Маскарад

«Светлейший и всеми обожаемый отец! С восторгом и вечной признательностью кланяюсь Вам в ноги за предоставленную поддержку из Ленбенса. Эти строки я пишу из-под сильнейшей лихорадки, вызванной всеми пытками злостного герцога, что смел заточить и держать меня в своих подземельях. Не передать словами тот ужас, который мне удалось пережить. Милорд Элехей Камрингер по Вашему мудрому наставлению решился двигаться прямиком на Нагдалин, в Ронику, но в одночасье свернул с пути и направился к Дар-Дароот, ибо силы мои были на исходе. Он, как самый настоящий ангел, услышал мои молитвы и прилетел прежде, чем меня запытали насмерть. Не буду описывать все ужасы пережитого, от которого в моих волосах, вообразите себе, обнаружилось серебро, но сообщу о смерти тирана. Не спешите ссориться с Гадрианом-Максимианом, ибо тот не ведал, что творил его феодал. Я великодушно успел простить всех и вся, как Вы меня и учили, мой Император, и направляюсь в Сайогрим. Как только принц даст согласие, и пройдёт церемония, мы отправимся в Ленбенс и устроим свадьбу. С великим почтением, Ваш замученный, бедный, но безумно любящий Вас сын», — выдохнул Элехей последнее слово, дочитав письмо до конца. Альфа поднял голову. Цирос, что лежал в ворохе всевозможных одеял и плащей, зевнув от всей души, сладко потянулся и, наклонившись к тарелке с яствами, кинул в рот смоченную в меду сливу. Распробовав сладость, он слегка улыбнулся и кивнул маркизу, давая понять, что всем остался доволен. — Тогда пойду отправлю письмо, пока мы не тронулись дальше, — Элехей встал и вышел из шатра, оставив принца наедине. Цирос недовольно сощурился и рывком подкинул себя на ноги, сбрасывая одеяла и прочие одежды. Взяв кувшин с пивом, он почти залпом опустошил его в одно мгновение и поспешил отставить, дабы альфа не увидел и вновь не стал попрекать.Что рука, что здоровье у принца действительно было ещё неважным, хотя тот пытался всех убедить в обратном, ведь прошло уже две недели, и за это внимание и время уже сделали своё дело, но Элехей был непреклонен. Они ехали, как уже говорилось, две недели, но ощущалось, будто больше. Во время путешествия они пополнили припасы и даже обзавелись местным любимым напитком северян — пивом. Цирос поначалу чурался столь неблагородного питья, но позже всё-таки угостился и, распробовав, буквально влюбился в него. Если во Фрассии принц легко мог назвать любимым напитком лёгкое и сладкое вино с нотками цветочной пыльцы, то теперь исключительно пил пиво и просил Элехея тайно приносить его к себе в шатёр каждый раз, когда они останавливались. Цирос, конечно, переливал себе во флягу этого чудного пойла в конную дорогу, но тот очень быстро заканчивался. И всё равно как бы он не экономил, напиток будто на глазах испарялся, а последней надеждой пополнить запасы оставалась хиленькая деревенька почти у самых гор. Путь в Сайогрим из севера Нагдалина был сложным. Он пролегал через заснеженные горные массивы и густой лес. Никто не исключал, что по пути им могут встретиться враги в лице каких-нибудь одиночек, потому всегда были готовы к бою, но всё равно опасались и даже боялись. Цирос уже ничего не страшился, считая, что наихудшее осталось позади, и теперь спокойно взирал на своих воинов и пленников, среди которых белой вороной выделялся Унай. Цирос приоткрыл полотно шатёра и выглянул наружу, глазами разыскивая белую маску. Юноша обнаружился быстро. Он, укутавшись в свой лёгкий плащ и сгорбившись, сидел на какой-то старой деревяшке полубоком к принцу. Последний повёл плечами, пытаясь внимательней вглядеться в фигуру парня. Цирос и сам не понимал, почему оставил его подле себя. Унай, как и Керс, должен был умереть в той крепости или же чуть позже, но продолжил спокойненько себе поживать и иногда даже есть то, с чем делились с ним пленники или приносили воины, ни разу не пожаловавшись. Цирос же в это время делал всё, чтобы вызвать у юноши раздражение и злость, но тот спокойно голодал, если еды не было, шёл, когда его пинками подгоняли солдаты, и молчал во время ссор, в коих превращался в молчаливое деревце, выслушивая все помои в свой адрес. Принц не понимал такой позиции парня и жутко злился на него за это. Его Высочество великодушно и прилюдно приказал не издеваться над пленниками, намекая конкретно на одного в тот момент, когда Уная практически прижали к какому-то камню. Парень был омежкой, тем более слабым. Если его не проконтролировать, то какой-нибудь вонючий уродец, да ещё повезет, если один, завалит его на спину и изнасилует. У челяди такое отношение к омегам было обыденностью, а с пленниками — тем более. Но Унай, к удивлению принца, даже головы не поднял и слов не нашёл, чтобы поблагодарить за подобный подарок. Обычно такой вежливый юноша сейчас при каждом появлении Цироса глядел в землю и будто рот себе зашивал, и это не могло не выводить из себя. Принц даже пару раз пытался показать, что сам ещё не простил Унаю тот случай с Керсом. Ведь фаворит определённо знал, что герцог хочет сделать с пленником, и специально попытался успокоить ещё там, на ужине, а теперь корчит из себя бедолагу. Но, на удивление, Цирос не испытывал прежнего презрения к парню. Прошло всего две недели, и за это время он задумался о том, как Унай всегда был добр к нему. Понятное дело — Керс приказал быть юноше рядом с пленником, пытаясь втереться к нему в доверие, но принц, как никто другой, знал и догадывался, что именно чувствуют окружающие рядом с ним и как относятся. И парень в маске ни разу не дал усомниться в своих намерениях. Да, на Уная можно было злиться и даже обвинять в каких-то делах, связанных с Кривием, но уж точно не в отношении к Циросу. Тем более именно парень вытащил его из темницы, хотя мог умереть вместе с ним. Рыжеволосый задумчиво погладил себя по низу живота. Совсем скоро к нему придёт течка, и к этому времени принц не хочет мучиться в агонии желания. Он помнил тот период своего воздержания и не желал к нему вновь прибегать, когда здесь, почти что на отшибе мира, Цирос мог взять или быть взятым любым, ведь впереди столько опасностей, что от потери одного или двух воинов или пленников ничего не случится, а по чести Его будущему Императорскому Величеству любвеобильность не должна ударить, хотя будет действительно жалко того бедолагу, что поделит с принцем ложе. Причём Элехей не сможет его упрекнуть за это, ведь сам отказался делить ложе с принцем, а тому невмоготу более мучаться. Цирос глубоко вдохнул морозный ветерок и кровожадно улыбнулся, представив, какая романтичная атмосфера может сложиться: обнажённые принц и потенциальный любовник в крепких объятиях друг друга лежат в шатре под надёжным слоем одеял и мехов, страстно целуясь и обнимаясь. Эдакая красота и изящество посреди почти первобытной дикости. Цирос ощутил, как вожделение и жар в чреслах обуяли им. Он оперся о близстоящий стол и сунул левую руку в штаны, со вздохом и еле слышным стоном обхватывая собственную плоть. Неторопливые движения и распрекрасные картинки страстного соития в голове сделали своё дело, и Его Императорское Высочество, ничуть не стыдясь, активно толкался себе в руку. На самом пике, прежде чем перед глазами заплясали звёздочки, выдуманный любовник, которого Цирос всё это время яростно отлюбливал, повернул голову. — Агх! — не выдержал принц от громкого стона, который, казалось, эхом разнёсся по лагерю. Его Высочество удовлетворённо вздохнул и, вынув руку из штанов, подошёл к сундуку с вещами. Откопав в нём какую-то не очень тёплую вуаль, которую никогда не носил, да и вообще не понимал, что она делает в его вещах, он вытер об неё ладонь, но убирать не спешил, отставив её в сторону. Это было как раз вовремя, потому что в шатре появился Элехей. Последний, немного взволнованно взглянув на принца, прошёл глубже внутрь, кивнув головой. — Письмо отправлено. Ещё что-то могу для вас сделать? — Да, принеси мне пиво, в кувшине нет ни капли, — завалившись на ложе, проговорил Цирос, потягивая со — Его принесли вам незадолго после того, как мы остановились. Я могу принести ещё, но есть вероятность, что в той деревне неподалёку может не быть всего необходимого, так что распределяйте затраты по усмотрению. Цирос недовольно нахмурился, но махнул рукой, давая понять, что всё услышал и понял, поэтому веленного можно не исполнять. Он попросил оставить его поспать на некоторое время с условием, что через полтора часа встанет, так как лагерь пойдёт дальше. Только коснувшись головой подушки, принц вновь закрыл глаза и увидел перед собой белую маску, чей обладатель совсем недавно со всем рвением отдавался Циросу. Последний с хитрой улыбкой удобнее умостился на подушке и вновь потянулся к штанам, чувствуя новую волну желания. Определённо, путешествие только начинается и оно уже Его Высочеству нравится. Унаю было плохо на протяжении двух недель. Дело было далеко не в ледяном ветре и не совсем, мягко говоря, в «добродушном» отношении к себе солдат, а в глубокой тоске. Он с замиранием сердца вспоминал Северный край и Дар-Дароот. Эти мысли были наваждением, что уж тут говорить о снах? Не проходило ни минуты, чтобы Унай не вспоминал и не плакал, тихо всхлипывая себе под нос. Господин Старкат, что был вечно где-то неподалёку, не мог успокоить юношу, да и не спешил, понимая некую свою беспомощность в этой ситуации. «Спроси меня однажды, и я отвечу», — слышал он голос Керса в голове, и это было странно. Ранее никогда он не различал среди других говорящий герцога. Теперь же практически постоянно, и это сводило с ума. Унай хватался за голову и сильнее вжимал ее в плечи, стремясь спрятаться от окружающего мира. Он горбился и сутулился, ковыляя, как великовозрастный старик и смотрел на всё слишком осознанно. К счастью, никто не мог видеть за маской лица юноши, и это было единственным плюсом. Наверное, это спасало его от больших проблем. Он и так терпел всевозможные посягательства на свои здоровье, честь и спокойствие. В какой-то момент правда всё прекратилось. Цирос разрешил эту ситуацию путём приказа, и жить стало немного свободнее, но не лучше. Унай медленно шагал следом за лошадьми воинов, вблизи других пленников, среди которых чувствовал себя наиболее спокойно. Пейзаж не менялся уже полтора часа. К счастью, метель затихла, и дорогу можно было лучше видеть. Тихие перешептывания солдат убаюкивали и напоминали парню его маленькую комнатку в крепости, в которой было иногда слышно, как слуги негромко переговариваются друг с другом. К счастью, воины Ленбенса были дисциплинированы и негромкими, поэтому не могли сбить наваждения. — Посмотри вперёд, — раздался голос господина Старката рядом, и Унай, вздрогнув, поднял голову, взглянув на деревню, к которой, по видимому, лежал курс. — Зачем нам туда? — спустя некоторое временя спросил он. — Видимо, за провизией. Парень не развил этот диалог, продолжая вглядываться в деревеньку и ждать. Через некоторое время голос маркиза действительно оповестил, что они остановятся в деревне за дополнительным провиантом. Унай не реагировал до тех пор, пока что-то в его голове не щёлкнуло, причём ощущалось это странно, будто какое-то физическое воздействие отталкивающего характера. — Господин Старкат, — отрывисто произнёс юноша, напрягаясь всем телом, — нам нельзя туда идти. — Почему? — искренне удивился тот, для этого даже повернув голову. — Там всё пахнет кровью. Эта деревня стоит на костях, и в ней плещется что-то непонятное. — Что? — уже подозрительно спросил тот, подозревая некие отклонения в парне. — Не знаю, не могу понять, будто какое-то существо, похожее на дым или чёрный ветер. Оно окутало всю деревню, разве вы не видите? Лекарь покачал головой, не отрывая взгляда от Уная, который перестал комментировать, что видит. Попытка ещё раз спросить провалилась, так как кто-то из солдатни прикрикнул на них. Юноша же, как обычно, выглядел очень далёким от всего земного. — Унай, если ты… — Прошу прощения, но я должен предупредить Его Высочество, пока не стало слишком поздно, — с этими словами парень шустро и ладно, как лань, дёрнулся в сторону, не позволяя воинам опомниться раньше времени. Унай резко подрезал путь всадникам, вынуждая животных вставать на дыбы. Кто-то попытался поймать парня за шкирку, но тот уже скрылся в передних рядах, солдаты которых сперва даже не заметили его. Только взволнованное «лови» заставило их оглядываться и искать цель. Юноша уже видел где-то впереди рыжие волосы принца, но вмиг потерял, когда его грубо и резко схватили за предплечье и приподняли над землёй. От дальнейших не совсем тёплых разбирательств Уная спас маркиз, подъехавший на коне почти в то же время, что его и схватили, поэтому парню не удалось узнать всей прелести от поколачивания за непослушание. Но по недовольному взгляду альфы нельзя было рассчитывать на мягкое наказание за переполох. — В чём дело? — его голос всегда казался Унаю предельно громким от долгих отдаваний приказов, поэтому даже сейчас, в относительной тишине, он казался городским колоколом. — Приказано было не трогать пленников. — Сталь в голосе и острый взгляд на солдата. — Милорд, он из задних рядов бежал сюда, расстроив наши. Я поймал его, как только он оказался подле меня! — отчитался тот, но юношу опускать на землю не спешил. — Отпусти его, — приказал Элехей, и Унай почувствовал ногами землю, чтобы через мгновение поклониться и произнести: — Извините за беспокойство и балаган, Милорд, но мне срочно требуется поговорить с Его Высочеством по поводу нашей будущей остановки в деревне. Прислушавшиеся солдаты негромко засмеялись, а кто-то неодобрительно сплюнул. Элехей и сам в восторге не был от подобного заявления. Ему следовало наказать парня за такую наглость, но недобрые мысли останавливали его. Дело было в том, что маркиз всё более раздражался по пути к этой деревне и совершенно не понимал, чем это было вызвано. Но позволить юноше по его просьбе пойти к принцу — было бы совершенно недисциплинированно, и, возможно, не совсем правильно. Что-то внутри говорило мужчине послушать его, поэтому Элехей как можно суровее произнёс: — Тебе есть, что сказать Его Высочеству? Раз так, я тебя отведу, но если ты вздумаешь попусту тратить моё и время принца, тебе отрубят голову. Унай кивнул, и маркиз круто развернулся на лошади, направляясь к принцу, к которому воины расступились, обращая некое подобие коридора. Юноша поспешил за альфой, стараясь не замечать на себе насмешливые, презрительные и даже злые взгляды. Ещё какой-то приказ альфы, и солдаты продолжили движение, но уже не столь спешно, как раньше. Не успел Унай и глазом моргнуть, как оказался рядом с Циросом. Последний сидел на вороной кобыле, будто так всегда было и положено, и создавал видимость великой задумчивости, от чего мог ловить на себе восхищённые и полные уважения взгляды воинов. Элехей в это время подводил пленника и всем своим видом показывал, как ему этого не хотелось, но надо выполнять подобное. Унай давно заметил, как эти двое забавно играют на публику, поэтому не боялся ни одного, ни второго. Когда парня в маске подвели к принцу, тот, даже не взглянув на него, негромко приказал: — Говори. — Ваше Высочество, — поклонился Унай и, сделав некоторую паузу, в ходе которой так же не удостоился взгляда, продолжил: — опасно идти в эту деревню. Прошу вас рассмотреть её обход. Я ни в коем случае не хочу оскорбить вас своими словами или усомнить армию в ваших приказах, просто предупреждаю. — Какая опасность? — холодный и флегматичный голос смотрящего вдаль принца. — Я не могу объяснить, — на этих словах Элехей недовольно зыркнул на Уная, но тот быстро поправился: — но я вижу в этой деревне зло. Оно окутывает собой каждый дом в ней, и я не понимаю, что это, поэтому не могу объяснить. Цирос молчал, и никто не мог произнести ни слова. Ближние солдаты переглядывались и ожидающе глядели на принца. Элехей, стараясь скрыть свой взволнованный вид, выражал полное равнодушие. Унай тоже ждал и, наконец встретившись взглядом с Циросом, совершенно не ожидал услышать следующее: — Похоже, наш пленник совсем помешался. Ему требуется бы отдохнуть. Господин Камрингер, возьмите его к себе в седло и довезите до повозки с провиантом, пусть посидит. Элехей молча подъехал к юноше и, протянув к нему руку, ухватил за предплечье, приподнимая. Унай сопротивляться не стал и позволил себя поднять и усадить спереди, но перед тем как скрыться среди рядов воинов, в последний раз взглянул на Цироса. Тот был равнодушен к дальнейшей судьбе парня. Унай видел, как большинство солдатов недобро смотрят и насмехаются, но старался не обращать на это внимание. Вообще увиденное в деревне его знатно взбудоражило, и глубокая тоска куда-то моментально испарилась. Но не успел он что-то спросить, как не очень одобрительный голос маркиза послышался позади: — Много ли ты знаешь о том, что говоришь? — Совершенно ничего, — всё же ответил на этот явно риторический вопрос Унай. Альфа молча потянул лошадь за поводья, останавливая ту и чуть наклоняясь назад с намёком. Юноша послушно спешился и чуть отошёл в сторону, хотя конь вёл себя послушно, а его хозяин не спешил уезжать. Унай предполагал, о чём именно тот думал, поэтому спокойно ждал вопроса. — Ты маг? Видишь то, чего не видят остальные? — Не маг, но вижу, — кивнул тот и, чуть подумав, неожиданно признался: — Чаще слышу. Раньше слышал крики чаек, они становились всё громче, а потом разобрал, что кричат вовсе не птицы, а мёртвые люди. На лице Элехея сложно было что-то прочитать. Удивление? Неверие? Страх? Мужчина и сам терялся в догадках. Он не мог принять этого и уложить в голове. Может, паренёк действительно сошёл с ума? Маг, который жил во Фрассии, не слышал и не видел подобного, но всегда неплохо предсказывал погоду и даже какие-то события, из-за чего его, собственно, и держали в замке. Элехей старику верил, как и всем его предсказаниям. Все магические предметы держали в серьёзной тайне, а посвящённых в неё было единицы из-за вечно бдящей инквизиции. Камрингер всегда предупреждал Цироса об опасности подобной затеи, но тот оставался глух к подобным просьбам, объясняя, что будущему императору Ленбенса понадобится помощь магии. И чем дольше в замке жил маг, тем больше необъяснимых вещей замечал Элехей. И сейчас ему нужно объяснение Его Высочества. Кинув парню «меньше болтай об этом», Элехей пришпорил коня и направился к Циросу с желанием поговорить, но, как только подъехал, понял, что побеседовать не получится из-за наличия множества посторонних ушей. Уточнив дальнейший маршрут, маркиз с удивлением узнал, что они ничего не меняют и направляются прямо к деревне. На удивлённый взгляд альфы принц только недовольно мотнул головой и произнёс: — Лев собачонки не боится. Элехею не очень понравился, как Цирос собачонкой обозвал ту деревушку, но промолчал. Уж что-что, а больше воинам знать не полагалось, поэтому стоило опустить этот разговор до нужного момента, даже если это могло вредить их дальнейшему пути. Маркиз потом подъехал к впереди идущему проводнику, но тот ответил, что поселение стоит давно, и живут там многие поколения людей, поэтому опасности быть не должно, но Элехей отчего-то ему не поверил. Во второй половине дня, хотя по вечно тёмному небу и ветру тяжело было точно сказать, какое сейчас именно время, они достигли деревни и, даже не успев заехать в неё полностью, уже начали разбивать лагерь. Местное поселение представляло из себя некое подобие полукруга, состоящего из — максимум — семи домиков. Цирос не думал, что на Севере есть такие маленькие жилые местечки. Удивительно, что здесь кто-то жил. В том, что здесь есть жизнь, никто не сомневался, ведь с этой стороны за несколько километров было видно огонь, разводимый прямо на улице. И тут как раз и начались странности. Омега с маркизом стояли почти что в середине деревушки, ожидая, когда хоть кто-то появится. Принц поднял голову к вершинам домов, и первое, что бросилось ему на глаза, так это картина, в которой жуткий ветер будто осознано обходил все постройки и середину полукруга, на котором красовалось пепелище, включительно. Ветхие домики, отстроенные ещё несколько веков назад, будто что-то держало, не позволяя развалиться. Подобные странности заметили не только они, но и воины. Многие уже поговаривали о каком-то проклятии и дьявольском круге*, действительно запугивая своих более молодых напарников. Обстановку накаливал сам по себе дикий и загадочный Север с его погодой, менталитетом, звучным языком и целой кучей тайн. Местные не спешили делиться ими с чужаками и лишний раз не шли на контакт. Проводник оказался молчаливым, но послушным, и от этого таким подозрительным. «Дьявольский круг», — подумалось Циросу, когда он взглянул на середину площади. Да, что-то было похожее на элемент чёрной магии, но не оно, ибо полностью укрыто снегом, а подобный магический артефакт нельзя было ни под чем скрыть. Омега в этом немного разбирался. Погрузившись в собственные воспоминания, Цирос не обратил внимание на то, как чья-то настойчивая рука схватила его за плечо и потянула назад. Когда же он очнулся и взглянул на державшего его, заметил напрягшегося Элехея, неотрывно смотрящего вперёд. Принц повернул голову и невидимо содрогнулся, встречаясь взглядом с тёмными глазами какой-то старухи, исподлобья смотрящую прямо на него. Весь вид аборигенки говорил о крайней нищете: тряпки на месте одежды, грязь как в белых волосах, так и на теле. Поначалу Цирос думал, что она настолько грязная, что даже её кожа из-за этого почернела, но потом присмотрелся и разглядел её южную национальность. Не успел вопрос сформироваться в голове Его Высочества, как к площади подтянулись ещё местные жители, и вид их был аналогичным со старухой: грязные, премерзкие, страшные и дико глядящие. Цирос с ними разговаривать не желал, оставляя подобную блажь маркизу, но тому и начать не дали, обезоружив языком, на котором никто не разговаривал. Старуха что-то говорила, а принц мог понимать только какие-то отдельные словосочетания, догадываясь, что та говорит на одном из мёртвых языков Севера. -… хрустальный принц чёртовой лощины, — среди всех слов разобрал Цирос, но был не уверен, что перевёл правильно, ведь «хрустальный» звучал так же, как и «блестящий», а если могло послышаться, то и вовсе «скрытый», а в «чёртовом» было много проблем с ударением, поэтому оно вполне могло быть и «потерянным», и «скучающим». — Мы не понимаем вашего языка, — наконец, уверенно произнёс Элехей, приковывая к себе всё внимание. Даже старуха замолчала, но только для того, чтобы змеёй зыркнуть в его сторону. Цирос с неким восхищением глянул на маркиза. — Говорите на нагдалинском. Мы пришли к вам из самого Ленбенса. Нам нужны припасы и место для ночёвки. Старуха была в этом «посёлке уродов», коей её окрестил принц, главной, поэтому именно она после недолгого молчания упрямо продолжила на своём языке, из слов которого Цирос вновь поймал только парочку и вновь в конце: -… неоцененный подарок. Она бросила свой взгляд куда-то в толпу, и принц медленно обернулся. Там, куда она смотрела, стояли два ряда воинов, что заметно напряглись и занервничали, тоже ощущая гнетущую атмосферу. Цирос внимательней пригляделся к своим солдатам, а потом заметил, что позади них стояла повозка с провиантом, на которой должен был сидеть Унай. Резко повернувшись к старухе, он поймал её насмешливый взгляд, полностью обезоруживший выходца из императорской семьи. От такой наглости у него даже руки опустились, а голос сел. Он не понимал, правильно ли интерпретировал её взгляд, подумали ли они об одном и том же человеке или же это всё была иллюзия, потому что буквально моргнув, Цирос не видел более насмешки в глазах старухи, а Элехей продолжил, будто ничего и не произошло: — Тогда мы остаёмся на ночь. Омега резко глянул на Камрингера, но тот принялся отдавать приказы, совершенно не замечая нервного взгляда своего повелителя. Тогда Цирос нашёл Уная в толпе, бедного юношу, сидящего на краю повозки и всеми силами сжимающего голову ладонями. Принц и сам не заметил, как направил коня к нему, но не успел и шагу сделать, как его окликнули и вновь схватили за плечо. Недовольный сием отношением Цирос зло дёрнулся, всем телом качнув животное, но лошадь почему-то не шла в сторону Уная, а трогалась в совершенно ином направлении. Он стегнул вороную по боку раз-второй, но та лишь склонила голову и мотала гривой, уперевшись передними копытами. Тогда принц со злостью и силой потянул за повод и вновь ударил пяткой, тогда конь резко взбрыкнул, ударяя кого-то задними копытами, а потом встал на дыбы, сбрасывая с себя Цироса. Последний, явно не ожидавший такого поворота, но давно натренированный, резко отпустил повод и упал на спину, видя, как животное вновь взбрыкивает. Собственно, это было последнее, что запомнил принц, прежде чем потерять сознание. Когда он очнулся, в шатре никого не было, а вокруг него самого расставлены какие-то тарелки и кувшины. Потянувшись к первому попавшемуся сосуду, Цирос сделал большой глоток и тут же отнял его от себя, с неудовольствием отмечая там воду. Он, чувствуя боль в голове и спине, осторожно приподнялся и вновь осмотрелся, чтобы через мгновение с кряхтением встать на ноги, сгибаясь стариком. — Элехей, — позвал он в пустоту, и уже буквально через несколько минут в шатре появился маркиз. Заметив принца в полусогнутой позе, он мигом примчался к нему на помощь, вновь помогая лечь. Когда парень уже лежал, то задал вполне уместный вопрос: — Что произошло? — Это я у вас хотел спросить. — Конь не слушался меня. — Вы остервенело начали дёргать его из стороны в сторону. Я заметил ваши действия не сразу, так как отдавал приказы, а потом уже было слишком поздно. Вороной повалил вас на спину и задел ещё несколько человек, одному из которых сломал челюсть и выбил зубы. Как, кстати, вы себя чувствуете? Болит что-нибудь? — маркиз дотронулся рукой до горячего лба принца, но не успел отнять, так как тот схватил её, удерживая на месте. — Лекарь принёс некоторые мази, должны помочь. — Где Унай? — Кто?.. — Фаворит в маске. — Да где-то у повозки сидит, наверное. Не знаю точно. — Нужно срочно найти и привести сюда. Эта старуха хочет его, я видел это по её глазам. Элехей удивился и подумал, что-то шутка, но по ошалевшим глазам принца понял, что тот говорит серьёзно, и поспешил успокоить: — Всё в порядке, Ваше Высочество, ему ничего не угрожает, уверяю вас. Он сидит рядом с воинами, а местные отсиживаются по своим дряхлым домикам. Никто и никого не трогает. Вам же следует отдохнуть перед дорогой. Впереди горная тропа, и там не будет места разбить лагерь. По моим расчетам до леса — границы Сайогрима — уйдёт целый день. Вы и так успели устать в седле, так отдохните же сейчас, пока есть такая возможность. Цирос заметно расслабился, но руки маркиза не отпустил. Камрингер протянул другую руку и осторожно поправил воротник на белой рубахе принца, попутно застёгивая пуговицу. Тот, внимательно глянув на Элехея, резко дёрнул его на себя, от чего маркиз почти упал прямо на Цироса, но вовремя успел отставить ногу. Склонившийся мужчина был только на руку Его Высочеству, и он, отпустив руки, резко рванул его за ворот, открывая для себя беззащитную шею, чтобы, как вампир, секундно приникнуть к ней губами, покрывая скорыми поцелуями. Ладони принца в это время принялись жадно гулять по телу ничего не понимающего альфы, пытаясь забраться то под сорочку, то в штаны. Элехей собрался с мыслями быстро и, не особо церемонясь, довольно грубо скинул с себя ушлые руки омеги и подался назад. — Ты как ведёшь себя со своим будущим императором? — притворно возмутился Цирос, демонстративно раздвигая ноги в коленях и подаваясь туловищем вперёд. — А ну подойди, встань на колени, как в день, когда давал мне присягу, и попроси прощение. — Затрепетал принц от сего представления в голове. — Нет, — твёрдо ответил Элехей, закрывая шею. — Всё, что угодно, но не это. Найдите себе другого любовника, а лучше — подождите своего жениха. — Я с ума схожу, а ты ещё и нос воротишь! Ну, чем я тебе не мил? Отвечай! Какие шлюхи тебя возбуждают так, как не я?! — Цирос попытался резко подскочить, но лишь зашипел от боли в спине и голове, вновь падая на лежанку. — Отрублю голову. — Рубите, но, во-первых, вы не шлюха. Во-вторых, слишком прекрасны для того, чтобы кому-то не нравится, — маркиз подошёл и, взяв покрывало, укрыл принца, помогая тому удобнее расположиться. — А, в-третьих, я ваш подчинённый, желающий остаться у вашего плеча даже тогда, когда надоем. Цирос тяжело вздохнул и вновь взял мужчину за руку, но на этот раз обходясь лишь платоническим поглаживанием по ладони. Да, он понимал, что, возможно, именно здесь, на диком Севере, может обрести верного друга и соратника, и превращать такого человека в куклу для увлечения было бы, как минимум, глупо и неосмотрительно. Стоило ещё потерпеть, хотя бы ради того, чтобы точно знать, что теперь не одинок и имеет надёжного товарища. Кивнув и отпустив маркиза, Цирос откинул голову назад и прикрыл глаза, чувствуя незамолкающую и тупую боль в районе затылка. Видимо, неплохо приложился, когда упал. Причём в голове была только картина, как лошадь не хотела идти в сторону Уная, а, оказывается, он там её и вправо, и влево, и вперёд-назад тянул. Тут уж любая животина с ума сойдёт и избавится от проблемы в прямом смысле этого слова. Возможно, принц просто запутался? Мало ли, что могло померещиться и подуматься, а тут ещё конь и люди. Да и волноваться следовало бы поменьше, иначе к старости лет никаких сил не останется. В шатре было феноменально тепло, и Цирос скинул с себя два плаща, оставшись только в лёгкой накидке и рубахе, заплел косу и удобнее устроился на лежанке, потихоньку проваливаясь в сон. Мальчик заинтересованно наблюдал за родителем, сидя на длинном пурпурном пуфе и доедая яблоко. Он задорно махал ножками и улыбался каждый раз, когда старший обратит на него внимание. Когда от фрукта остался только огрызок, паренёк отложил мусор на поднос с едой и спрыгнул с пуфа, подходя к родителю и участливо заглядывая ему за спину. — Папа, что ты делаешь? — мальчик смотрел на широкий, расчерченный по середине комнаты круг с разнообразными окружностями внутри и различными рисунками, изображающими цветущие и засохшие деревья. — Рисую, — односложно ответил тот, как обычно, и продолжил своё занятия, иногда замирая и прислушиваясь к шагам в коридоре. В одной руке старшего был мел, а в другой — кинжал. — А что ты рисуешь? — с другого бока зашёл ребёнок, стараясь не мешать. — Отец знает, что?.. Тот резко выпрямился, откладывая свои принадлежности, и, обернувшись к мальчику, мягко взял его за плечи, улыбаясь. В голубых глазах родителя паренёк видел чистое море, а в рыжих волосах до мочек ушей — пламя, и этот контраст всегда восхищал ребёнка. Он уже с малых лет знал, кем хотел бы когда-нибудь стать. — Цисси, — начал тот, поглаживая сына по чуть волнистым волосам, — ты же понимаешь, что все наши с тобой игры в этой комнате, секрет? Ни отец, ни слуги, ни няня, ни учителя, ни — особенно — бабушка не должны о них знать, иначе мы больше не сможем играть. Ты ведь не хочешь, чтобы твоего папочку заперли в башенке на замок, а тебя поставили в угол? — Ребёнок покачал головой, и родитель поцеловал его в лобик. — Умница! Тогда помоги папе и не задавай ненужных вопросов, договорились? Вновь получив понятливый кивок, молодой мужчина продолжил своё занятие, но в этот раз ребёнок уже не мешал, сидя на пуфе спокойно. Правда его не хватило надолго, и он всё же спросил: — Что это за круг? — Дьявольский круг, — спокойно ответил тому родитель, дочерчивая последние детали. — Необходим при вызове чёрных сил. Если когда-нибудь решишься им воспользоваться, помни, что просто так его не стереть, он будет проглядываться даже через ковёр. Сила, мощь, могущество — всё это ждёт тебя на пути, а подобный круг будет твоим помощником, мой маленький принц. Я научу тебя всему, что знаю сам. Не успел мальчик ответить, как в коридоре послышались шум и крики, а также громкие шаги, обладатель которых направлялся прямо сюда. Ребёнок подскочил и тут же был взят на руки добрым родителем. Последний быстро открыл дверцу шкафа и, не думая, сунул малыша внутрь, прикрывая. Прежде чем в комнату ворвались, старший схватил какой-то пузырёк и рывком выпил, резко отбрасывая. — Орофей! — крик, и двери распахиваются, являя всем присутствующим перекошенное от ярости лицо Жадана. — Как ты посмел? Опять! — Его взгляд наткнулся на круг, и мужчина взорвался: — Я спрашиваю, как смел ты, подлый омега, отец моего ребёнка и младший правитель Ленбенса изменить мне и всему народу?! Ты хоть понимаешь, что творишь?! Я имею право тебя арестовать! — Арестуй, — спокойно говорил тот, не сдивнувшись с места. — Я не буду противиться. — Права была моя мать — ты погубишь весь наш род! Жадан с силой схватил мужа за запястье, сжимая нежную кожу до синяков, и потащил к выходу, но прежде чем успел выйти, почувствовал тяжесть и грохот позади. Обернувшись, он застал, как омега упал в обморок. На похлопывания по щекам и приказы тот никак не реагировал, и у императора задрожали руки. — Орофей, любимый, погоди! Сейчас я что-нибудь сделаю! Лекаря! Лекаря сюда! — Жадан взял мужа на руки и поспешил ретироваться из комнаты. Мальчик, всё это время взволнованно наблюдая за разыгравшейся сценой, выдохнул. Он уже не раз был свидетелем подобных разборок и не раз прятался в шкафу. На этот раз, как и во все другие разы, ему повезло. Ребёнок положил ладошку на дверцу шкафа и толкнул её, но та не поддалась ни с первого раза, ни с последующего. Мальчик сильнее принялся толкаться, помня, что родитель не закрывал шкаф на ключ, а, значит, всё было открыто. Не успел он и рта открыть, чтобы со слезами позвать кого-нибудь на помощь, как в комнату медленно проползла чья-то фигура в тряпье. Она, как чёрный дым, заполнила собой всё пространство, и ребёнок испуганно сжался. «Я не помню этого», — прорывались отголоски сознания, но изменить картины это не могло. Наоборот, стоило ему об этом подумать, как фигура обернулась в его сторону и, злобно ухмыльнувшись на всю свою мерзкую рожу, мало похожую на человеческую, вплотную приблизилось к шкафу, хватая его за ручки. Мальчик с животными ужасом слушал, как рот этой гадины издаёт непонятные слова. Из всего ребёнок только понял: «Съем. Съем всё». Потом же дверцы резко распахнулись и тварь, больше похожая на туман, схватила паренька за шею, давя всей своей мощью, от чего у мальчика потекли по щекам слёзы. «Пожалуйста, нет, нет! Папа!» Цирос страшно хрипел и пытался дёрнуть рукой или ногой, но тело не слушалось его, а чьи-то ледяные пальцы врезались в шею кинжалами. Он понимал, что кто-то пытается убить его, но ничего с этим не мог поделать. Попытки позвать папу или же Элехея провалились, так как из глотки, помимо сдавленного хрипа, больше не могло ничего вырваться. Слёзы от страха и напряжения потекли по щекам принца, и он предпринял ещё одну попытку, но вновь потерпел неудачу, на этот раз ощущая, что больше не было сил на борьбу, и Цирос проваливался во тьму. Дрожащей рукой взмахнув кинжалом, Унай с силой полоснул им по чёрному дыму, собравшемуся у койки принца. Тёмное наваждение моментально испарилось, послав в голову юноши в маске дополнительную порцию боли. Голосов стало так много, что, казалось, череп скоро не выдержит такой нагрузки. Унай тяжело упал у лежанки прямо на пол, хватаясь за голову, совершенно не замечая, как Цирос судорожно вдохнув кислород, закашлялся, подскакивая с места, чтобы тоже упасть рядом с койкой. Рыжеволосый одной рукой держался за горло, а второй схватил незванного гостя за плащ. — Ваше Высочество, — тихо и жалобно мяукнул знакомый голос, и принц поднял голову, наконец, приходя в себя. Цирос видел белую маску Уная, но не совсем понимал, что происходит. — Нужно убираться отсюда, пока они всех не убили. Я чувствую, как в голове звучат их голоса. — Что? Я не понимаю… — принц не без помощи плеча Уная, у которого самого ноги подкашивались, встал и осмотрелся: шатёр, как шатёр, да и вещи все на месте. — Это иллюзия. Они хотят вас запутать. Вот, возьмите мою руку, — парень снял перчатку, и Цирос, заметив на ней старые шрамы, но промолчав, осторожно взял того за голую кожу, моргнул и ахнул: весь шатёр перекошен, ледяной ветер задувал внутрь, образуя небольшие сугробы, а вещи разбросаны. Принцу казалось, что внутри было тепло, а теперь с ужасом ощущал, как пальцы медленно сгибались от холода. Всё это время он мог умереть во сне. Унай из-за чего-то еле шёл, и Цирос, забеспокоившись о единственном человеке, который в данный момент был рядом, прижался к нему и подставил собственное плечо, но тот лишь покачал головой: — Эти голоса давят на меня, ослабляют, но я вижу, вижу всех их. Принц не понимал, но когда вышел из шатра, даже слов не мог найти. Открывшаяся картина была ужасна: мёртвые или полумертвые воины, на груди которых сидели какие-то твари и то ли пили их кровь, то ли душили, и никто при этом не пытался оказать сопротивления, а вокруг — полнейшая разруха. Цирос осторожно отпустил кисть Уная, и перед его взором открылось то, что он видел постоянно: мирно сидящие и отдыхающие солдаты, тихо переговаривающиеся между собой, спокойная ночь и умиротворение. Рыжеволосый вновь взял парня за руку, но на это раз не отпускал. — Мы должны найти Элехея, — внутренне запаниковал принц, сжимая ладонь Уная. — Он всё решит. — Нет, не решит, — внезапно возразил тот и вновь согнулся в головной боли. Немного подождав, когда станет терпимее, он продолжил: — Маркиз околдован, как и другие. Я помог вам, потому что именно вы можете спасти своих людей. Вы будущий император, решайте. Цирос подавился воздухом и вновь обвёл площадь взглядом. Его люди умирали и даже не осознавали этого. Всех было не спасти, ибо многие уже мертвы, а половина вне себя. Без воинов они не могли двигаться в Сайогрим, значит, нужно хоть кого-то из этого состояния выводить. Элехея видно не было, но зато повозка с провиантом стояла на месте. Если убрать всё не очень нужное, можно было поместить в ней тех, кто не мог отойти от наваждения. — Ваше Высочество? — произнёс Унай, заметив решительный взгляд Цироса. — Иди к повозке с провиантом и очищай место для людей, которых мы увезем с собой. Впряги кого-то помочь и готовся к скорому выезду. А я буду будить и пинать людей, а также попробую найти Элехея. Цирос уже хотел отправиться, как Унай резко дёрнул его за рукав и сунул руку за пазуху, доставая оттуда маленькую ленточку с обожженным концом, в темноте кажущуюся тёмно-синей и даже чёрной. Он застенчиво протянул её принцу и сказал: — Возьмите на удачу, может, поможет, но потом верните, пожалуйста, это память. Его Высочество молча взял вещицу и, слегка повертев её меж пальцев, сунул к себе за пазуху, не понимая всей этой сентиментальной ерунды. Цирос бросился к солдатам и, видя, как у тех на груди сидят маленькие твари, достал Клык, принявшись размахивать им, доставая до маленьких и жирненьких туш. Те воины, которые немного отошли, но всё равно ещё находились под дурманом, удивлённо глядели на своего повелителя, а тот им злобно шипел: «Подъем, уезжаем, живо». — Я сказал — подъем! — вскрикнул Цирос, протыкая тварюшек Клыком и попутно пиная солдатов. Он даже не трогал тех, которые были уже мертвы. Воины вскакивали и, искренне не понимая, что происходит, и почему их некоторые товарищи так и сидят, напряжённо наблюдали за «нездоровым» принцем, размахивающим Клыком. — Быстро к повозке помогать ему! — указывая на Уная, кричал Цирос, чувствуя, как закладывает уши от непонятного гула. Его Императорское Высочество спешил, видя, как твари всё быстрее расправлялись с солдатами. Возможно, всё это время их окружали эти непонятные существа, и никакой старухи и в помине не было. Странно ещё было то, что, отпустив руку Уная, благодаря которой смог увидеть окружающий их хаос, он не перестал его видеть. То ли ему стоило один раз развеять иллюзию, то ли взять ту ленточку — это оставалось загадкой. Но думать об этом сейчас было глупо, поэтому Цирос принялся искать выход, чтобы вывезти выживших из деревни в сторону горных массивов. В это время Унай, что активно занимался провиантом, видел, как к нему подходят ничего не понимающие солдаты, и показывал истинную картину происходящего только самым недовольным и громким. Те буквально шарахались от него и искренне недоумевали, пока юноша в маске не принялся указывать: — Его Высочество просит вас выполнять. Так делайте! Все объяснения позже, не обращайте внимание на тех, кто сидит без дела, ибо они уже мертвы. Унай отошёл от повозки, позволяя альфам заняться делом. Видя, как Цирос будит воинов и пытается что-то рассмотреть в темноте, явно стараясь ориентироваться по местности, юноша обвёл взглядом площадь, выискивая на ней маркиза, и что-то ему подсказывало, что идти нужно было к центру, туда, где был расположен огромный круг с мёртвыми и живыми деревьями, который проглядывался издалека своим белым свечением. Добравшись до артефакта, Унай сразу же заметил прислонившегося спиной к какому-то бревну Элехея. Последний выглядел очень плохо: имелись множественные синяки и кровоподтёки, особенно в районе шеи. Его левая нога была неестественно вывернута в районе колена, и юноше почему-то казалось, что мужчина вряд ли себе мог её сломать. Да и сам маркиз лежал уж очень удобно: один, почти на открытом участке середины круга. Парень понимал, что это ловушка, но не мог с собой ничего поделать и ступил внутрь, ощущая, как гул замолк. — Милорд, — склонился над мужчиной юноша, пытаясь взять того за руку, — очнитесь. Стоило только Унаю коснуться его, как он понял, что это был не Элехей, точнее, не совсем он, но одернуть руку ему уже не дали, больно перехватив запястье. Лицо маркиза перекосилось в страшной гримасе, глаза открылись и загорелись чёрным, а посиневшие губы принялись шептать что-то на незнакомом языке. Унай слушал всё это, в определенный момент попытался дёрнуться назад, но услышал лишь хриплый и злорадный смех. — Отпустите, — настойчиво произнёс юноша и вновь потерпел фиаско, на этот раз чувствуя, как существо, сидевшее в маркизе, принялось тянуть из него силы. У Уная не было возможности сопротивляться, ибо тот, кто перед ним, был намного сильнее и опытнее. Слабость всё более и более овладевала парнем, и он уже откровенно начал клевать носом, ощущая безумное желание закрыть глаза и провалиться в сон. Голос твари стал каким-то успокаивающим и даже убаюкивающим, и Унай сдался. Сдался, закрыл глаза и повалился на бок, всё ещё ощущая, как из него тянут силы, но уже жизненные. — Нет! Нет! — раздался неподалёку незнакомый голос, в коем слышались неподдельные нотки ярости и угрозы. Унай приоткрыл веки и увидел, как какой-то солдат чем-то небольшим провёл по кругу, стерая его границы, тем самым полностью уничтожая. Тварь, сидевшая в маркизе, отвлеклась и настороженно взглянула на посмевшего его побеспокоить. Вновь шептание, но уже какое-то злобное, больше похожее на шипение, а следом за этим — вспышка. Юноша в маске тяжело уронил голову на бедро мужчины, потеряв сознание, даже не зная, живы ли все и жив ли он сам.