— Я не гей! — Ой, заткнись

       Если спросить Чимина о Чон Хосоке, то он скорее всего растеряется. Потому что парень этот, хоть и открытая книга, иногда полон неожиданных загадок. Вот сейчас, например, Хоби лежал на диване в гостиной, одной рукой подпирал щеку, а другой листал книгу, внимательно бегая взглядом по страницам. — Хён, — Пак осторожно потрогал рэпера за плечо, привлекая внимание. — У тебя раздвоение личности? — Круче! Я — как Билли Миллиган. Двадцать четыре личности и все со мной, — усмехнулся старший и сел, скрещивая ноги по-турецки. — А чего такое, малой? — Вот сколько смотрю на тебя, а ты всегда разный. То пляшешь и орешь, как припадочный. То обниматься лезешь без разбору. То баллады распеваешь и всем в любви признаешься. То днями в студии зависаешь, и черт его знает, в танцевальной или своей. А то как сейчас. Лежишь и мирно читаешь, даже звука не издаешь, — загибал Чимин пальцы, внимательно изучая лицо Хоби. Хосок лучезарно улыбнулся и придвинулся поближе, будто собираясь рассказать страшную тайну. — Я, понимаешь, с детства такой. Мне все интересно. Хочется побыть не только собой, но и примерить всякие роли. Побыть лопушком, побыть умным, подурачиться, а потом взять и засесть за ядерную физику, — Чон зачесал пальцами шоколадную челку, аккуратно укладывая на бок. — Я поэтому так цеплялся тогда за возможность стать частью группы. Ты на публике можешь быть кем угодно, люди будут любить тебя любого, если ты просто даришь им много любви и тепла. — И тебе не надоедает? — Ну, иногда, конечно, устаю. Поэтому лежу и читаю, например. Часа или двух хватает, чтоб я вновь зарядился на свершения и подвиги. На самом деле, я сейчас больше коплю энергию и эмоции, чтобы в туре выложиться по максимуму. Думаю, ты заметил, что агентство тоже старается нас особо не грузить, позволяя самим распоряжаться личным временем. — Но ты почти всегда вне дома! Это отдых? Чимин искренне хёна не понимал, потому что на лето отказался от любых подработок и вообще вел образ жизни, больше похожий на тюлений. Нет, Пак не был лентяем, наоборот, всегда готов был что-то сделать, чем-то помочь и загрузиться. Просто год был тяжелым. Поступление, новые люди, преподаватели, предметы. Жизнь в общаге, отдельно от родителей. Те, конечно, сына отговаривали, мол, оставайся дома, поступишь в родном городе. Но Чимин наотрез отказался, объяснил, что пора начинать взрослую жизнь. Быстро нашел хорошую подработку. Пак никогда расточительным не был, поэтому за учебный год поднакопил хорошую сумму, и решил, что летом отдохнет. Но отдохнет, в его понятии, заключалось в лежании пузом кверху и прогулках с Тэхёном по паркам и кафешкам. И никак не совпадало с видением Хосока. — Каждому свое, Чимин-и. Я отдыхаю, когда танцую или сочиняю, когда гуляю с Юнги, когда соревнуюсь с Чонгуком в отжиманиях, когда мешаю Сокджину готовить ужин, когда таскаю Тэ по зоопаркам, отдыхаю, даже когда ругаюсь с Намджуном. — Вы ругаетесь? — Чимин удивленно распахнул глаза. Лидер и самый солнечный участник группы ругаются. — Постоянно! Просто вне дома, и когда никто не видит. Понимаешь, это сложно назвать руганью, скорее, отстаивание своей точки зрения. Мы частенько не сходимся в том, какой бит наложить или какое слово подходит к рифме больше. Но, Джун эмоциональный, а я люблю доводить людей, поэтому мы оремся порой по часу, если не больше. А потом ржем, как ненормальные, понимая, что изначальный вариант был лучшим. — Да ты садист! Людей доводить! Хосок мягко смеется, чуть склоняя голову набок. Чимин отмечает, что сейчас смех у хёна журчащий и сочный, а не как обычно — оглушительный и неуемный. И понимает, что, наверное, все люди хранят в себе несколько собственных личностей. И порой прорывается одна, а порой – другая. — Ой, а еще я люблю людей щекотать! Особенно щекастых Чиминов, которые мешают читать мне учебник, между прочим, по той самой ядерной физике, — улыбается Хосок, вновь возвращаясь в привычное амплуа. — Хён! — визжит Пак, спрыгивая на пол, подальше от загребущих рук. — Хён, не надо! Я боюсь. — А ты знаешь, что люди, которые боятся щекотки, очень ревнивые? — делается серьезным Хосок, поучительно поднимая указательный палец вверх. — Почему? — Потому что. Много будешь знать — станешь Ким Намджуном. А мне одного хватает, спасибо, — смеется Чон. — Я где-то читал об этом, давно уже, так и не вспомнишь. — Но, хён. Я не ревнивый, — Чимин качает головой и подползает поближе, все еще нервно косясь на руки Хоби. — Откуда тебе знать? Вот влюбишься, тогда и поймем. Если уже не влюбился, — загадочно подмигивает Хосок. — Я? Да в кого? — А кто каждый вечер бегает на свиданки к Юнги? — Чон Хосок! Злобные карлики меня не привлекают, — дуется Пак, даже не пытаясь оценить шутку. Почему-то не смешно. — А если взять не злобного карлика, а Мин Юнги? — наступает Хоби, подмигивая сразу двумя глазами, что заставляет Чимина невольно улыбнуться. — А если взять Мин Юнги, то я лучше с тобой на свидание пойду. — Ой, Чимин-и, я не готов. У меня единственное платье в стирке, а хрустальные туфельки остались у крестной феи. — Все-то тебе шуточки шутить! Я, может, серьезен. — Прости, брат. Я не благородных голубых кровей, как бы ты в своих фанфиках ни пытался это описать. Чимин невольно краснеет. И то ли из-за упоминания о фанфе, в котором последняя сцена весьма горячо описывает отношения Хосока и Юнги. То ли из-за мысли о том, что все его, негласно, геем считают. Пак внутренне фыркает. Так можно считать только злобному карлику — он этим имидж сурового рэпера поддерживает. Но остальные-то куда? Чимин же божий одуванчик, который на темную сторону только за вдохновением бегает. И… иногда, когда слышит искренний смех Юнги. Но это не считается! Это издержки хобби и временное помутнение рассудка. Чимин тут вообще мимо проходил. — Я тоже, — Пак гордо поднимает подбородок, тыкая пальцем в грудь. — Ага. Тоже он. Особенно, когда злобных карликов взглядом пожираешь. — Он меня раздражает, и я в нем дырку проделать пытаюсь. — Это ж какую такую дырку ты в нем проделать хочешь? — уже откровенно хохочет Хосок, запрокидывая голову. — Фу, хён. Ты переобщался с Тэ и его пошлыми фантазиями. — Неа, я фанфиков твоих перечитал. Теперь вот думаю, куда знания девать. Лучше любой камасутры учит, откуда такие познания, малой? Чимин краснеет еще больше. Нет, он не читал всякие статьи на тему однополых отношений. Нет, он не читал руководство по анальному сексу. И что вы, боже упаси! Он никогда не смотрел гейское порно, а уж тем более не возбуждался от него. Это все издержки хобби. Его подставили и наглым образом оклеветали. — Ой, хён. Тебя там физика ядерная ждет не дождется, а мне надо ужин помочь Джину приготовить, — подскакивает Пак. — В два часа ночи-то? — улыбается Хосок, открывая книгу на загнутой странице. — А мы на завтра! — не сдается Чимин. Слабоумие и отвага — удел дураков. — Мечтаю услышать крики Сокджина о том, что еда всегда должна быть свежей и только что приготовленной. Чимин, — серьезно зовет Хосок, заставляя младшего обернуться, — ты нашего злобного карлика не отфутболивай. Он, может, и кажется сильным, смелым, ко всему готовым, но внутри него живет маленькая сентиментальная принцесса. Уж я-то, как лучший друг, все знаю. Чимин медленно кивает головой, как бы обещая подумать, и плетется в комнату, действительно, обдумывая слова старшего. Да, они с Юнги стали часто проводить время вместе, больше не собачатся, мирно валяются на коленях друг у друга перед телевизором, и вообще ведут себя, как давние друзья. Но это же не означает, что кто-то обязательно влюблен. Так только в фанфиках или кино. В жизни же люди долго притираются друг к другу, изучают, пытаются полюбить все недостатки, понять чужие мысли и повадки, привыкнуть. Тэхён бы сейчас расхохотался, объясняя, что Чимин очень много думает, и ему это, явно, мешает жить. Друг всегда говорит, что любовь – дело пяти секунд. Ты сразу понимаешь, твой это человек или нет. И это понимание сидит глубоко внутри и ждёт, пока ты до него докопаешься. Но у Чимина, в любом случае, не было ни пяти секунд, ни пяти часов. Он просто знал, что Юнги есть. Что с ним комфортно и приятно дружить. И уж никакими свиданками по вечерам там точно не пахнет. Пак мотает головой, выбрасывая мутные мысли из головы, и останавливается возле комнаты рэпера. — Юнги, ты тут? В ответ раздается тишина, и Чимин думает, что старший опять покрывается плесенью в студии. Ноги сами несут на верхние этажи, а руки сжимаются в кулаки, потому что Юнги обещал не засиживаться допоздна. Ибо синяки под глазами уже размером с мешки под картошку, и Чимин постоянно в них тыкает, надеясь, что оттуда посыплется картошечка фри с соусом барбекю. Мин на это обычно фыркает и руки младшего выкручивает, потому что «убери гейские ручонки от моих аристократических синячков». — Юнги-я! – звонкий голос эхом раздается по тихой студии. Рэпер мирно посапывает на кумамоне, которого с недавних пор облюбовал Пак, подгибая под себя колени. Чимин ещё в первый раз, когда Мин уснул при просмотре фильма, отметил, что во сне тот съеживается до крошечных размеров. И становится похожим скорее на милого гномика, чем на злобного карлика. – Ещё раз так меня назовешь и пожалеешь, что на свет родился, – раздается хриплый шепот, и Юнги приоткрывает один глаз. – Чего орешь? – Ты обещал не засиживаться допоздна, – Чимин хмурится и присаживается прямо напротив лица рэпера. – А ты обещал, что перестанешь быть педиком, – парирует Мин, отворачиваясь от парня на другой бок. – Эй! Я ничего не обещал! – возмущается Пак и понимает, что его опять поймали на неловкость. – Прекрати делать это. – Не могу. Ты слишком милый, когда злишься, – отвечает Юнги, и Чимин готов клясться, что слышит в его словах улыбку. – А ты вообще не милый. Карлики милыми не бывают. Рэпер вновь поворачивается лицом, внимательно изучая лицо напротив. Глупо отрицать, что Чимин красивый. Чимин безбожно красивый, и Мин все чаще задумывается, что именно из-за таких парней становятся геями. Нет, Юнги не такой, у него иммунитет против чар Пака. Но глаза Чимина светятся непередаваемым теплом, отчего на душе растекаются неизвестные медовые ручьи. Юнги думает, что так зарождается крепкая дружба, и уж точно не думает, что сердце его бьётся так быстро из-за тонких ключиц, выглядывающих из-под широкого свитера. – Чимин, иди спать. Я тоже скоро приду. – Юнги-я… – Я тебя предупреждал! – перебивает рэпер, наклоняясь совсем близко к парню, с явным намерением укусить. – … ты будешь по мне скучать? – продолжает Пак, чуть смущаясь от прямого немигающего взгляда. – В смысле? – Ну, у меня скоро учеба и работа начнется, у вас тур полугодовой. Совсем видеться не будем, – Чимин и сам не знает, что чувствует по этому поводу. Растерянность, грусть, обиду… опустошённость? Это все Хосок и его мерзкие словечки о влюбленности. Пак просто очень вдохновлённая и легко управляемая натура, честное слово! – Бля-я-я, Чимин-а, ты решил забрать у Тэхёна титул «королева драмы»? Так говоришь, будто навсегда прощаться будем. Ты опять напишешь миллион фанфиков, пока мы будем в разъездах, а я прочитаю их все в один прекрасный день и примчусь к тебе под дверь, покрывая трехэтажным матом и обещая засунуть руки в зад. Чимин смеётся, явно представляя себе эту картину. – Обещаешь? – спрашивает он в шутку, в душе надеясь на честный ответ. – Клянусь своим скверным характером. – Самое дорогое ставишь на кон! – Ты того стоишь, – улыбается Юнги и мягко перебирает светлые пряди младшего своими длинными изящными пальцами. – В конце концов, я не могу потерять из своей коллекции педиков самого главного. – Неисправим! Оба смеются, отмечая удивительную лёгкость от того, что не собираются терять только зародившуюся дружбу из-за банальных обстоятельств. В конце концов, злобным карликам просто на роду написано дружить с геями-писаками.