— Я не гей! — Ой, заткнись

      Если бы Чимину кто-нибудь сказал, что он будет грустить над покалеченным Тони Стопом, то он бы уже не удивился. Потому что годы жизни с Тэхёном под боком дают о себе знать — мозги в кучку, а идея таскать в квартиру всякую муть не кажется долбанутой. Долбанутой кажется идея праздновать Новый Год у них с Тэ в маленькой квартирке-студии, когда у парней роскошные хоромы в новом общежитии. — Напомни мне, почему я на это согласился? — спрашивает Чимин, угрюмо разглядывая кусочки поломанного Тони. — Он был мне братом. Юнги рядом ухмыляется и отвешивает мягкий подзатыльник своему парню. — Давай не так сокрушайся, а то во мне ревность просыпается. — К дорожному знаку? — Чимин улыбается, чего Мин и добивался. — К любому предмету, если ты уделяешь ему внимания больше, чем мне, — пожимает плечами рэпер, щелкая мышкой и внимательно смотря в экран ноутбука. Пак мягко целует в висок своего парня, оставляет его работать и спускается в кофейню в их подъезде; на лестничной клетке встречает Тэ с Чонгуком, которые несутся в квартиру, как два взъерошенных воробья, путаясь в куче пакетов. Тэхён кричит что-то об ужине и скрывается за дверью. В кофейне сидят Сокджин и Ким криворукая задница Намджун. — Я знаю, что ты убил Тони, — припечатывает Чимин, нависая над лидером. У того глазки бегают, и он льнет к Джину в надежде на защиту. Сокджин усмехается, шепчет что-то о приятной смерти и уходит из кофейни, приговаривая, что Тэхён спалит квартиру без его наставлений. — Он первый начал, — оправдывается Намджун. — Ага, так и вижу, как дорожный знак приставляет к твоему горлу нож и требует отдать последнюю туалетную бумагу, — с сарказмом отвечает Чимин, присаживаясь напротив и складывая руки в замок. — Посмотрите на него, три года отношений с Юнги, и он уже ерничает, как профи, — усмехается Джун, старательно пытаясь перевести тему. Чимин злится и тему переводить не хочет, но улыбается, как дурак, потому что в феврале им с Мином четыре года стукнет, а он до сих пор не верит иногда и щипает себя за руку. Не сказать, что отношения с Юнги оказались сказочной сказкой, потому что рэпер никуда не дел своего внутреннего злобного карлика, но Чимин все же был счастлив. Тем самым счастьем, о котором хочется кричать на весь мир, чтобы все завидовали. Первый год было сложно, правда. Пак, почувствовав, что его любят, включил эгоиста и бесился с любого не так сказанного слова от Юнги, отчитывал за флирт с фанатами, соблазнял и не давал, и вообще вел себя как последняя зараза. Все диву давались, и лишь Тэхён гаденько улыбался, потому что знал, что Чимин просто мстит за «педика» и издевательства, которые позволял себе Мин в начале их знакомства. Пак, может, милый пирожок и своей улыбкой любого растопит, но та еще мстительная сучка. Юнги же в ответ психовал, кусался, неделями существовал в студии и вообще вел себя так, будто они не знакомы вовсе. Но при этом они не расставались, нет. Ругались, несколько раз даже до драки дело доходило, несерьезной, просто для испуга. На второй год стало полегче. Чимин мстить перестал, стал шелковым и вообще погрузился в учебу. Но кризис случился у Юнги, у которого стихи не писались, музыка была корявая, фанаты бесили, и вообще отвалите все, где мой педик. Парни вешались, пытались эту буйную кучку говнеца унять, но тот буянил, грозился, что уйдет из группы и вообще вел себя так мерзко, как никогда и нигде. Но стоило Чимину вырваться с работы пораньше и прийти к ним посмотреть кино в редкие выходные, как Мин успокаивался, поглаживал чужую голову на своей груди и чуть ли не мурчал от наслаждения. Все диву давались, и лишь Тэхён вновь гаденько улыбался, потому знал, что Юнги просто чувства свои окончательно принял, а как выразить их не знал. На третий год выдохнули все, потому что у Чимина с Юнги наступила та самая комфортная пора, когда ругаются в шутку и любят друг друга до мурашек. У Мина идеи из головы фонтаном били, Намджун нарадоваться не мог и ходил за ним хвостиком, чтобы каждое слово записывать и потом с Хосоком все это в песни превращать. Чимин с Тэхёном переехали из общаги в свою маленькую квартирку и ругались уже только между собой, потому что кресло не под тем углом стоит, и давай его вообще перевернем кверху ногами, а плита раздражает своим треском, давай готовить на костре. Идеи, конечно, принадлежали Тэ, поэтому Пак сильно не удивлялся, но на всякий случай отношения выяснял, чисто для профилактики. В итоге, квартиру обустроили с помощью Ким Сокджина, который все сделал по своему вкусу, и младшим просто выбора не оставил. Они особо и не сопротивлялись, потому что красиво и уютно, а главное, что Тони Стоп занял почетное место рядом с диваном и перестал прятаться в ванной. Тони Стоп, который сейчас лежал на полу в гостиной, поломанный и грустный. — Хорошая попытка, Ким Намджун, утащить меня в бездну воспоминаний, но живым ты отсюда не выйдешь, — дергается Чимин, хватая лидера за футболку в тот самый момент, когда тот вскакивает со стула и собирается слинять. — Ну, я случайно! Мы с Юнги пытались придумать бит, и я неудачно махнул рукой, — сознается Джун. — Так махнул, что его в буквальном смысле в щепки разнесло? — недоверчиво щурится Пак, все еще крепко сжимая чужую футболку. — Ладно, я еще несколько раз по нему прошелся. Случайно, честно! — Прошелся, значит, — Чимин все еще щурится. — Хорошо, еще поскользнулся и упал на него же, — Намджун наигранно всхлипывает. — Ты невыносимая кривозадница, хён. Он был нашим другом, нашей восьмой лапой. — Я думал, что наша восьмая лапа — Бона. — Бона — наша трезвая голова. Она единственная, кто всегда здраво рассуждает и дает верные советы. А вот Тони был восьмой лапой. Тебе повезло, что Тэ слишком поглощен ужином и не заметил его, иначе он бы уже жестоко убивал тебя. В эту же секунду двери кафе картинно распахиваются, и на пороге стоит все еще взъерошенный Тэхён, который обнимает шест от Тони. — О, королева драмы. Ну, я пошел. Удачи тебе, друг, — усмехается Чимин и проскальзывает мимо Тэ, шепча на ухо: — отомсти за нашего брата. Дальше слышатся только крики за спиной, и будь они в американском триллере, обязательно бы раздался выстрел и взрыв, на который Пак естественно бы не обернулся. Он возвращается в квартиру, в которой дым коромыслом, бегающий туда-сюда Чонгук, матерящийся Сокджин и сгоревшие овощи. — Помощь нужна? — усмехается Чимин, раскрывая окна и впуская морозный свежий воздух. — Ага, можешь убить Тэхёна? А то братоубийство вроде как грехом считается, — пыхтит Джин, старательно отскребая остатки овощей от сковородки. — А просто убийство грехом не считается? — возникает Чонгук, но получает подзатыльник и чинно присаживается на диванчик. — Чимин-и душка, ему все простительно. Пак улыбается и нарезает свежие овощи, но спохватывается и водит взглядом по квартире. — А где Юнги? — Схватил останки Тони и ушел с ними куда-то. Что-то шипел о драмах, — пожал плечами Чонгук, который уже оказался возле окна. — О, мой парень, кажется, собирается закопать в сугробе твоего, Джин-хён. Сокджин медленно кладет сковородку, бережно протирает ее полотенцем, а потом срывается из квартиры, хватая младшенького за шкирку. Чимин откровенно заливается хохотом, потому что друзья у него — шайка полоумных. И попробуй скажи, что тут все уже взрослые и разумные люди. Ага, конечно, тридцать раз. Пак заливает овощи бульоном и переводит задумчивый взгляд на диван. И куда Юнги потащился? Он же лишний раз носа не сует, когда на улице ниже нуля. Чимин собирает остатки щепок от Тони, и сердце предательски ноет, потому что, как бы смешно ни звучало, но он был частью их банды. Он был свидетелем их с Юнги первого признания и начала их отношений, был свидетелем первой их глобальной ссоры, когда они не разговаривали несколько недель, потому что «ты, Юнги, свинья невнимательная и забыл про наши полгода вместе». Еще Тони носил дурацкие шапки, которые ему притаскивал Мин с разных фанмитингов. И плевать, что шапки не налезали, зато Чимин знал, что Юнги не все равно на их невольного свидетеля. Мин как-то даже признался, что левым чувством к Стопу проникся, мол, он всегда с нами, молчит и не раздражает, получше Тэхёна точно будет. Пак тогда заливался слезами от смеха, потому что Тэхён тоже считал, что Тони получше Юнги будет и вообще «Чимин-и, встречайся со Стопом, он и то эмоциональнее твоего морозильника». И просто Пак с Мином негласно считали его символом их любви. Да, звучит параноидально, но чему удивляться, если дружите с Ким Тэхёном и попадаете под его влияние 24/7. Где-то в одиннадцать стол был накрыт, Хосок с Боной были усажены за стол и отчитаны за то, что не помогли с готовкой. Намджун держался подальше от Тэ, который норовил всадить ему вилку в глаз, и которого удерживал только Чонгук, заботливо что-то нашептывающий ему на ухо. Сокджин носился от холодильника к плите, пытаясь придумать еще какие-то закуски, а Чимин нервно крутил в руках телефон, потому что Юнги не отвечал и вообще какого черта. — Может, он от тебя сбежал? Решил, что все-таки натурал, — хохотнул Хосок, получая подзатыльник от Боны. — Ты рот закрой и жуй смирно, не обижай мне ребенка. Бона любила всех, и все любили ее, но она обладала маниакальной страстью заботиться о Чимине, в котором видела своего младшего брата. Пак благодарно улыбнулся, вздрагивая от вибрации в руках. От кого: Любимый карлик Выйди, пожалуйста, на улицу и побыстрее, а то мне чертовски неловко. Чимин удивленно моргает, но послушно хватает шарф с курткой и выскакивает из квартиры, предупреждая Джина, что скоро вернется. Тот кричит что-то вслед о неразумной молодежи, но Пак уже не слушает. Он выбегает на улицу и замирает. Замирает, смотрит на Юнги, который заботливо прижимает к себе Тони Стопа, склеенного и вновь поставленного на шест, и заливается смехом. — Вот так, да? Я несусь через весь город с поломанным дорожным знаком, даже забываю надеть куртку, лишь бы успеть к моему знакомому с золотыми руками, а ты ржешь, как припадочный, прямо мне в лицо, — дуется Мин, прижимая к себе Тони покрепче. — Пошли, брат, нас тут не любят. — Серьезно? — Чимин перестает смеяться и подходит ближе, заботливо обматывая шарф вокруг шеи своего парня. — Ты совсем дурак? Мог и простудиться. — Зато ты улыбаешься, а не печально разглядываешь останки этого парня, — Юнги указывает головой на знак. — Он — наша негласная клятва в любви? — усмехается Чимин, мягко целуя холодную чужую щеку. — Ага, и никакая кривозадница Намджун ее не сломает, — улыбается Юнги и дарит сладкий, морозный поцелуй. Чимин так счастлив, что ему хочется кричать об этом на весь мир. И он кричит, пусть не на весь мир, но на весь район точно. Потому что его любит самый лучший парень злобный карлик на свете.