Окольные пути — трясина, но если цель оправдывает средства, то так ли страшно замочить ноги?
Задумчиво глядя в небольшое зеркало на стене, Рыжая расчесывала огненную шевелюру. За прошедшие месяцы она смирилась с тем, что не каждое признание приводит к ожидаемому результату, но даже совсем неожиданные могут стать успешными и окольными путями, ведущими туда, куда прийти необходимо. Тогда, когда она набравшись мужества призналась парням в том, что Джонатан из их общего детства — это именно она и свои любимчики в мальчишеском крыле у чайки были и в детстве и по-прежнему остаются сейчас, она ожидала совсем иного развития ситуации. Красавчик Лорд, на зависть всем девушкам не спускавший с нее глаз, ее совсем не привлекал. Высокомерного аристократа с прекрасными голубыми глазами, конечно, бессмысленно было сравнивать с безликим слепцом, но если на ее внутренней сердечной арене разгорался баттл, то почему-то именно Слепой неизменно выходил победителем. А та, которую в детстве звали Сатана, а позже — Рыжая, не только за огненные волосы, но и за пылкий искрящийся солнечной энергией темперамент, верила в себя. Повзрослев, она уже не пыталась плести интриги и блюсти тайну проникновения, а предпочитала двигаться прямо и явно, веря, что ей по пути с удачей. И то, что ее избранник не слишком разборчив и разделяет свое скудное внимание между всеми готовыми на скорый секс с ним, ее не пугало. Габи и ее подружки ей были не страшны. Она хотела идти с ним дальше — в тот мир, где он сможет увидеть ее пылающую душу и наконец согреть свои холодные длинные пальцы в ее теплых, солнечных ладонях. Она стремилась в его мир — в его Лес. Рыжая знала, что если она что и умеет, то именно согреть и утешить. Сколько раз Рыжий, ее брат и друг, утыкался в ее коленки, ища тишины. Черные лужи глаз Крысы неизменно светлели, когда она, вернувшись из Наружности, отдыхала рядом с рыжей подругой. Ей, как в детстве, так и сейчас, бесконечно доверял Сфинкс. Кроха-Толстый на ее руках затихает и засыпает под ласковую песню. Рыжая знала, что ей есть чем поделиться. Поэтому она верила в свой успех. Сидя перед зеркалом сегодня, Рыжая нисколько не смеялась над своей наивностью тогда. Впрочем, себя она и не жалела. Но все-таки, вспоминая подробности, невольно морщила лисий носик, усыпанный веснушками. Внезапно, словно сдавшись сама себе, она вскочила и со всех сил бросила щетку на ближайшую кровать, упала с ней рядом и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Тот раз был единственным — ее самая явная попытка привлечь внимание Слепого оказалась самой очевидной и даже, в каком-то, извращенном смысле, удачной, но абсолютно бессмысленной. Когда она решилась и, найдя его в коридоре, объявила о своем желании и решении, Слепой без колебаний пошел у нее на поводу. Даже больше, он быстро оценил ее неопытность в подобного рода делах и взял инициативу на себя. Опираясь на свой чудо-навык ориентации в Доме, слух и, как она поняла уже позже, безразличие, выбрал уединенное место — пустующий класс, и немедля принялся за дело. Те несколько минут, которые они провели в более чем тесной близости, она почти не запомнила, потому что уже тогда ощутила свой провал — с ней был не он, а его жадное звериное желание, вытягивающее из нее силы, эмоции и чувства. Она перестала быть свободной чайкой, приняв, по его желанию, вид четвероногого зверя, и слепой вожак, тот, которого она знала, или думала, что знает — исчез. Рыжая чувствовала, как пустеет от его движений. Как распадается на осколки, не в состоянии остановить силу, спрятавшуюся в худое тело, силу, во власть которой она по наивности отдала себя сама. Силу, которой теперь можно было только подчиниться или расстаться с жизнью. Насытившись и приведя себя в порядок, он закурил сам и протянул сигарету ей. Машинально она взяла, ощущая себя лишенной легких, сердца, всех внутренних органов. Словно осталась только оболочка-факел — ее пустое тело и огненные волосы на голове, но и они скоро догорят и осыпятся пеплом на грязный пол пустого класса. — Ты подделка, подделка! Ты подделка, Слепой! — в исступлении шепчет Рыжая и, словно вложив все силы в это последнее откровение, затихает и тяжело сползает на грязный пол. Слепой как будто удивлен, но лишь мгновение. Опустившись рядом, он еще некоторое время просто курит вместе с ней, словно провалившейся в забытье. Внезапно он начинает: — Когда я попал сюда, мне было пять. И все было просто. Дом моего Бога был не похож на тот, из которого он забрал меня. Тот — тесный и плохо пахнущий, с острыми углами и предметами на полу, о которые я спотыкался, разбивая себе колени. Этот — полный чудес, снов, коридоров и дверей. Любой предмет пел мне о своем присутствии, и я перестал падать. Я ел штукатурку ночами, веря, что однажды стану его частью. И стал. Дом распахнул передо мной двери в Мир, о котором Лось так много рассказывал. Мир огромный и яркий, без конца и края. Много позже я узнал, что все понял неправильно. И не этот мир он так любил. Слепой замолкает так же внезапно, как и начал, и некоторое время они сидят молча. Взгляд Рыжей по-прежнему стеклянный и непонятно, слышит ли она его исповедь. Впрочем, Слепому все равно, он молчит ровно столько, сколько нужно ему, чтобы перетерпеть скрутившую его от воспоминаний о тех днях боль. Справившись с приступом, он тем же ровным голосом, что и начал, продолжает. — Узнав правду, я пришел в ужас. Мир, который я полюбил и который мечтал разделить с ним, оказался лишь сказкой для него. Потом оказалось, что мир этот принадлежит не только мне, но полюбить его, принять в себя, как я принял Дом, а после Лес, дано не каждому. Для иных тот Мир — так вообще ад… Но разве любовь всегда бывает с первого взгляда? Слепой снова замолкает. Последнюю фразу он произносит громче, чтобы его услышала не только Рыжая, но и Дом, а может быть, даже, сквозь стены — Лес. Он произносит ее и для себя — пусть непривычно наивно, но верящего в эту возможность. Теперь ему нестерпимо хочется уйти, но сделав над собой усилие, он решает договорить: — Я знаю, что ты хочешь от меня, но я не уведу тебя туда. В этом тебе могли бы помочь многие, но если интересно мое мнение — иди с Лордом. Закончив, он поднимается на ноги и, скользя почти бесплотным духом между партами, все же спотыкается, как самый настоящий человек, об оставленный кем-то ободранный портфель, молча поднимается на ноги и покидает класс. В классе остается только она. Уже не рыжая девушка, а дотла сгоревший факел, смотрит ему вслед осыпавшимися пеплом глазами.***
Вечером того же дня Слепой, сидя на подоконнике четвертой, курит. Обе его руки заняты раскуренными сигаретами: одну он не спеша подносит к своим губам, другую, синхронно — к губам Сфинкса. Они молчат, но даже вернувшийся из качалки Черный понимает, что это на двоих. А на следующий день счастливый Лорд, вращая безумными сапфирами глаз и мечась на общей кровати, делится с четвертой радостью — Рыжая сказала «да» и отныне они вместе.