У тебя сильные крылья

Он бы хотел, чтобы это было просто. Но оно не было. Игорь мог затолкать в самую глубь тоску и боль, горькое желание гладить костяшками пальцев нежные скулы, зацеловывать шрамы, обнимать, скрывая от всего мира, и у него получалось. Получалось улыбаться непринужденно, заботиться, как раньше: гнать вовремя спать, кормить мясом, покупать белые шоколадки в супермаркете. Ему было почти не сложно. Сложно было давить в себе темную, жгучую злость. Она поднималась из самых глубин, захлестывая, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Знакомая уже злость, будоражащая, раскрашивающая мир вокруг красками. Заставляющая людей обходить его стороной. Темное внутри не понимало, почему должно терпеть рядом с Лелем чужих людей. Почему Игорь спокойно смотрит, как Юлиан тянет руки и треплет рыжую макушку — движение, которое сам Игорь не мог себе позволить. Уж точно не сейчас, когда Лель смотрел на него выжидающе и насторожено, словно они опять вернулись в начало лета. И Игорь готов был выть от отчаянья… и ревности. Лель чувствовал, что что-то не так. Не мог не чувствовать. Но и знать наверняка тоже не мог. Игорь отлично умел притворяться. Катя написала ему первой. Игорь никогда не стал бы, да и не ответил бы, но этот день был особенно долгим. Очередная репетиция, на которые Игорь зарекался ходить каждый раз и каждый раз срывался, – и снова чужие люди тискали его Леля, и Лель улыбался искренне и довольно, и у Игоря все скручивало внутри. Зачем ему все это? Ради чего? У Леля все хорошо. У него все будет отлично, даже если Игорь уйдет. У него останется его музыка, его группа, Чаки. Призрак его бывшего, который теперь мерещился Игорю в каждом предмете их квартиры. «Давай поговорим». «Пожалуйста». «Гоша, давай увидимся». «Пригласи меня туда, где мне бы понравилось». «Есть одно место». Игорь натянул парадно-выходные шмотки, опрокинул в себя несколько бокалов виски, бросил: «Я с друзьями увидеться», – и окунулся в душную, липкую ночь. Катя стояла недалеко от клуба: высокие каблуки, пышная грива волос, короткое платье. Тяжелый, сладкий аромат духов. — Привет. Игорь кивнул. Осторожно притянул к себе девушку и коснулся губами щеки. Зачемзачемзачем он пришел, он же знал, что не стоит, вон как светятся ее глаза, какой же он урод. — Я думал, мне нравятся более тихие места, — сказал он, с сомнением оглядывая неоновую вывеску клуба. Вообще-то выглядело совсем непрезентабельно, скорее подозрительно. — Тебе иногда нужно было выпустить пар, — Катя полезла в маленькую блестящую сумочку и достала оттуда две карточки. Протянула одну Игорю. Водительские права с его фото. — У меня остались твои. — Почему раньше не отдала? — снова темное шевельнулось под ребрами, и Игорь вскинул на девушку блестящий взгляд. Катя горько хмыкнула. — Подыгрывала твоей маме, — сказала она, чуть вскидывая подбородок. Не было больше у нее на лице неуверенности. — Как видишь, не вышло. Тех, с кем он ей изменял, он по таким же местам ловил? А потом ходил туда же с ней? Ублюдок ты, Гоша, что сказать. — Ну, пойдем, — он приобнял ее за талию и повел к входу. Конечно, ни о каком «поговорить» речи быть не могло. Музыка оглушала, наваливалась со всех сторон так, что ребра дрожали, свет слепил глаза, выкрашивал все вокруг кислотным неоном, танцующая толпа захлестывала бешеной энергетикой. Игорь еще на входе срисовал двух угашенных явно не алкоголем девчонок, хмыкнул. Гоша, мамин пай-мальчик. — Что тебе взять? — «Куба либре». Они пробрались сквозь танцующую толпу к барной стойке, Игорь сделал заказ. Виски уже бродило в его крови, подогревало кровь и желудок, тело отзывалось на эту музыку, на огни, на энергетику зала и льнущее к нему женское тело. Напряжение отпускало. Злость не уходила, нет, трансформировалось в темное жгучее желание, и Игорь прижимал к себе Катю, пока она потягивала коктейль через трубочку, а потом утащил ее на танцпол. Здесь было жарко, пахло потом, выпивкой и сотней ароматов туалетной воды, все это выбивало разум не хуже алкоголя. Энергия собиралась в его теле, бежала по венам, концентрировалась в животе, опьяняла. К туалетным кабинкам он тащил Катю почти осознанно. — Какая цаца у тебя. Дурман исчез. Холодная веселая ярость затопила каждую клеточку тела, и Игорь ухмыльнулся. — Моя. Парень был не то чтобы крупный, но угашенный и потому опасный. И Игоря как никогда бодрила эта опасность. — Хуй еще не дорос такую телочку трахать. — А, так тебе мой хуй приглянулся. Сразу бы сказал, что ищешь кого-то, кто тебя трахнет. Тело среагировало первым. Катя завизжала, но даже в оплеванном коридоре музыка заглушала все. Тело помнило, как двигаться. Веселая ярость огнем бежала по венам, скручиваясь в груди восторгом. Он увернулся от очередного замаха, вынырнул из-под руки, ударил резко и сильно снизу в челюсть. Скорее кожей почувствовал лязг зубов, чем услышал. Отскочить не успел — парень взревел, толкнул в грудь. Игорь спиной влетел в стену, почти увернулся — удар обжег скулу. Ударил снова, со всей силы, со всей звериной злости, и снова. Кажется, парень упал. — Гоша! Катя стояла, прижав сумочку к груди, смотрела расширившимися глазами. В них страх и… возбуждение. Игорь пнул тело в последний раз, схватил девушку и все-таки втащил в туалет. Катя не сопротивлялась, когда он целовал грубо, почти кусал, задирал платье, тянул вниз ажурные стринги. И было почти хорошо, почти правильно, и он почти не думал о том, что в кулаке сжимает черные волосы. Не рыжие. Не рыжие.

***

— Все нормально, — Катя присела и осторожно коснулась его руки. — Это не нормально, Катя, — сказал Игорь, запуская пальцы себе в волосы. Он вытащил Катю из клуба сразу, как спали возбуждение и адреналин. Потащил дальше, по улице, закутал в свою рубашку. Лето было жарким, но поздно ночью бывало прохладно. — Я была не против. — Вот именно, Катя. Что ты делаешь? — он вскинул на нее взгляд. — Ты должна была ударить меня и никогда больше со мной не общаться. Еще тогда, когда знала про все эти измены. И сейчас. — Я люблю тебя. — Это не любовь. Посмотри, что она с тобой делает, разве любовь такая? — он оглядел темные пятна на ее шее. — Ты красивая, Катя, ты очень красивая. Ты умная. Почему ты настолько себя не ценишь? — Раньше тебя это не смущало, — зло фыркнула девушка и плюхнулась рядом с ним на асфальт. Порылась в сумочке, доставая сигареты. — Курить будешь? — Не хочу. — А чего ты хочешь, Белов? Чего? Он этого хотел бы с Лелем? Злого секса в кабинке клуба? Вжиматься грубо и резко в этого тонкого фея, оставлять свои метки на белой коже. Этого? И этого тоже. — То, чего я не могу получить. — Вот и я, — Катя затянулась. Выдохнула горький дым. — Хуево. — Ты понятия не имеешь, что такое хуево, Белов, — она хмыкнула. — Что такое, когда действительно безответно. Когда без шансов. Когда по твоему сердцу проходятся грязными башмаками. — Прости. — Закажи мне такси. Игорь кивнул. Достал смартфон из кармана, зашел в приложение. — Я в Питер буду поступать. — Нахуя? — Подальше от тебя. От предков. Зебало все, начну с начала. Ты вот начал, вроде неплохо получается. — Да уж. У меня нет шансов, да? — Мне правда жаль. — Забей. — Катя потушила сигарету об асфальт и бросила окурок рядом с собой. — Мы квиты. — Квиты? — О да, — рядом остановилась желтая машина такси. — Помоги встать. Игорь поднялся, протянул Кате руку. Та стянула с плеч его рубашку, отдала. — Может быть, ты вспомнишь, — она крепко прижалась губами к его губам, отстранилась, улыбнулась зло. — Но лучше бы нет. — Все-таки ты стерва. — Прощай, Белов, — она махнула ему рукой и села в такси. Чего ты хочешь? Домой.