У тебя сильные крылья

Лель встретил его на пороге. Переминался с ноги на ногу, нахмурился, разглядев разбитое лицо, шагнул вперед. Игорь выставил перед собой руку и неловко улыбнулся. — Почему не спишь? Лель замер, растерянность мелькнула в его огромных глазищах, а потом он решительно схватил его за руку и подтащил в комнату, на свет. — Нормально все. Просто синяк, ну чего ты. Лель усадил Игоря на диван, осторожно взял за подбородок и принялся внимательно осматривать лицо. Выглядел он рассерженным и тревожным одновременно, и у Игоря снова потянуло под ребрами. Злость шла Лелю, его хотелось тискать и целовать, наверняка отбивающегося, фырчащего, взъерошенного. Лель опустил лицо, взял его руки в свои, разглядывая сбитые в кровь костяшки пальцев. — Мне бы в душ… От меня разит. Лель рассерженно фыркнул, выпрямился, скрестил руки на груди. И Игорь не удержался, потянулся, обнял за талию, ткнулся лицом в живот. — Ты прав, — сказал тихо, грустно сказал. — Что отшил меня. Лель напрягся. — Нет, правда. Я думал, что… что смогу быть лучше него. Что смогу позаботиться, уберечь. Что докажу… Но тебе не нужен такой псих, как я. И тут Лель вздрогнул. Тонкие пальцы коснулись затылка, зарылись в отросшие волосы, погладили. Игорь едва не заскулил под этой нехитрой лаской. — Но все равно разреши мне, пожалуйста. Я ничего от тебя не прошу, но я хочу быть лучше, чем я есть. Я смогу… если рядом с тобой. Лель всхлипнул. — Эй, — Игорь испуганно дернулся, но Лель неожиданно крепко удержал его, продолжая прижимать к своему животу. Он больше не издал ни звука, но Игорь чувствовал, каждой клеточкой тела чувствовал его слезы. — Прости, — испуганно шептал он, гладил пальцами по пояснице, — я зря напомнил, да? Я дурак. Прости. Лель продолжал гладить его по волосам. Игорь не знал, сколько времени прошло. Мгновение, растянувшееся вечностью? Самое прекрасное — потому что Лель был здесь, в его руках, самое ужасное, потому что Лель плакал, а Игорь ничего не мог сделать — мгновение. А потом Лель отстранился. — Чаю? — спросил Игорь, разнимая объятья. Лель кивнул, стараясь не смотреть Игорю в лицо, и пошел на кухню. Когда Игорь вышел из душа — как проклятый стирал мочалкой кожу, стараясь соскоблить с себя запах женских духов и алкоголя, скула болела, налилась уже темным синяком, щипало стесанную кожу на костяшках — он чувствовал себя человеком. Две кружки чая стояли на табуретке возле дивана. Лель сидел, завернувшись в плед так, что лица не видно, и отщелкивал что-то в телефоне. Смартфон Игоря замигал входящим сообщением. «Он не был лучше тебя». — Тогда почему? «Потому что дело не в том, кто лучше». Конечно, нет. — Я понимаю. Он сел на край дивана, передал одну кружку Лелю, вторую взял сам. Посмотрел на Леля. А тот внезапно залился краской и отвел глаза. Внутри Игоря встрепенулось. Что-то изменилось? Что? Что он сказал? — У меня есть шанс? — осторожно спросил Игорь. Лель отрицательно мотнул головой, но взгляд не поднял. Не было больше это «нет» тем самым «нет». Что-то изменилось. Он сделал глоток. Вкусный чай, ягодный какой-то, вроде, Игорь такой не покупал. — Научи меня языку жестов. Лель все-таки вскинул взгляд, посмотрел возмущенно, отбил: «Я не глухой». — Я знаю, — Игорь мягко улыбнулся. — Это я глухой.

***

Да, что-то сломалось после того разговора — Игорь что-то сказал, а Лель что-то услышал и теперь иногда смотрел как-то странно, протяжно и ожидающе, с надеждой и страхом одновременно. Знать бы причину. Игорь не давил. Не говорил ничего смущающего, не распускал руки, ничего не ждал. Учил язык жестов по видео на «Ютубе», потом отчаянно путался в пальцах, когда пытался показать Лелю, чему научился. Лель улыбался и ясно сверкал глазами, выглядел смущенным и счастливым, и Игорь от этого тоже становился немного счастливее. Игорь перестал ездить с Лелем на репетиции. Не нужно было это, незачем мучить ни себя, ни его. Игорь стал больше работать, начал бегать в парке, выпуская пар. Купил себе отличные беговые кроссы и теперь наворачивал круги каждый раз, когда внутри начинала подниматься ярость. Он так и не рассказал маме, что живет не с Чаки, хотя отношения у них наладились. Мама словно потеплела к нему после той поездки, а Игорю было тошно. Не хотелось ему оправдывать чьи-то там ожидания. Ему бы оправдать свои. Бегал Игорь под аудиокниги. Никогда особо не трогал фантастику, а тут наткнулся на неплохую начитку «Ложной слепоты» — и понеслось. Валяться с книгой его не прикалывало, ему больше нравилось разглядывать картинки, чем буквы, а вот слушать оказалось самое то. Иногда поинтереснее сериалов. Хотя кое-что с Лялиной полки он почитывал. Томик стихов Есенина, например. Было что-то в этом «Я в цилиндре стою. Никого со мной нет. Я один… И разбитое зеркало…». Игорь раза четыре перечитал. Это Есенин неожиданно потащил за собой Горшенева и «Кукрыниксов», которые уже распались, и Игорь принялся лихорадочно слушать все, что теперь подбрасывали ему сервисы а-ля «на основе того, что вы слушали». Было интересно. Почему-то все стало интересно: и книги, и музыка, и Чаки, присылающая в личку всякую дичь, и дурацкие фото Геры в «Инсте». И мысли о будущем. И злость отступала. Недалеко и ненадолго. Но отступала. Как Игорь понял, предложение выступить прилетело Чаки неожиданно. На разогреве должна была сыграть другая группа, но там что-то не сложилось, и теперь Чаки носилась как ужаленная по их квартире. Саня сидела на тахте и флегматично листала какой-то сборник стихов, взятый с Лелиной книжной полки. — Мы же не репетировали совсем, мы же совсем не репетировали, — нервничала Чаки, наяривая из тарелки Игоревы макароны с сыром. — Лель уже два месяца к вам как на работу, что значит «не репетировали»? Вы хорошо играете, — сказал Игорь, с тоской глядя на свою еду. Чаки вырвала тарелку прямо из рук, заявив что-то вроде «Я, когда нервничаю, так хочу есть», и Игорь посчитал, что лучше не спорить. — Да что ты понимаешь, — фыркнула девушка, вляпываясь волосами в сыр. — Мы уже год как играем вместе, — бросила Саня в образовавшуюся паузу. Чаки тяжело вздохнула, сунула в рот полную ложку и принялась тщательно жевать. Из ванной доносился звук льющейся воды. Лель принимал свои ритуальные ванны и еще не знал о предстоящем событии. — И правда, — сказала Чаки, вроде успокоившись. — Нам и надо-то спеть три-четыре песни. Что мы не справимся? Паника, вспыхнувшая за секунды, так же быстро погасла. — Вкусные макарошки. — Спасибо. — Поедешь с нами на выступление? — Нет. Нет. — Не нравится, как мы играем? — в голосе Чаки послышалась то ли шутливая, то ли реальная угроза. — Мне нравится более агрессивная музыка. — Мужлан, — Чаки вернула ему полупустую тарелку, буквально ткнув ее ему в грудь. Саня громко зевнула и сказала: — Привет, Ляль. Чаки обернулась к вышедшему из ванной другу. Лель стоял перед ними босой, в мягких спортивных штанах и широкой футболке, с мокрыми прилипшими к шее волосами и растерянно разглядывал гостей. У Игоря жарко скрутило внизу живота. — Ляля, а мы выступаем сегодня. Ты рад? Острая паника накрыла тонкие черты лица, потемневший взгляд метнулся по комнате и вдруг наткнулся на Игоря. И застыл. Игорь едва не рассмеялся горько и обреченно. — О, — напустил в голос энтузиазма. — Наконец-то посмотрю, как вы смотритесь на сцене. Чаки демонстративно закатила глаза, за спиной фыркнула Саня, безуспешно попытавшись замаскировать это под кашель. Посмешище ты, Игорь. Но ты знал, на что шел. Лель улыбнулся. — Так, значит, сейчас мы едем репетировать, — тут же развела деятельность Чаки, — потом в клуб, быстро-быстро, Лялечка, наводи марафет. Игорек, ты на репетицию тоже с нами или сразу в клуб поедешь? Лель продолжал смотреть на него. — Приеду в клуб. — Ты вообще это куда такой секасный? — Чаки беспардонно одернула его майку. — Развращаешь мне Лялечку? И Лель правда смотрел. Смотрел. Скользил глазами по обнаженным рукам, ключицам, шее. У Игоря дыхание перехватило, забурлило в крови, подняло голову то темное: ну же, он же хочет, он же сам готов, бери-бери-бери. Игорь тяжело сглотнул, глядя, как Лель неровным движением убирает прядь волос за ухо — кончик уха ярко алел. Бери-бери-бери. Ломай. — Бегать, — Игорь схватил плеер с комода, принялся быстро раскручивать наушники. — Встретимся в клубе. Проходя мимо Леля, не удержался, потрепал по макушке, почувствовал влажные пряди, на секунду какую-то представил, как тянет за эти пряди и… Лель потянулся вслед за его рукой, осознал, залился краской и как-то очень быстро оказался около Чаки. Чаки улыбалась. Дыши, дыши глубже. Движения резче. Запоминай лучше, куда пробить легче. Игорь не готов был сейчас слушать книги, нашел нужный плейлист, сорвался с места по раскаленному асфальту. Привычно подхватила музыка. Как часто кидает на стены, закручивает тело. Вокруг собираются тени, и ничего не сделать. Как мало тебе стало нужно, и на душе скользко. И только ты знаешь, как с этим жить. И вместе с ней его подхватывала веселая злая ярость. Больше не сдамся, я выхожу из темноты. Я не сдамся, мой разрывается мир. Бери-бери-бери.