— Я не гей! — Ой, заткнись

      Если спросить Чимина, что он не любит больше всего, Чимин без раздумий ответит, что атмосферу напряженности и печали, которая витала в общаге парней, когда он пришел туда вечером. Чимин с утра был в отличном настроении. Его вновь приняли на старую подработку. Кофейня переехала и теперь находилась совсем близко к той, где работал Тэхён. И это не могло не радовать, потому что сосед Чимина съехался с девушкой, а Тэ, чтоб не прозябать одному в пустой общаге парней, решил переехать к Паку. А это означало, что они могли вместе ходить на подработки и вместе уходить с них домой. На сайте университета опубликовали новость о том, что осенью будет проходить конкурс «Расскажи нам историю жизни», для которого юные дарования должны будут написать рассказы, затрагивающие сложные аспекты жизни. Чимин в эту идею клещом вцепился, потому что сможет выполнить обещание, данное Юнги, — написать что-то стоящее. Он поклялся себе, что непременно выиграет и ткнет этим выигрышем в лицо злобному карлику. И этот день, по праву, мог бы оказаться замечательным, если бы не витающая в общаге тяжелая атмосфера. Джин с Тэхёном сидели за столом на кухне и проверяли список вещей, которые парням потребуются в туре. — Почему так тихо? — спросил Чимин, кожей ощущая безрадостность ситуации. — Все зависают по студиям. Делают последние штрихи, чтобы завтра можно было спокойно отпраздновать день рождения Чонгук-и, — пояснил Тэ, на секунду отрываясь от экрана ноутбука. — Поэтому здесь атмосфера, будто кто-то умер? — Ага, совесть Юнги умерла, — съязвил Джин, прекращая чиркать ручкой в блокноте. Чимин устремил удивленный взгляд на вокалиста. Конечно, Пак знал, что Юнги никогда не следит за языком, но в последнее время он был очень покладистым и почти не рычал. Ладно, рычал, но только в первой половине дня. — Они поругались, — мотнул головой Тэхён. — Потому что он не уважает старших! — Сокджин-а, он просто сказал, что будущий тур его напрягает. — Нельзя так говорить, когда все и так на взводе, — уперся старший, прожигая брата взглядом. — Я что-то ничего не понимаю, — честно признался Чимин. — Ну, пару часов назад мы все сидели в гостиной, ждали тебя и мирно беседовали. Но когда зашла речь о том, что мы с ними не увидимся полгода, а, может, и дольше, если что-то пойдет не так, Юнги с Чонгуком синхронно нахмурились и перестали принимать участие в разговоре. Когда Намджун спросил, в чем дело, Гук-и лишь мотнул головой и улегся мне на колени, а вот Юнги брякнул о своем напряжении. Джин сказал, что об этом можно и промолчать, потому что это и без слов понятно. Юнги сказал, что в стране свобода слова, и он может говорить, что хочет. Короче, слово за слово, и все переругались. Нервы не выдержали. Они ведь тоже не роботы и тоже переживают. — На самом деле, я не планировал с ним ругаться. Оно само как-то. Накопилось. Намджун эти дни ходит загруженный, живет в студии и выгоняет меня, потому что очень занят. Тэхёна одного оставлять не хочу, знаю, что он будет с тобой. Знаю, что будет занят учебой и подработкой, но у него всегда остается время на детские шалости, — улыбнулся Джин и погладил брата по волосам. — Ким Сокджин! Я взрослый и разумный человек! — серьезно возмутился Тэ, но потом подумал и рассмеялся. — Не, это не про меня. — А еще наш Тэхён поругался с Чонгуком и теперь не находит себе места. Джин ехидно улыбнулся, замечая, как брат дернулся и перевел на него пронзительный взгляд. — А я не виноват, что он на мою поддержку огрызается и губы дует! «Я не маленький, чего ты прицепился?» — передразнил Ким младший. — Вы подумайте, какие мы нежные. Птенчик вылез из гнезда. Тьфу! Ни слова ему больше не скажу. — Ну, Тэхён-а. Он просто не хочет, чтобы ты в нем видел только ребенка. — Да кто в нем ребенка видит? В этом лосяре с грудой мышц. — Чимин не про внешнюю оболочку, а про внутреннюю, — пояснил Джин, откладывая ручку и залезая в холодильник. Тэхён на минуту задумался, провел рукой по шее и заговорил уже серьезнее: — Мои вечные шутки и издевки вовсе не означают, что я вижу в нем только ребенка. Понимаете, мы же познакомились, когда у него только молоко матери на губах обсохло. — Ким Тэхён, прекрати все преувеличивать. Вы познакомились, когда ему было шестнадцать, — возмутился Джин, нарезая овощи. — Я для пафоса, отстань. Так вот, когда мы только познакомились, он, действительно, был совсем ребенком. Я к нему с самого начала из-за этого привязался, потому что эта его кроличья улыбка, скромный смех, бегающие огромные глазища. Ну, невозможно было устоять! И он ко мне потянулся, наверное, потому что мы были ближе всех по возрасту. И пока ты в моей жизни не появился, я только с ним и дружил. И, знаешь, очень сложно принять то, что он вырос. Что ему больше не надо помогать, не надо поучать, он не бежит ко мне за советами. Иногда, на мои совсем бредовые фантазии, как, например, завести домашних тараканов, которых мой братец благополучно выкинул, — Тэхён сверкнул глазами в сторону Джина, который безмятежно намывал сковороду, — он крутит пальцем у виска и говорит, чтобы я прекращал заниматься ерундой. И я как бы сам понимаю, что иногда перегибаю. Но все еще надеюсь, что он ко мне присоединится, как делал раньше. — Но вы ведь до сих пор вместе проводите много времени. Он заседает у тебя на подработке. Встречает с работы, когда не занят. Даже фильмы смотрит только у тебя на коленях, — поддержал друга Чимин, ласково поглаживая по руке. — Да, он вырос. Но никуда от тебя не делся и не денется, я думаю. — А вдруг во время тура он обо мне забудет? — встрепенулся Тэхён. — Кто? Чон Чонгук? Ты прошлый тур вспомни. Вы же постоянно чатились и созванивались. Менеджеры у него даже пару раз телефон отбирали, — усмехнулся Джин и вернулся к мясу. — Я скучал! — Он тоже. Вы ж с ним, как шерочка с машерочкой. Куда Тэхён — туда Чонгук, и наоборот. Голубки влюбленные. — Чего это мы влюбленные?! Мы дружим! — Ким младший возмущенно замахал руками, икая от удивления. — Брось, Тэ. Даже я заметил, какими глазами он на тебя смотрит. — Кто? Чонгук? На меня? Он натурал, не смеши меня, Пак Чимин. Чимин скептически поднял бровь, пытаясь поверить в эту чушь. Как можно быть натуралом и практически поедать лучшего друга взглядом? Пак после сотни таких взглядов со счету сбился. Если Чонгук и являлся натуралом, то только если Тэхён втайне был девушкой. А это невозможно, Чимин сам видел. Случайно, честное слово. — Кто такую чушь тебе сказал? — Он и сказал, года два назад. Мы тогда играли в «я никогда не» на поедание сырых креветок, и мне пришлось съесть, потому что этот нахал сказал, что никогда не поцелуется с парнем. Чимин искренне рассмеялся, потому что друг выглядел таким серьезным и обиженным, будто у него, действительно, забрали любимую коллекцию единорогов. — И ты после этого решил, что он натурал? — Конечно. Логично же, что натуралы с парнями не целуются, — пожал плечами Тэхён, будто говорил прописную истину. — Я тогда и решил, что чувства к нему засуну поглубже и забуду о них. — Чего-о-о? Какие чувства? — Такие, — Ким сморщил нос и высунул язык. — Да влюблен он в него с их первой встречи. Я, когда увидел, какими глазами Тэ на Чонгука смотрел, сразу понял, что беды не миновать. Ну, мозг-то тогда явной угрозы не увидел. Долбанутость братца в восемнадцать лет только набирала обороты. А когда ты признался месяц назад, что би, у меня все по полочкам и разложилось. И почему ты игнорировал его два года назад около полугода, и почему не разрешал себя обнимать, и почему играть с ним перестал. — Да, я с чувствами справиться пытался! — Ты-то, может, и справился, а Чонгук — нет. — Не верю! — Тэхён стукнул кулаком по столу, удивленно на него посмотрел и протяжно завыл. — В фильмах это выглядит не так опасно. — Ты присмотрись получше, Тэхёна-а, — посоветовал Чимин, вздыхая и прикладывая лед к руке неуемного друга. — Не хочу! Не буду! Нечего старые раны бередить. — Ну, дело твое, — пожал плечами Сокджин и поставил на стол два подноса с едой. — Тэхён, иди мирись с Гуком. Чимин, ты, пожалуйста, успокой Юнги. А я пойду к Намджуну с Хоби, надеюсь, последний вразумил нашего переживательного лидера. — Чего это я с ним первый должен мириться? Это он обиды необоснованные кидает! — Ким Тэхён, шевели булками. Чимин пнул друга под зад, поднял подносы и аккуратно открыл дверь. Пришлось всю дорогу тыкать друга в бок и кидаться ехидными замечаниями. В конце концов, Тэхён уныло кивнул головой, забрал поднос для Чонгука и поплелся в танцевальную студию, ругая Чимина и его прозорливость. Пак же усмехнулся, постучал уже в родную дверь, и вошел, услышав тихое бурчание. Юнги как всегда сидел перед экранами, клацая мышкой и задумчиво потирая шею. Чимин любил такого Юнги. Он выглядел настоящим, расслабленным, спокойным и уверенным. Он не злился, не фырчал, не ехидничал. Был собой. — Юнги-я, злобным карликам тоже нужно есть. — Джин послал тебя? — усмехнулся парень, разворачивая кресло в сторону младшего. — Нет, блин. Я сам вызвался идти в логово дракона. — Ой, ну, не утрируй. Ты любишь мое логово. — Я люблю твой ковер и твоих кумамонов, — вздернул подбородок Чимин, ставя поднос на тумбочку рядом с диваном. — Кушать подано, не подавись. — Знаешь, ты удивительным образом меня расслабляешь, — склонил голову набок Мин, хватаясь за палочки. – Вот раньше я напрягался, как только видел тебя, а теперь мгновенно чувствую себя отдохнувшим и расслабленным. Ты — мой личный антистресс. Давай, я засуну тебя в чемодан и заберу с собой в тур. Буду доставать на публике и показывать живого педика. — Я тебе не педик, не экспонат в музее и уж тем более не твой антистресс. Я — человек, — фыркнул Пак, но в душе обрадовался, что Юнги в хорошем настроении. — Не педик, говоришь, — задумчиво произнес Мин. — Пак Чимин! В моем рисе твой волос! — внезапно вскрикнул рэпер. — Че-е-го? Быть такого не может. Чимин тут же вскочил с ковра, подходя к Юнги со спины и наклоняясь к тарелке. Волоса там, конечно, никакого не было. — Купился, как ребенок. Мин хихикнул и развернул голову, нагло вторгаясь в чужое личное пространство. Чимин моргнул, пытаясь осознать непозволительную близость, и в эту же секунду губы Юнги коснулись его собственных. Мин Юнги целует его?! Это месть за тот шутливый поцелуй на кухне? Тогда можно ответить или нужно оттолкнуть? И пока Чимин терзался сомнениями, Юнги нежно касался его губ, прикусывал нижнюю и ласково проводил языком по верхней. И Пак сдался, потому что соврал бы, если бы сказал, что это отвратительно. Неожиданно, невероятно, потрясающе? Да! Но не отвратительно. Чимин приоткрыл рот, и Юнги тут же ворвался языком внутрь, сплетая его с чужим, углубляя поцелуй, доводя до точки кипения. Когда Пак, наконец, решил ответить с полной отдачей, Мин оторвался, оставляя между ними тонкую ниточку слюны, которую Чимин тут же разорвал, безбожно краснея. – Знаешь, беру свои слова назад. С твоими поцелуями, действительно, любой переметнется на голубую сторону, – сказал Пак, пытаясь восстановить нагло прерванное дыхание. Юнги сощурил глаза, внимательно изучая лицо напротив, а потом ехидно улыбнулся, вскакивая с места. – Чон Хосок, гони моего нового кумамона, ты проспорил! – раздалось эхом по коридору. Рэпер выбежал из студии так быстро, что Пак еле поспел за ним. – Ты мерзкий и бесчестный человек, Мин Юнги! – кричал Чимин ему вслед. – Отлично целуешься, как-нибудь повторим, – подмигнул рэпер и скрылся в студии Хоби. – Я украду твоего любимого кумамона! – А я – твое сердце, – выглянул Юнги и вновь скрылся, оставляя Пака со своим негодованием. И что делать, когда поцелуй был в шутку, а сердце сходит с ума совсем по-настоящему.