, он родился пятого июня. Но дата получалась так себе — она попала на самое «горячее» время в Хогвартсе. Зато никто не мешал отметить чуть позже.       Денек выдался солнечным и ясным. Волны еле слышно накатывали на берег, а от воды шла приятная прохлада.       Важный Малфой пригласил отметить свои тринадцать лет всех без исключения второкурсников со Слизерина, а также несколько старших, навроде Виолетты, Герберта, Маркуса и Фарли.       Все поздравляли Малфоя и вручали подарки. Сам Блэк еще утром вручил ему шикарный дневник в обложке из телячьей кожи с серебряными уголками.       Было шумно и весело. Берк притащил бутылку вина и налил имениннику. После этого с Драко слетела вся важность.              — А Драко молодец, — заметила Дафна, наклонившись к Блэку. Они сидели рядышком на небольшой скамейке. Прямо у их ног весело горел костерок. — Заметил, что он пригласил всех тех, из кого в будущем может выйти толк?       — Угу, — кивнул Альтаир, расправляясь с пастушьим пирогом и запивая его соком.       Малфой тем временем затеял громкий спор с Флинтом о тактике по квиддичу на будущий год. Драко успел завоевать некоторый авторитет и сейчас не стеснялся спорить с капитаном. Судя по всему, Маркус не мог или не хотел вот так взять и не обращать внимания на его аргументы. А может, все дело было в том, что в собственный день рождения Флинт позволил ему почувствовать себя более важным и независимым.       — Я немного успела покопаться в родословной Дагворт-Грейнджеров, — неожиданно сказала Гринграсс и поворошила длинной палочкой угли, вызвав небольшое облачко взметнувшегося пепла.       Крэбб и Гойл отошли в сторонку, решив в очередной раз побороться и выяснить, кто из них сильнее. Кажется, эта немудренная забава не надоест им до окончания школы.       Пэнси и Милисента сидели чуть в стороне. Рядом с ними устроились Нотт и Забини, который рассказывал очередную шутку. Все смеялись, но Паркинсон частенько кидала взгляд на Малфоя.       — И что? Как успехи? — Блэк подставил лицо солнцу и закрыл глаза.       — Да ничего, — Дафна негромко вздохнула. — Судя по официальным данным род прервался и Гермиона не имеет к ним никакого отношения. Просто однофамильцы. Или я плохо искала и что-то упустила.       — Думаешь, тебе было бы легче принять Гермиону, окажись она чистокровной? — негромко поинтересовался Альтаир. Драко и остальные их не слышали, а у Дафны, как он успел убедиться, Грейнджер такой аллергии, как у кузена, не вызывала.       — Даже и не знаю, — честно ответила Гринграсс, вытянув правую руку и полюбовавшись на маникюр. — Если то, что я скажу, останется между нами, то могу поделиться собственными мыслями. Ты как?       — Я могила! — твердо заявил Блэк. — Можешь говорить.       — Так вот, я думаю, что не совсем правильно так "выпячивать" свое происхождение, — она увидела, как у Альтаира от удивления поднялись брови и поспешно добавила. — Нет, конечно, это важно, почетно и все такое, но ведь мы не приложили к этому никаких сил! Нам просто повезло родиться в таких семьях, а не где-нибудь еще. Мы, считай, выиграли билет в лотерею. И вот мы гордимся этим билетом! Понимаешь, о чем я?       — Понимаю, — Альтаир кивнул и добавил заинтересованно. — И давно ты стала так думать?       — Даже не знаю, — девочка покачала головой. — Наверное, после каникул, когда вы подловили Поттера и Уизли. Они ведут себя неправильно, очень глупо, но этот наш конфликт… Он какой-то странный. Может, и мы ведем себя не лучше, и в их глазах очень нехорошие и злые? Это заставило меня задуматься.       — Да, если остальные узнают про такие разговоры, то по головке не погладят, — Блэк похлопал ее по руке. — Кажется, мой брат Сириус начинал примерно с таких мыслей. И где он теперь? А насчет нашего поведения — мы не можем вести себя иначе.       — Нет, ты не подумай, что я собираюсь стать бунтаркой или выкинуть какой-то номер, — быстро ответила Гринграсс и неожиданно, очень мило, покраснела. Солнце играло в ее огромных зеленых глазах и Альтаир подумал, какие они у нее красивые — глубокие, вдумчивые и одновременно слегка ироничные. А блестящие волосы казались настоящей драгоценностью, Золотым Руном из мифов Древней Греции. — Просто мне захотелось поговорить. Вот и всё.       — Я тебя понимаю, — Альтаир кивнул. — Действительно понимаю. Но думаю чуть иначе. Знаешь, мой дед как-то сказал, что не все так просто, и поговорка «родителей не выбирают» не совсем верна. Дед считает, что их-то мы все как раз и выбираем — еще до своего рождения.       — Ничего себе! — протянула девочка. — Хотя я уже слышала об этой теории. Ты сам-то в нее веришь?       — Сложный вопрос, — Альтаир пожал плечами. — О, Драко идет! Ну что, убедил Флинта? — переключился он.       — Думаешь, это так просто? — кузен шумно выдохнул и уселся рядом. — Я предлагал в следующем году сделать акцент на скорость и общее взаимодействие.       — А он? — лениво поинтересовался Альтаир. Наверное, он был странным мальчиком. Почти все, кого он знал, обожали квиддич и буквально бредили им. А уж попасть в факультетскую команду для многих казалось пределом мечтаний. И вот его это не цепляло. Почти не цепляло. Интерес к игре, конечно, присутствовал, но какой-то отстраненный.       — А он не согласен и хочет продолжать тренировать выносливость и все эти силовые приемы. Правда мне, как ловцу, можно этим не заморачиваться. Вот такие дела… А вы о чем разговаривали?       — О том, что Дафне не удалось проследить чистокровность Грейнджер, — совершенно правдиво ответил Блэк.       — Снова эти грифы, — с отвращением проворчал кузен. — На кой Мерлин в такой день забивать себе голову подобной чушью?       — Сдается мне, ты прав, старичок, — Блэк широко усмехнулся и поднялся на ноги. — Пошли к воде, хочу почувствовать ее ногами.       — Может, искупаемся? — предложил Драко. — Под согревающими чарами это нормально выйдет.       — Надо подумать, — идея Альтаиру понравилась. — Дафна, ты как, с нами?       — Не, у меня купальника нет, — девочка отрицательно покачала головой.       Расходились уже под вечер, ближе к ужину. Альтаир был уверен, что денек вышел что надо.              Последний Выпускной ужин большая часть Слизерина ожидала с внутренним опасением. Они вновь добились первого места по всем статьям: стали лучшими в учебе, а их команда по квиддичу победила в апреле Пуффендуй, а в мае Равенкло и заняли безоговорочное первое место.       Вопрос с Дамблдором продолжал висеть в воздухе — с должности его окончательно не сняли, но и назад возвращать не спешили. Старшие говорили, что в Министерстве идет подковёрная борьба. Кажется, Дамблдор мало-помалу возвращал потерянные позиции.       Зато его не было прямо сейчас и слизеринцы надеялись, что их триумфу ничего не помешает.       Так и произошло. Правда вначале Макгонагалл заставила всех понервничать, когда подводя итоги года, вновь вспомнила Поттера и его заслугу при открытии Тайной Комнаты.       К счастью, дальше она не пошла, и ничего не дала ни Уизли, ни Грейнджер, ни кому либо еще. Сама Гермиона за это время благодаря блестящей учебе вернула факультету большую часть потерянных баллов и находилась близко к тому, чтобы ее окончательно простили. А вот Рон Уизли не торопился, да и не мог этого сделать. Свои сто баллов он не отработал, и скорее всего, не собирался делать хоть что-то в этом направлении.       Гриффиндор по очкам занял последнее место — так же, как и в прошлом году до чудачеств Дамблдора. А то, что Поттер получил сто баллов — так это даже справедливо.       — Нет, а чем ты недоволен? — Альтаир повернулся к Малфою. — Ну да, он тупарь еще тот, но зато знает парселтанг и реально помог открыть Комнату. Без него она бы еще лет сто простояла закрытой.       — Я согласна с Эйром, — кивнула Гринграсс. — Хватит хмуриться, Драко.       Малфой вздохнул и ничего на это не ответил.       — Я рада поздравить факультет Слизерин с победой в чемпионате Хогвартса по квиддичу, а также с тем, что они заняли первое место в общешкольном соревновании, — Макгонагалл говорила громко, но без особого воодушевления. — Пора нам сменить декорации.       Исполняющая обязанности директора хлопнула в ладоши и величественные стяги, что украшали Большой зал, окрасились в зелено-серебристые цвета.       Слизеринцы подождали на всякий случай еще немного, а потом в едином порыве вскочили на ноги и принялись радостно свистеть и кричать. Все были рады восстановленной справедливости, тому, что Кубок по квиддичу вернулся куда нужно, и что они празднуют триумф.       Утром все сели в Хогвартс-экспресс и отправились домой.              

***

             Эти два года выдались по-настоящему хорошими и какими-то добрыми. Она бы раньше никогда не использовала таких слов, но сама жизнь словно подталкивала, заставляла думать иначе и перестраиваться. В разумных пределах, естественно!       Вальбурга Блэк находилась в своем будуаре, обставленном одновременно строго и изящно, с несомненным вкусом. На столике перед ней стоял небольшой сундучок с различными безделушками, полезными вещами и дамскими штучками. Часть его занимали многочисленные, тщательно сберегаемые, письма. Женщина с радостью, едва касаясь подушечками пальцев, провела по ним рукой. Как же здорово, что Альтаир пишет! За два года, что он в Хогвартсе, сын никогда не забывал про своих родителей.       Сначала это были коротенькие записки — небольшие рассказы про себя, новых друзей и сокурсников, описание учебы, простые вопросы, как там дома и чем они занимаются.       Со временем и письма стали больше, и поднимаемые вопросы глубже, интересней. Конечно, больше он переписывался с Орионом и, что удивительно, Арктурусом. Вальбурга особо не спрашивала, но и так было понятно, что «ее» мужчинам есть что обсудить — магию, те или иные заклинания, задумки и планы. Она не обижалась — мужчины, что с них взять? У них свои секреты и темы для бесед.       Особо радовало, что и с ней Альтаир находил о чем поговорить. И даже если и спрашивал совета, например в этикете, или что-то насчет девочек — Вальбурга при этом воспоминании улыбнулась — то его письма неизменно дышали сдерживаемой любовью и радостью от общения.       А ведь это самое важное. Недаром магическая заповедь «чти своих предков» несла глубокий практический смысл. При постоянном общении родовая магия циркулирует внутри семьи, между родственниками, обновляясь и усиливая каждого из них. Даже маглы знали об этом и в их священных книгах есть похожие заповеди!       Как же ей не хватало простого родительского счастья при прежних сыновьях! Сириус никогда подобным не занимался и писем практически не писал — в его глазах подобное выглядело нелепо и смешно. А Регулус… Он просто был более скрытен и, наверное, не мог, даже если и хотел, так поступать.       Само собой, Альтаир являлся Блэком и не мог сидеть спокойно. Да и она сама, несмотря на всю строгость, не поняла бы подобного. За эти два года в школе произошло немало интересного, и частенько ее младший сын оказывался вовлечен в различные события.       Они с Орионом обсуждали это. Более того, она не поленилась, перечитала газеты за последние несколько лет и навела справки. И все, что она узнала, хотя Альтаир о многом и умалчивал, говорило лишь об одном — за последние два года Хогвартс словно проснулся. В нем стало происходить гораздо больше событий и происшествий. Раньше их было значительно меньше, они не имели такого резонанса и никто ничего не замечал.       А сейчас… Непонятная история с пропавшим профессором Квирреллом, цербер, странности с Локхартом, случаи окаменения учеников, находка Тайной Комнаты и наследия Салазара Слизерина.       — Отец считает, что все это благодаря присутствию в Школе Гарри Поттера, — как-то сказал Орион. — И нам с тобой, дорогая, лучше приготовиться — судя по всему, события будут набирать ход год от года.       Она не показала своей обеспокоенности, но слова супруга заставили ее призадуматься. Гарри Поттер не вызывал ее симпатии и интереса. Более того, как сын Джеймса, который втянул Сириуса во все обрушившиеся на того неприятности, мальчик провоцировал раздражение и недовольство.       Она искренне считала, что именно дружба Сириуса с неугомонным, самонадеянным Поттером привела ее старшего сына к таким последствиям. И вот сейчас в Хогвартсе учится сынок Джеймса!       Временами складывалось впечатление, что Поттеры делают все, чтобы дискредитировать или как-то подставить Блэков. Кажется, от былой дружбы и родства между их семьями ныне ничего не осталось. Все связи сгорели дотла!       И все же, несмотря на трудности, которые прошли и еще лишь только намечались, в их жизни появилось немало светлых моментов. Один случай с Вегой Блэк и тем, как она смогла вернуться в семью, стоил очень многого!       Друэлла часто делилась с ней новостями про Вегу и то, как ей живется в Руане. Это было приятно. Сама женщина очень любила свою семью, хоть и не показывала этого на людях.       Возможно, чрезмерная любовь к Сириусу приняла такую гротескную форму и вылилась в излишнюю строгость и ненужную опеку. Вальбурге было удивительно и ново думать таким образом. Она прежняя, никогда, не при каких обстоятельствах не могла так думать. Но тогда, при юном Сириусе, несмотря на происхождение и воспитание, она была молодой и многого не понимала.       А сейчас… Несмотря на то, что идеально никогда не бывает, кажется, все налаживается.       Правда Арктурус начал сдавать. Она лишь надеялась, что старый лорд еще поживет, да и пересмотр дела Сириуса удастся устроить. Впрочем, всему свое время.       — Извините, госпожа, но молодой господин вернулся из Хогвартса. Он ждет вас внизу, — около нее появился верный и преданный Кричер. Старый домовик поклонился и выпрямился, ожидая приказов.       — Прекрасно! Передай ему, что я уже иду, — домовик исчез, а Вальбурга, находясь в комнате одна, не смогла и не захотела сдерживать радостной улыбки. Наконец-то второй год закончился и ее мальчик дома!