***
Вампир смотрел на отключившуюся девушку, нежно поглаживая её по мокрым волнистым волосам. Обнимая сирену, укачивая её в руках, словно маленькую девочку… с рыбьим хвостом. Он видел, что она буквально угасает на глазах, но ничего не мог сделать. Пока что. Существует один способом, чтобы вернуть ей жизненные силы, но он не хотел прибегать к этому крайнему методу, иначе, как она будет без него? Вытащив сирену из бассейна, аккуратно поднял её на руки и, не обращая внимания на потоки воды, стекающие с хвоста, собирался отнести Аманет в комнату, но замер, с прищуром глядя на насмехающегося отца. – Не могу видеть сына в таком плачевном состоянии, – покачал он головой, делая шаг вперед. – Советую тебе не приближаться к нам, – в тихой ярости Шу сверкнул глазами, сильнее прижимая к своей груди обездвиженную сирену. – Ты уже натворил дел, не мешай мне из них выпутываться. Карлхайнц прищурился, и его тонкие светлые брови сошлись на переносице. – Даже ценой собственной жизни? – молодой вампир лишь сильнее побледнел и сжал губы в тонкую полоску. – Сын мой, когда же ты поймешь, что это всё зов, а не любовь? Наша Аманет коварна, даже я не в силах противиться её чарам. Цветок аконита прекрасен, но его яд смертелен. – Мне всё равно, зов это, любовь или же просто влечение, – тихо, чеканя каждое слово парень выдавил из себя улыбку, обнажив длинные белоснежные клыки, – но пока она рядом со мной, для меня это не имеет значение. Но видимо у старшего вампира было на это свое собственное мнение. – Допустим, – не стал спорить он. – Допустим я верю в вашу невероятную любовь, но… Если ты попросишь отменить свой зов, сделает ли она это ради тебя, зная, что умрет? – Отменить зов? – невольно, но у младшего Сакамаки округлились глаза. – А ты разве не знал? – расхохотался Карл, радуясь выражению лица своего сына. – А вот она знает! Знает, но до сих пор не отпустила тебя. Почему? – демонстративно выдержав паузу, мужчина разулыбался. – Потому что знает, что только под зовом, ты отдашь ей свое сердце. Потому что знает, что это не любовь, а лишь прихоть и алчное желание продлить себе жизнь. И потому что знает, что если отпустит тебя, то умрет в тот же миг. За все надо платить, и за любовь тоже, – не без удовольствия наблюдая за тем, как сжимаются пальцы Шу на тонких руках девушки. – Значит тем более я не позволю отменить свой зов, – беззаботно пожав плечами, парень улыбнулся уголком рта, мазнув губами по лбу девушки. – Думаешь, мне не известно, что она желает сбежать от меня, лишь бы только не причинить мне боль? Прекрасно известно, поэтому она лишь сильней овладевает мной. – Глупец. Безнадежный глупец! Кроваво-красный цвет глаз медленно сменился на синий, а выражение лица молодого вампира чуть расслабилось. – Запомни, отец, не ты, а я решу, как применить яд аконита.***
Задумчиво вертя в руке алую розу, сирена кинула опустошенный взгляд в окно. Уже скоро… Но почему на душе так неспокойно? Словно должно произойти нечто ужасное, но Аманет не знала, что именно, и это выводило из себя. Шу был странным… Просто ужасно странным. Казалось, что стал оберегать её с куда большим рвением, чем прежде и… это было странно. – Аманет, – короткий стук в дверь, и в проеме показался взволнованный Канато, – ты идешь? Выдавив из себя добродушную улыбку, девушка кивнула и слезла с подоконника. Проходя мимо стола, она на секунду остановилась и, вновь взглянув на розу, поднесла бутон к пылающей свече. Алые лепестки начали стремительно чернеть, съеживаться и обгорать. По комнате разнесся приторно-сладкий запах гари. – Идем! – недовольно воскликнул Канато, крепко хватая сирену за руку. Остатки того, что лишь несколько секунд назад были цветком, упали в фарфоровую чашу, истлевая на глазах. Все уже собрались в коридоре, провожая выздоровевшую Юи, Шон недовольно закатывал глаза, сетуя о том, что она теперь оборотень и ей не престало разводить сырость. Больше всех присутствующих был огорчен Аято, которому, хоть и дали разрешение на посещение девушки, но запретили появляться до её первого обращения. – Аманет! – удивился Райто, первым заметив брата и сирену. – Не нужно было вставать, мы бы и сами проводили. Но девушка лишь с грустью мотнула головой и, осторожно приблизившись к заплаканной блондинке, аккуратно обняла её за плечи. Сейчас она не могла причинить ей боль, даже если бы очень захотелось. Сил совершенно не было. Помня о том, что она теперь гораздо сильнее обычного человека, Юи всхлипнула и вновь горько расплакалась. Молодые вампиры не стали разрушать это трогательное прощание, однако, были весьма напряжены. Переглянувшись между собой, Шу и Рейджи сделали синхронный шаг вперед. Сирена молча гладила плачущую девушку по голове, понимая, что очень хочется плакать, но она не может… Хотелось хоть как-то утешить девушку, сказать, что всё хорошо и не всё потеряно, но не могла… Несколько дней назад, Аманет, проснувшись, не смогла вымолвить ни слова. Изо рта не вырывалось ничего, кроме мелодии морских глубин. Сейчас говорить она могла лишь под водой, а сухопутные не понимали ни единого её слова. Тем не менее, губы её беззвучно шептали слова прощания, и, к счастью, Комори её прекрасно поняла. Отпрянув от девушки, сирена оказалась подхвачена на руки старшим Сакамаки. Ренар дернулся было вперед, но, остановившись, покачал головой. – Тебе осталось не больше недели. Дольше без пищи и моря ты не выдержишь. Аманет слабо качнула головой и прикрыла глаза. Она и сама это прекрасно знала, не нужно было повторять по несколько раз. – Прощай, Юи, – серьезно кивнул Шу, прищурив свои синие глаза и глядя на девушку в упор. – Будь осторожна и… береги себя. Сирена вздрогнула и с трудом смогла сфокусировать взгляд на вампире. Ей и в самом деле почудилось, или же Сакамаки прощался с ней… навсегда? Но ведь «навсегда» для вампиров это очень и очень долго. Оставив ребят провожать оборотней, Шу отнес сирену к бассейну. Радостная Аманет весьма шустро выбралась из объятий вампира и нырнула в солоноватую воду. – Шу, так не может продолжаться дальше, – едва она оказалась в воде, как прорезался нормальный голос. – Ещё одно слово об отмене зова и я придушу тебя раньше, чем отбросишь свой хвост. Скинув рубашку, вампир взобрался в холодную воду следом за ней. – Шу, ты находишься под моим зовом… Я все равно умру! Сейчас или через неделю… Это неважно! Но ты освободишься и продолжишь свое существование, и… – Вот именно, существование… – прошептал Сакамаки, облокотившись о бортик и закинув голову назад. – Это всего лишь существование бессмертного вампира на этой земле. Слишком скучно тратить свое бессмертие впустую. Аманет, – глаза вампира свернули алым, и сирена невольно отплыла подальше, – под зовом или же без него, но мне нет смысла жить без тебя. – Рехнулся? Что ты вообще несешь? – рявкнула сирена, оскалив клыки в жуткой гримасе. – Тебе настолько скучно жить, что ты нарочно подавляешь свои чувства и ждешь моей смерти, чтобы страдать? Тебе ведь прекрасно известно, что находясь под зовом – ты не сможешь жить без меня, но освободившись от него… Внезапно Шу схватил её за плечи и, царапаясь об острые гребни, с силой тряхнул её. – Нет никакого зова! – заорал вампир так, что задрожали стекла и лопнули все лампы, погрузив помещение бассейна во мрак. – Нет и никогда не было! Аманет замерла, удивленно вытаращив глаза. – Что?.. Что ты сказал? Нет зова? Но как же тогда… – в отчаянии не находя слов, она сделала странный, немыслимый пас рукой, который, казалось, должен раскрыть все её вопросы. Сакамаки недовольно цыкнул и, отпустив девушку, пригладил влажные, спутавшиеся волосы. – Я не хотел тебе об этом говорить, но ты же упрямая… Все равно бы попыталась отменить зов и тогда бы лишь быстрей приблизила свою кончину. Сирена прищурилась и, подплывя поближе, тихо, вкрадчиво поинтересовалась: – Как узнал? Вздохнув и прижав девушку к себе, вампир устало произнес: – Сперва я действительно думал, что нахожусь под чарами. Но было слишком много несостыковок: я не подчинялся тебе в полной мере, да и ты не могла воздействовать на меня должным образом. Было бы куда проще, если бы ты думала, что я в твоей власти… Проще было бы умереть. – Шу… Зачем тебе это? – простонала она, пряча лицо в руках. – Я знаю, что ты отчаянно пытался найти способ избавить меня от этого проклятья… – Пытался! – перебил он, мазнув губами по виску сирены. – Но в чем разница? Ты не хочешь и больше не можешь поглощать человеческую энергию, а сделать тебя смертной… так годы наверстают свое, и ты не проживешь и дня. Я предпочту смерть, чем осознание того, что не смог спасти тебя, даже отдав тебе свое сердце. Аманет открыла было рот, чтобы спросить, что он имеет ввиду, но тут же закрыла, пораженная внезапной догадкой. Ей не надо было слышать «да» на свой вопрос. Ведь то, что сердце и душа влюбленного мужчины принадлежит лишь ей – не измеряется в словах. Эти слова – лишь самовнушение для неё самой. А Шу… Его сердце было отдано ей с самого начала, и его душа тоже, но… Даже зная, что он не говорит тех заветных слов, что она так жаждала услышать, она чувствовала, что он лжет и продолжает любить её. Но она не смогла поглотить его душу, не смогла сожрать его сердце, потому что они уже были отданы ей. И тот кусочек сердца, что вампир вырвал из своей груди – лишь отсрочил неизбежное. Она умирала не из-за любви, как солгал Карлхайнц… Она умирала потому, что её время пришло, ведь она изначально не должна была существовать. – Шу, тебе ещё жить и жить… Молодой вампир безразлично пожал плечами. – Возможно, я и молод, но я не так юн, как кажется на первый взгляд. Мне больше пятисот лет, и смерть – это спасение от моего бессмертия, которое я проведу с осознанием того, что не смог помочь. Я не царь-бог и знаю, на многое неспособен и здесь абсолютно бессилен, но я считаю этот поступок наиболее верным и правильным. Жизнь слишком скучна, чтобы следовать по стопам отца, и слишком длинная, чтобы существовать в ней. – Неужели Хайнц настолько ошибся в эксперименте? – удивленно воскликнула девушка, всё ещё не веря в сказанное. Не верилось, что вся ещё не очень счастливая жизнь – сплошной обман. Но на этот вопрос молодой вампир не ответил. Улыбнувшись, он запечатал рот сирены горьким, болезненным поцелуем.