Маскарад

Как только Цирос пришёл в себя, узнал о себе много нового. Оказывается, во время его заточения отец более-менее трезво задумал и, услышав о пленении сына, приказал направить армию на север, прямо на Гадриана-Максимиана. Ливий хоть и проворачивал всевозможные аферы, особенно в тот момент, когда узнал о пропаже брата, но так и не смог добиться своего коронования, не смея идти против категоричного совета, решившего дожидаться наследника-омегу по чьему-то мудрому совету. Принц из Сайогрима, к всеобщему удивлению, активно ждал своего жениха и первым забеспокоился о том, когда именно он прибудет на Восток, позже предложив помощь в освобождении. В это же самое время Ассандр, правитель Эонвина и дядя Цироса, разрешил въезд в свои владения в тот момент, когда узнал о заточении племянника. Принц даже удивился такой невиданной щедрости от «родственничка». В общем, политические новости приятно удивили Цироса. На данный момент Его Высочество с упоением ел и даже виду не подал, что предложенная вода его как-то неудовлетворяет. Казалось, его в крепости совершенно не кормили, потому что Элехей давно не видел такого аппетита у своего принца. Да маркиз только и рад был угодить, стараясь как можно тактичнее вести себя и не показывать удивления или беспокойства. Альфа по максимуму удалился от темы про заточение и делился новостями из столицы, стараясь скрасить свой рассказ свежими сплетнями двора, в которых кто-то вечно кому-то досаждал, с кем-то изменял и куда-то уезжал. Цирос, казалось, действительно наслаждался всеми этими слухами. Принц мог, как альфа, любить заниматься фехтованием, читать книги по политике и тактике, мстить и выходить из себя, но, как истинный омега, никогда не пропустит мимо ушей очередную «забавную» историю похождений ебливого графа; причём слушать её он будет с насмешливой и в каком-то роде ядовитой улыбкой, особенно поддаваясь злорадству, когда Его Сиятельство попался с поличным. После плотного, как оказалось, завтрака Цирос также узнал, что рука у него всё же вывихнута, но её уже успели перевязать, и это его ужасно разочаровала, ведь Клык ему в руки не давали. Элехей, стараясь быть как можно мягче, уговаривал принца отдыхать, и тот, ругаясь, тянутся к оружию, получая его буквально на минуту, чтобы тут же отдать после договора о собственном полном восстановлении. Цирос серьезно подумывал повысить маркиза до собственного советчика, как только они вернутся в Ленбенс. Мало того, что Элехей ослушался своего императора и вместо атаки на Ронику, побрёл в Дар-Дароот, договорился с принцем из Сайогрима, так ещё и разобрался со множеством дел, связанных с Ливием, как можно дальше отодвинув того от трона. — А где капитан Стэлиль? Отдаёт приказы? — поинтересовался Цирос, поудобнее устраиваясь на подушках. Взгляд маркиза ему в эту же секунду не понравился. — Извините, Ваше Высочество, но капитан пропал. Мы думали, он будет в заточении с вами. — Как?! Кто тогда доложил, что я в плену? Ты сказал, в письме была моя прядь волос. — Всё верно, но доносчика нам не удалось выявить. Может, кто-то из людей Керса осмелился? Тот же камергер его? Цирос промолчал. Все это было очень странно. Даже если кто-то из Дар-Дароот отправил бы письмо в Ленбенс, то оно шло бы не меньше нескольких месяцев. Принц пробыл в заточении сезон и пару недель. По всем подсчётам он должен был провести в клетке ещё как минимум сезон, но явился нежданный спаситель. — Ваше Высочество, — сбил с раздумий голос Элехея, — многие слуги и воины, готовые дать присягу, взяты в плен. Решите их жизни? Цирос кивнул и с помощью встал, позволяя одевать себя во множество верхних одежд. Он уже даже готовится выйти шатра, когда маркиз его окликнул: — Вам лучше убрать волосы. Думаю, вы не поймёте, пока не убедитесь в этом лично. Он достал небольшое зеркальце, которое до нынешнего момента хоть и не прятал, но и не позволял найти, и протянул принцу. Тот подозрительно глянул на Элехея, а потом перевёл взгляд на собственное лицо. Наверное, он смотрел на себя не меньше минуты, но для маркиза это время показалось вечностью. Подозрение постепенно сменялось на недоумение, пока и вовсе не превратились в злость. Цирос очень медленно поднял руку и провёл ею по волосам, а потом со всей дури кинул зеркальце о землю, разбивая. Он видел себя, но уже совершенно другим. У «нового» принца были морщинки на лбу и переносице, мешки под глазами и, вообразите себе, пробивающаяся седина чуть выше левого виска, справа на затылке и где-то на чёлке, тоже справа. Причём этот белесый цвет появился не за одну ночь. Получается, он уже давно начал седеть и даже не догадывался об этом. Парень обхватил лицо ладонями, с силой сжав его пальцами, и простонал: — Я превращаюсь в уродливого старика! — Что вы, Ваше Высочество! Вы очень молодо и хорошо выглядите, просто вам следовало бы побольше отдыхать после пережитого. Ещё хотя бы неделю отлежаться, не вставая. — Думаешь, у меня есть эта неделя? За отведенные семь дней мне нужно успеть добраться до Сайогрима, а там уже время побежит. Принц всё ещё хочет меня в качестве младшего мужа? — Да, он ждёт вас, как верная женушка. Цирос усмехнулся и поправил на себе одежду, уделяя особое внимание шее, укутывая ту получше, чтобы не застудить. Настало время вновь всё брать в свои руки. Будущий император просто обязан хорошо выглядеть, хорошо говорить и хорошо улыбаться. Конечно, альфа-правитель — это замечательно, но не настолько лучше омеги-правителя, обязанного следить за собой день и ночь. Именно по младшему мужу представители других Земель могут судить о благополучии императорского двора. — Но за неделю нам не удастся добраться до Сайогрима. Даже если идти без остановок, там мы будем только через месяц, — доложил Элехей. — Что же, так тому и быть. Подели войско и в путь. «За время, проведенное в крепости, я явно расслабился. Надо скорее приходить в форму.» Цирос распустил волосы, взял здоровой рукой Клык и вышел. Всех пленных было приказано сопроводить до лагеря, находящегося от города в пятистах метрах. Ближайшего сарая или барака не было, поэтому всех разместили на холодной земле прямо под ледяным ветром. Только спустя, наверное, час натянули некое подобие шатра, который чисто символически прикрывал головы замёрзших людей. Единственное, что по-настоящему помогало, так это разведённое по середине кострище. Те, кто находился подле него, могли не опасаться обморожения. Среди «счастливчиков», коим выпала честь сидеть у самого края, был Унай. Юноша не стремился к огню, видя, как алчно пленники пытались к нему пробиться, буквально выталкивая своих же товарищей. Сейчас ему меньше всего хотелось попадаться кому-то на глаза. Дело было вовсе не в благородстве души, хотя Унай особо и не мерз, а в банальном равнодушии. Некоторое время назад, когда их только доставили сюда, парень активно пытался найти знакомые лица, среди которых были лекарь, профессор и даже Аттиас, к которому Унай относился ныне по-особенному. «Где Кай? Где Манфи?» — спрашивал он у служек, но те либо пожимали плечами, либо игнорировали юношу. Они все знали, что теперь бывший фаворит герцога — пустое место. Если раньше они и называли его господином, боясь навлечь на себя гнев Керса, то теперь понимали, что дьявольское отродье обречено. Когда Унай совсем отчаялся, к нему подошёл господин Старкат. Альфа выглядел, откровенно говоря, плохо: множественные ссадины и порезы, а также огромный синяк на половину лица. Мужчине неплохо так досталось во время осады, и сейчас у него было много забот с теми, кто пострадал ещё сильнее, но он нашёл время для юноши. Нашёл его специально, чтобы донести ужасную новость: — Мне сказали, Кай мёртв. Его придавило, как и большинство из наших. Унай не хотел верить, но кто-то из служек подтвердил. Манфи, вероятно, тоже погиб, но уже по невыясненным обстоятельствам. Говорить, что все те не выжившие были для парня близки, было бы глупо, потому что это и так было понятно, но невозможно не подчеркнуть, какие чувства испытывал он после подобного. Грусть? Скорбь? Нет, скорее, нечто должное, то, что случится со всеми рано или поздно. Унай никогда не мечтал, он лишь предполагал, как может сложиться дальнейшая судьба, и прекрасно понимал, что в ней не будет ничего радужного. Все улыбки остались позади, впереди — лицо, скрытое под белой маской, и вечная зима. — Унай! Вот ты где, — услышал юноша голос Бреннана и повернул голову, чтобы посмотреть, как старик, держась за трость, довольно скоро к нему приближался. — Я уж подумал, с тобой что-то случилось! Где ты был во время нападения? Парень молчал, не зная, стоит ли вообще отвечать, но Фрезит явно желал получить ответ: — В крепости, как и вы, профессор. — Я был во дворе, а ты — где-то внутри! — возразил старик, но заметив, как Унай вновь отвернулся, тяжело вздохнул и тяжело сел рядом. — Герцог Кривий мёртв, не так ли? Мне доложили об этом совсем недавно. Жаль, что люди умирают. Не могу сказать, что любил и поощрял все действия Его Светлости, но мне становится грустно от мысли, какой образованный и умный человек пропал. В наше время большая редкость — читать и интересоваться чем-то стоящим и научным. Юноша молчал, и Бреннан всё продолжал: — Всё будто в тумане от подобных новостей. До сих пор не верится, но хорошо ощущается. Профессор демонстративно потёр руки, прежде подув на них горячим воздухом. Вьюга действительно разбушевалась не на шутку. — Что с нами будет?.. Все книги остались в чёртовой крепости, не удалось спасти ни одной! Но есть и хорошая новость! Лично мне не удалось поговорить с пленителями, но кто-то из наших говорит, что принц не имеет привычки убивать, да и мы с тобой не пальцем деланные и… — Простите, профессор, — перебил того Унай, и Бреннан замолчал, удивлённо косясь на ученика, который до этого момента ни разу не перебивал собеседников и никогда не спешил отвечать на вопросы или же просто говорить, — но вряд ли словосочетание «наши» теперь к нам относится. Отныне все чужие, особенно для такого, как я. А принц не имеет привычки убивать, потому что сам, видимо, ещё ни разу никем не управлял. Не думаю, что Его Высочество простит своих обидчиков. Фрезит побледнел и принялся причитать, что ничего особенного принцу не делал и впервые увидел его только на ужине. Унай всё это внимательно слушал и думал, как было бы хорошо оказаться сейчас где-нибудь в жарком Кратангоре. Он всё мечтал там хоть раз побывать, но постоянно вспоминал, что был, по сути, пленником Дар-Дароот и самого герцога Кривия. Теперь же крепость наполовину разрушена, а Керс мёртв, и ничего более не могло держать Уная здесь, но от этого становилось не счастливо, а как-то тоскливо. Не успел парень углубиться в свои мысли, как Фрезит, встрепенувшись, затормошил ученика за плечо, указывая пальцем перед собой. Унай и опомнится не успел, как профессор быстро зашептал: «Вставай быстрее». Юноша чисто автоматически подкинул себя, причём очень вовремя, именно в тот момент, когда один из солдатов подходил к ним, чтобы дать пинка. Спросить «что происходит» Унай не успел, так как заметил, как воины Ленбенса выстроились в ряд, пропуская меж собой две фигуры: альфу в плаще с лисьим воротником и омегу во множестве чёрных, но тёплых одежд. В последнем Унай безошибочно узнал Цироса. Принц выглядел очень мрачно, а его волосы, развивающиеся на ветру, выглядели, как кроваво-алый флаг над неприступной крепостью. — Его Императорское Высочество Цирос Флориан Август Тиннертен, будущий император Ленбенса здесь! — громко огласил альфа, и воины склонились в почтении. Почти все пленники упали на колени, но были и те, кто не шелохнулся перед принцем. Унай хотел было стать одним из них, но взволнованный профессор буквально навалился на ученика, вынуждая того тяжело осесть. «Ты что, хочешь, чтобы нас казнили?!» — тихо зашипел Бреннан, но юноша не ответил. — Почему не падаете ниц перед будущим императором и своим властелином? — сурово спросил альфа, положив руку на свой меч. — Он нам не господин, — заговорил один из протестующих, но Унай не узнал его. — Наш повелитель — герцог Керс Алкин Кривий! — Он мёртв, и, если вы не признаете своим господином нашего принца, умрёте. — Пускай! — буквально выплюнула какая-то баба позади. — А эта рыжая собака никогда нам повелетилем не будет! Альфа рывком вынул меч и ножен под гул голосов, но прежде, чем что-то приказывать или вновь говорить, обернулся к Циросу. Последний, сделав эффектную паузу, вынудившую всех затаить дыхание, наконец произнёс: — Головы с плеч. — Головы с плеч! — громче вторил ему альфа и указал мечом в сторону недовольных. На каждого бунтующего в эту же секунду налетели по два солдата, буквально понесших сопротивляющихся куда-то назад, за большие шеренги воинов. Не успели все опомнится и встать, как принц принялся со своим свирепым сопровождением подходить ближе. Глаза Цироса блуждали по пленникам, и прежде чем Унай сам отступил в задние ряды, его потянул Бреннан, все так же шепча на ухо: «Пусть сперва умерит пыл, прежде чем до нас дойдёт». И это был первый случай за этот день, когда профессор и ученик приняли вместе верное решение, потому что пленники не успевали просить прощение или же пощады, как на их головы буквально сваливалось: «Голову с плеч». Цирос наслаждался своей местью, но с неудовольствием для себя понимал, как мало людей по-настоящему ему досаждало в заключении. Многих, кого он действительно хотел убить, в рядах пленников не было, и принц вновь проклял Керса. «Этот сволочной сын даже не заплатил за свой поступок и очень вовремя погиб», — Цирос помрачнел и уже молча проходил по ряду. Рядом стоящий Элехей держал в руках список, в котором было расписано, кто кем являлся. Над этим поработал Аттиас, что в данный момент стоял чуть подаль от остальных, зная, что его гнев принца не коснется. — Фаворит герцога в маске, — альфа зачитал и быстро нашёл взглядом Уная. Только слепой, наверное, мог не заметить юношу, поэтому тот спокойно вышел в первый ряд, а следом за ним — профессор. Цирос подошёл и глянул предельно презрительно. Унай не понимал, почему тот на него так смотрит. Вроде бы, парень ничего ему не делал, но Цирос был чем-то недоволен и даже обижен. Юноша в маске уже был готов, что и в его адрес прозвучит «голову с плеч», но неожиданно раздался рядом голос господина Фрезита, низко поклонившегося принцу: — Ваше Высочество! Вы, наверное, не помните меня, но мы с вами уже встречались. Я Бреннан Фрезит, профессор астрологии и философии из Эонвина. Приглашён по просьбе герцога Кривия в Дар-Дароот и всё никак не имеющий права уехать, так как все пути домой перекрыли. А это мой ученик Унай, будущий студент нашего университета. — Не стоит беспокоиться, профессор, — успокоил того маркиз, еле заметно улыбнувшись. — Вы на хорошем счету, и к вам вопросов нет, нежели чем к вашему ученику. — Но он ведь ничего плохого не совершал! — Прошу вас, профессор, — взяв того под руку и чуть отодвинув от Уная, произнёс Элехей. — Позвольте нам разобраться. Цирос неотрывно смотрел на Уная и чувствовал, как тот делает то же самое. Когда маркиз подошёл и вопросительно произнёс «Ваше Высочество», принц, слегка усмехнувшись, осмотрел парня с ног до головы долгим и оценивающим взглядом и произнёс: — Я пощажу тебя, если снимешь свою маску. Унай горько улыбнулся, но, завидев ожидающий взгляд не только принца, но и окружающих, которым тоже было интересно, лишь покачал головой: — Боюсь, это невозможно, Ваше Высочество. Цирос оживился, вспыхнув от возмущения. Даже странно было видеть, как столь холодный и неприступный принц, доныне равнодушно выдерживающий все мольбы пленников, злится и даже от этого краснеет. Унай в этот момент смотрел на него и понимал, какой тот всё-таки красивый, когда эмоции овладевали им сполна. Не было той мраморной статуи, была воистину бестия, желанная бестия. Цирос ещё немного дал времени парню, чтобы тот передумал или взялся умолять, но Унай молчал, и от этого принц побледнел и зло произнёс, резко отвернувшись: — Голову с плеч! Уная тут же с двух сторон подхватили альфы-воины и потащили вслед за приговорёнными. Парень услышал торопливый голос профессора, пытающегося что-то объяснить альфе и Циросу, но, видимо, это ничего не дало, потому что его по-прежнему волочили. Юноша не сопротивлялся, позволяя с лёгкостью себя перемещать, но внезапно громкий крик и даже плач вынудил принца вскинуть руку и приказать солдатам остановиться. Когда же Унай вместе с тащившими обернулся, то увидел просто невообразимое: как минимум, десятеро стояло на коленях перед Циросом и, плача, просили не трогать «ангела в маске». — Если бы не он, мы бы подохли в темнице! — ревели те, норовясь ухватить принца за подол хотя бы одного из его плащей. — Пощадите его, Выше Высочество! Унай было подумал, что это профессор подговорил всех этих людей вытворять подобное, но по обескураженному выражению лица того, парень быстро передумал. Конечно, позже Фрезит подхватил идею и принялся что-то говорить про то, что маска не снимается, но юноша всё же находился в смятении и много не мог вспомнить из диалогов. Смятение вызвано было не только всем этим представлением, но и очень острым ощущением чего-то паранормального. Унай будто наяву видел, как меж тем народом, что ползал на коленях перед Циросом, витало нечто невидимое, больше похожее на лёгкий ветерок. Он развеялся, как только Его Высочество приказал привести юношу в маске. Что именно то было, Унай не понял, но болезненно ощутил коленями промерзлую землю, когда его кинули прямо под ноги принцу. Тогда он ещё почувствовал, как крепкие пальцы альфы, что всё время был рядом с Циросом, поддели края маски и потянули на себя. Даже помощь второй руки не исправила ситуации. — Кажется, она к нему чем-то прикреплена, — доложил Элехей принцу и, подойдя к нему чуть ближе, шепнул на ухо: — Магия? Цирос только кивнул головой, что-то тихо сказал маркизу и махнул рукой, давая понять, что отпускает юношу. Потом же он круто развернулся и направился назад, к своему шатру. В это время Элехей, непонятным взглядом глянув на Уная, чуть отошёл и громким голосом принялся оповещать: — Мы делимся на два лагеря: один отправляется в Ленбенс, второй — в Сайогрим, а потом во Фрассию. У всех пленников, которые выбрали верное решение и приняли Его Императорское Высочество, есть выбор, кроме некоторых исключений. Унай, прослушав речь альфы, совсем не удивился, когда на него показали пальцем и объявили, что он не имеет права выбора и поедет в Сайогрим следом за принцем в любом случае. Хотя парень не понимал, зачем Циросу это было нужно. Держать непонятного юношу в маске постоянно рядом с собой, чтобы просто контролировать? Или чтобы хорошо продать где-нибудь на Востоке? Унаю хотелось это выяснить, но прежде поговорить с учителем, который уж очень мрачно косился на маркиза. — Профессор, с вами всё в порядке? — Конечно, нет! Почему тебе, мой дорогой мальчик, не предоставили выбора? Я думал, мы поедем в Ленбенс вместе, а из него — сразу в Эонвин. Мне нужно поговорить с Его Высочеством… — Постойте, профессор, — окликнул Унай того и, чуть помявшись, продолжил: — Я бы очень хотел поступить именно так, как вы думали, но есть кое-что, вынуждающее меня подчиняться воле принца. Я знаю, как вы хотите наконец-то попасть домой, поэтому сердечно вас прошу оставить меня здесь и немедленно поезжать. Не спорьте, пожалуйста, и не волнуйтесь на мой счёт. Обещаю приехать к вам в Эонвин при первой же возможности, поступить в университет и беседовать с вами долгими вечерами, наполненными тёплым летним ветерком, как вы когда-то и говорили. Было видно, как Бреннан расстроился. Он, уже совсем немолодой старик, понимал, как скоротечна и печальна жизнь, поэтому каждый раз опускать от себя людей было сложнее, но против воли ученика, у которого эта жизнь только начинается, не мог пойти. Он лишь понимающе улыбнулся и похлопал того по плечу. — Побываешь в Сайогриме, дорогой мой, увидишь совсем других людей. Ты же не забыл, чему я тебя учил? — уверенно покачивание головой. — А сайогримский язык? — Тот же жест. — Они все гласные тянут… да… Может, мне с тобой поехать? — Вновь покачивание. — Эх, ты прав, дьявол меня подери. Только обязательно пиши мне письма! Много! Вот тебе адрес… Профессор суетился, желая записать нужную информацию на хоть какое-нибудь клочке бумаги, но, как назло, ни уголька, ни клочка не было, и Унай сказал, что всё запомнил и точно не забудет. А потом было быстрое прощание, потому что отряд, отправляющийся в Ленбенс, уходил скорее, нежели тот, что отправлялся в Сайогрим, и те пленники, которые всё-таки решился отправиться на Запад, должны были ускориться. Унай долго жал руку профессору, попутно обнимая его. Ещё раз пообещав приехать, он отпустил старика. Он видел, как скоро идёт отряд, видел среди плеников спину Аттиаса и действительно жалел, что не мог сейчас отправиться в Ленбенс. В сердце юноши были скорбь и пустота, а также острое желание покончить с предателем. Возможно, сама судьба уберегла Пленея от мести парня в маске, никогда бы и не подумавшего причинять кому-то боль. Переведя взгляд на пленников, решивших остаться, Унай с удивлением обнаружил господина Старката. Последний смотрел на юношу, явно ожидая, когда тот подойдёт и спросит: — Вы тоже остались. Почему? — Я хочу попасть в Сайогрим, там у меня есть родственники по линии матери. Мне сказали, что меня отпустят. — Я рад за вас, — кивнул головой Унай, и этот кивок означал его улыбку — это уже знал каждый, кто более или менее был знаком с юношей. Господин Старкат внимательно глянул на юношу, а потом, чуть ухватив за локоть и приблизив к себе, произнёс шёпотом: — Будь осторожен, Унай, средь солдатов ходят всякие молвы, и ты в них — главный, но не положительный герой. Многие называют тебя Дьяволом. — Для меня это давно не новость, господин Старкат, — покачал головой парень. — Сколько себя помню, все меня так кликали. — Но не трогали, — многозначительно произнёс лекарь и отправился в сторону шатра, хотя и его уже стягивали, готовясь отправляться дальше. Унай напрягся и внимательней пригляделся к окружающим его солдатам. Действительно, на него не просто обращали внимание и тихо шептались, его почти в открытую обсуждали. И дело было не столько в странной маске, сколько в том факте, что пленники, явно не заинтересованные судьбой Уная, буквально кинулись под ноги Циросу, вымаливая у того освобождение юноши. Парень не совсем понимал, но догадывался, что лёгкий ветерок, возможно, видел не только он. Значит, слухи могли быть не самыми радужными. Юноша попытался найти взглядом в толпе или на каком-нибудь возвышении фигуру Цироса, но тот явно отправился к себе, оставив командовать всем альфе. У Уная было много вопросов к принцу, но пока он решил оставаться в тени, как можно меньше стараясь привлекать к себе внимание. Не хватало ещё, чтобы воины почти действительно удостоверились, что он какой-нибудь дьявол или колдун, хотя оба эти понятия для некоторых будут равнозначными.