Маскарад

Густая, как дёготь, тьма давила, окутав собой тело и разум юноши. Он чувствовал, как она переливается, течёт, заползает через уши, глаза и рот, стремясь добраться до мозга, заставляя голову болезненно пульсировать изнутри. Унай пытался проснуться, но каждый раз натыкался на невидимую стену, вынуждающую вновь и вновь погружаться в тьму с головой. Спустя какое-то время юноша ощутил рядом с собой движение и испугано дёрнулся, но вмиг ему на лоб положили холодную руку. — Папа… — очень тихо прохрипел Унай на родном языке, чувствуя, как по горлу изнутри будто проводят ржавым и тупым ножом. Парень всё ещё не мог открыть глаз, хотя уже слышал посторонние шумы, включающие в себя чьи-то тихие переговоры, цокот лошадиных подков и скрип колёс повозки. — Тише-тише, — через некоторое время прошептали ему совсем рядом на том же языке, гладя по спутанным чёрным кудрям. — Всё хорошо. Бреннан медленно и осторожно коснулся смоченной тряпкой маски, стирая грязь и сажу. Он уже успел лично попробовать снять её с лица юноши и с восторженным вздохом оставить эту затею, ибо та никак не поддавалась. Это открытие было настолько необычным и будоражащим, что пожилой профессор не мог нарадоваться. Он еле-еле вырвал паренька из пекла самого ада, вынудив варваров, спаливших всю деревню, подчиняться ему на основе самого железного аргумента: «Я гость господина. Моё слово — второй закон». Нужно было на этом моменте видеть лицо предводителя всадников, которого и рыцарем назвать язык бы не повернулся. Бреннан знавал таких вояк и одно мог про них сказать: «Бандиты и убийцы». Пожилого профессора чуть было силой не вытянули из горящей деревни, но он настоял на своём и не дал погибнуть «бесовскому отродью», коим оказался обычный паренёк с совершенно необычной маской. «Вы можете взять этого Дьявола с собой, — говорил «Его Благородие», зло глядя на старика и его ношу. — Но он, как и все погоревшие здесь люди, принадлежат Его Светлости.» «Конечно-конечно! — думалось уже Бреннану в повозке, где он нежно уместил мальчишку головой на своих коленях, накрыв его тело меховой накидкой. — Только вряд ли Керс сможет отказать пожилому профессору в маленькой услуге.» Бета возился с юношей, как с собственным ребёнком: гладил его всклоченные волосы с обвитой на один локон голубой лентой, самый кончик которой слегка обуглился, что-то шептал успокаивающее, перевязывал травмированные пальцы, одновременно дуя на них, боясь разбудить парня. Да он и не мог иначе, ведь маленькому омеге больше никто бы не помог. Всадники роптали на профессора. Слышались предположения, что старик-дьявол, а мальчишка — его ребенок. «Ересь. Какая же это ересь…» — Бренанн качал головой и очень надеялся, что герцог не окажется таким же невежей. Из долгих раздумий бету вывел еле живой голосок мальчишки, зовущего своего папу не иначе, как на языке Кратангора, находящегося от Нагдалина и Эонвина вцелом на несколько сотен миль к югу. Это открытие настолько удивило профессора, что он, опешив, не сразу поспешил успокоить юношу. «Как он здесь оказался? — резонно подумал Бреннан. — Причём, видимо, это его родной язык, раз в бреду он говорит именно на нём?» Профессор не мог отлипнуть от своей замечательной находки ни на секунду, и даже когда его оповестили, что они въехали в город и направляются к замку, бета не отвлёкся от паренька, хотя желание взглянуть на неизвестное место было огромным. Старик долго перебирал его чёрные кудрявые волосы — такую редкость для здешних мест, и думал о вечном. Почти у самого замка юноша начал приходить в себя. Он несколько раз дёрнулся, а потом повернул голову, будто устремив на профессора глаза. Бреннан смотрел на чёрные точечки и, серьёзно обдумывая, видит тот его или нет, потянулся к ним пальцами. Реакция на заставила себя долго ждать — парень дёрнулся прежде, чем профессор хоть мимолётно коснулся маски. Значит ли это, что он видел его? Или просто почувствовал? У беты в голове было тысяча предположений, которых он неприменно хотел обсудить со своей находкой, но двери повозки открылись прежде, чем профессор успел открыть рот. — Господин Бреннан Фрезит? — предельно вежливо раздалось неподалёку, и бета повернул голову к говорившему. Перед ним стоял невысокий и худой молодой бета с на удивление чистыми русыми волосами и одеждой вцелом. Равнодушные голубые глаза смотрели будто сквозь собеседников. Бета был довольно красив, и Бренанн, если бы не знал, то подумал бы, что перед ним омега. — Мы ждали вас. — Паренёк в маске оживился и тоже поднял голову на незнакомца, встречая его равнодушный взгляд. — А вас — нет. Унай сжался и сдержался, чтобы не застонать в голос. Его руки безумно болели и доставляли ни с чем несравнимое неудобство. Юноша даже не мог самостоятельно встать, не опираясь на повреждённые конечности. К счастью, рядом сидел пожилой бета, начавший разговаривать с недружелюбным человеком и попутно помогающий Унаю подняться. Ноги, как и руки, не слушались, хотя те не были травмированы, и когда парня осторожно опустили на землю, он чуть было не закричал от боли, но вовремя прикусил до крови нижнюю губу, опершись об повозку плечом, буквально кожей ощущая на себе множество посторонних взглядов. Унаю не хотелось показывать, как ему плохо, поэтому он молчал и держался до последнего. В голове было пусто, но когда он поднял глаза на голубоглазого, то вспомнил. Особенно ярко были те воспоминания, где его привязывали и поджигали. Юноша невольно оглянулся и вздрогнул, узнав в толпе тех, кто всё это учинил. — Так вышло, что мне уже доложили о вашем компаньоне, профессор. Скажите, вы уверены, — последнее слово молодой бета слишком выразительно произнёс, и Бреннан сдержался, чтобы не скривиться, — что не хотите придать его огню, пока не слишком поздно? Не сочтите меня особо верующим, но даже я знаю, что не поддающаяся никакой физической силе маска не соплями прилеплена, прошу прощения за выражение. Бреннан и сам это знал и именно поэтому не позволит кому-либо забрать мальчишку. Украдкой взглянув на последнего, пожилой бета лишний раз огорчился, что не может даже примерно понять, что чувствует и как реагирует на каждое слово юноша. — Я, уважаемый… а… Прошу прощения? — Это меня следует прощать за бестактность, профессор. Я Аттиас Пленей, сын Корнелия Пленея, а также главный камергер и глашатай Его Светлости Керса Алкина Кривия. К вашим услугам, — поклонился бета. — Уважаемый Аттиас, — на этих словах глаза главного камергера опасно сверкнули, и никто, кроме Уная, про которого все откровенно давно забыли, этого не заметил, — пусть вам будет известно, что я ещё и учёный. И для меня нет ничего блаженнее на свете, чем приподнимать завесу тайн этого мира. Этот мальчик должен быть досконально изучен с ног до головы, говорю я вам! — Как будет угодно, — услужливо поклонился бета. — Но спешу вам напомнить, что этот ребёнок принадлежит моему властителю, и только он может им распоряжаться. Вы взяли его на короткое пользование, но не расстраивайтесь раньше времени. Думаю, мы сможем вам поднять настроение. Лично меня наставили служить и угождать вам, и я сделаю всё, что есть в моих силах, чтобы вы чувствовали себя, как дома. — Глаза беты вновь блеснули, но уже каким-то азартом, неведомым огоньком, заставившего гостя сглотнуть, а Уная — удивлённо приподнять брови под маской. — Сердечно благодарю… Но не хочу быть обузой для вас, — покраснел пожилой Бренанн, отводя взгляд. Он даже мысленно дал себе оплеуху. Как он, уже старик, смел подумать, что этот молодой и красивый юноша имел в виду что-то иное под стандартными словами любого слуги? — Ну что вы, профессор, — невидимо улыбнулся Аттиас. — Для меня честь прислуживать вам. А теперь прошу пройти за мной, я покажу ваши покои и прикажу служкам позаботиться о вас. Вы, наверное, жутко устали с дороги? — Получив одобрительный ответ, бета быстро продолжил:  — Не сомневаюсь в этом, поэтому перед встречей с Его Светлостью, вам следует хорошенько отдохнуть. Бреннан, кивнув, обернулся к юноше в маске и протянул тому руку, пытаясь выглядеть как можно дружелюбнее, но даже не видя лица того, он ощущал его страх и непонимание. Профессор не знал, как успокоить паренька, ведь тот пережил большой шок и теперь, скорее всего, не скоро заговорит. — Не бойся, пойдём, я тебя не обижу, — ласково говорил пожилой бета, но своими речами не добился не единого отклика. Тогда он подошёл ближе, всё так же протягивая руку, и тогда юноша попятился назад. Где-то позади профессора раздался терпеливое покашливание, после которого он оставил свои попытки и повернулся к Аттиасу, который всё так же равнодушно наблюдал со стороны. — Господин Фрезит, не думаю, что в ближайшее время мы услышим от этого мальчика хотя бы звук. Предлагаю оставить ваши попытки и пройти за мной. — Это всё из-за ваших варварских методов, — пробурчал старик, но глашатай и Унай его услышали. — Неужели сжигать всю деревню с живыми людьми — это гуманно? Унай почувствовал, как подкосились ноги, и только повозка, о которую он упирался, спасла его от падения. В голове вновь пронеслись кровавые картинки с яркими языками пламени, пожирающими всё и вся на своём пути. Голоса, крики и мольбы до сих пор звенели в ушах, и чтобы хоть как-то их заглушить, Унай дотронулся перевязанными обоженными пальцами до головы, чувствуя страшную боль. Он медленно сполз спиной к колесу повозки, сев на корточки и закрыв лицо, скрытое под маской, руками. Юноша услышал, как к нему подошёл пожилой бета, чтобы помочь, но его резко остановился камергер. — Профессор, прошу вас, оставьте его. А насчёт методов нашей армии не беспокойтесь. Капитан Молон знает свои обязанности. Он бы не позволил убить ни в чём неповинных людей, — на этих словах Унай медленно поднял голову, чтобы взглянуть Аттиасу прямо в глаза. Последний, заметив это, смотрел всё так же равнодушно и безэмоционально, но продолжил с большим рвением, будто своими речами медленно сдавливал сапогом пальцы несчастного, висящего над пропастью. — Просто вы ещё не сталкивались со всеми невзгодами севера. Дикая земля — самая краткая и точная характеристика. Но и в ней есть и своё очарование. Вот увидите, профессор, на вашем пути столько уродов встретится, что вы успевать не будете их всех в замок за собой тягать. А теперь прошу в Дар-Дароот, величайшую крепость во всём севере. И Дар-Дароот действительно ей была. Огромная, больше тех, которых за свою жизнь повидал Бреннан; укреплённая со всех возможных сторон, имеющая прочный широкий мост над ровом с огромными широкими кольями, примерно величиной в два метра длинной. Она была ограждена от небольшого городка дополнительной каменной стеной. Так как Дар-Дароот стояла на возвышенности и имела по своему периметру четыре башни, то врагов было видно с дальнего расстояния. Крепость частенько называли замком из-за того, что ещё четыре поколения назад местные правители переделали огромное военное строение, отстроив новые помещения и соединив их друг с другом, и именно поэтому в Дар-Дарооте было так много потайных ходов. Бреннан ежесекундно восхищался огромной крепостью и постоянно что-то спрашивал у услужливо отвечающего камергера. Последнего, казалось, вообще ничего в этой жизни не волновало — шёл себе спокойно и лениво осматривал замок изнутри, флегматично поглядывая на слуг. И только Унай еле передвигал ногами, боясь отстать от пары, ведь позади шли недружелюбно настроенные всадники. Когда они вошли в большой зал приёмов, поражающего своей шикарной обстановкой, Аттиас оживился. — Профессор, дальше вас проведут слуги. Вы успеете отдохнуть, а я — предупредить герцога о вашем прибытии. Думаю, он сам захочет показать вам крепость во всей её красе. Но прежде Его Светлость приглашает вас на ужин в честь вашего приезда. — Что же, благодарю, уважаемый Аттиас. Я с превеликим удовольствием принимаю приглашение и прошу передать ему мои восхищения — замок превосходен! — Бреннан всё задирал голову, осматривая величавые потолки. — Но прежде… Хочу, чтобы этот мальчик был рядом со мной. — Пожилой бета кивнул на Уная, чьё тело дрожало от резкой смены температуры, ведь в крепости было очень тепло. — Насчёт него не беспокойтесь, господин Фрезит, я позабочусь о нём по всем правилам гостеприимства дома Кривиев. Профессор не поверил молодому бете, но тот говорил так мягко и так вежливо, что Бренанн сомневался, что они убьют мальчишку. Возможно, не покормят и не поселят в шикарной комнате, но это максимум. Хотя после увиденного зверства в душу профессору закрались сомнения. — Хорошо, но посмотрите его раны, прошу! — Не сомневайтесь, — проговорил Аттиас, наблюдая, как уводят старика. Как только тот скрылся, он перевёл равнодушный взгляд на Уная, к которому уже подошёл дворецкий, взявший того за руки. Юноша зашипел, но конечностей не убрал, рассматривая незнакомца. Короткие светлые волосы, убранные назад, обычное лицо с глубокими и многочисленными ямками от оспы и подтянутое тело с сухой кожей. Несмотря на шрамы и довольно резкие движения, мужчина не выглядел отталкивающе. Камергер флегматично осмотрел каждого в помещении, уделив особое внимание капитану Молону, на которого взглянул особенно пристально. Но молодой бета не спешил что-либо говорить, дождавшись, когда дворецкий вынесет свой вердикт по поводу состояния «бесовского отродья». — Руки почти по локоть обгорели. Останутся шрамы. — Пользоваться он ими сможет или придётся обрубать? — Уная охватило некое подобие паники. Он боялся услышать ответ. Взглянув на камергера и встретив безразличный взгляд того, парень понял, что его ничего не остановит и просто так искалечить человека. Унай и так боялся нынешнего окружения, в котором видел только недоброжелателей. — Думаю, сможет. Но… Нужно его лекарю показать, — неуверенно ответил тот. — Хорошо, — доброжелательно кивнул Аттиас. — Займись им, но прежде… Скажите ему осмотреть его на наличие всяких болезней. Мало ли, чего он мог понахватать. И брось в каморку до тех пор, пока Его Светлость не решит, что делать с ним дальше. Можешь даже покормить. Дворецкий, в отличие от всех остальных, оказался довольно дружелюбным омегой сорока лет. Он старался лишний раз вообще на Уная не смотреть, не проявляя к нему агрессии. Ухватив того за плечо, мужчина повёл юношу в совсем другую сторону, но прежде послышался командный голос Аттиаса: — Чуть не забыл, Кай. Скажи лекарю проверить мелкого на целостность. Унай не понял, что это значит, но послушно побрел за дворецким. Шли они недолго, и мужчина постоянно предупреждал парня о ступеньках или низком потолке, пока омеги не вышли к широкому коридору с бежевыми дорожками. Как позже понял юноша, дворецкий водил его по какому-то короткому пути, созданному специально для прислуги. Конечно, пришлось походить по узким проходам, но зато они добрались до другого крыла крепости за короткое время. Как только омеги подошли к большой деревянной двери, по сути, практически единственной в коридоре, Кай взглянул на Уная и неожиданно для последнего произнёс: — А ты послушный. Это хорошо — упрямых тут не жалуют. Лучше таким и оставайся, иначе наживешь себе врагов. Удивленный Унай кивнул, и Кай, постучавшись, подтолкнул юношу внутрь комнаты, в которой приятно пахло всевозможными травами. Внутри оказался большой книжный стеллаж, несколько кушеток и широкий стол, за которым стоял уже довольно немолодой, но и не пожилой альфа лет сорока пяти-восьми с густыми русыми волосами. Мужчина что-то переливал из одной баночки в другую и, как только закончил, поднял уставшие и раздраженные глаза на вошедших. Унай почувствовал, как Кай позади невидимо содрогнулся, но всё же вышел вперёд и заговорил: — Господин Старкат… К-к вам тут господин Пленей мальчика на осмотр отправил. Его ладони обгорели. Лекарь нехотя отставил свои банки, опустил руки в подготовленный тазик с водой, смачивая и промывая их. После чего обтерся полотенцем и вышел из-за стола. — Ну? — довольно грубо произнёс он, смотря на Уная. — Долго мне ждать? Парень, подталкиваемый дворецким, подошёл к мужчине и неуверенно вытянул руки, который тот моментально схватил, принявшись осматривать. Унаю показалось, что у него искры из глаз посыпались после такого. Ранее юноша боялся смотреть на собственные руки, но сейчас взглянул и испуганно округлил глаза, увидев небольшие пузырьки на тыльной стороне ладоней. Лекарь дал выпить какой-то раствор, после чего осторожно обмазал поврежденное место непонятной мазью, напоминающей своей консистенцией молоко. Стало легче, и Унай уже не чувствовал жжения и сильной боли. — Лицо тоже обгорело? — Унай впервые ответил — медленно покачал головой. — На покой. — Заключил лекарь, закончив с пациентом. — Две недели не беспокоить руки, спать и питаться хотя бы раз в день. Альфа вновь отошёл к столу, и Унай глянул на подозрительно притихшего дворецкого, стоящего почти у двери и не сводящего с лекаря воодушевленных глаз. Юноша дураком не был и уже прекрасно понял Кая. Последний, казалось, с ума сходил от мужчины, но при этом всячески скрывал этот факт. Унай не был удивлён, ведь лекарь казался таким нелюбимым и грубым человеком, перед которым парень и сам бы побоялся открыться. — Г-господин Старкат, — прошелестел дворецкий, привлекая к себе внимание. — Нужно мальчика на болезни ещё осмотреть и проверить на ц-целостность. — Сразу нельзя было сказать? — раздражённо спросил мужчина и кивнул Унаю на ширму, а сам отвернулся. Юноша не сдвинулся с места, не понимая, что от него требуют, но позади послышались торопливые шаги, и руки дворецкого упали на худые плечи крупно вздрогнувшего паренька. — Не бойся, — говорил Кай, потихоньку задирая обгоревшую рубаху Уная. — Я всего лишь хочу помочь. Сейчас разденешься, тебя осмотрят и отпустят. В голове юноши крутилось настойчивое «не хочу», но он промолчал. Даже когда с него слетели его короткие штанишки, оставляя своего хозяина совершенно обнаженным, Унай не пикнул. Ему, в первую очередь, было страшно. Давно юноша не чувствовал такой беспомощности. Когда его окружали деревенские мальчишки и называли уродцем, ему так страшно не было, как сейчас. — Давай, иди за ширму, ну, — подталкивал Уная Кай, и когда тот за ней скрылся, встал рядом, давая несмелый знак лекарю, который, вновь промыв руки, подошёл к парню, начавшего жаться и прикрываться. — Спокойно, — ощупав кожу на плечах, животе и спине, бесцветно произнес мужчина на нервные подёргивания Уная. — Тебе бы для начала помыться, прежде чем от лекарей шугаться. Осмотрев тело парня, заставив того сильно покраснеть при осмотре паха, альфа командным голосом произнёс: — Залезай на столик и становись в коленно-локтевую позу. И, будь добр, не заставляй меня долго ждать. Кай, стоявший неподалёку, залился румянцем, потупив взгляд. В голове он представил себя на месте юноши. Будь дворецкий немного помоложе и посимпатичнее, он бы с удовольствием попытался соблазнить лекаря своими прелестями. «Я бы раздвинул перед тобой не только ноги, — прикусив нижнюю губу, думал Кай, алея всё сильнее. — Каких бы красивых детей мы наделали…» Из мыслей дворецкого вывел громкий и недовольный голос лекаря: — Да помогите вы ему уже! Дворецкий дёрнулся и глянул на сжимающегося юношу, закрывающего себя от мужчины и медленно отходящего от него подальше. Омега вздохнул и подошёл. Ему, в принципе, было всё равно на паренька, но не успокоить ребёнка он не мог. — Тише, расслабься. Лекарь всего лишь посмотрит тебя и ничего плохого не сделает. Давай я рядом постою? Ну, становись. Вот так, молодец. Унай, забравшись на столик с помощью дворецкого, медленно опустил локти, оперевшись на них, и тут же почувствовал, как Кай руками чуть подхватил его задок, выравнивая. Следом подошёл альфа, заставивший юношу раздвинуть ноги сильнее. Холодные пальцы коснулись маленькой сжатой дырочки, и Унай невольно еле слышно ойкнул. Никто и никогда не касался его там, даже он сам не трогал себя, а тут такой конфуз. Одну ягодицу немного отвели в сторону, а потом под пораженный вздох юноши ввели палец по среднюю фалангу, поводив им немного внутри. Унай в этот момент был готов провалиться сквозь землю от стыда, но всё довольно быстро закончилось, и лекарь приказал одеваться, вновь прополаскивая руки в тазике. Парень шустро надел штаны и накинул рубаху, пытаясь в ней закутаться. — Ну как? — поинтересовался Кай, украдкой наблюдая за лекарем. — Девственник. Передай Аттиасу, что его пока нельзя трогать из-за ожогов. Не хватало мне ещё гангрены из-за неосторожности местных трахалей, — это было сказано настолько презрительно, что Унай на секунду почувствовал себя виноватым, но его беспокойство быстро развеял дворецкий: — Нет-нет, никто его не тронет. Я за этим прослежу. Унай хотел как-то поблагодарить лекаря и дворецкого, но не мог банально издать ни звука. Казалось, за один день парень разучился говорить. Да и как он мог что-то сказать, когда его речь, по сравнению со здешними обывателями, была грубой и неправильной. Поэтому когда альфа вновь поднял на него взгляд, почтительно опустил голову, касаясь подбородком яремной впадины и вышел, подталкиваемый дворецким. Стоило им отойти на несколько метров от кабинета, как Кай остановился и взял его за плечи. — Ты держался молодцом. Почти не раздражал господина Старката, а это редкость. Будешь и дальше себя так хорошо вести и сможешь рассчитывать на человеческое отношение, — дворецкий повёл юношу по коридору. — Только пореже высовывайся, особенно щас. Унай быстро кивал, мысленно благодаря мужчину. Он и не надеялся, что кто-то будет с ним здесь хорошо обращаться, да ещё и давать советы, как не вляпаться в историю. Юноша проникся симпатией к дворецкому и очень надеялся, что им ещё доведётся встретиться. Когда паренька завели в какую-то тёмную каморку с маленькой лежанкой, он молча осмотрел убранство и, кивнув Каю, сел. В голову ударили отрывки воспоминаний о трагедии. Нет, всего он не помнил и не хотел помнить, но будто видел ныне перед собой лежащего на мёрзлой земле Тита, а рядом с ним — кружащие солдаты с мечами и факелами. Унай не плакал, он просто молча глядел перед собой, в темноту, мечтая вновь проснуться на своей привычной скамье и пойти доить Дойку. Парень старался не думать о том, что больше этих моментов никогда не будет.