Круги на воде

      После того, как упал Помпей и стало окончательно понятно, что он мертв, Слепой и Волк, сцепившись, покатились по полу, а у Сфинкса случилась истерика. Сначала он хохотал как безумный, и Черный даже пытался его успокоить. На фоне творящегося безумия, ему показалось, что цепляться за детские обиды совсем не к месту. Но Сфинкс поддержку не принял, а в следующее мгновение и вовсе впал в прострацию: глаза его остекленели, а все тело сжалось, будто в судороге.       Почти в то же мгновение от единой массы «Слепой/Волк» отделилась частица «Слепой» и, без усилий поднявшись на ноги, будто это не он сейчас зарезал одного и укатал другого соперника, уверенно двинулся в сторону выхода. Его бледное лицо сейчас было все насквозь пропитано кровью так же, как и волосы, правда, кровь на волосах, определялась, скорее, по их влажности, а не окрасу. Ну и по тому, что с волос она продолжала капать на пол.       В зале тем временем происходила суета. Стервятник пытался собрать в единую стаю своих деток, но, ошарашенные случившимся, они бессмысленно носились по залу, словно не замечающие прозрачного стекла птенцы, ищущие выход на волю. Рыжий, накинув на голову капюшон зеленого сюртука и натянув рукава как можно больше на кисти рук, сильно скрючился в плечах — он выглядел очень жалко и что-то обсуждал с Мертвецом.       Курильщик, сдавленно взвизгнув и резко развернув коляску, рванул к дверям, а следом за ним на немыслимо бешеной скорости умчался Табаки.       Слепой подошел вплотную к Сфинксу и, почти вжавшись измазанными в крови губами в его ухо, что-то сказал. Черный, стоящий практически за его спиной, не разобрал ни звука. Но Сфинкс все понял и, невзирая на то, что окровавленное тело Волка все еще оставалось на полу, направился в сторону выхода. На него было страшно смотреть. В отличие от своих верных друзей, он не был пропитан кровью Помпея, но выглядел так, будто это именно из него, а не из бывшего вожака шестой откачали всю до последней капли кровь.       Проходя мимо замершего Черного, Слепой остановился.       — Забери Волка, Черный, — прошептал он и, уже отстранившись добавил, — пожалуйста.       Уже давно Черный не видел серебряных глаз вожака так близко. А если быть точным, то ровно с того момента, много лет назад, когда он сам оказался раздавленным неожиданной мощью Слепого.       Уже тогда Слепой был на голову ниже Черного, узкие плечи его, на фоне размашистых плеч Спортсмена, можно было принять за девичьи, а длинные растрепанные волосы контрастировали с аккуратной стрижкой начинающего качка. Не так давно под дерзким руководством Волка образовалась стая Чумных Дохляков, и их демократические лозунги, привлекая многих домовцев, переманили не одного жителя Хламовника. Спортсмен неистовствовал, но соперником своим он видел хитрюгу с седой челкой, а не вечно сливавшегося со стенами серого Дома слепого хиляка. Однажды, ловко подставив подножку зазевавшемуся во дворе Кузнечику, он, во главе своих, громко радовался, наблюдая, как ненавистный любимчик Лося заливается слезами. И тогда перед ним и возникли эти серебряные глаза. О том, что было дальше, Черный старался не вспоминать. Глядя на Слепого, можно было вообразить, что он будет царапаться острыми грязными ногтями и пытаться укусить, но вместо этого на Спортсмена обрушилась тяжесть асфальтоукладочного катка, угрожающего раздавить грудную клетку. Ему даже показалось, что вместо черноволосого заморыша он видит шестиногое чудовище с кровавой пастью и, будучи не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой, ни сделать вдох, он провалился в обморок. Придя в себя в окружении Хламовных и Чумных, он еще раз увидел серебро пустых глаз Слепого, который приблизившись к нему совсем близко, прошептал:       — Никогда больше его не трогай, — и уже отстранившись добавил, — пожалуйста.       Поднимая с пола окровавленное тело Волка, Черный едва не поскользнулся. Пол в спортзале был и так покрыт лаком до глянцевого блеска, а теперь, залитый кровью Помпея, и вовсе превратился в адовый каток. Адовый каток, каток в аду — Черный так и этак вертел фантазию о том, как могла бы выглядеть вывеска к озеру крови, которое жители ада на зиму шлифуют до глянцевого блеска.       Зацепившись за эту мысль, ибо лучше уж за мысль, чем видеть, что творится вокруг, Черный встряхнул безвольно висящее на его руках жилистое тело, охватывая его руками крепче — не хватало еще уронить, и аккуратно ступая, хотя чего уж аккуратничать, все равно весь уже в кровище измазался, двинулся к выходу.       В нос бил одуряющий аромат железа, а Черный, который много лет назад, поклялся сам себе и заменившему ему в его детских мечтах отца — Лосю, что на его руках больше никогда не будет крови состайников, нес залитое кровью тело врага детства.