— Я не гей! — Ой, заткнись

      Если бы Чимину кто-нибудь сказал, что он будет проводить почти все своё свободное время со злобным карликом, он бы очень громко рассмеялся, а потом бы ещё и спросил, хорошо ли себя чувствует его собеседник, потому что несёт откровенную чушь. Но, тем не менее, он, действительно, находился в студии Юнги чуть ли не добрую половину дня. Началось все с того самого злополучного вечера, когда Джин с Намджуном решили воплотить фантазии Чимина в жизнь и признаться друг другу в чувствах. Тэхён, вернувшийся с подработки как раз к ужину, минут десять внимательно изучал брата и обнимающего его Джуна. – Ты как-то по-гейски его обнимаешь, – вынес, наконец, вердикт Тэ. – Это как? – спросил Чонгук, который вообще никаких изменений не заметил, когда вернулся из тренажерки. «Это как ты Тэхёна», – хихикнул про себя Чимин, но вслух произнести побоялся. Младший мог и по шее дать. – А ты посмотри повнимательней, – Ким младший сузил глаза и подошёл к паре вплотную. – Да ты же ему шею ласкаешь губами! – Ага, – радостно сообщил Джун и вновь вернулся к своему интересному занятию. – Ты решил сожрать моего брата вместо ужина? Не позволю! Не останусь сиротой. – Тэ, выключи королеву драмы. Намджун не каннибал. Тэхён ещё раз внимательно посмотрел на пару, чему-то мысленно кивнул и вернулся на своё место возле Чонгука, загадочно улыбаясь. – И ничего не скажешь? – Джин удивлённо смотрел на брата, потому что тот явно все понял, но почему-то горланить не начинал. – Скажу, что рад. Вы ужасно гармонично смотритесь, и я давно этого ждал. Все перевели удивленный взгляд на Тэхёна, который с лошадиным спокойствием жевал свой ужин, сладко причмокивая. – Ну чего? – встрепенулся парень после пяти минут мертвой тишины. – Да, я уже давно знаю о чувствах обоих. Их отношения были лишь вопросом времени. Вы такие невнимательные все – очевидного не замечаете. «А сам-то. В чужом глазу соломинку ты видишь, в своем не замечаешь и бревна», – ехидно заметил Чимин в собственных мыслях, наблюдая, как Чонгук старательно кормит Тэ из собственной тарелки, приговаривая, что тот сильно похудел. – Так, я тут самый тупой, походу. Вы геи что ль? – спросил до этого молчащий Хосок, который все ещё спал одним глазом. – Мы просто любим друг друга, – объяснил Джин, мягко целуя лидера в щёку. – Значит, геи. Расслабьтесь, чуваки, я шучу. Я тоже уже давно знаю о ваших чувствах, – примирительно сказал Хосок, облизывая ложку. – Объедение, Сокджин. Чонгук переводил взгляд с одного друга на другого, пытаясь заставить шестерёнки в голове двигаться. Но вкусно пахнущий после душа Тэхён заставлял мозги плыть похуже солнца в самый жаркий день. И кто вообще просил этого парня покупать гель с запахом земляники. Плохой Тэ, очень плохой. – Тупой здесь, видимо, только я. Что происходит? Джин с Намджуном любят друг друга? Так мы все друг друга любим, – не выдержал младший, наконец, отрываясь от созерцания Кима. – О, мой юный пытливый ум, – нравоучительно начал Тэхён, поправляя на носу воображаемые очки, – ты ещё такой невинный и чистый. Чонгук перевел испепеляющий взгляд на объект обожания. Он ненавидел, когда Тэ называл его ребенком или намекал на его возраст. Чон Чонгук вам не несмышленыш, он умный взрослый парень, который иногда тупит. – Мы встречаемся, Гук-и, – терпеливо объяснил Джин, подкладывая младшему новую порцию пюре. – Мы любим друг друга, как парень любит девушку. – Как парень любит парня, – заботливо поправил Тэхён. Сокджин шикнул на брата, угрожая оставить без сладкого. А Тэ не мог остаться без сладкого, потому что Джин сделал его любимый малиновый чизкейк, поэтому пришлось закрыть рот и угрюмо уставиться в тарелку. Чонгук же открыл рот, но потом передумал и закрыл. Вновь открыл и… Закрыл. – Чонгук-и, муха залетит, – прошептал Хосок на ухо младшему и уже громче добавил: – я начинаю переживать за Юнги. Он никогда не пропускает ужин. – Я поищу его, – кивнул Чимин, аккуратно убирая тарелку в раковину. – Вернёмся к чаю. Если быть честным, Пак тоже за Мина переживал. Злобные карлики злобными карликами, но спокойнее, когда все вместе за одним столом. Чимин понятия не имел, где мог быть Юнги, потому что, если подумать, то Пак ничего о нем и не знает. Ну да, пишет гениальные тексты. Ну да, зачитывает, как бог. Ну да, не переносит геев и все, что с ними связано (Чимина тоже, разумеется). Ну да, порой непредсказуем, вечно брюзжит, любит горизонтальное положение своего тельца, но на сцене превращается в попрыгунчик. Ну да, обожает кумамонов и порядок. И, да, Юнги заботливый: он помогает Джуну с микстейпом; зависает с Чонгуком над его набросками песен; ходит с Хосоком в кинотеатры, хоть и ненавидит их; всегда готов помочь Джину с покупками; он даже Тэхёна иногда забирает с подработки, потому что тот ноет, что темно и страшно. И тут Чимин задумался, а так ли мало знает об этом человеке. Ведь, оказывается, постоянно наблюдает за ним и отмечает какие-то детали. Пак в принципе любопытный, ему человека надо разгадать, докопаться до истины. Но Юнги с самого начала возвел между ними стену, и Чимин даже не надеялся в его жизнь влезть. – Ты помылся? – раздался хриплый голос где-то над ухом, и Пак вздрогнул, понимая, что стоит возле студии Мина и пялится на него. – В смысле? Я плохо пахну? – Ага, ты пахнешь, как педик, – ехидно заметил Юнги, пропуская Чимина в студию. – Руками ничего не трогать. – А ногами? – не удержался Пак от сарказма, получая в ответ искреннюю улыбку. – А ты научился дерзить, Чимин-и. Наш птенчик вырос. – Ваш птенчик зовёт тебя на ужин. Или мне придется принести еду сюда, пережёвывать и пихать тебе в рот, как заботливая птица-мать. Мина передёрнуло от представленной картины, и он чуть не промахнулся мимо кресла, которое жалобно проскрипело, когда его повернули к экранам. – А без этого никак? – А без этого никак. Чимин с любопытством разглядывал студию рэпера. Он уже бывал у Намджуна и Хосока, но тут оказался впервые. Студия Юнги была очень похожа на его комнату. Светлые оттенки, абсолютный порядок, мягкий кожаный диван персикового цвета, кумамоны на всех свободных поверхностях. – Чего ты лыбишься, как припадочный? – Откуда такая любовь к этим плюшевым? – Чимин сел прямо на мягкий ворсистый ковёр кофейного цвета и устремил заинтересованный взгляд на рэпера. Мин несколько секунд смотрел на парня, а потом уселся напротив него, обнимая одну из игрушек. – Напоминает о доме. Брат с папой тоже залипают на него. Отец умудрился даже на стенах в гараже кумамонов нарисовать. Мама чуть в обморок не упала, когда поздно вечером заехала в гараж и прямо перед собой увидела огромного медведя. Воплей было. Я тогда как раз дома был, – рассказал Юнги, тепло улыбаясь воспоминаниям. – Ты близок с семьей? Чимину так хотелось продлить эту искреннюю улыбку, полную любви и нежности, что он неосознанно задал этот вопрос. – Очень. Сколько себя помню – всегда доверял им больше всего на свете. Было сложно, когда группа начала набирать популярность, и мы стали совсем редко видеться. Я тогда чуть не психанул и не бросил все. Хосок остановил. Притащил этого кумамона, – Юнги дернул игрушку в руках за ухо, – и сказал, что KMF тоже станут моей семьёй. Я тогда посмеялся, но остался. И вон как вышло. Они бесящие, шумные, бестолковые, но я люблю их. Даже Тэхёна люблю, хоть он и дурень. – Тогда примешь отношения Намджуна и Джина? – спросил Пак, отмечая, что его сердечко пропустило несколько ударов от такого честного и открытого рэпера. – Попрошу их не подходить ко мне ближе, чем на три метра, и приму, да, – хихикнул Юнги, возвращаясь в кресло перед экранами. – Можешь идти. Я приду попозже. – Я обещал, что мы вместе придем к чаю. – Хм, – Мин почесал макушку. – Можешь посидеть здесь, мне осталось чуть-чуть. Чимин радостно кивнул чужой спине и растянулся на полу, притягивая к себе кумамона, которого только что обнимал Юнги. Плюшевый хранил в себе древесный аромат рэпера, и Пак уткнулся в него носом, прикрывая глаза. Мин размеренно щелкал мышкой, в студии было тепло, ковер был очень мягким, и Чимин уснул, крепко прижимая игрушку. Юнги обернулся было, чтобы попросить воды, но заметил спящего парня и подвис. Пак опять хмурил брови, и на этот раз Мин позволил себе разгладить нервирующую морщинку, аккуратно убрал светлую челку с чужого лба и накрыл пледом. Да, Чимин был раздражающим фактором, но это не мешало быть ему запредельно милым. Вот с этого вечера и началось увлекательное времяпрепровождение Пака со злобным карликом. Он стал частенько наведываться к Юнги, приносил ему ужин или кофе. Иногда просто сидел рядом, читая какую-нибудь книжку. Иногда крутился возле кресла рэпера, задавал миллион вопросов и порывался ткнуть в какую-нибудь кнопку. Мин сначала пыхтел, ругался, выпихивал его из студии, а потом как-то смирился. Стал даже сам хватать Пака за руку и тащить с собой, объясняя тем, что пустой диван его теперь раздражает. Тэхён сначала дулся на друга, называл предателем, а потом набрал себе кучу смен на работе и смирился, радуясь, что Чимин не скучает. Зато скучал Чонгук. Ему было скучно с Джином и Намджуном, которые заделались неразлучниками и не замечали никого вокруг. Хосок постоянно зависал в танцевальной студии, а Чонгука уже тошнило от постоянных репетиций. А его надежда на Юнги и Чимина рассыпалась, когда Мин закрыл перед ним дверь студии, напоминая, что людей в нее не пускает. – Но Чимин же у тебя постоянно! – возразил младший, обиженно дуя губы. Рэпер перевел обожающий взгляд на парня, сидящего в его кресле в наушниках, и пожал плечами. – Чимин не человек, Чимин – педик, – хихикнул Юнги и хлопнул дверью. Чонгук ещё минуту сверлил проклятый кусок дерева взглядом, а потом плюнул на все и ушел в кафе, в котором работал Тэ. Младший уселся в дальний угол, откуда открывался отличный вид на прилавок с пирожными, и залип на парня в коричневом фартуке и бандане, чтобы волосы не лезли в глаза. Чонгук вообще не понимал, кто позволил Тэхёну завязывать эти банданы, потому что старший выглядел в них чертовски горячо. И Чонгуку приходилось постоянно сглатывать вязкую слюну. Потому что… Плохой мальчик, Тэ, перестань возбуждать младшенького.