— Я не гей! — Ой, заткнись

      Если бы Чимина спросили, как записать песню вместе с известным рэпером, он бы предложил знатно напиться. Желательно, конечно, в компании того самого рэпера, но там уж как повезет. Паку вот повезло, ну, или не повезло, как считал сам парень. Потому что хватка у Намджуна оказалась железная, и он не отлипал уже около двух недель. Лип, когда завтракали. Лип, когда Чонгук звал поиграть в автоматы. Лип, когда готовили с Джином, в такие моменты он, почему-то, особенно рьяно лип. Лип, даже когда Чимин принимал душ. Стоял под дверью и голосил о невероятном таланте. — Намджун, мать твою! Не хочу я записываться с тобой. Я петь умею только под градусом, — отрезал парень в очередной раз. Они как раз готовили с Джином праздничный ужин в честь выхода новой песни KMF. Как и предсказывал лидер, фанаты взорвались от восторга, что несказанно радовало всех членов группы. Даже Юнги ходил в приподнятом настроении и не докапывался до Чимина уже около недели. Пак, если честно, до сих пор ждал какой-нибудь подлянки и держался от злобного карлика подальше. Тем более, из головы не желали уходить слова Намджуна о том, что Юнги никогда не извиняется. Чимин, конечно, мог бы спросить у самого рэпера, чем заслужил такой подарок судьбы. Но, как говорит сам Пак: «не прикольно». И лучше додумать свои теории, которые вообще вряд ли могли сойтись с реальностью. — Так в чем вопрос? Прихватим чего покрепче, пойдем в студию, выпьем и запишем шедевр, — не унимался Джун, крутясь возле Чимина и мешая готовить. — Еще чего. Я не собираюсь записываться с известным рэпером в пьяном угаре. — Тогда давай на трезвую голову. — Сказал же, что не буду. Уйди, а, ты свет загораживаешь. Каланча, — пригрозил Чимин, слегка дергая ножом в сторону лидера. И Намджун вполне мог бы испугаться этого грозного парня с холодным оружием в руках, если бы это был не крошечный Чимин. Который больше походил на злобного хомячка, о чем Ким сразу же и сообщил. — Злобных хомячков не боюсь. И Пак уже почти резанул по чужим пальцам, когда кухню наполнил громкий низкий смех. Такой искренний, чистый, красивый… Пронзительный? Что Чимин на секунду подвис и зажмурился, наслаждаясь приятным звуком, который пускал мурашки по телу. — Моя армия злобных расширилась? Теперь к карликам прибавились хомячки? — Юнги-я? Ты умеешь так смеяться? — спросил Пак, превращая глаза в огромные круглые блюдца. — Как ты меня назвал? — дернулся парень, мгновенно прекращая смеяться и подходя чуть ближе, чем позволяло чужое личное пространство. — Тебе показалось, — буркнул Чимин, тут же возвращаясь к нарезанию овощей. — Злобный карлик, не иначе. — Да ну? — Юнги скептически поднял бровь. — То есть не ты сейчас краснеешь, как школьница, стесняясь собственного порыва эмоций? — Чего? Тебе стоит почаще выходить на улицу. Ты слышишь и видишь то, чего не существует, — ответил Пак, понижая голос, практически, до шепота. Что так смущало парня — непонятно. То ли хриплый голос над самым ухом, то ли горячее дыхание на щеке, то ли чужой древесный одеколон. А может, собственная реакция на чужой смех. Ему так понравился этот звук, что хотелось записать его на телефон и слушать, как песню. Настолько этот смех был невероятно приятным и искренним. Чимина всегда в людях привлекала искренность, возможно, поэтому он сошелся с Тэхёном и легко подружился с Хосоком. В них не было тайн. Они — открытая книга, которую можно легко прочитать, понять и проникнуться. Юнги же был весь покрыт какими-то тайнами, слоями неприязни и сарказма. И Пак никак не мог этого парня разгадать и даже смирился с этим. А тут раз… И вдруг искренний теплый смех. — Ой, боже мой. Понимаю, о чем трещит Тэхён все время. Вы, правда, похожи на влюбленную парочку. — Чего-о-о? — в один голос спросили Чимин и Юнги, устремляя взгляды на довольно улыбающегося Джина. — Того. Знаете, как в типичных американских мелодрамах? Главные герои сначала ненавидят друг друга и постоянно ругаются, а потом в один прекрасный момент целуются и понимают, что жить друг без друга не могут. — Фу, не смотрю такое, — вновь в один голос ответили парни, переводя друг на друга презрительные взгляды. — Ага, а еще в таких фильмах одинаковыми фразами говорят, — подхватил Намджун и положил голову Джину на плечо, хитро смотря на парней. — Попались. Юнги оторвал презрительный взгляд от Чимина, отмечая на секунду, что тот потрясающе выглядит в лучах закатного солнца, которые пробиваются через окно. Пак сделал то же самое, переводя уже искрящийся ехидством взгляд на парней. — Знаешь, Намджун-а. Еще в американских мелодрамах часто бывает так, что лучшие друзья, которые все свободное время проводят вместе, оказываются влюблены друг в друга чуть ли не с первого дня знакомства. — Ну, вот. А говоришь, что не смотришь такое, — обрадовался Джин. И лишь Джун на глазах переменился в лице, окольцовывая талию старшего объятиями. И, в принципе, это было обычным делом. Все они между собой постоянно обнимались, спали друг у друга на коленях или ерошили чужие волосы, но сейчас Ким выглядел так, будто защищает самое ценное, что есть у него в жизни. — Ты имеешь что-то против? Сам же пишешь о нас в таком ключе, — рычит лидер, крепче прижимая к себе старшего. — Наоборот, жду, когда мои истории воплотятся в жизнь, — отвечает Чимин, кивая головой лидеру, будто призывая к действию. Джин шокировано смотрит на парней, пытаясь вникнуть в суть разговора, но решительно ничего не понимает и лишь поворачивает голову в сторону Кима, глазами прося объяснений. Джун еще секунду внимательно изучает лицо Пака, находит в его глазах поддержку и разворачивает старшего к себе лицом. — Сокджин-а, давай уберем нож подальше, — просит лидер, аккуратно передавая острый предмет недоумевающему Юнги. — Понимаешь, я не специально это сделал. Оно вышло как-то само собой. — Намджун, когда ты используешь ко мне ласковое обращение, я непроизвольно начинаю напрягаться и искать косяки в своем поведении. — Ащщ, не перебивай его, — шипит Чимин, предусмотрительно забирая нож у Юнги и тихо шепча ему на ухо: — только не ори. Мин удивленно переводит взгляд на Пака, пытаясь найти в его глазах объяснение, но тот лишь пожимает плечами и загадочно улыбается. — Так вот. Я это контролировать не могу, но и избавляться от этого не хочу. Поэтому просто прошу понять и простить, — продолжает лидер, нервно теребя фартук на чужой талии. — Да что происходит? Ты опять сжег одну из моих любимых кастрюль?! — вдруг ужасается старший, широко раскрывая глаза. — Если так, то я забрал из магазина последнюю, и я не знаю, как ты будешь жить после этого! — Ким Сокджин! Прекрати же, наконец, перебивать меня, и дай признаться тебе в любви! — кричит лидер и осекается, переводя на старшего взгляд полный ужаса. — Ой. Джин напрягается, неверяще смотрит на Намджуна, сужает глаза и шумно выдыхает через нос. — То есть, не кастрюля? Джун отрицательно качает головой, судорожно придумывая оправдание своим словам. Просто шутка. Подойдет же? Или решил поиздеваться. Тоже неплохо ведь? — Фух, — расслабляется Джин, проводя тыльной стороной ладони по лбу. — Слава богу, больше так меня не пугай. — И… И все? — удивленно спрашивает Чимин, ладошкой прикрывая рот Юнги, который, наконец, все понял. — А чего еще? — пожимает плечами старший и поворачивается к Намджуну спиной, возвращаясь к ужину. — Думал, уже не дождусь. Я тоже люблю тебя, Джун. Лидер, который уже уныло опустил голову на грудь, вдруг дергается и вплотную прижимается к старшему. — Повтори-ка. — А ты мои кастрюльки больше трогать не будешь? — спрашивает Джин, поворачивая голову и почти касаясь чужих губ. — Да я вообще на кухню больше не зайду, только повтори! — Я люблю тебя, — улыбается старший и дарит лидеру целомудренный поцелуй. Чимин счастливо щурит глаза и пытается не пищать от восторга и боли, потому что Юнги вгрызается зубами в чужую руку, требуя срочно убрать ее. Пак шипит, смаргивает подступившие слезы, но руку не убирает и пинает рэпера в коридор. Пинает так сильно, что Мин спотыкается и растягивается на полу, утягивая за собой Чимина. — Что за херню я сейчас увидел?! — орет Юнги и вскакивает на колени, нависая над Паком. — Любовь? — Хуёвь! Это все ты, Пак. Ты и твои гейские рассказики! Было пять нормальных парней и Ким Тэхён. А теперь у нас что? Три нормальных парня, Ким Тэхён, гей-писака и два встречающихся педика? Куда прятаться, какие таблетки принимать, чтоб не заразиться?! — Это неизбежно, — смеется Чимин, отпихивая от себя рэпера. Из комнаты выходит сонный Хосок, потирает глаза и возмущается, что вообще-то выходной, и он планировал проспать до ужина. — Хоби! Друг мой, ну, хоть ты-то меня не кинешь? Умоляю, давай сбежим из этого дурдома! Я не готов сосаться с мужиками, — вопит Юнги, цепляясь за ноги лучшего друга. — Они, наконец, сознались? — спрашивает Чон, получает кивок от Чимина и переводит ехидный взгляд на Мина. — Как не готов? Я ведь только поэтому к тебе в друзья набивался, Мин Юнги! Ты разбиваешь мне сердце. Ты должен поцеловать меня, чтоб спасти. Помоги, друг! Пак заливается, сгибается пополам, хватаясь за живот, и утирает слезы уже от смеха. Хосок не отстает, падает на пол, истерично икая. И лишь Юнги переводит взгляд с одного на другого, судорожно хватаясь за сердце. — Что происходит? — выглядывает из кухни Джин, а за ним следом тащится Джун, прилипший к чужой спине. — Теряю друзей, сбегаю из дома! Прощай, мама! Утоплюсь в водоеме, — кричит Мин, напяливает конверсы и выбегает из квартиры, даже забывая закрыть ее. — Вернись к ужину! — С геями не жру! — раздается эхом в ответ. Чимин переводит взгляд на счастливых Кимов, которые общаются одними глазами, и тепло улыбается. Потому что его истории перерастают в реальность, будто в сказке, и Пак не против оказаться феей крестной.